POV Wonho
С тех пор как я впервые после операции встаю на ноги и начинаю самостоятельно обслуживать свои потребности, время в больнице тянется мучительно медленно. Стены давят, не спасают никакие привилегии вип-палаты. На улицу не выхожу, потому что боюсь в любой момент сорваться и убежать прямо в больничной пижаме. Дома никто не ждёт, но здесь находиться я больше не могу, хоть и на ногах стою ещё совсем неуверенно. Я буквально схожу с ума. Несколько раз открываю список контактов в своём мобильном и неотрывно смотрю на номер с именем «Че Хёнвон». Но я всё ещё не могу им воспользоваться, я всё ещё не знаю, что ему сказать. В полдень в палату приходит медсестра, чтобы поставить капельницу и уколоть очередной порцией антибиотика с обезболивающим. — Когда меня выпишут? — спрашиваю, краем глаза наблюдая за тем, как девушка возится с иголками. — Как минимум, через неделю, я думаю, — отвечает она. — Как решит Ваш лечащий врач. Закатываю глаза. Нет, ещё неделю я здесь точно не выдержу. — Я хочу уйти раньше. — Уйти раньше Вы сможете только с подписью опекуна, — медсестра закрепляет прозрачный пакет с раствором капельницы и переключается на мою руку, тщательно смазывая место будущего прокола спиртовой ваткой. «Ага, конечно», — думаю я, уже мысленно собирая свои вещи в сумку и обдумывая, кого именно попросить подъехать за мной. И только к вечеру в голову приходит гениальная мысль. — Подпись опекуна, говорите… — говорю вслух, выискивая глазами брошенный где-то мобильный. Палец замирает лишь на несколько секунд над нужным контактом. Нажимаю. Гудки. Шорох в трубке. — Это я, — говорю и с придыханием жду ответа. — Чего тебе? — наконец-то сухо подаёт голос Че, спустя, наверное, минуту тишины, показавшуюся вечностью. — Ты должен завтра приехать ко мне, — отвечаю и мысленно чертыхаюсь за собственную формулировку. Почему я не мог сказать это по-другому? — Я тебе ничего не должен, — его ответ вполне очевиден. — С какой стати? — Меня не выпишут без твоей подписи, уж извини! — говорю громче, чем должен. Хёнвон молчит, и тишина снова затягивается. Моё сердце учащенно бьётся. Я же не напугал его? — В общем, — я больше не могу терпеть, — я буду ждать. Сбрасываю вызов и медленно выдыхаю. Чувствую себя маленькой девочкой, звонившей объекту своих тайных воздыханий. Сердце продолжает колотиться, и я долго не могу уснуть. Матрас ощущается неудобным и слишком жёстким, простынь липнет к телу, меня то бросает в жар, то покрывает мелкими мурашками. Луна слишком ярко светит в окно, заливая комнату серебристым светом, который, кажется, хочет меня задушить. В какой-то момент я всё-таки проваливаюсь в сон, но сплю всего несколько часов и подрываюсь с первыми лучами солнца. Я быстро принимаю душ и переношу сумку из ванной комнаты, поставив её на кровать. Собирать особо было нечего, ведь одежду и обувь, в которых меня доставили сюда, я выбросил. Лишь некоторые мелочи, типа зарядного устройства и лосьона для тела, заботливо принесённые друзьями. Я с превеликим удовольствием скидываю больничную пижаму прямо на пол и переодеваюсь в светло-голубые джинсы. Тело и волосы ещё слегка влажные после душа, поэтому с футболкой я не спешу, расправляю её на кровати рядом с открытой сумкой. А потом я надолго залипаю взглядом в окно, погружаясь в свои мысли. С чего я решил, что он придёт? Я собираюсь и готовлюсь к его приходу с таким энтузиазмом, чего скрывать, даже поспать нормально не смог. В голове зарождается настоящий жужжащий круговорот мыслей — и ни одной чёткой, все — как