Сколько себя помню...

В зал Чимин, естественно, спать не идет. В памяти свежи воспоминания о ноющих мышцах. Ну его к черту. Но пока они добираются до дома, Джун продолжает психовать. Он не ругается, просто через полминуты после того, как Чимин переплел свои пальцы с его, выдергивает руку, аргументируя тем, что Чимин мешает. Ну и ладно. Ну и пожалуйста. Можно даже поверить, что это действительно так, только машина автомат, и за ручку передач он держится скорее по привычке, чем из надобности. По этой самой причине Чимин решает не спать вообще. Засаживается на кухне, варит кофе, а на Джунов косой взгляд просто говорит, что Юнги научил. Назло говорит и глоток маленький делает, блаженно прикрывая глаза. Вообще-то кофе остыть не успел, вообще-то Чимин обжигает язык, но виду не подает. А когда снова открывает глаза, наблюдает, скрывающуюся за поворотом спину. Вот и отлично. Тишина, покой, и где-то там в шкафу запечатанный доширак. Пусть вредно, но иногда можно. Не сидеть же голодным. И чего ему пицца не полезла, сейчас вон как аппетит разыгрался. В итоге, уплетая лапшу и шмыгая носом из-за того, что не рассчитал с острыми специями и бухнул весь пакетик красного порошка, Чимин продолжает задалбывать гугл запросами об интересующих его учебных заведениях. Допивает кофе, залипает еще немного в экран и, опустив голову на стол, буквально на минуточку прикрывает глаза. Потому что веки тяжелые и даже резать начинает. А если учесть, что встал Чимин рано и нифига не выспался, то неудивительно, что эта мысль оказывается последней внятной, после чего он отключается. Будит его Джун, а точнее копошение на кухне и хлопнувшая дверца холодильника. Чимин разлепляет веки, промаргивается и отрывает лицо от стола. Ощущения аховые. Выбирая между кухонным столом и диваном в зале, лучше было выбрать второе. А еще лучше пойти на кровать. Мягкую, большую, удобную кровать. Почему Чимин никогда не ищет легких путей? Джун окидывает его взглядом. Задерживается на лице — секунда, две, десять. Чимин ждет, когда он скажет свое коронное «привет». Ждет, что он вздохнет и, в принципе, что-то скажет. Пусть даже саркастичное. Пусть обидное. Но Джун молчит. А потом отворачивается и уходит. Уходит на сорок минут раньше обычного. Это значит, что-то пошло не так? Да? Тупой вопрос. Даже идиотский. Чимин поднимается и топает в туалет. Из туалета в душ. Из душа возвращается на кухню и заваривает себе чай. Берет телефон и открывает сообщения. Он продолжает ждать, что Джун скажет что-то хотя бы так, через текст. Чимину очень нужно увидеть от него одно слово. Одно чертово слово, после которого Чимин улыбнется и позвонит. Послушает его голос, извинится. А потом дождется с работы и, они уладят глупый конфликт, возникший на пустом месте. Серьезно, до школы осталось совсем немного. До двадцать восьмого и того меньше. А потом Чимин вернется домой. Встречи сократятся, и все будет гораздо сложнее. Так какого фига сейчас происходит? Вчера он думал, что стоит немного подождать, только не учел того факта, что времени на это ожидание нет. Нет совсем. Чимин склоняет голову набок, прикусывает губу, а потом пишет сам. Набирает заветное «привет», вошедшее в традицию и лично для него значащее нечто большее, чем простое приветствие. Странно, наверное, но как уж есть. Так вышло, что первые разы оно звучало именно в тот момент, когда Чимин чувствовал себя не очень. «Привет» в Джуновом исполнении значило, что все в порядке. Оно заменяло и «доброе утро», и утро становилось действительно добрым, и «все будет хорошо», после которого было именно так, и «успокойся», после чего Чимин успокаивался. Сейчас ему не хватает всех трех пунктов. Поэтому он решает, что, даже если напишет сам, тоже сработает. Может, дело и не в Джуне, может, просто слово волшебное, почему нет? Но Джун не отвечает. Проходит десять минут, двадцать. С учетом Чиминовых утренних процедур, Джун должен был успеть доехать до работы. Он должен был увидеть. Но в ответ тишина. И именно тогда, когда по-настоящему