С самого утра всё шло наперекосяк, и Шистад долго думал, в чем причина. Сперва он проспал занятия, о чем совсем не жалел, правда, мысль о том, что прогулы явно скажутся на его итоговой аттестации, вовсе не радовала, а в какой-то степени удручала. Затем не совсем понятный разговор с матерью, которая позвонила именно в тот момент, когда он собирался самостоятельно погладить мятую футболку. Она не очень-то и сожалела о том, что звонила сыну так редко — на самом деле Кристофер уже свыкся с этим очевидным фактом и не особо расстроился, хоть внутри что-то неприятно обожгло внутренности в тот момент, — но этот звонок выбил парня из колеи.
— Хотела с тобой серьёзно поговорить, — сказала она, на что Шистад хмыкнул.
У него и самого было к ней множество вопросов, от которых желчь оседала где-то на корне языка, но произнести что-то язвительное и грубое матери не позволяли воспитанность и чувство такта. Поэтому всё, что он мог — слушать ее, пропуская некоторые обрывки фраз, которые на самом деле были очень
важны. К сожалению, поймёт Крис об этом не сразу.
Именно из-за этого разговора он напрочь забыл про утюг и футболку, которую впоследствие пришлось выбросить на помойку.
А вот следующим, не самым приятным сюрпризом для парня стал звонок от неизвестного абонента, которому Шистад сперва даже не хотел отвечать. Уровень его везения за этот день, казалось, достиг своё апогея. Но и терпеть трель мобильника, который разрывался от входящих звонков одного и того же человека, Шистад был не намерен.
— В кафе «У Йоахима», через час. И уверяю тебя — если ты не придёшь, у тебя будут неприятности.
Тогда Крис даже не успел ответить своему собеседнику, что в гробу он видал это чертово кафе, о котором толком ничего не знал, и что плевать он хотел с высокой колокольни на эти прозрачные и ничего для него незначащие угрозы, от которых ни один волосок на его теле не встал дыбом. Ему угрожала
девчонка, которую Крис даже в глаза не видел. И это действительно было смешно. Только вот смеяться почему-то Шистада не тянуло.
Едва скрывая своё раздражение и непонятно откуда зарождающуюся внутри злость, он всё-таки
приехал в это кафе, которое почти ничем от других не отличалось и которое он дважды успешно проехал, кроя трёхэтажным матом и машины, мешающие на дороге, и непрекращающиеся звонки с неизвестного номера. В тот момент ему хотелось швырнуть телефон в окно, плюя на то, что по нему бы проехалась добрая сотня колёс.
Ни приятная и тихая музыка в кафе, ни приветливый персонал, улыбающийся во весь рот, ни невероятный аромат еды не смогли угомонить тот шторм в груди, стоило ногам переступить порог этого заведения. Лишь только тогда, когда глаза стали искать смельчака, который посмел тратить его время, и нашли его(?), тот ураган, затмевавший разум, мгновенно сменило... недоумение.
Кристофер не был уверен, этот ли человек насиловал его телефон, не прекращая названивать без конца, но оглядев всех сидящих за столикими людей и поняв, что никто из них Шистаду не знаком, ноги сами повели его к столику, расположенному возле огромной вазы с цветами в углу помещения.
— Так пунктуально с твоей стороны — опаздывать, заставлять человека ждать, не думая, что у того тоже могут быть дела.
— Ты тоже не очень-то культурна, если разбрасываешься угрозами, которые даже не стоят должного внимания.
Сана скривила свои темные губы в ухмылке, но та тут же пропадает, и на лице появилось выражение серьёзности.
— Оставим прелюдию на потом. У меня к тебе есть разговор, — сказала Сана как отрезала. Одним жестом руки она заткнула парня, который уже открыл рот для не менее едкого ответа.
