***
Я переводила взгляд с гнома на дроу и все никак не могла понять, что мне в этой истории, рассказанной мастером-стекольщиком не нравится. Точнее, очень напрягает, и когда взгляд остановился на статуэтке, я вдруг поняла, что именно меня тревожит — личико девочки было похоже на лицо той самой домработницы мастера-стекольщика! А еще Ойоко сказал: «Набрал пирожных с каррисой, маленькая так любит их». Любит! В настоящем времени. — Юрр-рао, — напряженно позвала я его, пытаясь привлечь внимание. Но офицер Найтес встал на путь истины, и его было не остановить. — Вас, многоуважаемый мастер Ойоко, ударили на глазах нечисти высшего порядка, на глазах той, что на кровном уровне воспринимала вас как своего. И знаете, что я скажу — наутро в спальне вашей жены было разбито окно, так? Медленно сереющий гном потрясенно прошептал: — Да… но ничего не было украдено и… — Жизнь была украдена, мастер Ойоко, жизнь Ругиды. Ее попросту выпили, от ярости. А кто выпил, знаете? Ну, я полагаю, догадаетесь и сами. Более чем уверен, что спустя пару ночей стекло было разбито и в спальне старшего Ойоко, не так ли?! А вскоре он, как и госпожа Ойоко, начал болеть… Выпитые поглощающими жизнь сразу не умирают, знаете ли, уважаемый. Они начинают болеть, долго и беспросветно, потому как теряют всяческие жизненные силы. Гном пошатнулся и теперь смотрел на Юрао огромными, почти круглыми глазами, а я… Я вдруг уловила движение в темном углу лестницы. Ничего не замечающий офицер Найтес продолжил: — Госпожа Ойоко жизненных сил имела много, упрямая и жадная до жизни женщина и, вероятно, сопротивлялась до последнего. И у нее был бы шанс, если бы ее выпили не во сне, а так… Разбитое окно, мастер Ойоко, это приговор. Это значит, что пили в непосредственной близости. После такого не выживают, если только не найти достаточно сильного мага. Но для этого надо знать, от чего навалились многочисленные болезни, а про поглощающих никто и не подумал, да?! Действительно, откуда ж им взяться, если стражи строго следят за всеми прибывающими на территорию империи. Вновь пошатнувшись, мастер-стекольщик, осознавший, что в действительности произошло, медленно опустился на ступеньку и обхватил голову руками. И тут прозвучало полное сожаления: — Папа, я не хотела… — Кажись, я попала в какую-то драму. Дальнейшие действия Юрао были неожиданными — стремительно выхватив меч, он прижал меня к стене, прикрыв собой, и приказал: — На свет, живо! Но то, что скрывалось в темном углу, словно не услышав его слов, вновь повторило: — Папа, я… Она обижала тебя, она… Гном вскинул голову, полными слез глазами глядя на ту, которую, наверное, тоже считал дочерью. Юрао момент ничуть не смущал, и он повторно приказал: — Выйдите на свет. Первое предупреждение. Второго у Ночной стражи нет, это все знают. У Дневной три предупреждения, у Ночной только одно, и я понимала, что следующим действием Юрао станет магический удар по темному углу. А против Ночного стража у любой нечисти нет ни шанса. Заклинатели повоевать еще могут, маги сильные также, а у нечисти шансов нет. — Не надо! — Мастер Ойоко поднялся, встал перед дроу, закрывая от него тот самый угол. — Не надо, прошу вас. — Прекрати, Юрао! — строгое от меня. Надо сначала хоть что-то выяснить о ней. И обстоятельное от офицера Найтеса: — Дэя, нет! Мастер Ойоко, видимо, вы не осознаете случившееся. Так я вам объясню: девочке сколько? Восемь? Вряд ли больше, на статуэтках ей около пяти-шести, потому как в этом возрасте они еще плохо скрывают свою личность. Хотя, учитывая, что вам она доверяла, вполне может быть, что и семь, а