Сколько себя помню...

— Мне кажется, мама не поверила. — Почему? — Потому что ты сказал, что я буду помогать тебе делать ремонт. Я и «делать» — несовместимые вещи, а вот я и «ломать» куда правдоподобнее. — Бёль поверит, когда мы покажем результат. — В смысле? Чимин удивленно поворачивается к Джуну. Тот притормаживает на светофоре и отбивает дробь пальцами по рулю. — Я действительно собираюсь делать ремонт. — … Это не лучшая затея, честно. Найми нормальных рабочих, я же не умею нихрена. Джун улыбается. Светофор мигает и показывает зеленый. Машина трогается. Чимин продолжает смотреть на него и ждет продолжения. Джун же должен что-то сказать? Объяснить. Обозначить план действий, в конце концов. Но он молчит. Молчит после пары перекрестков и трех поворотов. Молчит, пока они не въезжают в его двор. А потом говорит, но совсем не то: — Ты так и будешь сидеть? Чимин отрицательно качает головой и вылезает из салона. Джун любезно захлопывает за ним дверь. — Чи, мастеров я и так найму. Там в любом случае надо стены ровнять и пол, скорее всего. Но от тебя мне действительно кое-что нужно. — Что именно? Джун клацает брелком домофона и пропускает, как обычно вперед. В подъезде воняет краской. На стене и на перилах виднеются бумажки с надписью «окрашено». Чимин, стараясь никуда не вляпаться, поднимается по ступеням. В отличие от его квартиры в новостройке, Джунова располагается в старой пятиэтажке. Тут ножками ходят все, а не только Чим. — Сейчас зайдем и расскажу. Прям с порога он все равно ничего не говорит. Разувается, относит Чиминову сумку в комнату и сваливает на кухню. Чимин все это время очень медленно расшнуровывает один кроссовок. Последний раз он так делал миллион лет назад. Обычно просто наступает на задники и дело в шляпе, но сейчас ему нужно чем-то занять руки. Ощущения странные. В машине все было нормально, у мамы тоже, на обратном пути прекрасно, а тут хрен пойми. Убегать Чимину не хочется. Он, наконец, разувшись, даже самостоятельно поворачивает защелку замка блокируя пути отхода. А потом опять встает на месте. Он сам себе напоминает котенка, которого принесли в новую квартиру, и ему предстоит обследовать территорию. Чимин переступает с ноги на ногу. В паре метров от него поворот налево, две двери, в туалет и ванную, а потом вход в кухню. Прямо — длинный коридор, заканчивающийся тупиком. По правую сторону в самом конце дверь в комнату, а слева, после поворота на кухню, еще две комнаты. Вчера и сегодня утром Чимин заходил только в одну. В которой они спали. Теперь решает заглянуть в каждую. Ну, а что? Та комната, что по правой стороне, оказывается залом. Советская планировка, как ее называет мама. На полу узорчатый ковер, справа складной диван, купленный явно не в IKEA, а вся левая сторона закрыта «стенкой». В дальнем углу полки с книгами, а потом уже застекленные шкафы до самой двери. Чимин быстро проходит вдоль. Пробегается глазами по сервизам. Маленькие чашечки и блюдца с позолоченными окантовками и рисунками. Белые фарфоровые с голубыми и сиреневыми цветочками. Хрустальные статуэтки. Блядь, это сколько времени надо убить, чтобы протереть все от пыли? Вот в Чиминовой комнате все предельно просто. Кровать, за ней шкаф, а за ним стол. Стол протер, пол пропылесосил, и готово. Минимализм в действии. Да и вообще, зачем забивать чем-то пространство? Чимину, например, больше нравится, когда много пустого места. Свободно и ничего не давит. А если вдруг нужно уединиться, прячется за шторами. Там он ощущает себя в бескрайнем мире. Потому что окна витражные, а за ними дома, деревья и линия горизонта, до которой так просто не дотянешься. Чимин останавливается, выныривает из размышлений и всматривается в фотографию. Это же Джун маленький, да? Обалдеть, он так похож на ребенка в Чиминовом кошмаре. Нет, не один в один, конечно, но очень близко. А рядом папа. Чимин видел его детские фотки, узнать легко. — Бу! — Ты, блин, идиот?! — Чимин шумно выдыхает. Сука, надо же было подкрасться и на ухо заорать. Пиздец. У Чимина не только сердце в пятки ушло, но, кажется, и говно туда же рвануло. — Прости, — Джун шепчет тут же на ухо и обнимает сзади. Серьезно? Вот так просто? Не «кто же знал, что ты такой пугливый?», не «ты бы себя видел со стороны» и так далее, а извинения? Где подъебка? — Эм… Ладно… это же вы с папой, да? — Именно. Выкинул бы к хуям, но мама скандал устроит. Мне еще предстоит все это разобрать, сложить по коробкам и ей отвезти. И фотки, и сервизы, и весь остальной хлам. Поможешь? — А, так вот в чем будет заключаться моя работа? — Не совсем. — А что тогда? Джун опять не спешит отвечать. Чимин даже начинает чувствовать какую-то неловкость и смущение, потому поводит плечом, на которое Джун положил подбородок. — Так и? Джун почти сразу выпускает из объятий, точнее, перестает обнимать, но берет за руку. Переплетает пальцы. Чимин смотрит на их ладони. Не совсем понятно, что происходит последние пару минут. С чего это он такой ласковый? — Пойдем. Джун довольно резко тянет за собой из зала. Чимин думает, что на кухню, но нет. Джун открывает дверь в третью комнату. Она кажется совершенно пустой. Отштукатуренные стены, белый потолок. Вместо люстры