POV Hyungwon
Сплетни, словно паучьи нити, плетутся с сумасшедшей скоростью, прилипают к каждому и обрастают подробностями, которых никогда и не было в действительности. Проходя по наполненному учащимися коридору школы, я чувствую себя, как никогда, странно. Все косятся на меня, расступаясь, шепчутся прямо перед моим носом. Рука Минхёка, идущего позади, ободряюще ложиться на моё плечо, а Кихён, кажется, готов выцарапать особо любопытным глаза. — Чего уставились?! — бесится он. В столовой весь стол моментально становится свободным, как только к нему подхожу. Я обречённо плюхаюсь на стул, поджимая губы, а потом укладываюсь на холодную поверхность щекой, свесив руки вниз. Класс, теперь никто не хочет со мной связываться. Не сказать, что я как-то нуждаюсь в особом внимании со стороны людей, но вот такого поведения уж точно не желаю. Чертов Шин Хосок… Знает ли он, что такое умеренность? Кихён исчезает после последнего урока по своим делам, Минхёк провожает меня до дома. Я иду рядом с ним сам не свой, обдумывая случившееся. С одной стороны, Шин сдерживает обещание и не трогает меня, хотя ведёт себя так, будто охотится, а с другой — он кидается на других, что тоже не особо радует. Вздыхаю и тру лицо ладонью, и этот жест не остаётся незамеченным Минхёком. — Может, всё-таки расскажешь? — говорит он и мягко убирает мою руку от лица, опустив её вниз. Я вздрагиваю от чужого прикосновения, и Минхёк озадаченно рассматривает меня. Мы шли медленно, но теперь ещё больше сбавляем шаг. — С одним условием, — разворачиваюсь к нему, — ты тоже расскажешь о том, что вас связывает. Минхёк удивлённо выгибает бровь и пожимает плечами. — Эм… Конечно. Чего тут скрывать? — он потягивается, раскинув руки, и вглядывается куда-то вдаль, продолжая путь. — Я знаю Вонхо… С детского сада, наверное. Одно время тусовался с ним и его дружками. Мы вели себя, как обычные подростки: баловались, выпивали, устраивали драки. Но потом баловство перешло все границы. Отец Хосока постепенно начал вводить сына в свой бизнес, а Хосок, соответственно, — нас. Я не хотел связываться с этим, поэтому… — С чем, «с этим»? — перебиваю его, внимательно слушая, а Ли смотрит на меня, как на дурака. — Ты не знаешь, чем занимается семья Шин? — Эм… Нет. — Продаёт всё, что продавать нельзя. — Наркотики, что ли? — удивляюсь я. — И наркотики тоже, — улыбается Минхёк и продолжает. — Вот с этим я и не хотел связываться, поэтому слился из их компашки. Они типа обиделись и злятся из-за этого, но всё ограничивается недовольным шушуканьем. Только ты не думай, Вонхо — не самый плохой человек на свете. Есть гора-а-аздо хуже. Мы незаметно подходим к пешеходному переходу и останавливаемся, в ожидании зелёного света. Я улыбаюсь от слов Минхёка и смотрю на него, не скрывая этой улыбки. Ветер осторожно подхватывает кончики его серебристых волос, впутывает в них золотисто-оранжевые лучи закатного солнца, придавая парню какое-то неземное сияние. И сияет он с ног до головы: и заразительной улыбкой, и блеском кожаной куртки, и остротой внимательного взгляда. Минхёк излучает красоту каждым жестом. Я понимаю, что смотрю на него слишком долго, когда сквозь мысли врывается чирикающий сигнал зелёного светофора. Меня тут же крепко хватают за руку и тянут за собой, быстро перебегая дорогу, чтобы успеть. Уже на противоположной стороне он отпускает, и мы смущённо улыбаемся друг другу, неспешно продолжая путь. — Твоя очередь, — говорит он, а я судорожно начинаю думать, как бы это всё рассказать. Мы оба молчим. Ерошу волосы, будто это поможет мне подобрать слова, зачесываю их пальцами обратно. Минхёк