То, что делает нас людьми

Дэвид рылся под диваном, на котором, подобрав ноги, сидел Макс. Рылся он уже минут пять, постоянно выкрикивая что-то вроде «ага, нашёл!». Находил он, правда, только фантики от конфет, монеты, и даже заныканную пачку от сигарет, и уже был готов разразиться очередной гневной тирадой, но вовремя понял, что внутри лежат отнюдь не сигареты, а несколько купюр. Тем не менее, Макса эта находка расстроила, потому что, во-первых, Дэвид теперь знал, что у него была денежная заначка, и во-вторых, Дэвид теперь имел все основания полагать, что помимо денег где-то были припрятаны сигареты. Однако, Дэвид до сих пор не подозревал, что к пропаже так рьяно разыскиваемой им связке ключей причастен Макс. Но, возможно, уже догадывался. Дэвид никогда не был внимателен к подобным мелочам; он постоянно забывал, куда положил ту или иную вещь, иногда мог забыть купить молоко; но он всегда очень чётко улавливал любое изменение в эмоциях собеседника. И потому Макс пытался выглядеть максимально безразлично, однако уголки губ так и лезли вверх, когда он видел безуспешные попытки Дэвида найти ключи там, где их нет и быть не могло. Дэвид всегда вешал ключи на крючки для одежды, и было бы логичнее искать их именно там. В очередной раз распрямившись, Дэвид кинул беспомощный взгляд на Макса. — Под диваном их тоже нет, — пробормотал он, и затем нахмурился. — Ма-акс… — Да-да? — стараясь звучать как можно безразличнее проговорил он, но коварные нотки всё равно прорезались в голосе. Может, сам он этого и не заметил, но Дэвид понял всё. — Верни ключи. Макс попытался сделать самое невинное выражение лица из тех, на которые был способен. Но Дэвид уже понял, в чём подвох. Макс поёжился, когда Дэвид приземлился на диван рядом с ним, и только сильнее прижал колени к груди. Дэвид хмурился, но не злобно, скорее, по-отцовски. Дэвид всё делал по-отцовски. Это была его особенность, которая одновременно раздражала Макса и всегда задевала за живое. — Верни ключи. — Нет у меня твоих ключей, отвянь, — попытался парировать Макс, однако бесполезно. Дэвид уже начал сверлить его взглядом; это означало, что Макс точно не выйдет сухим из воды. Они молчали какое-то время, и Максу казалось, что воздух в комнате стал плотным. Психологическое давление, вот как это называется, — сказал он себе и вытащил из кармана связку ключей. — Так-то лучше, спасибо, — расплылся в широкой улыбке Дэвид. Макс только фыркнул в ответ, отвернувшись. — Может, поделишься?.. — Чем? — огрызнулся он. Дэвид сделал глубокий вдох и морально подготовился к нравоучениям. — Зачем ты украл ключи. У этого ведь была какая-то причина. Веская причина, потому что я знаю, что ты знаешь, насколько плохо воровать. — Это… не воровство, — устало пытался парировать Макс. Возможно, Дэвид мог бы назвать это воровством, но, фактически, Макс не присвоил себе чужого, а после этого ещё и вернул. К тому же, пункта про воровство не было в золотом списке «вещей, которые мы не делаем в этом доме», написанном Дэвидом. Был пункт про ругательства – и Макс, как мог, соблюдал его. Был пункт про откровенность. И Макс не всегда соблюдал его. Некоторые вещи вообще невозможно соблюдать постоянно, да и, к тому же, Гвен тоже нарушала правила. Все нарушают правила. — Это… Дань старым временам или типа того, — добавил Макс, чувствуя на себе испытующий взгляд Дэвида. А затем стыд. А затем сожаление о том, что он вообще это сказал. Потому что сейчас начнётся разговор о чувствах; Дэвид просто обожал подобные разговоры, считая их очень важными. Важными настолько, что сначала старался проводить их в очень крайних случаях, но потом они начали обсуждать эмоции Макса чуть ли не каждый месяц, и теперь это было настоящей нервотрёпкой, а не старым-добрым разряжающим разговором по душам. — Старым временам, которые были совсем недавно? — наводящие вопросы. Теперь они будто бы на экзамене. — Старые времена которые были в ср.. старом лагере, — нехотя прошипел Макс, зная, к чему это приведёт, и