значит, сейчас ей… — Мне девять, — произнес хриплый, совсем не детский голос. — Девять! — Меч тут же был возвращен обратно в ножны, и на ладони Юрао заискрился сгусток чего-то темного и сверкающего. — В девять, мастер Ойоко, поглощающие жизнь уже способны питаться на расстоянии. Понимаете, о чем я?! И тот же хриплый, полный ярости голос: — Я не питаюсь! — Бездоказательное заявление. — Я чувствовала, как напряжен Юрао. — Госпожа, предупреждение уже было. — Юрао! Тебе не известны законы Хаоса! — зло и тихо произнесла я. Мастер Ойоко не выдержал: — Я разрываю контракт, ваши услуги больше не требуются, и я настаиваю, чтобы вы покинули мой дом немедленно! На это офицер Найтес сухо ответил: — Дело касается общественной безопасности, мастер Ойоко, естественно, я не оставлю подрастающую пожирающую жизнь в вашем доме, да и вообще в Ардаме. Пожирающие запрещены законом, мастер Ойоко. Они запрещены законом даже в нашей лояльной империи, где у вампиров и тех есть свои права, нечисть в основной своей массе является добропорядочными гражданами, а неживые не убиваются, если не представляют угрозу для жизни. Бледный гном оглянулся на темный угол и уверенно произнес: — Ликаси никому не причиняет вреда! Обернувшись ко мне, Юрао тихо приказал: — Мчишься на улицу, оттуда в контору, не останавливаешься и не оглядываешься, поняла? — У нее мама гном, она к мастеру Ойоко как к отцу относится, и это «папа, я не хотела» — столько сожаления, Юрао, — Я попыталась его убедить, но кому я это говорю? Меня сегодня все игнор-р-рируют! А-а-а-а, бесят! На это мне рыкнули: — Дэй, испарись! И после прозвучало недовольное: — Вы выходить собираетесь? Мастер Ойоко поднялся на несколько ступеней и крикнул: — Ликаси, не надо, я… Но маленькая гномочка с золотыми кудряшками в светло-розовом платье, украшенном бантиками, осторожно шагнула на свет. Прелестная малышка несколько мгновений стояла и смотрела на нас голубыми глазками, а потом… Округлые черты лица заострились, светлая кожа посерела, ушки вытянулись и заострились книзу, голубые глаза приобрели зауженную форму, а зрачок покраснел. — Ох ты ж Бездна — она из лордов! — осипшим голосом произнес Юрао. Девочка одарила его грустным взглядом и посмотрела на меня. Я знала, почему именно на меня — потому что она до последнего избегала необходимости смотреть на мастера Ойоко. Правду о себе страшнее всего раскрывать близким. И я ободряюще улыбнулась девочке. — Темных, — решила в итоге поздороваться. — И вам кошмарных. — Малышка улыбнулась, сверкнув белыми зубками. — Тебе уже девять, значит, учишься? — предположила я. — В школе госпожи Дани, — подтвердила Ликаси. — Там много девочек, и никто не ссорится, и не обижает друг друга, потому что госпожа Дани за этим строго следит. Мастер Ойоко торопливо начал объяснять: — Ликаси очень добрая девочка, не воспринимает грубость, жестокость, даже к… животным. Мы долго выбирали школу и… — Бездна, — тихо выругалась я. Юрао глянул на меня, потом на мастера и устало произнес: — Я понимаю, что вы очень любите этого ребенка, который остается милым и очаровательным даже в истинном облике, но… — Дроу сбился, оглянулся на меня и сипло добавил: — Я обязан принять меры к задержанию, Дэй. — А что с моей девочкой будет дальше? — Кажется, потерю драгоценностей мастер Ойоко уже перестал считать проблемой. — Что будет с Ликаси?! Юрао тяжело вздохнул и просто отрицательно покачал головой. Все было ясно и без слов — ничего с ней хорошего не будет. Совсем ничего. Ну, а у меня кончилось терпение. Садисты! Вышла из-за спины Юрао и пошла к девочке. Юрао отреагировал