Следуй за солнцем

Марсель снова застрял в книжном магазине. Это произошло против его воли: противный февральский вечер, у очередной подруги — то ли Лизы, то ли Марии — разболелась голова, Рокэ всё ещё не отвёл его за фарфором для папеньки и, видимо, не отведёт никогда, а вечер убить надо. Литератор прошёлся по Багряному проспекту в поисках нужной лавки, но без Алвы было скучно бить фарфор, поэтому он совершенно случайно оказался на любимой Цветочной улице в тихоньком, но огромном книжном. Он часто слышал в свой адрес, что ну не может такой повеса часами застревать в подобных местах. Ещё бы, мол, в библиотеку отправился. Валме и сам бы по себе не сказал, что книголюб, но его тяга к стихосложению и написанию трогательных писем женщинам привела к… собственно, к его нынешней профессии. От размышлений о своем призвании и копания в очередной книжной полке Марселя отвлек телефонный звонок — хорошо, что беззвучный, было бы совсем неприлично. С недовольным ворчанием поставив на место томик французской поэзии, он глянул на неизвестный номер. Это ещё что? Явно не прекрасная дама. Уж на что, а на прекрасных дам у Валме было чутьё даже через неживой вибрирующий мобильник.  — Вот и подождёте, сударь, — пробормотал он, игнорируя чей-то зов. Долго игнорировать не удавалось: звонили вежливо и настырно, как-то даже угрожающе, всё ещё звонили. На удачу, рядом как раз расположилась толстенная телефонная книга, а звонили из города — значит, найдутся. Воодушевившись и почувствовав тягу к шпионажу, Марсель полистал неприятные на ощупь страницы и номер нашёл.  — Как бы высказался наш друг Робер, — пробормотал Валме, — раздери меня лобстер. И в краба затолкай.  — Какого краба? — полюбопытствовала сотрудница магазина. Марсель вздохнул и отказался от помощи. Она была очень миленькой, но не сегодня. Или до тех пор, пока он не решит, какую эмоцию стоит изобразить, когда тебе звонит Алваро Алва. Может, сделать вид, что он вообще не знает такой фамилии? Нет, с ними не прокатит… Удивляться тому, что у ни разу им не виденного живьём родителя Рокэ есть номер и какое-то намерение в отношении Марселя, тоже было глупо. Наверное, подумал Марсель, для начала надо ответить. А дальше — хоть потоп.  — Я слушаю? — с опаской сказал он, всё ещё надеясь, что на том конце ошиблись номером.  — Быстро же вы нашли меня в телефонной книге, Валме, — довольно дружелюбно и с мягким южным акцентом ответили ему.  — А я-то думал, к чему мне утром на ногу Сервантес свалился! — перешёл в наступление Марсель, помня, что это — лучшая защита. От всяких подозрительных испанцев. — И всё-таки, дон Алваро… э… вы что, узнали об аварии?  — Узнали, — слишком напоминая своего сына, отозвался Алваро. И таинственно умолк.  — Боитесь, что ваш сын пострадал? Если что, он пока целый, — подсказал литератор.  — Я своих детей знаю, Валме. Скорее уж подстроил. Марсель запомнил, а потом услышал:  — Отчасти об этом я и хотел бы с вами побеседовать. Как вы видите по номеру, сейчас я в О., а точнее — в аэропорту и скоро улетаю домой, но вы сегодня вечером должны быть свободны. Интересно, это осведомлённость или завуалированный приказ? Но свободен он действительно был, поэтому не отказался подъехать. К чему это всё… Непонятно. Избавившись от первичного испуга, заинтригованный Марсель отправился к выходу, но вовремя заметил канцелярский отдел. А точнее, то, что бросилось в глаза с полочки с блокнотами. Обычный блокнотик на спиральке, ничего особенного, бумага могла быть получше, но Валме купился на обложку: котик держал в лапах гитару. На глазах несколько удивлённой продавщицы средних лет Марсель оплатил и любовно спрятал вещь в карман, предвкушая, как будет её вручать и кому.