Серьёзные разговоры? Сегодня? Да Шистад просто счастливчик! Кого ждать с разговорами по душам на этот раз? Вильяма? Отца? Ещё сотню человек, которую он бы послал на известный всем адрес? Крис был уверен, что выражение его лица прямо-таки отражает весь калейдоскоп мыслей в голове, но Сана была не слишком-то тактична: решила не начинать издалека, а говорить всё сразу, в лоб.
— Если между тобой и Эвой что-то есть, но для тебя это лишь игры в одни ворота, скажи ей об этом прямо. Сегодня одна из твоих бешеных фанаток ее избила.
Только музыка, звон столовых приборов о тарелки, чавканье и веселые разговоры людей служили каким-то шумом. Ведь Крис молчал. Лишь губы, приоткрытые в немом вопросе, свидетельствовали о том, что он... опешил. Нет, он был шокирован услышанным. Его глаза сканировали лицо мусульманки, которая смотрела на парня прямо, не отводя взгляда и не стесняясь, а в голове заработали механизмы, отвечающие за анализ. Ведь только сейчас шатен начал понимать смысл слов Бакуш.
— Избили?
Голос парня прозвучал так, словно сейчас ему выпал единственный шанс за несколько десятков лет произнести первое слово. И боль в горле вынудила поморщиться. Во рту словно образовалась Сахара.
— Не думала, что у тебя есть проблемы со слухом, — колко заметила Сана, но Крис ее перебил:
— Отвечай.
— Тебе на пальцах ещё раз сказать? Твоя подружка набросилась на Эву после уроков. Надо ли тебе разжёвывать, что ей едва удалось избежать расспросов других людей, которые пялились на неё, а точнее, на плоды трудов одной из твоих бывших.
Если Сане хотелось увидеть растерянность, то она ее получила. Потому что у парня не нашлось ни одного слова, чтобы прокомментировать... это. Представлять Эву, которая на выходных танцевала с ним, пряча смущенную улыбку за волосами, с уродливыми ссадинами на лице, а то и на теле, совершенно не хотелось, но разум сам рисовал в голове неприятные картины, от которых внутри всё переворачивалось вверх дном. Руки под столом непроизвольно сжались в кулаки.
— Кто это сделал? — Шистад бы не узнал свой голос, если бы тот записали на диктофон и дали ему послушать — голос, пропитанный ледяной злостью.
— Есть догадки? — фальшиво спокойным голосом спросила Сана, и Кристофер не выдержал. Он общался с этой девчонкой от силы десять минут, а она бесила уже так, что хотелось перевернуть этот стол к чертовой матери.
— Я не в шарады с тобой пришёл поиграть, — процедил шатен, смотря на Бакуш тяжёлым взглядом. — Кто ее избил?
Сане словно нравилось испытывать парня, который терял своё терпение на глазах у Бакуш. Она будто специально оттягивала момент, чтобы сказать ему имя человека, который сегодня измывался над ее подругой, таская ту за волосы почти по всему туалету для девочек. Проверяла реакцию? Что ж, проверку Шистад прошел, но у неё был ещё один вопрос, который жаждал ответа.
— Она тебе нравится?
Каков на прочность этот стол? Если Шистад купит всю посуду в этом кафе, ее можно будет расколотить прямо здесь, сейчас? А если подойти к тому толстому мужику в другом конце кафе, который усердно и сосредоточенно разрезал в своей тарелке стейк, и попросить тому набить лицо, ведь руки адски чесались, сильно тот расстроится? Потому что Крис был на пределе. И, кажется, его трясло, ведь Бакуш с едва заметной улыбкой глядела на Шистада, которому хотелось впервые в его жизни ударить представительницу слабого пола.
— Ты что, издеваешься надо мной? — прошипел Крис и приблизил своё лицо к собеседнице. — Отвечай. На мой. Вопрос!
— Я тоже задала тебе вопрос, — сухо отозвалась Сана, высокомерно задирая подбородок. — И пока не услышу ответа, не стану отвечать и на твой.