сильнее вжимаясь в спинку дивана. Он уже успел отвернуться от Дэвида, и тому пришлось обращать на себя внимания мягким касанием по плечу. — Ох, Макс, так ты расстроился из-за моего отъезда? — Ничего я не расстроился! — Макс даже подпрыгнул от возмущения. Нет, он определённо не был расстроен. Он злился. Сам не понимая особо на что, он всё-таки злился. И злость эта была не полыхающая, а грязная и липкая, словно кто-то залил костёр ярости водой и ему теперь нужно перебирать оставшуюся угольную кашу. Ярость прошла гораздо раньше. Ему просто не нравилось нынешнее положение вещей. Он посмотрел Дэвиду в глаза и попытался понять, что говорить. Дэвид лишь снисходительно улыбался, видимо, уже догадавшись о причинах происходящего. О глубинных причинах происходящего. — Я просто… типа не хочу, чтобы ты валил в этот дурацкий лагерь, потому что, чёрт возьми, свой отпуск можно было потратить на что-нибудь более разумное, — протараторил Макс так быстро, как мог, и затем сильнее сжался на диване. У него всегда были проблемы с высказываний чувств напрямую. Легче просто пнуть Дэвида и приказать не уезжать. Но это было бы невежливо и вроде как этически неправильно. — Я уезжаю всего на две недели, Макс, — спокойно повторил Дэвид. Повторил потому, что этот разговор происходил у них уже не в первый раз. И повторять его совершенно не хотелось. Но, Дэвид был уверен в необходимости этого. Иначе они с Максом расстанутся на пессимистичной ноте. — А другие две я проведу с вами. — Да, потащишь нас в поход. Дэвид тяжело вздохнул. — Это всего лишь один из вариантов, которые я предложил… — Макс что-то пробормотал себе под нос, но Дэвид не расслышал. — Я не говорю, что всё будет именно так, но… Слушай, Макс, я понимаю, почему ты расстроен… — Если ты думаешь, что меня удручает избавление от возможности провести в этом дурацком лагере ещё две недели в твоей компании… — Именно так я и думаю. Максу нечего было ответить. Потому что это было правдой, которую он всеми силами старался отрицать. Он просто не представлял, что будет делать в этой квартире наедине с летними каникулами, Гвен и, главное, самим собой. В лагере последние несколько лет ему не только занимали руки чем угодно, но и ограничивали. Пытались. Было весело бросать вызов Дэвиду и его правилам, вот только кому он будет бросать вызов теперь? Казалось бы, Максу стоит радоваться свободе от контроля, свободе выбора, но нет. С Максом, видимо, что-то было не так. Потому что, если бы не было, он бы не жил с Дэвидом и Гвен, сбежавший от родителей и морально переломанный. И Дэвид бы не пытался его починить. — Макс… — после недолгого молчания снова позвал Дэвид. — Чего? — Я не могу не посетить Лагерь, ты же знаешь. Для меня это важно. Макс не знал, что ответить. Мысли, крутившиеся в голове, были не только эгоистичными, но и попросту наивными, и даже… инфантильными. Ему не нравилось то, что он ощущал. Ему не нравилась эта привязанность. Ему шестнадцать, он достаточно самостоятельный и независимый, и вполне может прожить две недели один. Может и даже хочет. Макс ответил отрешённым кивком. — Хорошо, раз мы разобрались с этим… — Дэвид улыбнулся и нервно хрустнул пальцами. — Мне пора ехать. Не хочу попасть в пробку, знаешь. — Да, да, езжай, — как можно безразличней отозвался Макс, доставая из кармана телефон и демонстративно переключая всё внимание на него. — Поможешь спустить сумки?.. — Чёрт возьми, ты едешь на две недели, а вещей набрал так, словно собираешься провести там очередное лето! — Макс. — Да, конечно, я тебе помогу, — устало повторил он заученную формулу, пытаясь подавить эмоции. Он послушно подхватил сумку и вышел из квартиры, уверенным шагом спускаясь по лестнице; он даже не удостоверился, идёт ли Дэвид следом. На улице было прохладно. Прохладный июнь в не очень прохладном городе – благодать. Максу искренне захотелось закурить, от нервов тряслись пальцы, но он только крепче сжал чемодан. От пагубных привычек надо избавляться. Курение было пагубной