***

Ох уж эти южане — они даже стареют красиво. Немного завидуя, причем завидуя сильно заранее, Марсель сидел напротив Алвы-старшего в кафешке в аэропорту и думал, как же его сюда занесло. Впрочем, заносить начало в тот день, когда ему на голову свалился Рокэ, так что жаловаться не пристало.  — Авария была подстроена, — как ни в чём не бывало, заговорил пожилой испанец, глядя на Валме с до неприличия знакомой усмешкой. — У меня на руках точные сведения и недвусмысленные намёки, что подобное может повториться.  — Надеюсь, Рокэ вы об этом уже сказали, — Марсель не успел поймать себя за язык — язык начал выдавать циничные фразочки раньше, чем он испугался этой возможности.  — Мы не виделись, — без особых сожалений сказал Алваро, — и вообще я приезжал не за этим. Вам не кажется, Валме, что вас он послушает с большей вероятностью?  — Во-первых, «Рокэ» и «послушает» — это как-то из разряда фантастики, при всём уважении! Во-вторых, я вам не Квентин Дорак и никакими шпионскими штучками не владею, чтобы такое знать…  — Просто предупредите его, что могут пострадать ещё люди, — пожал плечами собеседник. — И не нервничайте.  — Я спокоен, — Марсель вежливо улыбнулся, как на педсовете, а потом подумал, что ему это всё не нравится. Почему-то больше всего литератора не устраивал сам факт разговора. У него с папенькой тоже недвусмысленные отношения, но раз уж приехал, почему бы не повидаться с сыном?! Рокэ, конечно, не изображает вселенскую скорбь и образец одиночества и вообще терпеть не может, когда его жалеют, но почему-то Марселю стало обидно.  — Вас очень трогательно беспокоят наши отношения, — без всяких проблем прочитал его мысли Алваро. — Зря.  — Уж понял, что зря, — буркнул Валме. — Хоть бы сувенирчик с родины привезли.  — Я привёз супруге, думаю, она передаст быстрее, если пожелает. Какое же у вас бывает говорящее лицо, Валме! Да, моя жена проживает в О., если можно назвать проживанием постоянное содержание в медицинской клинике.  — Всё серьёзно?  — Нет, ничего опасного, только нет возможности уехать — нужен постоянный уход. Алваро замолчал, наблюдая за его лицом из-под приопущенных век; Марсель пытался держать свою «говорящую» физиономию в узде, но и так было ясно, что о матери Рокэ он вообще слышит впервые, не говоря уж о том, что она здесь и болеет.  — Вы приехали, чтобы повидаться с дамой сердца и вывалить на меня эту увлекательную информацию? — поинтересовался Марсель. — К сведению принял, хотя, может, и не стоило…  — Было интересно, насколько мой сын с вами откровенен. Вижу, он себе не изменяет. Валме всё ещё обижался на Алваро больше, чем на Рокэ. Нет, они, конечно, дружат, но дела семейные — они на то и семейные, чтобы ничего не знать. Просто теперь у него появилась чётко оформленная догадка, почему неподражаемый проректор всё ещё в О. — и почему вообще здесь оказался. Немного сентиментально, но чёрт возьми, почему нет?  — Если я правильно проследил за вашей мыслью, вы подошли к моменту своего прибытия в О.  — По логике, это должно быть прибытие Рокэ.  — Я знаю, что эти события совпадают, — усмехнулся Алваро. — Никакого подтекста, как сказал бы наш общий друг Дорак: мне просто интересно, как так получилось с вами двумя?  — Как так получилось? — повторил Марсель. Помнится, не так давно и Квентин Дорак пытался выяснить у него эту страшную тайну. Язык развязался, и его было не остановить: — Так же, как происходят другие чудеса в нашей жизни, дон Алваро. Не повстречай я вашего сына, сидел бы в своей провинции и торговал папенькиными сырами, носа не высовывая во внешний мир, читал бы одно и то же и любил бы одних и тех же женщин. Мне не понравился О., когда я приехал по делам, настроение отвратительное, дождь идёт, ни одного приличного заведения не знаю, и тут сваливается ваш потрясающий наследник… Я имею в виду, он реально на меня упал, ну, знаете, такой подарок небес в лице отпетого богохульника, иронично, не