Крису действительно с трудом удалось усмирить свой пыл. Закрыв глаза и выдохнув, досчитав до десяти про себя, он всё-таки более-менее успокоился, а затем посмотрел на мусульманку, которая выжидающе пялилась на шатена. Его голос звучал уверенно, но даже Сана смогла заметить ноты отчаяния и раздражения. Словно Крису не хотелось говорить о том, в чем он и сам с трудом признавался себе.
— Да.
С минуту карие глаза сканировали лицо шатена, будто пытались уличить его во лжи. У парня было такое ощущение, словно его голову вскрыли и теперь копались в его мыслях, чувствах... секретах. Но затем Сана довольно ухмыльнулась. И это было последней каплей.
— Сана, — сквозь плотно сжатые зубы произнес Крис.
Бакуш потянулась рукой к стакану с водой, сделала несколько глотков, довольно выдыхая, а после встала из-за стола. Не обращая внимания на прожигающий взгляд, она взяла в руку сумку и наконец взглянула на шатена.
— Не наделай глупостей, Крис. Любые ошибки имеют свои последствия.
Сана обошла стол и медленным, словно дразнящим шагом направилась к выходу. Однако ноги остановились. Губы растянулись в ухмылке. Она
знала, что он позовёт ее. Это было слишком очевидно.
— Сана!
Требовательный голос вынудил повернуться к собеседнику лицом. Ох, какая же напряжённая поза была у Шистада. Будь она парнем, Бакуш была уверена: сейчас бы получила этим сжатым кулаком по лицу. Гордо вскинув подбородок, прищурив внимательные глаза, губы наконец-то произнесли то, чего Кристофер ждал на протяжении всей беседы.
— Ибен.
А после мусульманка ушла, к сожалению, не застав момента, когда крепко сжимающие спинку стула пальцы с силой опрокинули его, вынуждая всех посетителей отвлечься от своих дел и шокированно уставиться на парня.
***
Эва ощущала себя настоящей дурой, стоя в ванной комнате и сквозь слезы расчесывая волосы. Голова адски болела, но Мун не была уверена, что болит сильнее: шишки на голове, воспалённая от пощечины щека или ее искалеченное сердце. Этот флакон из боли был невыносим, именно поэтому крокодильи слезы стекали по лицу беспрерывным потоком, вынуждая девушку постоянно моргать, лишь бы видеть отражение в зеркале. Которое она ненавидела всей душой.
Расческа упала в раковину с грохотом, но Эву не волновало, что та отлетела и оказалась в дальнем углу ванной комнаты. Не волновало, что пальцы с силой сжимали края раковины, а ноги тряслись так, что пришлось упасть на холодный пол, руша тишину ванной громкий воем.
«Теперь ты знаешь, что значит быть растоптанной,» — шипел внутренний голос, заставляющий Эву зайтись новым потоком слез. Господи, как же ее трясло! Физическая боль ни с чем не была сравнима с душевной болью, которая подобно кислоте разъедала внутренности, ломая ее и без того слабую психику как карточный домик.
— Ты просто жалкая, — длинные пальцы с ногтями готовы были вырвать длинные пряди волос с мясом.
Крик отчаяния и боли снова заполнил туалет, а ноги заелозили по полу, собирая всю грязь и пыль брюками.
— Он мой! МОЙ! А ты лишь гадкое развлечение, которое ему скоро наскучит!
Руки, трясущиеся и красные, оказались возле лица, и громкие рыдания сотрясли стены ванной. Ведь между пальцами оказались клочки запутанных, длинных рыжеватых волос.
— Прочь с моей дороги, сучка, — пальцы Эвы с силой впились в запястья рук Ибен, сопротивляясь и раздирая кожу ногтями, которая с шипением повалила девушку на спину и села сверху. — Пошла прочь!
Жгучий удар по щеке на секунду вынудил потеряться во времени.
Воспоминания об этом кошмаре были ещё слишком свежи, но Эва не могла видеть себя со стороны, ведь сейчас ее накрыла истерика. Самая настоящая.