двумя готовыми сорваться в любой момент боевыми заклинаниями, а я не могу так! — Дэй! Живо ко мне! — Крикнул партнер, смотря нам меня округлившимися от ужаса глазами. — Катись в Бездну, Юрао! — Крикнула в ответ и упрямо дошла до девочки, села перед ней на колени и сказала уверенное: — Малышка, у меня есть несколько вопросов, но как ты видишь не время и не место для этого. Ты главное не волнуйся, хорошо? Есть у меня одна идея… — Какая? — Скромно спросила у меня девочка и слегка удивленно, — А… ты меня разве не боишься? Если честно, то мне тебя жалко. Родители садисты! — Нет, не боюсь, но сейчас тут появится кое-кто неординарный, хорошо, — Я даже подмигнула ей. — Хорошо, — Выдохнула она, сжимая мои ладони. Я поднялась, удерживая ее за руку, а она спряталась мне за спину, с интересом поглядывая из-за нее. А я использовала данную братом красную ниточку, которую на запястье повязать не решилась, но во внутренний карман положила. Полыхнуло синее пламя! В следующее мгновение взгляду нашему предстал магистр Эллохар в… одном спешно завязываемом им халате, с мокрыми волосами и пеной на шее. — Слушай, Риате, — раздраженно начал магистр, — между прочим, я по вызову безошибочно определяю, когда есть угроза жизни, а когда меня тупо собираются использовать. Что, Риате, опять приблудным домовым обзавелась? — Нет, — даже головой покачала. — И давай четко, ясно и по существу поведай, кого я опять, по-твоему, спасать должен! — рявкнули на меня, стирая пену с шеи нервным движением. Дальше минута молчания, которую прервал Юрао, чтобы с таким же возмущенным выражением, как и Эллохар, прошипеть: — Что? Кого спасать?! Пожирающую жизнь из лордов?! Лорд Эллохар в лице переменился и переспросил: — Кого? Я молча кивком указала за свою спину и дальше про меня забыли совершенно. — Ух ты, — выдал директор Школы Искусства Смерти, увидев девочку. — Вот это да. Полукровка! И действительно из лордов. Сколько тебе, девять, да? Ликаси, мгновенно вернув свой прежний вид невинной гномочки, испуганно спряталась за меня вновь, но затем выглянула, с интересом посмотрев на магистра. — Такая трусишка? — притворно изумился лорд Эллохар. — Посмотрите на резерв, пожалуйста, — Устало произнесла я с некоторым сожалением. Ее долго не кормили. Кошмар! Магистр удивленно дернул бровью, но девочка уже вышла из своего укрытия и мой брат переключил внимание на нее, потому что она сразу подошла к темному, а затем хрипло подтвердила: — Девять. — Я так и понял. — Магистр Эллохар присел, разглядывая малышку, и поинтересовался: — А имя у такого удивительного создания есть? И напряжение ушло сразу. Смущенно улыбнувшись, гномочка ответила: — Ликаси Ойоко. — Очень приятно познакомиться, — он протянул руку и пожал ладонь малышки. — Меня зовут магистр Эллохар, и я директор Школы Искусства Смерти. Слышала о такой? Ликаси явно нет, а вот мастер Ойоко побелел вмиг, в ужасе глядя на обаятельного лорда, о котором ходило так много ужасающих слухов. — Никогда, — смущенно ответила девочка. — У нас замечательная школа. — Эллохар так приветливо и искренне улыбался, что даже я поверила бы, если бы не видела, какая там школа. — А знаешь, что самое замечательное у нас? — Что? — Тихий, полный ожидания вопрос. — У нас не нужно скрывать, кто ты есть! — ответ вышел не столь благожелательным, скорее жестким. Да, он увидел, — И подчиняться правилам «добренькой» морали тоже не нужно. У нас можно вести себя так, как требует твоя сущность, и не винить себя за это. Может, Ликаси и была ребенком, но смотрела она сейчас на Эллохара совсем как взрослая — серьезно и осознанно. — А