привычкой. Ностальгия – тоже. — Я надеюсь, ты не разгромишь квартиру, пока меня не будет, — сказал, появляясь следом, Дэвид. — Пожалуйста, не разгромите квартиру. То, что меня нет дома, не значит, что можно нарушать правила. — Мне и не хотелось, пока ты не предложил, — сухо ответил Макс. — И разве Гвен не будет следить за мной? — Гвен чудесная, но я её знаю. И поэтому полагаюсь на твою совесть. И честность. Они же у тебя есть, Макс? — Конечно есть, я ведь ни разу не доказывал обратного, — буркнул тот в ответ. — Вот и славненько! — за последние несколько лет Дэвид так и не научился понимать сарказм. Или научился, но искусно это скрывал. Или это была психологическая тактика. В любом случае, Максу больше не хотелось разнести квартиру. Не хотелось вообще в ней находиться. Хотелось чем-то себя занять. Каждое лето, вплоть до этого, он проводил каникулы в лагере Кэмпбелл, где ему постоянно находилось дело. Настолько постоянно, что он просто отвык лениться, отвык ничего не делать. И теперь у него чесались руки, а внутренние часы говорили, что сейчас пора работать. Дурацкие внутренние часы в совокупности с правилами Дэвида просто разрывали Макса изнутри. Но, с другой стороны, это было лучше того, что было в тёмном, смутном раньше. Дэвид был его отцом последние пять лет, но власть над его совестью имел гораздо большую, чем кто-либо ещё. — Макс? Дэвид уже сидел за рулём, и смотрел на сына из-за приопущенного стекла. — Я поехал. — Ага, давай. Пока или типа того. — Если хочешь, можешь заехать на следующих выходных в лагерь. Знаешь, на ночь. — Да, конечно, я подумаю, — Макс был удивлён подобному предложению, но вида не подал. Прежде Дэвид ни разу не упоминал, что у Макса вообще есть право приезжать и подобным образом навещать его, но… это ведь не равносильно смене в лагере. Это просто… видимо, посиделки у костра? Дэвид, тем временем, помахав рукой, уехал. Макс сделал глубокий вдох. Он хотел было вернуться в квартиру и досмотреть прерванный отъездом сон, но понял, что не хочет. Нет. Проверив ключи на наличие в кармане, он двинулся в противоположную уехавшему Дэвиду сторону. На часах было десять утра, люди уже разошлись по делам, и улица была пустынной.А это значило, что можно просто прогуляться по району и попытаться своеобразно развеяться. Макс понятия не имел, что делать со свалившейся на него свободой. Осложнялось это ещё и тем, что ему просто… не хотелось делать ничего. Погрузившись в попытки придумать себе занятие, он не заметил, как поравнялся с автобусной остановкой, миновал ее, прошел квартал. Он остановился напротив светофора, первого светофора на его пути. А затем развернулся и таким же размеренными шагами направился обратно. В прошлом году в это время они уже вовсю работали над научным проектом. В позапрошлом к этому дню они уже прошли половину пути в горы и возвращались обратно из этого мини-похода. За год до этого… Макс нахмурился. Нет, вспомнить не получалось. Но они точно уже делали что-то. В лагере они постоянно были заняты. И под «они» подразумевались не Макс и остальные дети. Отнюдь. Конечно же, Дэвид проводил в лагере не весь свой отпуск, у него было на это право. Но даже без него в лагере было полным-полно дел и занятий. Нет, не так, — прервал сам себя Макс. — Не «даже без него». Как будто бы он начал скучать по Дэвиду. Это было бы глупо. В конце концов, Дэвид уехал всего полчаса назад. К тому же, это бы значило, что Макс привязан к нему настолько сильно, что с трудом представляет досуг без него. Пытаясь отогнать эти мысли, он пошёл быстрее. Физические нагрузки заглушают мысли. Однако через какое-то время «глушения мыслей» он почувствовал, что за ним следят. Ещё через несколько понял, что кто-то идёт за ним по пятам. И это… напрягало. Возможно, даже, пугало. Хотя, скорее всего, просто настораживало, потому что Макс обычно ничего не боялся, это было не в его правилах. Но улица вокруг пустовала, и он чуть ли не чувствовал, как чьи-то глаза внимательно глядят на него. По