Сквозь слезы и гортанный вой она даже не услышала хлопка уличной двери, но когда ее позвал голос, она задержала дыхание и замолчала:
— Эва?
Зеленые глаза с покрасневшими белками уставились на дверь. Ее руки задрожали с новой силой, а из горла вылетел полустон, полукрик:
— Мама!
Кое-как поднявшись с пола, она выбежала из ванной комнаты и понеслась в прихожую. Несколько чемоданов не были преградами, но даже если она и споткнулась об них, не заметила.
— Мама!
Мун налетела на женщину с такими крепкими объятиями, что на секунду Анна-Марит опешила. Лишь только тогда, когда ее руки опустились на тело дочери, а ладонь погладила спутанные волосы, тишину коридора заполнили громкие рыдания.
— Эва?.. — оторопело произнесла женщина, чуть отстраняясь, чтобы посмотреть на дочь, но все слова застревают в глотке, ведь светлые глаза увидели ужасную картину. Это не были слезы радости. Слезы, когда ты по кому-то сильно скучаешь. Это были другие слёзы. Боли, отчаяния, самоуничтожения, разрушения.
— Девочка моя, что произошло?
Ей не нужны были объяснения сейчас, ведь состояние дочери на данный момент было самым важным. Давление и расспросы были бы не к месту, поэтому всё, что она могла — стоять на пороге их дома, слышать рыдания Эвы и сжимать дрожащие губы, тихо-тихо плача вместе с дочерью, стоящей в объятиях.
***
Он уже давно не появлялся здесь. Строение дома казалось чем-то отдаленно знакомым, но оно вызывало лишь смешанные чувства. Стриженный газон, светлый забор, большие окна с приглушённым светом — как давно он сидит в машине, ожидая? Чего? Шистад не мог понять. Тогда, в кафе, ему безумно хотелось что-то сломать и кто-то ударить, но эти желания сменила пустота внутри. Впервые в жизни он поймал себя на мысли, что запутался. Как самый обычный мальчишка, не знающий, что делать.
Ноги вели его к большой двери. В голове — вакуум, а вот сердце билось как ненормальное. Единственное, что подобно клейму отпечаталось в сознании: «не наделай глупостей».
Легко говорить о том, о чем имеешь смутное представление, да, Сана?
Четыре ступени. Три шага до двери. Два настойчивых нажатия на звонок. И одна мысль как наваждение:
«Не наделай глупостей»
Дверь открылась спустя пару минут. Одетая в короткие шорты, открывающие вид на стройные загорелые ноги, и спортивную кофту, она выглядела как и в его воспоминаниях: слишком... красивая. Слишком доступная. Слишком... Всё слишком. От этого хотелось блевать.
Ее глаза, встретившиеся с его, удивлённо распахнулись. Губы тронула несмелая улыбка, но морщинка между бровями ясно дала понять: девушка не ожидала подобного визита.
— Крис?
Его лицо выражало огромный спектр эмоций: от злости до усталости. Однако всё, что шатену хотелось на данный момент — показать этой гнусной девчонке ее место. Какое она, черт возьми, право имела нападать на других? Может, Эва не единственная, кому Ибен пыталась заткнуть рот и связать руки? От этой мысли стало тошно.
— Я не ждала твоего прихода. Хочешь зайти? Моя мать купила торт, могу поставить чайник...
— Ибен, — перебил Шистад, взглянув на брюнетку тяжёлым взглядом. — Заткнись.
Ещё пара шагов, чтобы встать вплотную и взглянуть в карие глаза. Услышать судорожный вздох и увидеть едва заметный румянец на щеках. Шистад опустил глаза и смотрел на руки, которые Нордхейм решила скрыть под тканью кофты. Не хотела, чтобы парень видел царапины от ногтей? Знала бы она, что он тут только по этому поводу.