важен ответ. Чимин ждет дальше. Ставит телефон на зарядку и, как идиот, просто тыкает пальцем по экрану, когда он тускнеет. Проходит час и два. А потом раздается стук в дверь и через несколько секунд повторяется. Разрывает тишину, вытягивает на поверхность. Чимин жмет на кнопку блокировки. Экран становится черным. Время истекло. — Ужасное утро, — первое, что он слышит, открыв дверь. — Почему? На самом деле, Чимин абсолютно согласен, но становится интересно, что не так у Юнги. — Потому что при виде тебя ничего другого в голову не пришло. Он криво улыбается и входит, тараня плечом. Ну, класс. Юнги разувается и топает на кухню. Чимин плетется следом. Разбавить ужасное утро прекрасным кофе не такая уж плохая идея. Только варить его приходится Чимину. — Почему я должен? — Чтобы было честно. — В смысле? — Ты варил один раз, я два. Твоя очередь. А завтра, так уж и быть, возьму все в свои руки. Чимин смотрит на Юнги, потом на телефон и отрицательно качает головой. — Завтра не получится. — Причина? Чимин пожимает плечами. — Завтра меня здесь не будет. Юнги удивленно приподнимает брови, а потом забирает из рук турку. — Мда, с таким настроем варить кофе действительно не стоит. Чимин снова пожимает плечами и садится за стол. Ставит будильник на пять вечера. — Юнги, я сегодня не буду сидеть до твоего ухода. Он оборачивается и прищуривается, будто взглядом сканирует. — Что-то случилось? — Нет. Просто учеба скоро, готовиться надо. Все дела, — Чимин отмахивается, а потом вспоминает одну вещь. — Слушай, я у тебя узнать хотел, ты работаешь по специальности? — Не совсем. Я школу рисования закончил. Еще курсы по дизайну. А вышка у меня по банковскому делу. — Хм. Почему именно банковское дело? — Чтобы людей на деньги наебывать. — Серьезно? — Нет. Просто куда я хотел, на бюджет не прошел, а родители отказались спонсировать. Идти заочно и работать смысла не было, потому что на заочке особо ничему не научишься. А совмещать очку и работу я бы не потянул. Так что пришлось идти туда, куда сказали. Чимин подтормаживает. — Кто сказал? — Да родители, кто еще. Они были уверены, что рисование — это не больше, чем хобби. А делать вклады в мои «глупые» увлечения посчитали пустой тратой денег. На самом деле, пустой тратой денег стало как раз обучение там, где они хотели. Потому что единственный плюс, который им принес диплом, — возможность хвастаться перед друзьями и родственниками. — Ну почему сразу бесполезной? — Потому что на втором курсе я перевелся на заочку и с того времени меня в университете не видели. Нашел подработку, платил за сессии, заодно откладывал на курсы. Так что, по итогам, родители получили мой диплом, а я познакомился с Айю. По ее рекомендации меня взяли сначала помощником. А через полгода уже сам стал мастером и свалил из дома. Ты бы, например, отдал триста штук за картонку с золотой надписью «Диплом»? — Эм, нет. — Значит, ты умнее как минимум двух человек, — Юнги отвлекается от турки и оборачивается, весело улыбаясь. Чимин отзеркаливает его улыбку. А потом отворачивается к окну. — Мне вчера сказали, что идти учиться на художника не лучшая идея. Типа, не прибыльно и наивно. — Разрешаю привести этому человеку в пример мою историю. Чимин вздыхает. — Твой пример, конечно, отличный. Только ты-то хорошо рисуешь. В смысле, по сравнению с тобой мои художества выглядят как «палка-палка-человечек». Юнги наполняет одну чашку кофе. И приступает ко второй порции. — Чимин, ты художку заканчивал? — Нет. — Курсы? — Нет. — А двухлетний опыт работы у тебя есть? — Нет. — Вот именно. Я понимаю, что все познается в сравнении. Но не в нашем с тобой случае. Если брать нас с тобой, я с уверенностью могу сказать: дали бы мне сейчас эскиз, нарисованный мной до обучения, я бы за него никогда не взялся. Ни с изначальным вариантом фонарей, ни с переделанным. Чимин смеется. Он не думал, что Юнги запомнил, как они закусились из-за этой детали. Зато сейчас действительно смешно. Настроение садится на лошадку и скачет в гору. Даже