спине пробежал холодок. Нет, это, конечно, ерунда. Остатки сна, или что-нибудь в этом роде. Макс кинул взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что там никого не было. И там действительно никого не было. Улыбнувшись очередной победе здравого смысла над животным инстинктом, Макс развернулся всем телом. Улица, убегающая далеко вперёд, была почти пустынна. За исключением стоявшей прямо перед ним кошки. Небольшой кошки с тёмными отметинами вокруг глаз. Пятнистая уличная кошка. Она умными глазами смотрела на Макса, слегка наклонив голову и прижав ушки к голове. И это маленькое создание чуть не напугало его? Звучит абсурдно. Абсурдно-унизительно. — Пошла отсюда, — буркнул Макс, махнув кошке рукой.Но та не пошевелилась. — Прочь, кому сказал. Кошка продолжала игнорировать его злость и пялилась, размахивая хвостом. Поэтому Макс решил игнорировать её. Он быстрым шагом направился домой, но кошка продолжала невозмутимо семенить следом. Несколько раз он останавливался, и кошка терпеливо ждала. Подходя к дому, Макс сделал рывок и преодолел оставшиеся несколько метров до подъезда бегом. И кошка не отстала. Кошка рванула следом. Но кошка не знала одного: Макс – прекрасный бегун. А ещё кошка не знала, как пользоваться домофоном. И за железной дверью подъезда Макс наконец оказался вне досягаемости. Бинго! Макс опёрся на каменную стену парадной и тяжело вздохнул. Нет, если за тобой ходит кошка, то с тобой явно что-то не так, — сказал он себе. — Кошки не преследуют людей просто так. Возможно, она приняла тебя за мышь. Или за СейлорВоина. Или за нового студента Хогвартса. Так или иначе, кошку от Макса отделяла железная дверь. Интересно, она осталась сидеть рядом или ушла по своим делам? Макс попытался убедить себя в том, что ему это не интересно. Самый простой способ перестать думать о кошке – подумать о чём-то другом. О чём? Сознание тут же любезно подсунуло ему рассуждения о Дэвиде. Чёрт, я в психологической ловушке. Надо было срочно отвлечься на что-то более близкое и приземлённое. А самое приземлённое на данный момент было… лестница. Раз ступенька, два ступенька. Когда он поднимется в квартиру, надо будет разобрать холодильник. Наверняка Дэвид наготовил всяких салатов и прочего им с Гвен, дабы они не ели всякий мусор. Одиннадцать, двенадцать… Потом можно заняться видеоиграми. Или телевизором. Или интернетом. Или можно взять деньги и отправиться гулять по городу. Двадцать, новый пролёт…. Чёрт возьми, учебный год закончился всего неделю назад, а Макс уже исчерпал весь свой лимит идей. Сорок, сорок один, новый этаж… Восемьдесят… Восемьдесят один… На двести четвёртой ступеньке Макс остановился. Пятый этаж. Дверь его, - вернее, их, - квартиры разительно отличалась от других. Это была единственная деревянная дверь в здании. Вернее, единственная декорированная досками. К тому же, — подметил Макс, входя в квартиру и запирая за собой замок, — наверняка только Дэвид додумался до подобного списка. На внутренней стороне двери, прямо под глазком, висел картонный лист, заполненный правилами поведения. Вернее, списком «вещей, которые мы не делаем в этом доме». Последние несколько пунктов были написаны грязно и неаккуратно, но первые восемь были старательно выведены. Это дело Дэвид повесил буквально в тот же день, когда Макс переехал к нему. И изначально все эти правила касались его одного. Дэвид писал их под Макса. Но потом к ним переехала Гвен, и список пришлось дополнять – что, на самом деле, очень удручало Дэвида. Мы должны быть хорошим примером для подражания— как-то неуверенно пытался объяснить он тогда. — Мы должны уметь объяснить, почему всё то, что перечислено в твоём списке – плохо; я думаю, ты понимаешь это и без меня, — возмутилась на это Гвен. И Дэвиду пришлось сказать, что список – побочный эффект его волнения за моральное и физическое здоровье Макса и Гвен. Дэвид, возможно, был единственным человеком в мире, способным говорить такое искренне. Макса тогда бесили их попытки