приезжая на каникулы к маме, папа тебе явно не родной, будешь снова вести себя как их милая, добрая и примерная доченька. Что скажешь? Ликаси просто кивнула. Согласно кивнула. И это было абсолютное и безоговорочное «да». Улыбнувшись, лорд Эллохар потрепал ее по щеке и приказал: — Беги, попрощайся с мамой. Ничего из вещей не бери, все получишь на месте. Беги, Ликаси. И малышка, кивнув, действительно побежала вниз по лестнице, а вскоре из глубины дома мы услышали: «Мамочка, там такое!» Магистр Эллохар медленно поднялся, и теперь ни доброты, ни благожелательности в его взгляде не было, только холодная ярость, которую он не стал скрывать, гневно спросив у мастера Ойоко: — Во имя Бездны, откуда столько жестокости? Тут не только Юрао ничего не понимал. Единственные, кто понял были я и магистр. Так что еще несчастный гном и вовсе не знал, за что с ним так. Я же смилостивилась и пояснила: — Девочка на последней стадии истощения! — Не скрывая гнева произнесла я, отчего внимание магистра переключилась на меня и я, гораздо спокойнее объяснила, — Магистр Эллохар, мы с партнером в этом доме расследовали дело о краже драгоценностей, которые пропали два года назад, после смерти госпожи Ойоко. — Та-а-ак, — недобро протянул Эллохар, — малышка последний раз питалась примерно два года назад, и, я так понимаю, вы об этом уже знаете. — Что она выпила жизнь госпожи Ойоко и ее брата, да, — не стала скрывать я, — а вот то, что это было для нее в последний раз, знаем в данном помещении только мы с вами. Величественно кивнув, Эллохар призадумался и произнес: — Господин Ойоко… госпожа Ойоко… То есть данный бледный и несчастный гном не верил в то, что является ее отцом? — Нет. — Я ободряюще улыбнулась гному, — почтенный мастер-стекольщик просто помогал девочке и ее маме на протяжении многих лет, о том, кем является Ликаси, он не знал, даже не подозревал. Девочку он любит как родную, и только сейчас стало понятно, что она… не из лесных, — И уже себе под нос, — Бедняжка… Ей ведь не более четырех месяцев оставалось. — Хм, — принц Хаоса одобрительно хмыкнул, — Судя по тому, что я сумел определить, Ликаси слишком любит родителей, чтобы их расстраивать, вот и вела себя как примерная девочка. И вот чем больше живу, тем страшнее осознавать, что ради любви народ идет практически на все, даже на медленную смерть от голода. Пойду, пообщаюсь с мамашей, вряд ли она сама осознаёт, от кого родила ребенка, и все же. И неторопливо, величественно и совершенно не смущаясь босоногости, лорд Эллохар отправился вслед за Ликаси. Я, Юрао и несчастный гном остались стоять на лестнице. Мы так и простояли, пока магистр не скрылся в дверях, после чего партнер, со свойственным ему умением не думать о плохом, весело спросил: — Ну, где там комната покойной?! Незабываемый взгляд гнома, но после, махнув рукой куда-то вперед, мастер Ойоко помчался за Эллохаром, бросив нас на произвол судьбы. — Пошли, партнер, — Юрао, взяв меня за локоток, повел вверх по лестнице. — Ну и дельце. — И не говори… — Я была откровенно потрясена случившимся. Голодная смерть, да еще и у поглотителя… ужасно…***