спасибо хочется сказать. Потому что его слова становятся поддержкой. Но вместо этого Чимин кидает на Юнги недоверчивый взгляд и решает уточнить. Ну мало ли, вдруг он просто успокаивает. Сразу ведь заметил, что утро выдалось таким себе. — Правда? Юнги кивает и еще раз оборачивается. А потом добавляет один такой ма-а-а-ленький нюанс. — Я в художку в семь лет пошел, так что да — за свой эскиз в семилетнем возрасте я бы не взялся. И он смеется. А Чимин подхватывает. Не потому что смешно, а потому что смех Юнги — искренний и заразительный. — Ладно, на самом деле, у тебя есть задатки, и, если их развить, все может сложиться вполне удачно, — говорит, успокоившись. Удивительно, как он не пропускает момент и кофе не заливает плиту. Сразу видно, что у человека руки не из жопы. Хотя это понятно практически с первого взгляда. — Я, вообще, чего эту тему завел. Спросить хотел, что будет нужно для поступления. Думал, ты знаешь. То есть у меня же никакой базы нет. А можно ли так? — спрашивает, когда на столе уже стоит две чашки кофе, а Юнги теснит Чимина, тоже усаживаясь на диванчик, игнорируя стул. — Без понятия, как сейчас. Я сегодня еще в офис поеду. Если с Айю пересекусь, спрошу, она должна быть в курсе. — О, хорошо. Спасибо. — Пока не за что. И да, дай мне свои контакты — я так понимаю, мы уже не увидимся. Чимин кивает, а Юнги достает из кармана свой телефон и, поклацав по экрану, передает в руки. Через минуту Чимин отдает его обратно со своим вбитым номером и вызов в исходящих. Когда кофе заканчивается, Юнги топает рисовать, а Чимин в другую комнату, собирать вещи. Хорошо, их не так много и он не успел раскидать все по разным углам. А может, еще Джун помог, складывая то, что Чимин бросал непонятно где. Через сорок минут все упакованные шмотки стоят в коридоре вместе с собранным мольбертом. Времени еще достаточно, так что Чимин идет помогать Юнги, а когда звенит будильник, быстро моет руки и вызывает такси. Переодевается в чистое, не заляпанное краской, а грязные шмотки сует в пакет и к остальным вещам. Машина приезжает быстро. Юнги без лишних вопросов вызывается помочь все дотащить, а потом возвращается в квартиру. Оставлять его одного, наверное, необдуманно и глупо. Безответственно, даже. Но Юнги устроен официально, так что оставляя его одного в чужом доме, можно не переживать о краже, а с остальным разберутся. Неизвестно как, но разберутся. Пусть, вон, Джун соседей попросит, чтобы Юнги утром пускали. И у Джуна же есть друзья. Тот же Тэён и все остальные. В конце концов, нахождение в квартире Чимина изначально было придумано лишь для отмазки, и он не должен переживать и волноваться. Точно не должен. Просто так выходит, что желание переждать сменяет направление и превращается в желание сделать перерыв. Так бывает. Немного передохнуть. Разобраться с собой, разобраться с мамой и своими стремлениями. И кажется, что сейчас для этого самое время. Ведь, если смотреть под таким углом, их с Джуном встречи сократятся не из-за вынужденной меры, не из-за рамок, установленных сложившейся ситуацией, а по Чиминову усмотрению. Потому что он так решил, а не пришлось. Потому что он захотел. И если быть честным с собой, ему становится легче от этих мыслей. Намного легче и проще. Теперь остается сделать еще один шаг. Небольшой. Совсем маленький. Но такой, сука, сложный. Но раз уж решил… Чимин поднимается на лифте. Кое-как, с сумкой на плече и мольбертом, волочащимся по подъездному полу, Чимин тащится до двери. С горем пополам открывает и заходит в квартиру. Сгружает все в коридоре и только успевает расшнуровать второй кроссовок, как из комнаты выглядывает мама. Окидывает взглядом пожитки, потом его самого и с недоумением в голосе спрашивает: — Чи, что-то случилось? — Ага. Она тут же перестает опираться на дверной косяк, удивление на ее лице сменяется беспокойством. — Что такое? Чимин выпрямляется. Наступает на задник кроссовка, стягивает его и, сделав шаг вперед, смотрит маме в глаза. — Ма, в общем, так вышло… Я гей.