быть «настоящими родителями». Потому что они казались вычурной показухой. Потому что в десять лет Макс был уверен, что его моральный компас сбит слишком сильно, и помочь ему уже нельзя. Но прошёл месяц. И ещё один. И ещё год. И, вроде бы, ничего особенного не происходило, но если сравнивать Макса из прошлого и Макса из настоящего… Что ж, они оба были бы недовольны друг другом. В холодильнике действительно оказалось множество пластиковых контейнеров с различными видами «здорового» ужина. На каждом висел стикер с пояснениями, что лежит внутри и для кого оно приготовлено. На дверце холодильника стояли две бутылки молока. А рядом с ними литровая бутылка колы. Естественно, Макс взял только её. Потому что Дэвид мог бы быть умнее и избавиться от соблазняющей альтернативы. Но нет. Последующие несколько часов Макс провёл в гостиной на том самом диване. Благо, человечество развилось настолько, что для проведения интересного досуга вставать с места особо не требовалось. Ближе к полудню, когда Макс досматривал марафон какого-то дурацкого сериала про четырёх стерв, его телефон начал неистово вибрировать. И ему даже не требовалось проверять: он уже знал, что это проснувшаяся Никки спешит поделиться с ним какой-нибудь очередной дурацкой новостью. Никки: угадай кто едет на гаваи Никки: правильно не я Никки: моя дурацкая мамка и нилов дурацкий отец бросают нас одних в огромном двухэтажном доме Никки: это ж охренеть как круто Никки: я хочу закатить вечеринку Никки: максимилиан алло Никки: продрите свои сонные глазищи и помогите нам с нилом закатить вечеринку ваше высочество Макс некоторое время тупо смотрел на экран телефона. Это какая-то шутка? Слишком уж быстро вселенная отреагировала на его мысленные жалобы. Вроде с утра всё шло наперекосяк, а тут такая возможность. Никки: я хочу позвать всех наших из лагеря Никки: и под всех наших я имею в виду ВСЕХ-ВСЕХ НАШИХ кому есть шестнадцать конечно Никки: я не умею устраивать вечеринки так что просто сгоним народ достанем еду и позволим всем делать что вздумается Никки: завтра вечером я думаю Никки: я знаю что завтра днём ты припрёшься помочь нам так что я жду тебя часа в три дня Никки: если ты не придёшь я тебя убью Никки: чмоки И только после этого телефон окончательно перестал вибрировать. Макс выждал ещё несколько минут, дабы дать Никки добавить чего-то, если ей вдруг вздумается, но она молчала. «Ок», - лаконично написал он в ответ и вернулся к своему занятию: дурацкие сериалы. День лениво продолжил своё течение. Макс лениво не вставал с дивана. Солнце лениво прокатилось по небу и уходило за горизонт. За окном темнело, но очертания комнаты всё ещё были видны в слабом свете. В полусумраке квартира приобретала уютную, но при этом зловещую атмосферу. В какой-то момент Макса начало клонить в сон. И он действительно уснул бы, если не Гвен. Войдя в квартиру, она включила весь свет. — Дарова, сатана, я дома! — крикнула она, заглядывая в гостиную. — Не надо орать на меня, когда нас разделяют полтора метра, — огрызнулся Макс, щурясь от резкого света. Гвен кинула сумку в сторону Макса, попав на журнальный столик, и лениво прошла на кухню. Было слышно, как открывается холодильник, как Гвен обречённо что-то бормочет. Несколько минут с кухни слышались ожесточённые попытки что-то готовить. А затем Гвен зашла в гостиную с большой миской, попутно стягивая с себя пиджак и скидывая на пол туфли. — Офис – это ад, — простонала она, откидываясь на спинку дивана. Макс мимоходом взглянул в её тарелку; лапша быстрого приготовления, перемешанная с оставленным Дэвидом салатом. — О, вау, нарушаешь правила? — ехидно спросил он. — Отвянь, — буркнула Гвен, хватая пульт. — А лучше свали, у меня сериал. И затем принялась жевать свой ленивый ужин. По телевизору шёл всё тот же сериал про четырёх дурынд; на данный момент одна из них жаловалась, что не может найти работу. — Возможно, их отпугивает омбре, или их триггерит со значка звёздного флота… — размышляла самая высокая из