Замена

Фран лежал, закрыв лицо руками, и с каждым новым всхлипом вздрагивал все сильнее. Блондин уже слез с парня, расположившись на кровати в другом конце комнаты и внимательно смотря на кохая с абсолютным безразличием. - За что? - прерывисто всхлипывая, снова спросил паренек, сжимаясь, - что я сделал?.. Голос парня сильно дрожал, а фразы выходили рваными из-за всхлипов, слова получались обрывочными. - Я уже не раз говорил, - Бел с тем же пофигизмом глянул на парня, - ты не извинился. Фран сжал кулаки, резко убирая руки от лица и облокачиваясь о диван. Повернувшись, Фран поставил ноги на пол и, сжав до боли кулачки, поднялся. Издав непонятный звук, парень пошатнулся и раскинул руки в стороны, пытаясь за что-то ухватиться, и тут же шлепнулся на пол. Бел моргнул и, приподнявшись, глянул на парня, который с кряхтением свернулся клубочком, еле сдерживая слезы. - Ты чего? - блондин наклонил голову, неотрывно смотря на парня. Через минуту, он перевел взгляд на диван, застыв. Ткань дивана была почти насквозь пропитана кровью, которая уже немного запеклась. Бельфегор дернулся и сглотнул. Он будто пришел в себя, только сейчас осознавая, что натворил. С головы исчез туман, который сводил до этого с ума, совершенно не позволяя контролировать себя. Половины из всего, что делал, он помнил так, словно наблюдал со стороны, будто какой-то фильм, не испытывая при этом ничего, кроме злости. Фран снова всхлипнул, сжимая зубы и собирая все силы в кулак. Он приподнялся, облокачиваясь руками и становясь коленями на пол. Внизу тела все ныло, отчего на глаза наворачивались слезы, которые ему едва удавалось сдерживать. На ногах еле выходило держаться, он чувствовал, как по бедрам стекала кровь и семя блондина, создавая невыносимое, отвратительное, мерзкое чувство. Сжав кулаки, Фран поднялся, из последних сил сдерживая невыносимую боль, и невольно встретился прямо с безумными огоньками глаз, едва заметными из-за густой челки. Он застал в них какое-то непонимание, даже раскаяние, но в ответ лишь гордо хмыкнул, отворачивая голову. Кое-как натянув одежду, Фран выпрямился и, пошатнувшись, вздрогнул, неожиданно обнаружив перед собой блондина. Одним движением, Бельфегор легко подхватил паренька на руки, стараясь не пересекаться с ним взглядом. - Пустите меня! - вскрикнул зеленоволосый, ударив по плечам парня. Обездвижено лежать у того на руках было безумно легко, боль в ногах и по всему телу почти не ощущалась, но личная гордость и обида не позволяли остаться в таком положении. - Успокойся, я тебя не трону, - тон Бела был совершенно другой, такой непривычный, спокойный и чем-то успокаивающий. Он аккуратно держал паренька, словно хрупкую принцесску, стараясь не сделать больно и, в то же время, боясь отпустить. - Пустите! - взвизгнул Фран, ударяя еще сильнее по плечам блондина и пытаясь вырваться. Не изнывай от боли все его тело, он бы вырывался изо всех сил, колотя ненавистного семпая ногами. Но сейчас, он мог лишь бить руками по плечам Бела, и то, это получалось без особого эффекта, совершенно не мешая семпаю удерживать его. - Успокойся, - еще раз повторил Бел, уже переводя взгляд на парня. Встретившись глазами со взглядом блондина, Фран тут же затих и уже сам опустил глаза. Он не чувствовал злости, лишь, как и раньше, мирное недолюбливание к семпаю, но взамен было непонимание, обида. Слабо прижав паренька к себе, Бел быстро повернулся и вышел с комнаты. Благо, комнатка кохая находилась совсем рядом, почти напротив его двери и идти далеко не пришлось. Парень быстро зашел в комнату и, подойдя к кровати, аккуратно усадил зеленоволосого на неё, попутно становясь перед ним на колени. Он неотрывно смотрел на лицо и тело паренька, рассматривая порезы, на которых уже запеклась кровь, растертая руками. Глаза были красные от слез, прикрытые мокрыми ресницами. Бел будто желал что-то сказать, пару раз открывал рот, выдавая беззвучные слова