Неидеальная

Эмили рассматривала кабинет без особого интереса, иногда останавливаясь взглядом на особо примечательных деталях, вроде рамки с фото на столе или карты местности на стене. Ожидание затянулось на добрых полтора часа, и девушка устала просто бестолково сидеть на стуле. Спина затекла, ноги периодически сводило судорогой, да и общее состояние девушки не внушало особого доверия. Раненое плечо все чаще ныло, болью отдаваясь в позвоночнике, мысли путались и норовили столкнуть сознание в вязкую тьму. Эми старалась бороться с собственным организмом, удерживаясь на плаву и думая, как скоро на базе заметят ее состояние. По всем подсчетам выходило, что на решение проблемы у нее меньше недели, и это удручало. Когда дверь за спиной с тихим шелестом открылась, девушка мысленно прокляла своих родителей — если бы не их исследования, не их неусидчивость в своей лаборатории, она бы сейчас не сидела здесь, пытаясь не грохнуться со стула от плывущего перед глазами марева боли. Мотнув головой, что никак не помогло, девушка посмотрела туда, где предположительно находился вошедший. — Эмили? — голос был обеспокоенным, от чего девушка поняла — выглядит она хреново. Тяжело вздохнув, Эми кивнула. В висках застучало, в глазах на несколько секунд потемнело, а с губ едва не сорвался болезненный стон. — Майор Леннокс, — Эмили моргнула пару раз, прогоняя цветные круги, — не могу сказать, что рада встрече. — Могу сказать то же самое, — мужчина сел за стол, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула. — При других обстоятельствах я бы кинулась тебе на шею, — усмехнулась девушка, — но сейчас уж прости, ситуация как-то не располагает. — Согласен. Что тебе удалось узнать? — Немного, — Эмили ловко, насколько позволяла ситуация, выудила из-за ворота толстовки флешку на цепочке, — мои родители слишком хорошо шифруются, а разгадывать шарады у меня не было времени. Но, — видя сникшего майора, поспешила добавить девушка, — я успела запустить вирус в их систему. Через пару часов в лаборатории сработает аварийная сигнализация и вся информация с компьютеров удалится. Им придется все начинать заново. — Документы? — Все здесь, — на стол бухнулась толстая сиреневая папка. Леннокс пару секунд посверлил ее взглядом, кивнул своим мыслям и, наконец, расслабленно улыбнулся. — Отличная работа, Эми, — мужчина улыбнулся шире. Эмили попыталась улыбнуться в ответ, но спазм, скрутивший внутренности, давал понять, что скоро начнется приступ и времени для улыбок нет. — Рада слышать. Могу идти? — Да, — Уильям уже закопался в принесенные документы, так что Эмили без лишних слов вышла из кабинета и, опираясь на стену и периодически кашляя, направилась в отведенную ей комнату. *** Приступ настиг девушку возле двери в ее комнату. Плечо начало адски жечь, вены на руке вздулись и стали темно-синими, пальцы скрючило судорогой. Эмили поджала губы, с отвращением рассматривая то уродство, что сотворили с ней собственные родители, и буквально ввалилась в комнату. Боль текла по венам вместе с кровью, отравляя не хуже яда. Эми присела возле стены, затылком упираясь в холодный бетон. Знал бы Леннокс, на что пришлось пойти ради информации, не был бы столь рад. Эми была уверена — узнай майор, что с ней сейчас творилось, он бы добровольно пристрелил и ее, чтоб не мучилась, и ее родителей, чтобы больше не уродовали людей. Сердце бешено забилось в груди, легкие судорожно сжались и девушку вырвало. Сплевывая, Эмили с ненавистью смотрела на черную жижу, сверкающую голубыми разводами в свете неоновых ламп. Эта гадость уже три года паразитирует в ней, живет и медленно убивает, забирая себе ее тело. Сказать, что Эмили ненавидела свою теперешнюю жизнь, значит промолчать. Но как-то покончить с этим она не могла — слишком многое на нее возложило общество. Да и, честно сказать, не хотелось Эмили заканчивать жизнь позорным самоубийством. Вот сдохнуть с оружием в руках, в разгар боя или, например, в тылу врага, в пыточной камере, до последнего храня тайны государства, которому служишь — это да, это можно. А резать вены? Топиться в ванной? Или прыгать с крыши? Нет уж, Эмили не слабачка, она не признает такую смерть… И потому, стоило спазмам утихнуть, девушка поднялась на ноги. Эмили нещадно шатало, она вот-вот готова была рухнуть навзничь от парализующей тело боли, но упрямство и врожденная упертость помогали хоть как-то, но стоять на ногах. Ванная комната была светлой и чистой, но девушка не обратила внимание на декор. Она уверенно, но медленно и все еще шатаясь подошла к раковине, и подняла взгляд. В зеркале отражалась бледная, усталая девушка с растрепанными пепельно-серыми волосами. Глаза ее, от природы светлые, мятно-зеленые, были тусклыми и потемнели от боли. Под ними залегли глубокие, серо-зеленые тени. На скулах и шее виднелись едва заметные, темно-синие вены. Эмили раздраженно закатила глаза — ей надоело скрывать свое уродство за объемными толстовками и водолазками с горлом, но что еще делать? Девушке не хотелось становиться подопытной крысой. А она была уверена — узнай кто из людей, что с ней, нашлись бы те, кто непременно сдал бы ее в лаборатории. Оттянув ворот толстовки, девушка с сожалением посмотрела на посеревшую кожу, выпуклые вены и мелкие капилляры, ветвистыми отростками тянущиеся к ее лицу. Что было на спине — подумать страшно, но Эми стянула толстовку через голову и повернулась. На спине, змеей протянувшись по плечу до лопаток, и острыми концами касаясь копчика вился уродливый шрам. Темно-бордовый, почти черный, он был опутан сетью тонких и толстых темно-синих вен. Кожа вокруг пораженного участка была серая, грубая на ощупь. По щеке скользнула слеза. Эмили тихо выдохнула, наблюдая, как в такт дыханию вены пульсировали под кожей. И это…завораживало. Девушке казалось, что там, внутри нее, живет еще кто-то, кто-то слабый и нуждающийся в защите. Вот только Эми никак не хотела быть защитником этого нечто и потому лишь ненавидела свое тело. Вновь натянув толстовку, Эмили покинула ванную. Рухнув на кровать, девушка прикрыла налитые свинцом веки и провалилась в сон. Последними мыслями были неясные образы, так похожие на очертания родительской лаборатории…