помехи. Шов под ребрами начинает противно ныть, коленки мимолётно кольнула слабость. Я сжимаю зубы и вытягиваю руку, чтобы опереться о белоснежный подоконник. Сзади слышится звук медленно открывающейся двери, и мне не нужно поворачиваться, чтобы понять, что он всё-таки пришёл, — это странное ощущение, полностью окутавшее всё тело. Мне требуется несколько секунд, чтобы сконцентрироваться, забыть о боли и развернуться к Хёнвону лицом. Он стоит в проходе и, кажется, совсем не думает заходить внутрь. Я быстро осматриваю его: большая мешковатая толстовка светло-розового цвета, потёртые джинсовые бриджи. Почему он не школьной форме? Я заказал её сразу же, как узнал точный адрес Че. Её не доставили? Он всё ещё не ходит в школу? Его лицо очень бледное, будто вовсе обескровлено, губы обветрены, на скуле пожелтевший синяк, плавно перетекающий в тёмный полукруг под глазом. Мы оба молчим, но Хёнвон тоже рассматривает меня: его взгляд быстро скользит то по мне, то по углам палаты. В конце концов, Че отворачивается, не выпуская дверную ручку из рук. — Зайди, нам нужно поговорить, — я первый нарушаю молчание. — Я подожду там, — отстранёно отвечает он, кивая в сторону коридора, — одевайся. Он делает шаг в сторону, а у меня в голове все мысли выстраиваются в одно громкое «не отпускай его». — Хёнвон! — окликаю, и тот заметно вздрагивает, но останавливается. — Я… Я же могу называть тебя по имени, да? Он вновь смотрит на меня, и от этого взгляда у меня внутри всё оседает. Хёнвон боится задерживать свой взгляд на моём лице, но сейчас делает это даже немного дольше обычного. — Послушай… Я просто хотел сказать тебе, что… — делаю шаг навстречу, но Че делает точно такой же в обратную сторону. Внутри всё снова рушится и переворачивается. Это невозможно, насколько высокую стену он выстроил вокруг себя. От меня. — Не подходи, иначе я уйду! — Хорошо, я понял, — поднимаю ладони вверх и глубоко вздыхаю. — Просто послушай. Я не хочу, чтобы ты меня боялся. Больше никто тебя не тронет. Ни я, ни тем более кто-то другой. Понимаешь? Тебе нечего бояться. Но Хёнвон молчит, нахмурив брови. Я снова делаю маленький шаг вперед, плавный и медленный. — Как всё у тебя просто, — вдруг начинает говорить он. — То втаптываешь в грязь, то… — трясёт головой. — Я не хочу тебе верить. Ни слышать, ни видеть. — Тогда зачем ты сделал это? — Что? — Хёнвон поднимает на меня свой взгляд. — Спас меня! — больная тема затронута, и терпение потихоньку начинает ускользать из моих рук. — Зачем, если так меня ненавидишь? — А как я по-твоему должен был поступить? — голос Че звучит громче обычного. — Как поступаешь ты? Может быть, мне стоило добить тебя? Он вдруг тянет дверь и закрывает её, полностью оказавшись в палате наедине со мной. — Может быть… — отвечаю, немного растерявшись из-за его вдруг осмелевшего поведения. — Но я — не ты. Я сделал то, что сделал бы каждый нормальный человек! И это совсем не значит, что ты мне не противен. Его слова больно отзываются внутри, и мне всё больше становится не по себе. Этот парень вызывает у меня странные палитры эмоций. Хёнвон стоит передо мной, такой весь щупленький и, как факт, беззащитный, но словно стреляет ядовитыми иглами. Яд быстро распространяется по телу, становится трудно дышать. — Но, знаешь, что? — эмоционально продолжает он дрожащим голосом. — Вспоминая, как ты бил меня из-за каких-то своих прихотей, как твой дружок рвал на мне одежду, — Хёнвон на мгновение зажмуривается, будто прогоняя воспоминания из своей головы, — в такие минуты