Проблем с осмотром комнаты покойной не возникло. Мы с Юрао разбили вазу, и сейчас рассматривали родовые драгоценности мастера Ойоко. Два браслета, украшенные рубинами, ожерелье, в котором сверкали как рубины, так и бриллианты, золотые массивные серьги, тоже с рубинами, и золотое кольцо без камней. — Смотри, видишь мутные осколки? — Кстати, не обратила внимания, пока Юрао на них не указал. — Матовое стекло. Похоже, госпожа Ойоко сначала скрыла драгоценности в матовом сосуде, затем впаяла его в статую. Неплохо, должен признать. Да, это так, но все же эта гномка. не выходит из головы. Как же много мы можем отдать за счастье нашей семьи? Некоторые платят даже не своим счастьем, а жизнью… Больно, прямо до слез, но я пока держусь. Не стоит, не сейчас… Когда мы, собрав украшения, спустились в уютную гостиную мастера-стекольщика, там уже стояла заплаканная домработница гнома, сам мастер Ойоко, обнимающий свою любимую за плечи, собранная, такая серьезная Ликаси, которая, несмотря на попытки выглядеть серьезной и печальной, все равно едва сдерживала довольную улыбку. Еще здесь присутствовали два суровых преподавателя из Школы Смерти и сидел в кресле встретивший нас недовольным взглядом магистр Эллохар. И, пожалуй, он единственный на нас внимание обратил. — Мастер Ойоко, хватит вам, — с некоторым раздражением произнес магистр. — Утешьтесь, вон ваши родовые блестяшки уже откопали, так что женитесь, своих детей наклепаете, а о том, чтобы посещать Ликаси на территории школы, не может быть и речи. Все, заканчивайте с прощанием и потоками горьких слез! Поверьте, у нас ей будет лучше. Гном возмущенно взглянул на лорда Эллохара. Тот ответил таким взглядом, что мастер-стекольщик возмущаться мгновенно прекратил и опустил голову. Не зря Эллохара не любят. Сам магистр кратко приказал своим: — Все. Женщина в черном и с черной татуировкой на лице подошла к Ликаси, взяла ее за руку, и в то же мгновение вспыхнул переход. — Мамочка, я тебя очень-очень люблю, — весело сказала гномочка, помахав на прощание свободной ладошкой. И в гостиной остались мы с Юрао, гномы, и почему-то магистр Эллохар остался также, продолжая сидеть в кресле. — Ситуация такова, — начал он, соединив пальцы под подбородком и пристально глядя на Юрао. — Ликаси Нииты никогда не существовало. Госпожа Ругида и ее брат скончались исключительно по причине болезни. Что касается госпожи Ирфы Нииты, — кивок на рыдающую гномиху, — никаких обвинений в угрозе общественной безопасности вы ей не предъявите. — В смысле? — переспросил Юрао. — В смысле рискнешь следовать букве закона, уничтожу, — ласково улыбаясь, пояснил лорд Эллохар. — Лично. Я посмотрела на злого дроу, потом на подчеркнуто вежливого магистра и поняла. Он нам делает просто невероятное одолжение по сути. — И как я должен отразить это в отчете? — хрипло спросил Юрао. — Никак, — последовал спокойный ответ. Нервно сглотнув, офицер Найтес попытался объяснить: — У нас еженедельные проверки, мою ложь определят сразу. Это не сокрытие улик, о подобном я умолчать не смогу! — Не мои проблемы, — Эллохар поднялся, а лицо Юрао приобрело серый оттенок, — Всего темного вам, мастер Ойоко и госпожа Ниита. Ликаси будет навещать вас раз в полгода и, как я и обещал, через два дня будет здесь, чтобы рассказать о том, как устроилась. Вспыхнуло синее пламя. А у меня остались вопросы, потому я позвала, стремительно шагнув к пламени: — Лорд Эллохар! Из огромного костра вытянулась рука, приглашая присоединиться к директору Школы Искусства Смерти. Я вложила пальцы в ладонь магистра и шагнула в нестерпимо-яркое пламя. — Слушай, Риате, одного я в тебе понять не могу — ты действительно полагаешь, что мои либо Тьера поступки являются необдуманными? Я ничего не полагала — я рассматривала странное каменное помещение, в котором мы оказались. И оно действительно было странным — куполообразный, потемневший от времени потолок, округлая форма стен, два узеньких окошка, не забранных ни решеткой, ни стеклом, единственное широкое кресло перед ярко пылающим камином. Другой мебели здесь