них, нервно разрывая салфетку. Гвен улыбнулась краешком губ, тяжело вздохнув. — Навевает некоторые воспоминания, да? — продолжал Макс. У него была отличная возможность постебать Гвен. Просто прекрасная. Внутри кипело это желание задеть её за живое, выплеснуть нерастраченную за день энергию и накопленные злость и тоску. Максу становилось легче от одной только мысли о том, как она может разозлиться, или расстроиться, или начать шипеть на него, как кошка. Столько реакций… Которые Гвен не проявляла. Нет, она просто устало пялилась в экран телевизора, медленно поедая салат. - Знаешь, наслаждайся возможностью наслаждаться жизнью, пока тебя не заперли на скучной, пыльной работе, - ответила другая девушка с экрана, пониже, в огромных очках. Гвен улыбнулась. Печально улыбнулась. Настолько печально, что, кажется, это уже была не улыбка, а, скорее, истеричная судорога. — Знаешь, после того, как Дэвид вернётся из лагеря… — начала она, а затем резко замолчала. — Ну?.. — Мы проведём остаток его отпуска вместе, а потом… я бы хотела поехать куда-нибудь. На море или что-то в этом роде. Макс удивлённо уставился на неё. Во-первых, Гвен редко делилась своими планами. Во-вторых, Гвен была домоседом. Последние несколько лет она проводила отдых дома, реже – в гостях у родителей, но почти никогда не выезжала за пределы города. Тем более за пределы страны. — Ты… в порядке?.. — ошарашенно поинтересовался он. — Нет. Я устала. Я чертовски устала. И я хочу отдохнуть. Прям, знаешь, от всего отдохнуть, — на несколько секунд она снова молча уставилась в телевизор. — Если хочешь, можешь ко мне присоединиться. — Типа… присоединиться к отпуску? — Да, типа того. — Да, я согласен, — просто ответил Макс. Это звучало как хорошая перспектива. Это звучало как здравое предложение. Гвен, тем временем, прибавила звук на телевизоре. — Я завтра пойду к Нилу и Никки, — после очередной паузы сообщил Макс. — У, ум, окей. — На ночь, — пояснил он. — Как хочешь, — пожала плечами Гвен. Хорошо, это было на удивление просто. Она даже не стала включать «мамочку», выясняя лишние детали. Кажется, работа в офисе действительно изматывала её. За последние несколько лет Макс, на удивление, полюбил сериалы. В основном из-за Гвен – посиделки с ней на диване перед телевизором приносили некое удовлетворение и даже чувство покоя. Она никогда не отвлекала и не отвлекалась сама; просмотр ситкомов и реалити-шоу расслаблял её, иногда даже раздабривал. Иногда она просто засыпала при просмотре. И, наверное, именно это Максу и нравилось. Они могли смотреть любой мусор, и никто ничего никому не говорил. Они наслаждались глупостью человеческой по телевизору, вместе осуждали других и никогда не осуждали друг друга. Но, самое главное, именно в этот момент между ними возникала та связь, которую Дэвид называл «семейной». Максу с Гвен, конечно, это решительно не нравилось. Хотя бы потому, что они не придавали сериалам особое значение. Ведь это просто сериалы. — Я надеюсь, «Репутацию» не закроют на первом же сезоне, — тихо вздохнула Гвен, когда по экрану поползли титры. — Гвен, мы можем завести кота? — Макс уже был готов поддержать разговор о ситкоме, но этот вопрос, спровоцированный мыслями о кошке, сам слетел с языка. — Ты хочешь завести кота? — вскинула она брови в ответ. — Не совсем; но чисто теоретически?.. — Скорее нет, чем да. Макс отрешённо кивнул. А затем встал с дивана. — Я спать. А ты?.. — Завтра выходной, просижу допоздна, — пожала она плечами. — Отлично. — Топай. …Засыпая, Макс пытался представить, что вместо потолка у него над головой ткань палатки, а за окном вместо гула машин шелестит лес. Но подобные мысли только сильнее подогревали тоску. Это надо было как-то решать. Следующую ночь он планировал провести без сна. А затем пуститься в какую-нибудь опасную авантюру, или наоборот – забыться за просмотром сериалов. Что-нибудь, что угодно, лишь бы из головы исчезли дурацкие мысли о Дэвиде, лагере и - что важнее всего - об этой чёртовой кошке.