выжидающе поглядывает, и мне кажется, что в его взгляде мелькает тревожность. — Он врезал мне в первую встречу, — неуверенно выдаю я, обдумывая, как же связать слова дальше. — А потом… Ещё. И ещё. Невзлюбил он меня, в общем. Не знаю — почему. Наверное, потому что я — новенький. Нервничаю, вспоминая события тех дней, и тереблю кончик галстука, но Минхёк вдруг оказывается прямо передо мной и мягко берёт за руки. — Я понял, Хёнвон-а, — мягко говорит он. — Если не хочешь, можешь не рассказывать дальше. Я спросил об этом, потому что… — Минхек делает маленькую паузу и быстро тараторит после, — мне показалось, Вонхо смотрит на тебя как-то по-особенному. И, мало ли, что у вас там… Может встретимся сегодня вечером? «Что ему показалось?..» — Он смотрит на меня по-особенному? — прикрываю глаза и мотаю головой. — Он псих, решивший, что теперь должен отгонять всех от меня. Я просто помог ему, чисто случайно оказавшись рядом! Если бы там был кто-то еще, я бы не стал! — Угу, он абсолютно точно относится к тебе по-особенному. Это видно, — Минхёк задумывается, через несколько мгновений становясь серьёзным. — Что это значит? «По-особенному»? — Не буду делать поспешных выводов, Хёнвон-а, и ты не загоняйся! — он похлопывает меня по плечу, затем отправляясь дальше по дороге, и мне приходится его догонять. — Так что насчёт вечера? — кидает он через плечо. И я уже собираюсь ответить, что совершенно не против и очень даже «за», но мелодия мобильного начинает играть быстрее, чем я успеваю открыть рот. Извиняюсь перед Минхёком и отвечаю на звонок, потому что вызов от мамы. Её голос очень тихий и какой-то пронизывающе неловкий. — Хёнвон-а, мне очень стыдно просить тебя о подобном, но и подводить никого не хочется, у хозяев какой-то важный приём в пятницу. — Мам, что случилось? — перебиваю её, чувствуя что-то неладное, и Минхёк тоже обеспокоенно смотрит на меня. — Не хочется ввязывать тебя в свою работу, ведь это не твоя забота… Но ты не согласишься мне помочь? Один раз… — Что за ерунда, мам? Конечно, я могу! Почему ты говоришь так, будто извиняешься? — вспылить умудряюсь, но тут же начинаю корить себя за это. — Вышли адрес, я переоденусь и сразу поеду. Убираю телефон обратно в карман и снова прошу прощения у Минхёка, обещая, что если вдруг освобожусь быстро, то обязательно позвоню ему. Мы прощаемся у моего дома, одноклассник уходит по своим делам, а я тороплюсь переодеться в повседневную одежду и снова набираю маму, уже выбегая из дома. Она подробно объясняет: на какой автобус нужно сесть, где выходить и куда идти. Конечно, она сказала, что не заблужусь, что дом большой, но такого увидеть я точно не ожидал. Будто попадаю на съёмочную площадку какого-то высокобюджетного фильма, и красные крыши традиционных строений вдалеке должны быть из фанеры. Вокруг — лишь пожелтевшие поля, обнимаемые вдали сосновыми лесами, и единственная дорожка, покрытая ровным асфальтом. Проходит минут пятнадцать, может быть — двадцать, пока я не выхожу к массивным широким воротам. Вся территория хорошо охраняется — это понятно по многочисленным камерам вдоль высокой кирпичной ограды и хорошей подсветке. Солнце почти село за горизонт, но здесь светло — грунтовые светильники натыканы чуть ли не на каждый метр. И хотя раньше я жил довольно обеспеченно, сейчас у меня отвисает челюсть. Повезло же тому, кто здесь живёт… Я дёргаюсь от неожиданности, когда ворота скрипят под собственной тяжестью и медленно распахиваются, приглашая внутрь. Шагаю вперёд, почему-то с ужасом наблюдая, как створки плотно закрываются обратно прямо у меня за спиной. А впереди