правда ли? — Даже если собеседник не уловил смеси метафоры и правды, Валме нёсся дальше: — Ну и пошло-поехало, жизнь стала неожиданно интересной — от такой капризной дамы, как жизнь, я уже и не ждал подобного сюрприза. Университет нуждался в работниках, а мы — в работе, теперь я понимаю, почему эта работа должна была быть максимально оседлой и безопасной… А если вас интересует что-то более конкретное, то мы с Рокэ шатаемся по городу, мучаем студентов, читаем классику и почти не развратничаем. Марсель прогнал получившийся монолог про себя и довольно усмехнулся. Всё-таки постоянное присутствие рядом первого проректора научило его не болтать лишнего.  — «Безопасная» работа мне понравилась, — улыбнулся Алваро. — Действительно, что может быть тише и спокойнее, чем учительская стезя, только некоторые умудряются попасть в неприятности даже из такого положения.  — Вы же воспитывали, — не удержался и съёрничал Валме. — Прошу прощения.  — Тут не поспоришь, не извиняйтесь. Как поживает Моро?  — Котик в порядке, но почему бы вам не спросить об этом Рокэ?  — Очень тронут, — совершенно не трогательным голосом произнёс Алваро, — вашим беспокойством за наши отношения, но они не достигли той точки, где я мог бы сентиментально расспрашивать сына о коте, и никогда не достигнут. Впрочем, всё самое важное мы уже прояснили — спасибо, что согласились донести моё предупреждение, Валме. Я полагаю, что о некоторых вещах стоит сообщать при личной встрече. Что-то ещё будет происходить, и вам тоже следует быть осторожным. Как скоро Дорак планирует разобраться с задолженностями вашего университета?  — Полгода, — обронил литератор, чувствуя себя оскорблённым за всё сущее, даже за Моро.  — Долго… Что ж, будьте здоровы. Главное я сказал, остальное за вами, — и, уходя, самый неожиданный собеседник Марселя за всю его жизнь положил ему руку на плечо и попрощался по-испански. Что в очередной раз подтверждало, что язык пора учить… Добираясь домой на такси и пытаясь по вечно тёмному небу определить, сколько времени он проторчал в аэропорту, Марсель вспоминал папеньку. Папенька пишет грозные письма и ждёт фарфор, умудряется воспитывать его даже на расстоянии, как и остальных своих наследников, а ещё всё обещает женить его на какой-то нежной француженке. Папенька вообще как ящик с двойным дном, но он — близкий человек, как ты ни крути! «Или это у них семейное, — неожиданно злобно подумал Валме, — замуроваться в ледяную стену от окружающих и вот так вот убийственно улыбаться изнутри?!» Впрочем, не стоило судить поверхностно. Подумав, что Рокэ, в отличие от своего родителя, сумел произвести на него впечатление лапушки, Марсель подумал и позвонил:  — У меня для тебя подарок, господин блистательный проректор.  — Надеюсь, не от отца, — ответил Рокэ, давая понять, что всё прекрасно знает. На заднем плане слышались какие-то голоса, явно не университетские, но теперь Валме повсюду будет мерещиться больница.  — Нет, твой батюшка — сам по себе подарок, — буркнул Марсель.  — Судя по голосу, он тебя не повеселил. Жаль. Впрочем, со мной тоже не прокатило…  — Твои братики все такие же?!  — О нет, это крайне разнообразная компания, — усмехнулись с того конца провода. — Дай угадаю, отец прознал о здешнем криминале?  — Ещё как прознал. Предупреждает, что могут пострадать другие люди, — максимально точно припомнил Марсель, подзабыв, что едет в такси с чужим водителем. — Что будешь делать?  — Что обычно. Удивляет, правда, самонадеянная мысль отца, что я не замечу этого сам… Перезвоню. Марсель даже вдохнуть не успел, как раздались гудки. Привычное дело. Привалившись уставшей от информации головой к стеклу, Валме подумал, что ему не хочется ввязываться в какое-то грязное университетское дело и думать о родственниках. Ему хочется завалиться на диван с бокалом хорошего красного вина, погладить Готти и почитать Сервантеса. А ещё — вручить Рокэ блокнотик.