не наблюдалось. — Мы на территории Хаоса, — обрадовал меня магистр. Миры Хаоса! Настоящий Хаос! Он… серьезно? Даже не знаю, как на это реагировать… Хочется одновременно и плакать и смеяться. Последний наша встреча, ведь была именно тут… Смотреть на брата мне не хотелось, а потому я пошла к окну. И увидела, как всегда невероятную картину. Там, внизу, в свете трех красных лун, бушевало песчаное море. Огромные дюны перемещались как волны, несколько вихрей разбивали их, вовлекая в безудержный круговорот, и все это под шум завывающего теплого ветра. — Пустыня Нахесса, одно из самых опасных мест в Мирах Хаоса, — сообщил подошедший и вставший за моей спиной магистр. — Очень красиво, — прошептала я. Чувства как-то странно смешались и закопошились тягучей ностальгией изнутри. — Да уж, эдакая смертельная красота. Посмотри влево, чуть ниже, видишь? Следуя его указаниям, заметила, что две дюны двигаются медленно и целенаправленно. — Нахессы, — поведал лорд Эллохар. — Встречу с ними могут пережить только рвары, и то не всегда, — Тяжелый вздох и неожиданное предложение, — Хочешь прогуляться? — Не думаю, что это хорошая идея, — тоскливо произнесла я. Не время и не место. Магистр прошел к креслу, сел, вытянув ноги, и, скрестив руки на груди, предложил: — Рассказывай. — Что рассказывать? — Я продолжала завороженно глядеть в окно и уже только туда и смотрела, не в силах оторвать взгляд от завораживающего танца песка и ветра. — Дэя, дорогая, я все же повторю вопрос: ты действительно полагаешь, что мои либо Тьера поступки являются необдуманными? Я продолжала смотреть в окно и заметила две белоснежные тени, рывками перемещающиеся по пустыне. То, что это рвары, поняла сразу. — Нет… — Рассеянно сообщила я пристально следя за рварами, судя по всему, кого-то преследующими, потому что двигались они быстро, словно стремились сократить расстояние. Тихий скрип кресла, звук шагов, и подошедший лорд Эллохар недовольно спросил: — Что там такое? — Кажется, рвары, и, кажется, они охотятся, — призналась я и, повернувшись к магистру, добавила: — А еще мне кажется, что вы все же недолюбливаете Юрао. — А мне так не кажется, — вглядываясь в пустыню, отстраненно произнес Эллохар. — А вообще, Риате, я хорошо отношусь к тебе, и фактом сохранения своей жизни дроу также обязан исключительно тебе. Потому что по-хорошему, Риате, я должен был бы его убить. — Знаю, смерть это самый действенный способ скрыть информацию, — Все также отстраненно произнесла я, — Спасибо. Лорд Эллохар оторвал взгляд от окна, недовольно посмотрел на меня с высоты своего роста, хмыкнул, наклонился и выдохнул: — Дэя, дорогая, ты просто не осознаёшь случившегося. — Осознаю, — все также тихо произнесла я. Отойдя на три шага, потому что столь близкое нахождение магистра меня откровенно не устраивало, я попросила: — Поясни, может ты тогда чего-то не понимаешь, — Почему-то нервно произнес он. Может из-за моего безразличия? Глупо, да и слова… Исчадие Ада… — Ликаси дочь опального лорда клана поглощающих жизнь. Одного из трех главных лордов. Это заметно по крови, хоть она и полукровка. Семья госпожи Нииты проживала на территории Миров Хаоса, точнее, в приграничной зоне ДарАмана, родовые территории клана поглощающих. Десять лет назад в клане был смещен глава и началась борьба за власть, то есть уничтожают детей, будущее. И отец, вероятно заключил договор с самой гномочкой — он возвращает жизнь ее семье, она скрывается в Темной империи и бережет его дочь. Взглянув на брата, улыбнулась краешком губ: — Я понимаю. Не надо считать меня ребенком, — И это подобие улыбки