тянутся многочисленные дорожки, выложенные ровным камнем, они уходят куда-то к корпусам домиков с традиционными красными крышами, путаются вокруг идеально стриженых садовых декоративных культур и ухоженных стройных деревьев. Где-то справа журчит вода. И вроде бы всё выдержано в традиционном корейском стиле, но нет ощущения, что я попал в эпоху Чосон из-за многочисленных современных изысков. Здесь подсвечиваются стены, крыши, каждый уголок и тропинки, ещё ярче выделяя, и так преобладающий в экстерьере, красный цвет. — Хёнвон-а! — слышу родной голос и поворачиваюсь на него. Откуда она выходит, я так и не понимаю, но после мама вводит меня в курс дела. Сперва мы отправляемся в домик прислуги, затем она показывает кухню, хозяйский дом, а также задний двор, который своим современным стилем совсем выбивается из общей картины. Здесь, посреди идеально зелёной лужайки, раскинулся многоуровневый бассейн, наполненный лазурной искрящейся под светом водой, возле него — несколько плетёных шезлонгов с закрытыми зонтиками и такие же плетёные столики. — Здесь красиво, правда? — спрашивает мама, подхватывая меня под руку, а я слабо киваю в ответ. Она ведёт себя как-то странно, и я не сразу замечаю причину, по которой она вдруг решила попросить моей помощи. — Ма, ты снова поднимала тяжести? — возмущаюсь я, перекрыв ей дорогу своей серьёзной фигурой, уперев руки в боки. — Хёнвон-а, не злись! — её взгляд бегает, лукаво улыбается специально. — Я не знала, что коробка тяжёлая. Честно! Я закатываю глаза, демонстративно обижаясь. — Если ты не хочешь, чтобы я злился, езжай домой, — на этих словах мне приходится жестом руки остановить её, ведь уже хочет сказать что-то в укор, а — после — продолжить. — И несколько дней отдыхай, я сделаю всё за тебя. Мне требуется приложить ещё немало усилий, чтобы переспорить эту упрямую женщину, заставить её заняться своим здоровьем и хоть раз довериться сыну. Она с трудом соглашается поехать домой, не дожидаясь меня. — Как видишь, я почти всё сделала, — рассказывает мама, проводя пальцем по плану уборки территории в специальном документе от управляющего, — остаётся только бассейн, но с такой спиной… Сам понимаешь, я туда даже не спущусь. — Ты думаешь, я не смогу почистить бассейн? И зачем, а главное — откуда, во мне вдруг проявляется такая уверенность в себе? Во-первых, непонятно — почему такой богатый дом не наймёт специалистов? Разве чисткой бассейнов не они занимаются? А во-вторых, мне не ясно, почему от чистящего средства, которым я пользуюсь, образовывается так много пены… Так должно быть? Я корчусь уже который час, натирая щёткой на длинной ручке голубоватую плитку. Штаны приходится закатать, но края всё равно успевают намокнуть, потому что вода из бассейна по какой-то причине не хочет уходить полностью. Пена уже везде, возможно, даже в моих волосах, а резкий запах средства въедается в слизистую носа и глаз. Кажется — всю ближайшую неделю мне будут сниться исключительно бассейны… Но я просто даже предположить не могу, что ближайшей ночью мне вообще ничего не будет сниться.POV Wonho