мне хочется вернуться в ту ночь. И, возможно, я поступил бы иначе! Воспоминания моментально нагоняют и меня, накрывая чёткими картинками, на которых Хёнвон, лежащий подо мной на холодной бетонной плите, чьи прекрасные губы разбиты, лицо перемазано кровью; Хёнвон, трясущийся, как осиновый лист, прижавшийся к крашеной стене раздевалки в разорванной в клочья рубашке… Я хочу что-то сказать, хочу броситься к нему, взять его за руки и молить о прощении, потому что сам буквально умираю от этой боли. Голова идёт кругом, стены палаты смещаются, эмоции берут верх. Несколько рваных движений и пистолет, лежавший на дне сумки, оказывается в моих руках. Я подлетаю к Хёнвону, свободной рукой хватаю его за плечо, пока он не успел опомниться. Вкладываю в его руку оружие, зажимаю своей и утыкаю дулом себе в грудь. Глаза Че в ужасе расширяются, он начинает дёргаться и сдавленно кричать, но я крепко держу его тощее плечо. — Давай! — я почти ору, и моя грудь ощутимо вздымается от сбившегося дыхания. — Зачем нам это всё нужно, Хёнвон?! Закончи всё здесь! Он снова дёргается, теперь уже сильнее, вырывается, кричит, а я не могу разобрать его криков сквозь собственные эмоции. — Твои слова имеют смысл, но! Я не хочу с этим мириться, понимаешь?! Давай! Я силой заставляю его палец опуститься прямо на курок и пытаюсь давить на него. Хёнвон извивается, в истерике колотит по мне, куда попадёт. Сильнее впиваюсь пальцами в его плечо, а Че упирается свободной рукой в мою грудь, одновременно тянет зажатую. Я отчетливо чувствую дрожь его тела. Он вдруг поднимает голову, и мы оба замираем. Его волосы растрёпаны, чёлка закрывает глаза, по щекам тянутся две мокрые дорожки слёз. Мои пальцы сами по себе разжимаются, пистолет с грохотом падает на пол. Хёнвон не спешит убирать руку от моей груди, медленно скользит пальцами к животу, будто его тело становится свинцовым. Плечи судорожно подрагивают, он закусывает губу, чтобы не дать тихим всхлипам разойтись, и пятится назад. Вот только я всё ещё не хочу отпускать его. Успеваю поймать Хёнвона за рукав толстовки, когда тот уже хватается за дверную ручку, и резко разворачиваю к себе. Он снова начинает биться, как загнанная в ловушку птица, больно от всего этого, но у меня уже не остается выбора. Я прижимаю его к себе, крепко обняв руками. — Отпусти!!! — Хёнвон в очередной раз повышает голос, почти срывая его, бьёт меня, вскинув руки. Мягкая на ощупь толстовка задирается, мои ладони оказываются на его голой спине. Кожа слишком горячая, мне тяжело оставаться на ногах под истеричным натиском, и я быстро роняю Хёнвона на стоящий слева кожаный диван, прижав сверху своим весом. — Успокойся! — рычу ему в лицо, пытаясь зафиксировать руки. — Послушай меня! Хёнвон не хочет слушать, но через какое-то время его силы заканчиваются, он обмякает, сдаётся. Я перевожу дыхание и ослабляю хватку, боясь навредить. — Я не хотел тебя напугать… — Ты больной, — полушёпотом перебивает меня Че и смотрит красными, от слёз, глазами прямо на меня. — Ты хочешь избавиться от своей совести? Слишком просто. Живи. И страдай. Вместе со мной. — Ты всегда можешь избавиться от страданий. Я не буду сопротивляться. Хёнвон вдруг улыбается, и его грудь дёргается от беззвучного смеха, хотя из глаз по-прежнему катятся слёзы. — Сдался ты мне… — шепчет он куда-то в сторону. Я вдруг вспоминаю, что его кожа была подозрительно горячей, поэтому осторожно касаюсь щеки и затем лба. Хёнвон заметно напрягается, мы встречаемся взглядами, оказавшись слишком близко. — Не