исчезло с моих губ, а я вновь посмотрела в окно, безэмоционально продолжив, шепотом — Уже не надо. — Хуже другое, — брат пристально смотрел на меня, — госпожа Ниита решила, что ее дочь не будет чудовищем, и воспитывала ребенка крайне жестко. — И не говори, могу представить, что пережил этот ребенок, — Эллохар замер, и я поняла почему лишь несколько позже. Я сказала «говори», то есть обратилась на «ты» Правда, через некоторое время он продолжил: — Знаешь, жестоко говорить тому, кто должен питаться не только обычной пищей: «Если ты любишь мамочку, не кушай никого». У детей безусловная любовь, Риате, особенно в столь нежном возрасте, Ликаси очень старалась быть примерной гномочкой, и в конечном итоге госпожа Ниита получила бы труп своей очень примерной и любящей дочери. И… Теперь дальше. — Лорд Эллохар вновь воззрился в оконный проем. — Лорд Микхар за десять лет войны практически всех равных ему уничтожил, и я более чем уверен, что пройдет еще года два и он возглавит клан. А наследником в клане станет его старший ребенок. Угадай, кто? — Ликаси, — прошептала я. — Именно. Теперь взглянем на ситуацию шире: как думаешь, что сильный, обозленный и могущественный глава клана поглощающих сделает с теми, кто причинит вред матери его наследницы? Про саму Ликаси мы сейчас не говорим. — Да он весь Ардам выпьет! — С нескрываемым раздражением произнесла я четко, — лорду его уровня будет не сложно пройти пограничные заставы, а жажда мести у пожирающих удовлетворяется в самом буквальном смысле. И он в своем праве будет! — И после уже тише, вновь наблюдая за видом из окна. Я так к нему вообще приросту! — В Хаосе иные законы, ведь так? Почувствовала, как он удивленно выдыхает воздух для заготовленной гневной речи и переводит дыхание, а после говорит: — Проще, гораздо проще было бы оповестить императора, но суть в том, Дэя, что наш император предпочтет использовать Ликаси в качестве заложницы и как инструмент манипулирования кланом пожирающих, а вот этого уже я не могу допустить. Так что да — значительно разумнее с моей стороны было бы убить твоего дроу. В этом случае я сумел бы скрыть свое участие в данном деле, обезопасить Ардам и не дать повода императору упрочить свои позиции. Осознав, что дело касается политики и странном в ней участии магистра, я все же спросила: — А мне вы зачем об этом рассказали? — Я перевела взгляд на брата. — Ну… — вернувшись в кресло и вольготно в нем устроившись, лорд Эллохар нагло заявил: — Во-первых, ты будешь молчать, во-вторых, ты дополнительная гарантия того, что молчать будет и дроу, и последнее, — на меня укоризненно посмотрели, — есть надежда, что ты наконец поймешь: когда я прошу тебя не лезть в дело с тьеровскими артефактами, моя просьба обоснована. Где-то в пустыне раздался леденящий вой. — О, догнали, — весело сообщил лорд Эллохар, — а я уж думал, уйдет. И возникла пауза, в которой я вновь посмотрела на единственный интересующий меня предмет интерьера — окно. Я реально приклеилась что ли? И с чего у меня вообще это убийственное спокойствие с нервозностью?! Правда через некоторое время поняла, что нахожусь тут уже слишком долго, а потому позвала: — Магистр Эллохар, — я развернулась и… невероятно удивилась от его изучающего потемневшего взгляда, — я вас поняла, и мне пора возвращаться. Директор Школы Искусства Смерти невесело усмехнулся и вдруг попросил: — Скажи «Даррэн». — Что? — не поняла я. Он охренел или мне слух изменяет? Свет от пламени отблесками играл в его волосах и на лице, меняя до неузнаваемости. — Назови меня по имени, — произнес магистр. — Пожалуйста, — Это