Я выхожу на задний двор собственного дома, чтобы покурить в тишине, но останавливаюсь у пустого бассейна, как вкопанный, зажав незажжённую сигарету зубами. Там, за голубыми бортиками, маячит светловолосая растрёпанная голова, и все сомнения исчезают, когда долговязая фигура выпрямляется, смахивая воздушную пену со своих рук. «Че Хёнвон… в моём доме?» Не могу пошевелиться какое-то время, поскольку не хочу испугать его. И мне удаётся оставаться незамеченным, даже выходит бесшумно отойти к одному из дальних шезлонгов и сесть. Наблюдение за Хёнвоном превращается уже во что-то обыденное, ежедневное и обязательное, но видеть его в таком обличии всё-таки непривычно: закатанные спортивные штаны, уже мокрые по самое колено; необъятного размера чёрная футболка, которая явно мешает движениям; пена в растрёпанных волосах, на руках, на спине… Везде. Много-много пены. Что он вообще делает? Я усмехаюсь и совершаю самую крупную ошибку за этот вечер — чиркаю зажигалкой. Хёнвон моментально вздрагивает и оборачивается, уставившись на меня своими круглыми глазами и приоткрыв рот. Я затягиваюсь сигаретой и медленно выпускаю дым. — Это нормально, что пены так много? — спрашиваю я, кивнув головой в сторону бассейна и наконец откинувшись на спинку шезлонга без опасения, что тот заскрипит. Принимаю удобную позу, снова затягиваюсь, и только мне известно, как сейчас напряжён, будто оказался не в своей тарелке, будто это я сейчас в чужом доме. Надеюсь, что Че не заметит. — Ч-что ты тут… делаешь? — говорит Хёнвон, заикаясь. — Живу. А ты? — отвечаю, не задумавшись. Он смотрит на меня, как на привидение, пятится назад и вдруг вскидывает руки, с немым криком падая вниз. — Хёнвон! — в секунду я подскакиваю с шезлонга и прыгаю в бассейн следом за ним, ухватившись одной рукой за бортик. Смотрю на вымокшего насквозь Че, который со страдальческим лицом пытается подняться, и понимаю, что здесь всё мыльно-скользкое. И даже бортик. Моя рука соскальзывает, но я успеваю подставить другую, чтобы хотя бы не придавить Хёнвона своим весом. — Ты как? — обеспокоенно спрашиваю, разглядывая его лицо, покрытое брызгами и пеной. — Зачем ты втянул маму в свои игры? — Че сверлит меня взглядом, а его волосы забавно шевелятся, оказавшись в воде. Сердится, значит не ушибся. — Я не втягивал, — рассматриваю мочки его ушей, где отчётливо видны проколы под серёжки. — Ей предложили работу, она согласилась. Ничего такого, что ты мог себе надумать. Хёнвон собирается сказать что-то ещё, но я обхватываю его за плечи и тяну на себя, помогая подняться, тем самым перекрывая поток его недовольств. Выбравшись на траву, я сразу снимаю с себя намокшую футболку, потому что, от едкого средства в воде, шов под ребром начинает жечься. Че сидит, обречённо поглядывая то на меня, то на бассейн из пены. — Снимай футболку, — говорю ему, и он снова округляет глаза. — Что? Надо закончить. Ты вместо мамы остался? — Угу… — бурчит он, но его взгляд меняется. — Ты знаешь, как чистить бассейны? — Нет. Хёнвон расстроенно выдыхает, а я незаметно улыбаюсь. — Для начала надо избавиться от пены, — говорю я, залезая обратно в бассейн, где все ещё стоит вода примерно по щиколотку. — Странно… Слив забился что ли… Пока я копошусь в бассейне, Хёнвон заинтересованно заглядывает за бортики, наблюдая за мной, а потом и вовсе присоединяется. Если расскажу кому-нибудь, как я провёл этот вечер, — мне никто не поверит. — А трава не завянет?.. — спрашивает он, выгребая при помощи снятой футболки клочки пены прямо на газон, повторяя за мной. — Новая вырастет, — я пожимаю перемазанными пеной плечами. Спустя примерно час нам удаётся полностью избавиться от пены, почистить плитку и даже разобраться с забитым сливом. Спасибо интернету. Мы сидим на траве, на достаточном расстоянии друг от друга, уставшие, полностью промокшие, но довольные проделанной работой. Внутри я просто сияю, потому что удалось помочь этому парню, пусть даже в такой мелочи. Хёнвон иногда кидает на меня осторожные косые взгляды, и даже кажется, что он перестаёт меня бояться. Или слишком устал для этого… У него звонит мобильный, и Че долго