трогай меня, — испуганно отмахивается от моей руки и пытается подняться. Я тут же вскакиваю с него и даю возможность спокойно встать на ноги. — Хорошо, обещаю. Я никогда даже пальцем к тебе не прикоснусь. Он усмехается и выскальзывает из палаты, хлопнув дверью. Какое-то время я просто стою и растерянно смотрю ему вслед. Дыхание никак не может прийти в норму, каждый вдох и выдох рвётся из груди и обратно с тяжким усилием, будто пытаюсь дышать под водой. Я провожу рукой по животу — он немного влажный, а на подрагивающих пальцах — кровь. Чувствую себя отвратительно, но не в кровоточащей ране дело. Что-то будто не даёт мне покоя. Осознание в голове щёлкает, я быстро закидываю пистолет, лежащий на полу, обратно в сумку, хватаю её и натягиваю футболку уже на бегу. Не дожидаясь лифта, несусь по лестницам и оказываюсь в фойе больницы. Повсюду люди, они мельтешат перед глазами своими разноцветными одеждами, больничными пижамами и белыми халатами, но мой взгляд моментально цепляет высокого парня с осветлёнными волосами в светло-розовой толстовке. Почему он каждый раз выкидывает что-то такое, чего я не могу ожидать? Почему он всё ещё здесь? Че Хёнвон стоит у стоек ресепшена, заполняя бумаги и о чём-то переговариваясь с одной из медсестер. Закончив, он вежливо кланяется и оборачивается, сразу направившись ко мне. — Не думай, что я поверил тебе, — говорит он, передавая листок о выписке в мои руки. — Я снова сделал то, что должен был. Он обходит меня и направляется к выходу, проходит через крутящиеся стеклянные двери на улицу, а я иду за ним. — Подожди! — зову его. — Я подвезу тебя до дома. — Не нужно. — Хёнвон, хочешь ты того или нет, я всегда буду поблизости. Он останавливается и оборачивается, собираясь что-то сказать, но не спешит, уставившись мне в район живота. — У тебя кровь, — говорит Че, кивнув на мою футболку, которая, видимо, впитала выступившую кровь. — А у тебя, кажется, жар, — отвечаю я, вспомнив температуру его кожи под моими ладонями. — Займись лучше собой, — кидает напоследок и быстро уходит. Щурюсь и подавляю дикое желание погрызть ноготь на мизинце. Когда Че Хёнвон скрывается за пределами территории больницы, я всё-таки подношу к губам палец. Позади меня уже ждёт подъехавший чёрный «Range Rover». Хён, опустив стекло, машет мне рукой и несколько раз кратко сигналит. Я сажусь рядом с водителем и приказываю незаметно следовать за высоким парнем в розовой толстовке.***
Убедившись, что Хёнвон добрался до дома, что он цел и невредим, я возвращаюсь домой и первым делом заваливаюсь спать. А когда просыпаюсь, вспоминаю, что ещё из больницы приказывал разыскать маму Че и предложить ей работу в моем доме. Согласилась ли она? Я не знаю, но быстро нахожу её среди остальной прислуги, суетящейся на кухне. Красивая, утончённая и хрупкая женщина, очень похожая на своего сына, только ростом значительно ниже. Такие же выразительные глаза, пухлые губы и очень тонкие пальцы рук. Я незаметно для себя увлекаюсь ею, тайком наблюдая за каждым движением. Пересекаться напрямую не хочется, поэтому всячески избегаю эту работницу. Ведь она мама Че Хёнвона. Всю оставшуюся неделю постоянно держу связь с Хёну, Джухоном и остальными, готовый сорваться в школу в любой момент, как только туда вернётся Хёнвон. Джухон особенно часто ноет о том, что любимую заброшку окончательно освоили парни из «Тэджом», а я обещаю всё уладить в скором времени. Но вместо мыслей об этом, я изучаю странички Хёнвона во всех социальных сетях, в которых только удаётся его найти.