типа… признание в демоническом стиле? Не-не-не, мне Риана выше крыши хватает! Я с минуту смотрела на лорда в некотором оцепенении, затем решительно попросила: — Магистр Эллохар, верните меня в дом мастера Ойоко, пожалуйста. И так весьма прищуренные глаза магистра сузились сильнее, а от его взгляда словно льдом сковывал: — Прогулка по Хаосу? — спросили у меня. — Может быть. Если недолго, — произнесла, еще не до конца уверенная я. Но может он что-то интересное расскажет? Например насчет того, что я ему нравлюсь? Одно радует, Деда меня в обиду не даст, даже этой белочке. Вспыхнуло синее пламя. Интересно, почему я согласилась? Лорд встал и протянул мне руку. Я приняла ладонь брата. — У тебя руки холодные, — заметил он, а потом потянул другую свою руку к моему лбу, прикоснувшись, — И сама ты, словно ледышка. — Это нормально, — поспешила заверить я и, перехватив его руку за запястье, аккуратно отвела в сторону. — Ты только что общалась с поглощающей жизнь, а знаешь какие первые симптомы выпитых?! — Невероятно нервно было сказано. И на меня так воззрились… Так, словно я смертный грех совершила! Глухо застонала и тихо выругалась, а потом начала объяснять, словно маленькому… Хотя он и так маленький для меня: — Это нормальная температура тела, когда я нервничаю. Вы же помните, что я маг. Ну, и вот. Издержки магии, так сказать. Проявляются при повышенной нервозности. — А с чего это самая нервозность у тебя повышена? — С недобрым прищуром вопросили у меня. Я отвела глаза и тихо произнесла: — Жестоко с Ликаси… А потом почувствовала, как меня аккуратно привлекают за плечи и обнимают, одновременно протягивая платок. — На, сопливь на здоровье, — Произнес, фыркая, хозяин этого самого платка. Странно, а я ведь не заметила даже, как плакать начала. Пришлось поспешно вытирать мокрые глаза. — Да, уж, слишком эмоционально я как-то реагирую… Извините. — Эх, Риате-Риате, нельзя тебе с такими хлипкими нервами… — Не очень-то они у меня и хлипкие, — Сразу же резко прервала я, а потом шепотом продолжила, — Просто дети… Дети всегда страдают от ошибок взрослых. И это почему-то считают нормальным. Она ведь и вправду умерла бы… Просто потому, что ей так сказали… Это… это… А дальше. что бы не разреветься, вот чего мне для полного счастья не хватало, резко выдохнула. А потом произнесла уже более уверенно: — Все-таки не думаю, что прогулка по Хаосу в данный раз будет уместна. Давайте как-нибудь в следующий раз, хорошо? — Риате-Риате, — Укоризненно произнес он, покачав головой, но все же отпустил и даже подтолкнул к пламени, — Иди, несчастье ходячее. — Кошмарных, магистр, — ответила я, подходя к пламени, слегка успокоившись. Хотя странный сегодня день… Но едва подошла к синему пламени, услышала его отстраненное: — И… Дэя, — робко позвал меня лорд, что было удивительно, — Для твоего дроу. Подмена реальности. Простейший и безотказный способ. Сядьте со своим дроу и сочините другую историю, в которой не будет ни полукровки, ни убийства госпожи Ойоко. Сочините в подробностях, мельчайших. А затем, когда картинка будет наиболее достоверной, пусть твой дроу использует заклинание «Каорит». Он в курсе, что это, при желании найдет и формулу… — Пауза, затем тихое: — Всего тебе кошмарного, Дэя. Пламя вспыхнуло ярче, а когда угасло, я оказалась в уютной гостиной мастера-стекольщика, почтенного господина Ойоко. Что-то странный разговор получился… Чувство неловкости до сих пор осталось, но пока лучше запихаю его куда подальше. Не хочется показывать свои слабости перед кем-то… Эх, что-то я слишком эмоционально отношусь ко всему сегодня…