копошится в своих вещах, прежде чем ответить на звонок. — О, Минхёк-а… — говорит он в трубку и пытается сделать голос как можно тише, прикрывая рот ладонью и отвернувшись от меня. — Да, я уже всё… А… Хорошо, ладно. Он отвечает односложно, непонятно, проглатывает слова, а я рассматриваю его обнажённую спину, где отчётливо проступает каждый позвонок, двигаются под кожей от малейшего движения острые лопатки. Плечи покрыты мурашками — наверное, Че замёрз, я даже не додумался сразу пригласить его принять душ и переодеться. Он уже закончил говорить по телефону и смотрит на меня какое-то время, пока я плаваю в своих мыслях. — Пошли, тебе надо принять душ, — поднимаюсь с земли и взглядом приглашаю Че за собой, но тот не спешит, растерянно хлопая глазами. — Хватит бояться меня, Хёнвон! Я же обещал тебе, что не трону. Идём! Это неимоверно бесит, хотя я прекрасно понимаю, что доверия вообще не заслуживаю. Но Че всё-таки поднимается и неуверенно отправляется за мной. Я быстро провожу его в свою комнату и ловлю шокированный взгляд в сторону ванной «комнаты». Она не была отдельным закрытым помещением, размещалась прямо в углу спальни и отделялась от остальной комнаты лишь перегородкой из толстого прозрачного стекла. — Можно мне просто полотенце? Этого достаточно, — говорит он, медленно переведя на меня взгляд. — Средство, которым ты щедро полил бассейн, разъест твою кожу. Я отвернусь, иди уже. Хёнвон медленно шаркает босыми стопами по полу и не сводит с меня взгляда до тех пор, пока я действительно не отворачиваюсь к кровати. Спустя минуту слышу шум воды за спиной и снова боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть, аж во рту пересыхает. Он выходит через какое-то время, полностью замотанный в большое полотенце. Я достаю для него свою красную рубашку в клетку и чёрные джинсы, в которые влезал, наверное, лет в пятнадцать. На тощенькую фигурку Че — самое оно. — Рукава можно подвернуть, — комментирую я, — чтобы не казались короткими. Джинсы — тоже. Хёнвон забирает вещи, забивается в дальний угол и снова просит отвернуться. Одежда сидит на нём отлично, как на модели — что ни надень, пускай даже не по размеру… Восхитительно. В дверь стучат и после моего разрешения приоткрывают. — Молодой господин, к воротам подъехал Ли Минхёк, впустить его? — Это… Кажется, за мной… — Че Хёнвон оживляется и хватает свой рюкзак, запихивая в него промокшую одежду, в которой он приехал сюда. — Я же могу идти? — Конечно, — напряжённо засовываю руки в карманы джинс, — я провожу. Мы выходим к воротам, которые сразу распахиваются, открывая нашему взору стоящего перед автомобилем Ли Минхёка. Он осматривает мой голый торс, приподняв брови, а потом натянуто улыбается Хёнвону, появившемуся из-за моей спины. — Не знал, что ты работаешь у Шина… — говорит он растерянно. — Я сам не знал, — отвечает Че. — Почему ты голый, Вонхо? — Минхёк обращается ко мне, и я мысленно ликую. — Я у себя дома. Скажи спасибо, что в штанах. На этот раз. Минхёк хмурится в ответ и усаживает Хёнвона в свою машину, а я щурюсь, наблюдая за ними. Ли захлопывает дверцу, не спешит садиться сам и снова подходит ко мне. — Надеюсь, ты не пойдёшь за нами? — спрашивает он. Действительно, пойду ли я за ними? До этого момента не задумывался, но теперь начинаю. — У меня везде есть глаза и уши, Ли Минхёк. — Мне нравится Хёнвон, — говорит он спустя какое-то время. — Я не знаю, что связывает вас, но… Теперь ты знаешь о моих намерениях, Хосок. Это всё, что я хотел сказать. Он уходит, а я сжимаю ладони, спрятанные в карманах, в кулаки, и теперь точно уверен, что пойду за ними.