Мы могли всё исправить

— Макс, можно с тобой поговорить? — девушка виновато смотрела на хоккеиста. — Да, пойдём, — он выбрался со своего места и прошёл вперёд, предполагая, что Юля пойдёт за ним. — Извини меня, что я такая дура. Ты хотел помочь, а я из-за своих сдвигов... — она не могла подобрать правильного окончания фразы, но Максим и так всё понял. — И ты меня прости. Наверное, надо было сразу понять, что не надо тебя дёргать. Но я очень хотел помочь и в итоге вёл себя как эгоист. Юля бросилась на шею хоккеисту и крепко обняла его. Он обнял в ответ. "Я Сороку никогда так крепко не обнимала. Только брата. Странно..." И снова девушку отвлекла стюардесса: — Молодые люди, будете чай, кофе, воду? — Чай, пожалуйста. — Чай, — отозвался эхом Максим, когда на него направился вопрошающий взгляд. Они ещё долго стояли на том же месте со стаканчиками с чаем в руках и разговаривали буквально обо всём. Кроме хоккея. Оба не хотели говорить о работе, хоть и очень любили этот вид спорта. — Уважаемые пассажиры, просьба занять свои места. Через полчаса наш самолёт приземлится в аэропорту Владивостока, — глухой голос пилота внезапно прервал непринуждённое общение молодых людей. — Чёрт, я же ещё не успела помириться с Сорокой, — девушка была очень раздосадована. — Он меня возненавидит. — Не переживай ты так, он на тебя не обижается, — Шалунов приободрительно обнял Юлю. — Ты же с нами в автобусе едешь? Сядь с ним и поговори. — С вами? Мне никто про это не говорил. Ты уверен? — девушка была удивлена возможностью поехать с парнями в их автобусе. — Эм, вот теперь я не уверен. Прилетим – узнаем. А пока что иди садись на своё место, — хоккеист чмокнул девушку в рыжую макушку и легонько направил к её месту.

***

— Какая прекрасная идея, говорить, как я буду добираться до отеля, только тогда, когда я уже долечу! — Юля упрекающе прокричала в телефон фразу, которую уже говорила начальнику ещё до вылёта. — Спасибо, что хоть трубку взяли, в Москве-то сейчас 12 ночи. — Не возмущайтесь, Юлия. Мы же сказали, что транспорт будет. Просто хоккеисты из ЦСКА попросили не говорить вам об этом, сюрприз хотели сделать. — Ладно, я поняла. Извините. И спокойной ночи, — журналистка заблокировала телефон и отправилась к ленте выдачи багажа. Максим уже схватил её чемодан и ждал, когда девушка уточнит всё о трансфере: — Ну что, всё хорошо? — парень с улыбкой смотрел на Юлю. — Да, я еду с вами. И, оказывается, мы даже в одном отеле будем жить. Ты предупредил Андрея? — Ага, он сядет с Сорокой, а потом пересядет, когда ты придёшь. — Спасибо тебе, — девушка обняла Шалунова. — Это даже смешно, такие приготовления, чтобы помириться с другом. Извини, что напрягаю тебя. — Я рад сделать для тебя что угодно. Особенно, если это улучшит твоё настроение, — хоккеист очень странно улыбнулся, что немного смутило девушку. Юля отвернулась и сделала вид, что хочет что-то найти в рюкзаке. Она вдруг почувствовала себя некомфортно. — А вы все уже забрали багаж? — Ээ, да, думаю, да, — парень неуверенно посмотрел по сторонам, проверяя подлинность своих слов. — Пойдём в автобус, — одной рукой он взял свою огромную сумку, а другой уже хотел зацепить ручку Юлиного чемодана. Однако это оказалось невыполнимым, потому что девушка сразу же вырвала чемодан и сказала несколько фраз, дав понять, что никаких возражений слышать не хочет, хоккеист не должен из-за неё надрываться.

***

— Сорокет, прости меня, пожалуйста, — журналистка резко плюхнулась на автобусное место, которое ей уступил Кузьменко. — Я знаю, что ты переживаешь за меня, но просто во мне что-то срабатывает, что отказывается принимать даже возможность чьей-то помощи. Ты мне очень дорог, и я не хочу, чтобы ты дулся, — Юля попыталась заглянуть в глаза вратарю, который, увидев её, отвернулся к окну. — Я же просил не называть меня так. Как минимум пока мне не исполнится сорок лет, — парень продолжал смотреть в окно, однако его голос звучал достаточно снисходительно. Девушка прилегла на спину всё ещё отворачивающегося от неё парня и обняла его за плечи: — Илюш, ну извини меня. Прости, прости, прости, — затараторила девушка прямо на ухо парню. Хоккеист резко повернулся и столкнулся свои носом с Юлиным. Они засмеялись и обнялись в знак примирения. "Эти объятия отличаются от 'Шалуновских'. Но интересно, в какую сторону?" — странные мысли практически не покидали журналистку, заставляя её нервничать от внутренней неопределённости. — "Как же странно быть мной. Никому бы не посоветовала..."