Она думала, что он наконец-то понял, кто ему нужнее. Кого он хочет больше всего и кто его по-настоящему достоин. Думала, что приехал к ней, потому что соскучился, а эта грубость — лишь скрытое желание. Он всегда был немного нетерпелив, и именно это будоражило все фантазии в голове. Ибен потянула к нему ноющие руки. Почти коснулась ими его широких и напряжённых плеч, но мгновение — и ее хрупкое тело было прижато к холодной стене дома, прямо возле двери, а руки сжимали ее запястья над головой.
— Что ты?..
— Не нравится грубая сила? — холод в его голосе заставил непроизвольно вздрогнуть Нордхейм. Она дергала руками, шипя от боли хватки и ран на коже, но все ее жалкие попытки игнорировались.
— Крис! Пусти меня, — попросила девушка, но улыбка на лице парня стала такой пугающей, что у Нордхейм образовался в горле комок, который она с трудом сглотнула.
Кристофер отпустил руки брюнетки, но почти сразу задрал один из ее рукавов, открывая вид на уродливые царапины с запекшейся корочкой крови. Его губы брезгливо скривились.
— Что это?
— Соседская кошка взбесилась, — тут же ответила Ибен, выдёргивая руку. — Крис, ты делаешь мне больно!
— Кошка, которую зовут Эва?
Рука, дёргающаяся в сопротивлении, замерла, а глаза смотрели на уже озлобленного Шистада с нескрываемым шоком. Крису хотелось рассмеяться ей в лицо. Она правда думала, что он приехал сюда ради нее? Такая обида заполнила эти глаза, которые после прищурились. А затем заблестели.
— Так вот в чем дело, — с горечью сказала Ибен и прижала руку к себе, когда пальцы шатена разжались. — Успела нажаловаться? Чертова уродина.
— Ты даже не отрицаешь, — голос парня был пропитан злостью и каким-то разочарованием. Смотреть на девушку, которая когда-то делала ему по утрам кофе, пекла всякие вкусности и делала из его волос забавные хвостики, было противно. Да, она его разочаровала. Ведь так низко пала на глазах.
— Потому что она не имела права! — крикнула Ибен. — Кто она такая, Крис? Скажи мне, кто? Глупая первогодка, которая решила показать, что может быть лучше, чем я? Я же лучше, Крис! У нас были отношения!
Рука, ударившая кулаком по стене возле головы Ибен, заныла от боли, которая мгновенно поразила конечность. Желание ударить было невероятным и невыносимым, но опустив глаза на сжавшуюся в комок и зажмурившуюся брюнетку, притупилось. Он ещё не настолько ужасен, чтобы бить девушек. Даже таких, как Нордхейм.
— Ты омерзительна, — выплюнул в тишину и в лицо.
Эти слова были подобны пощёчине. Ибен приоткрыла глаза.
— Держись подальше от Мун, — а затем Шистад добавил, отходя от брюнетки: — И от меня.
Он развернулся и стремительно зашагал к припаркованной машине, сокращая расстояние, но неожиданно сзади его обняли цепкие руки, вынуждающие резко развернуться и оттолкнуть.
Карие глаза смотрели на него заплаканно и затравленно. В них плескались удивление и шок. Шистад и сам открыл рот, глядя на упавшую на этот
идеально ровный газон
идеальную по некоторым фактам Ибен, которая не спешила подниматься на дрожащие ноги. Ее просто парализовало подобное действие со стороны Кристофера.
Ему бы стоило извиниться и поднять ее. Принять виноватый вид. Но вместо этого он развернулся и понесся к автомобилю, игнорируя этот взгляд, брошеный в спину, а затем и раздирающий уличную тишину крик:
— Я ненавижу тебя! Ненавижу, Крис!
Громко хлопнул дверью и почти сразу надавил на педаль газа, срываясь с места. Подальше от этого дома, в котором его когда-то ждали. Прочь от воспоминаний и прошлого.
Прочь от самого себя.
