Проблема

      С самого детства Кристофера учили защищать и любить представительниц слабого пола. Ему говорили, что мужчины никогда не должны повышать голос на женщин, а поднимать на них руку — тем более, но сейчас, уже будучи взрослым парнем, он проклял свою мать за то, что она научила его всему этому. Потому что в данный момент ему хотелось выбить всю дурь из одной несносной особы, которая ввязалась в разборки с гребаными якудза, прихватив с собой до кучи и Шистада.       У него заплыл левый глаз и опухла разбитая нижняя губа. Каждый шаг давался с трудом, потому что в этот раз Крис был уверен на сто процентов, что у него сломаны ребра. Дышать было сложно, и при каждом вдохе парень слышал неприятный свист.       Мун плелась рядом. Она молчала, лишь изредка бросала взгляды опухших от слез глаз на хромающего шатена. Ей было страшно, ведь его жесткое и резкое «Закрой свой рот, Мун!» четко дало понять, что если она подаст голос, то он её ударит. Сильно.       Крису хотелось курить, но сигарет в кармане куртки не оказалось, что означало лишь одно: он их выронил, когда дрался с этими уродами. Быть может, сейчас всё было бы по-другому. Он бы не хромал как побитая псина и не сплевывал кровавую слюну на мокрый асфальт, если бы идиотка Мун не начала дерзить одному из якудза. Сегодня она отделалась лишь сильной пощечиной и ссадинами на коленях. Не оказался бы в тот момент Шистад поблизости — не факт, что её бы не пустили по кругу.       Парня раздражали взгляды редких прохожих: он и сам прекрасно знал, что в данный момент выглядел ужасно, но больше всего его бесили зеленые глаза, смотрящие виновато.       — Крис, я...        — Та пощёчина лишила тебя слуха, Мун? — холодно поинтересовался Крис, вновь сплёвывая кровь.        — Ты вовсе не обязан был меня защищать.       Чему там мать его учила? Не повышать на женщин голос? Не поднимать на них руку? Вероятно, её уроки нравственности прошли впустую. Крис развернулся к Эве лицом, тем самым заставив её остановиться. Его трясло от злости, но он старался сдерживаться.        — Я смотрю, тебе захотелось острых ощущений, Эва? — Каре-зеленые глаза по вине позднего времени суток казались чёрными. — Никогда прежде ты не участвовала в групповом сексе?        — Прекрати, Крис! — Мун скрестила руки на груди и с трудом сглотнула вставший поперёк горла ком. — Просто не нужно было лезть во всё это. Посмотри, что с тобой сделали.       Держи себя в руках, Кристофер. Просто, пожалуйста, держи себя в руках.        — Закрой свой рот, Мун, — прошипел Шистад и продолжил идти. — Ещё хоть одно слово от тебя услышу — и я сам лично отдам тебя этим уродам.       Естественно, он блефовал, но на Эву эти слова подействовали моментально. Она замолчала, не сказав больше ни слова. Они шли молча всю дорогу до её дома. В окнах небольшого двухэтажного строения горел свет, и Мун закусила губу, не зная, то ли ей радоваться приезду собственной матери, которую она видит раз в месяц, то ли... нет. Крис оперся плечом о рядом стоящий забор и болезненно выдохнул. Ему на секунду показалось, что его внутренние органы якудза превратили в какое-то месиво, из-за которого рот постоянно наполнялся новой порцией крови. Он уже устал её сплёвывать. Сил на любое действие просто не хватало, и Крис бы рухнул прямо тут, на улице, если бы Эва, подошедшая к нему и перекинувшая тяжелую мужскую руку через плечо, не потянула парня в сторону дома.        — Я сейчас открою окно, и ты попытаешься залезть внутрь, понял? — Мун попыталась поймать взгляд Криса, но тот зажмурил глаза, морща побитое лицо. — Крис!..        — Я не полезу в твоё гребаное окно, Мун! — открыл глаза Шистад и оттолкнул от себя девушку. Его пошатывало, но он продолжал стоять на ногах. — Господи Иисусе... Почему ты такая проблемная, а? Почему нельзя жить нормальной и спокойной жизнью, Эва?        Она скрестила руки на груди и иронично улыбнулась.        — И это говоришь мне ты, Шистад?        — Идиотка, — Кристофер развернулся и направился обратно к дороге, хромая на правую ногу. — Благодари Бога, что я просто проходил мимо того гребаного парка, Мун. И впредь не попадайся мне на глаза.        Когда силуэт парня растворился в темноте ночи, Эва почему-то остро осознала, какая же она на самом деле идиотка. Ведь действительно: не начни она словесную перепалку с якудза, они оба были бы целы и невредимы. Но толку сейчас говорить об этом, если Шистад выглядит так, будто по нему проехался бульдозер, а половина лица Мун горит адским пламенем?        Уже в кровати Эве пришла в голову мысль: нужно каким-то способом попросить у Кристофера прощения за сегодняшнюю ночь. И ей, собственно говоря, плевать, что он запретил к себе приближаться. Если она не сделает этого, то умрет от чувства вины.