торчащие проводки. Видимо ремонт уже начался и именно отсюда. — Как думаешь, что можно с этим сделать? — Ну… обои там, ламинат, мебель… — Чимин пожимает плечами, не совсем понимая, что от него требуется. — Не хочу обои, слишком банально. Туда же покраску, рельефную штукатурку и панельную отделку. — Ну есть еще декоративные кирпичики… Я могу в интернете полазить, по идее сейчас много всяких штук интересных. Или давай вместе посмотрим, — других вариантов у Чимина нет, но Джун на это только улыбается. — У меня есть, за этим ты мне и нужен. — Джун, я не догоняю, правда. — Я хочу, чтобы ты сделал эскиз. — Какой эскиз? — Рисунка или узора, который будет на стенах. — Но я же не умею. — Чим, я видел, как ты рисуешь, и мне нравится. — Но я же просто для себя. Даже в художку не ходил.  Чимин еще раз осматривает стены. Да бред, он не сможет. — Чи, всего лишь эскиз. Стенами займутся мастера, от тебя только идея, начерканная на бумажке. Чимин непроизвольно сжимает его ладонь. — А если тебе не понравится… — Если сделаешь, как это говорится, «с душой», то понравится. Я не разбираюсь в живописи, но то, что ты рисуешь, у меня вызывает эмоции. — Ты видел только один рисунок с фейерверками. Конечно, он вызвал у тебя эмоции, потому что связан с тобой. — Не забывай, что я помогал тебе сегодня собираться. — И что? — Пока ты ходил в душ и с Бёль разговаривал, я немного поковырялся в твоей комнате… Твою, блядь, мать. Большая часть Чиминовых рисунков лежат на шкафу, вместе с чистой бумагой, еще несколько стопок под кроватью, а некоторые сложены за шторами. Чимин, бывает, что-то дорисовывает в них, потому что они каждый раз кажутся незаконченными. И Чимин сомневается, что Джун лазил под кровать или на шкаф. А вот в «рабочую зону» вполне мог заглянуть. И Чимину пофиг на те картины, что в углу. А вот последние... Чимин же так и не убрал их выдуманное свидание. Щеки обжигает, так же как и уши. Одновременно стыдно и хочется наорать на Джуна. Это вообще-то личное пространство, какого хера он залез без разрешения? Чимин, конечно, не запрещал, но… В его комнату обычно не заходят. Только если Чимин в больнице, мама немного прибирает, чтобы плесенью все не покрылось. Но это вынужденная мера. А когда дома, на его территорию не покушаются. Бляяя… А если, пока Чимин будет у Джуна, мама решит прибрать и тоже увидит? Как Чимин будет объяснять? — Чи, все нормально, успокойся. Джун видимо, понимает, что все плохо. — Нет! Ненормально, совсем не нормально! — А я говорю, что нормально. Хочешь, в следующий раз купим попкорн? — В жопу попкорн. В смысле не в жопу… Ты его не любишь, но не в том дело… И в этом тоже дело. Почему без спроса? И я забыл совсем, если мама увидит… — Чимин паникует. — Надо ехать обратно, срочно. Чимин дергается к выходу, но Джун удерживает и, наоборот, привлекает к себе. — Я хотел убедиться, что все в порядке и ты не рисовал чего-то подобного, как в прошлый раз. Потому что после кино ты странно себя вел. Теперь я примерно понимаю, почему. Все пошло не по плану? Чимин прикрывает глаза и тычется носом куда-то Джуну в шею. Очки давят на переносицу, неудобно, ну и плевать. Чимину стыдно и неловко. Такое ощущение, что Джун не рисунки его увидел, а в личный дневник заглянул. Хорошо, что у Чимина нет дневника. — Не по плану, и я запутался в себе. — Будем распутывать, — Джун запускает пальцы в его волосы, почесывает кожу у корней, массирует затылок — А творения твои я сложил и убрал под другие. Думал в стол положить, но по ящикам лазить совсем наглость. — Спасибо… — от его прикосновений Чимина развозит. — Не за что. Так что, эскиз сделаешь? — Угу, попробую. Есть какие-нибудь ограничения? Или цветовая гамма? — Нет, делай, как хочешь, если что потом вместе откорректируем. И еще кое-что. Надо за продуктами смотаться, холодильник пустой. Ты со мной? — А что покупать будешь? — Да хрен знает. Если готовить будешь, возьму, что скажешь. — А чем ты обычно питаешься? — Утром ты сам видел чем, днем в кафешку хожу напротив офиса, а на ужин все то, что можно разогреть за пятнадцать минут максимум. Чимин отлепляется от него и заглядывает в глаза. — Хочешь сказать, что ты жрешь одни полуфабрикаты? Джун пожимает плечами. — Что-то жарить, варить и так далее слишком долго, нудно и по итогам не особо вкусно. — Эй, ты у меня ел и не жаловался. — Потому что ты готовить умеешь, а я нет. Логично? — Хуично. Вы, блин, с Тэхёном одинаковые. Все из себя такие молодцы, а самое банальное делать не можете. Джун кладет ладонь ему на плечо, немного сжимает. Скользит к шее, обхватывает сзади и притягивает к себе. — Зато у нас с Тэхёном есть ты, — произносит в самые губы. По спине тут же бегут мурашки. Его лицо так близко, что начинает двоиться. Чимин поднимает руку и осторожно снимает очки, чтобы не мешались. — У тебя пока ненадолго, — тихонько шепчет, чувствуя его дыхание на коже. — Твой рисунок на стенах будет символизировать монетку, которую бросают в море, чтобы обязательно вернуться. Чимин вздрагивает, открывает рот, чтобы ответить, но Джун затыкает уже изученным способом. Очень быстро и умело, а Чимин не против. Он уже и не помнит, что хотел сказать, да и вообще ничего не помнит, кажется, даже себя.