***
В уютном кафе-мороженом Дика неожиданно развезло: попав в тепло и начав рассказывать Роберу и Марианне о своих приключениях, он почувствовал, что если сейчас же не приляжет, что-то пойдёт не так. Старшие товарищи с сочувствием переглянулись и отнесли его наверх, в мансарду — любимое место Дика во всём кафе, не считая «своего» столика. Несколько раз ему доводилось там отдыхать, но на всю ночь он, наверное, не оставался ни разу. А с утра голова всё-таки трещала, и не так слабо, как в первый раз. Ричард расстроился: что же пошло не так? Он следил и за собой, и за другими, и не понижал градус, а всё равно хочется кого-нибудь убить. Ворона за окном каркает слишком громко, подушка слишком жёсткая, стена слишком высокая, то дует, то жарко… Внизу шаги — как будто топот великана, а ведь Марианна ходит всегда на цыпочках, когда в мансарде кто-то спит… — …свои подвиги, Дикон. — Когда он в следующий раз открыл глаза, умереть не хотелось, хотелось только воды. Робер протянул стакан, и Дик тут же выпил добрых две трети. — Мне повторить? — Простите, Робер, — он невольно втянул голову в плечи. Было стыдно. — Наверное, вы меня презираете… — Чего-чего? — рассмеялся Эпинэ. — Я, вообще-то, говорил, что ты взрослеешь! И радуешься жизни. А то ходил полгода, как пришибленный, от каждого куста шарахался. Отпустило? — Отпустило, — неуверенно повторил Ричард и улыбнулся. — Я вас вчера ночью не сильно отвлек? Пришлось рассказывать о том, как ему померещились люди в переулке. Робер выслушал на удивление серьезно и как будто задумался о чем-то своем. — Ты их не разглядел? — Нет, — Дик удивился, но не смог припомнить никакого криминала. — А что, вы что-то заподозрили? Но у Берто мы вели себя тихо… — Да нет, всё в порядке, — бодро ответил Робер и поднялся со стула, задернув шторы поплотнее. — Тебе лучше ещё поспать. Выходной же сегодня? — Конечно, — пробормотал Дик, заворачиваясь в одеяло, и договорил уже сам с собой: — На этот раз я посмотрел на календарь…***
Робер уже привык натыкаться на первого проректора в самых неожиданных местах, да и он отлично знал, что Рокэ часто бывает у Марианны, но все равно позволил себе удивиться. Они сидели внизу за столиком, Марианна работала над новым меню, слушала и кивала, Рокэ что-то говорил, протирая запыленный шлем, и Робер на секундочку почувствовал себя лишним. — Через раз, — покачала головой любимая женщина, вычеркивая какое-то блюдо из списка. — Но мне тоже не нравится эта периодичность. — Хоть кто-то хорошо работает. Жаль, что не на благо общества. Не топчитесь в стороне, Ро, у вас на это помещение прав всяко больше, чем у меня… — Не буду даже спрашивать, о чем это вы, — вздохнул Эпинэ и пододвинул третий стул. — Кому-нибудь помочь? — Рисуешь ты не очень, дорогой, — беззлобно поддела Марианна. — Дизайн меню оставь на меня, пожалуйста. — Если у вас есть идеи, как угомонить Штанцлера, милости прошу, — предложил Рокэ. Робер тут же вспомнил внезапный педсовет с чиновниками из министерства — и как из головы вылетело? — Рокэ, что с нами дальше-то будет? — Да ничего, — Алва выглядел удивленным. — До конца учебного года господин ректор разберётся с долгами, не без помощи Дорака, но всё же. Остальное на мне, а вы работайте, как работали. — Вы опять будете живым щитом? — вздохнул Робер. — Мило, конечно, но не стоит… — Не надо делать из меня альтруиста, Ро, — поморщился проректор. — Так вы договоритесь до того, что я в бога верю. Кто-то должен отводить глаза, по мнению Дорака и по моему личному мнению, кандидатура хоть куда. А господам из министерства следует поменьше задирать нос… — А что со Штанцлером? — решил сменить тему Эпинэ. Он не был уверен, сможет ли правильно выразить свои мысли по предыдущему вопросу, и решил подождать — или поболтать сначала с Валме. — Вы друг друга взаимно не переносите, это понятно, а с чего это пошло? С Эгмонта? — Эгмонту пора становиться официальным символом университета, о нём скоро начнут говорить даже кофейники. Кстати, Марианна, не хотел вас отвлекать… — Сейчас сделаю кофе, — ослепительно улыбнулась хозяйка и вышла из-за стола. — Заодно Дикону отнесу, если он уже в состоянии. — Ребёнок не хотел домой, — доложился Робер, отвечая на вскинутые брови собеседника. — И попросился ко мне. Ну, я имею удовольствие знать госпожу Мирабеллу, поэтому… — Удовольствие? В таком случае, вы мазохист, — Алва заразительно рассмеялся. — Ладно, Штанцлер, раз он вас так интересует. Не зная, что мы с Дораком осознанно переключали скандальное внимание с ректора на меня, он поначалу нам очень помогал. Ваш покорный слуга Штанцлер обладает на редкость длинным языком, за другие части тела не ручаюсь. — Вы про слухи? — И не только. Слухи — понятное дело, этим орудием владеет каждый уважающий себя администратор — какой угодно конторы. С этим господином слухи вышли на новый уровень: он как будто свято верит в то, что говорит, и может вывихнуть мозги собеседника наизнанку. — Такое ощущение, что вы про Дикона, ей-богу. — В том числе, но я столкнулся с этим еще раньше. Спасибо, Марианна, лучше вашего кофе — только у Квентина