и тут же опуская голову. Банальное "прости" сейчас вряд ли поможет зеленоволосому, напротив, вызовет лишь новый приступ истерики. - Уходи, - коротко, словно отрезая, сказал Фран, не поворачивая головы. Меньше всего парню хотелось видеть своего семпая, да и вообще, было лишь желание закрыться в комнате, не пуская никого и тихо, подальше от любопытных глаз и взволнованных возгласов, выпустить все чувства, забившись в темный уголок. Бел лишь коротко кивнул и поднялся, так же не поднимая головы. Он прекрасно понимал, что парню стоит успокоиться, а ему самому что-то придумать для извинения и оправдания своему поступку, хотя абсолютно никаких мыслей не было. Ему совсем не хотелось вот так ссориться с Франом навсегда, хоть он и понимал, что это неизбежно. Бел быстро вышел из комнаты и, закрыв за собой дверь, сел на пол, облокачиваясь спиной о стену. Было бы безрассудно оставить паренька без присмотра в таком состоянии. Он как никто другой знал, какие мысли приходят в голову в подобном состоянии и знал, что уже не задумываешься о последствиях, на них уже плевать, лишь безрассудно переходишь к осуществлению своих страшных мыслей. Когда блондин вышел из комнаты, Фран не сдвинулся с места, так же бессмысленно смотря в пол. Лишь по легкому хлопку двери, как по сигналу, по его щекам снова потекли слезы, через пару минут переплетающиеся с громкими всхлипами. Такого, что он испытывает сейчас, парень не испытывал никогда. Полная разбитость и опустошение. Тот, кого он считал самым дорогим, которому посвящал все свое время и мысли, сделал подобное. Будто все его надежды и мечты разбились в один миг. Естественно, он знал, что его семпай всегда был "немного" странный, он даже привык к его выходкам. Но парень никогда и подумать не мог, что, при всем своем безумии, блондин мог выкинуть подобное. Фран просто не верил, что его семпай мог сделать такое именно с ним, с тем, кто был рядом, когда ему было хреново, с тем, кто не отходил от него ни на шаг... Фран, как бы это подло ни звучало, искренне радовался смерти Мармона, надеясь, что хоть после этого, он займет место в сердце этого белобрысого идиота. Но все вышло совсем иначе. Бел долго убивался после смерти возлюбленного, лежал в больнице, напивался. Даже сейчас, по прошествии почти пяти лет, он почти на каждый праздник ездил на могилу к Мармону, постоянно нежно отзывался о нем... А Франа просто выворачивало лишь от одной мысли о иллюзионисте, об этой сволочи, которая до сих пор портит жизнь его любимому принцу. Именно он, именно Фран должен быть на месте этой суки, ведь только он любит Бельфегора так сильно, действительно по-настоящему, а не как этот подонок, совершенно не ценивший принца. Он был всего лишь шлюхой, раздвигающей ноги по одному зову блондина, и Фран чудесно знал об этом. Парень ненавидел Мармона больше всех в жизни. В его голове часто появлялись мысли о том, как было бы чудесно, исчезни он из жизни семпая. Порой, у него появлялись даже планы по убийству иллюзиониста. Безумие заразно. И вот, в конце концов, эта шлюха подохла. Фран был безумно счастлив, был готов кричать про свою радость, в ту же минуту бросившись на шею блондина, который, наконец-то, был лишь его. Но, почему-то, все стало лишь хуже. Бел начал пить, орать на каждого, кто посмел хоть что-то сказать ему, и готов был убить каждого, кто хоть одно недостойное слово проронил бы о Мармоне. Но даже после этого всего Фран не сдался, лишь сильнее привязываясь к парню. Он был слишком счастлив, чтобы отступиться перед глупой депрессией, связанной с потерей шлюхи. Фран проводил с Белом каждый день, всеми способами показывая любовь, с восхищением прослеживал каждое его действие, наслаждался каждым словом, запоминал каждый миг, проведенный рядом. И пожалел. Очень глубоко пожалел. В одно мгновение все рухнуло, и надежда сменилась болью. Болью, которая затмила все. - Я никогда не прощу Вас, Бел-семпай...