Дорака, — похвалил проректор. — Про Джастина Придда вы, наверное, слышали? — Матильда говорила, — прищурился Робер. — Но он же вас обожает, разве нет? — Не сразу. Сему достойному молодому человеку приспичило попасть под мое крыло в тот самый год, когда Штанцлера укусила какая-то муха и он решил, что он психолог. К счастью, Джастин не поверил ему полностью и вздумал рассказать мне… массу интересных вещей. Таким образом, я выяснил, что я не просто неверующий, а сатанист, беспробудный пьяница, потомок мафиози, извращенец и что-то там ещё, — Рокэ умудрился произнести это таким довольным тоном, что Эпинэ расхохотался, едва не пролив на себя кофе. — А дальше, Ро, самое интересное. Неподражаемый Август Штанцлер убедил Джастина — и хорошо, что только Джастина, — что я — неудавшийся суицидник, который денно и нощно мечтает о смерти. И поэтому — именно поэтому! — я всё время пью. Как вам картинка? — Омерзительно, — восхитился Робер и понял, что сам себе напоминает Валме. — И что было дальше? — Дальше я пытался не засмеяться, выслушивая это от Джастина. Юный Придд очень обиделся, потому что решил, что я смеюсь над ним. Кое-как разобрались, конечно, но с тех пор стало понятно, как и зачем действует Штанцлер. — Думаю, больше он не на руку вашему плану… — Дорак тоже так думает. Мне уже всё равно, но его бесконечное влияние на впечатлительных студентов несколько раздражает. — Дикон осмелился с ним поругаться, — припомнил Робер. Ему хотелось много что спросить, начиная с судьбы универа и заканчивая уточнением, что за «уже» имел в виду Рокэ, но тут ему позвонили, и позвонили страшно — на экране значилось имя матушки Дика. — Ох… помянешь черта… Он отошёл, собрался с силами и выслушал высокопарное приветствие Мирабеллы. — Я знаю, что Ричард у вас, — сочла нужным напомнить она. — Объясняться мой сын будет со мной, так что не переживайте по поводу этого звонка. Ричард ещё спит? — Да, — на всякий случай сказал Робер. — Что-то важное? — Важнее некуда, — сухо сообщила Мирабелла. — У нас дома сегодня будет праздник, потому что приехал Эгмонт. Будьте так добры, скажите об этом Ричарду. И пусть он отменит все свои планы и приведёт себя в порядок, перед тем как приехать. Эпинэ какое-то время подбрасывал телефон в руке, думая, как лучше сказать об этом Дикону. Ещё не так давно он был бы уверен, что мальчик обрадуется возвращению отца, и обрадуется искренне, но теперь… Ричард только справился, только привык к самому себе и к этой, черт возьми, жизни! Ему наверняка будет тяжело держаться дома. — Бедный ребёнок, — решив запить проблемы кофе, Робер вернулся за столик и одним махом прикончил вторую чашку. — Спасибо, Марианна… Только что распробовал нормальную взрослую жизнь, а тут то хулиганы в переулках, то отец на голову свалился. — Какие хулиганы? — прищурился Рокэ, как будто второе его не интересовало вовсе. — Ошиблись, наверное, да и Дикон их не узнал… Я думал, вы об Эгмонте спросите. — Чего о нём спрашивать, виделись… Доброе утро, юноша. Обернувшись, Робер увидел растрёпанного и сонного, но уже похожего на человека Ричарда. По очереди поздоровавшись со всеми, он неуверенно сел третьим за столик и залпом выпил кофе. — Ну что, побил свой рекорд или ещё нет? — поинтересовался Алва у Дикона. Роберу оставалось только гадать, но эти двое, кажется, друг друга поняли. — Пока нет, — помотал головой Ричард и тут же просиял: — Помните, как вы мне про виноград рассказывали? Я вчера всех за пояс заткнул, даже Паоло! — Издержки воспитательного процесса, — усмехнулся Рокэ. — Вот почему у тебя про алкоголь в голове осело, а про оформление титульного листа через второе ухо вылетело? Эпинэ не хотелось прерывать этот милый разговор, но Марианна некстати спросила, как дела у Мирабеллы. Пришлось рассказать про звонок немного раньше, чем он рассчитывал. Все шло, как предугадывал Робер: Дикон не обрадовался, только занервничал и сразу потерял аппетит. — Потерпи пару вечеров, а потом вернёшься к уже привычной жизни, — попытался приободрить его Робер. — В конце концов, у вас же хорошие отношения… были. — Были, — повторил Дик. — Вот именно. Слушайте, а может, я останусь? Я уже так делал, я помогал Марианне разносить мороженое, и… — Нет, это чересчур, — вмешался проректор. — Независимость от семьи — это, конечно, приятно и весело, но лучше не игнорировать своих родственников, пока они живые. Так что, Ричард, вы сейчас же собираетесь и едете к отцу. Робер подумал, что бы он сам посоветовал, не будь здесь Рокэ. Наверное, закончил бы тем же — отправил Дика к Эгмонту, но не так резко и решительно. Обиженный в лучших чувствах Дикон поплёлся собираться, Эпинэ хотел было продолжить разговор, но Рокэ тоже уходил. — А вы куда так рано? Девять утра… — Вы не поверите, но иногда мне тоже надо спать, — в подтверждение своих слов Алва зевнул и потянулся, по ходу захватив со столика начищенный до блеска мотоциклетный шлем. — В последний раз такая радость приключилась со мной два с половиной дня назад, так что хотелось бы восполнить потери… Если вам скучно, помогите Марианне с меню или выгуляйте Валме.