***
— Альбина! Очнись! — крики Олимпии сопровождались судорожными рыданиями. Она не могла умереть так просто. Не могла. Артём сидел в стороне, уткнувшись в часолист. Он не мог написать Егору, что Альбину уже не спасти. Драгоценные секунды убывают, словно песок из-под пальцев. В то время, как для Альбины уже не останется ни единой песчинки. — Артём, — тихо позвала его Олимпия. — Но ведь есть способ. Белов скептически хмыкнул, взглянув на девушку. — Янтария, — ответила та, она хваталась за любую возможность вернуть единственную подругу за все время. — Точно! — выкрикнул Артём, забыв случай с Королём и Королевой, когда Драгоций был на грани смерти. — Но где мы её возьмём? — Рождественская продолжала гладить белоснежные волосы подруги. Артём не успел ответить, потому что увидел вдалеке какого-то животного. Он стремительно бежал, столь безупречно, ни разу не провалившись в сугроб. Мягкие лапки осторожно и быстро ступали по снегу. Олимпия продолжала сидеть у бездыханного тела Альбины, шепча непонятные слова. — Эфларус, — прошептал парень. — Это же треугл. Животное быстро приблизилось к белоснежному телу Анквиц. А затем Олимпия увидела в зубах животного три флакона с оранжевой жидкостью. Олимпия понятия не имела как треугл дотащил такие флаконы в зубах, но услышав мысленное вытащи, она извлекла три флакона, положив их рядом с телом.***
Егор видел убийство Альбины. В каждом сне, в каждой картинке. Он так сильно хотел проснуться, но теплая сила в груди не давала этого сделать. Парень продолжал терпеть боль, тысячи раз умирая за Альбину, но так и не удосужившись её спасти. И вот грудь пронзила холодная сталь и он проснулся, увидев перед собой золотого огнежара, поверженное тело лекарши. Идём скорее. — Кто это? — думал Ковалёв. — Почему я слышу голос в своей голове? Но поддавшись инстинкту, Егор подхватил на руки огнежара. Парень провалился во временной круговорот.***
Треугл нервно ходил вокруг тела Альбины, вечно обнюхивая его, часто фыркал, глаза беспокоенно смотрели на небо. Кого он ждал? Артём обновлял часолист ежесекундно, не обнаружив ни единого ответа от Времени. Не проверяй. Белов обернулся. Кто это говорил? — Смотри! — крикнула Олимпия Артёму. Белов перевел взгляд на небо и удивленно расширил глаза. По небу плыл огнежар, рассекая огромными крыльями белоснежные облака. Приземлившись, птица изящно взмахнула крылом, явив Егора. Тот в полном недоумении оглядывался вокруг. И увидел тело Альбины. Наверное, Артём и Олимпия ещё долго не забудут выражения глаз Егора в тот момент. В момент, когда кажется, что уже ничего нельзя вернуть. Ковалёв осел на землю. Что можно было прочитать в его действиях? Злость? Разочарование? Бессилие? Егор продолжал пялится на тело Анквиц. Вспоминал как она смеялась и улыбалась. Помнил, что она вечно обливала его соусом. Коронная фишка. Ещё она была единственной, кто дрался нормально. Не как девчонка, как воин. Плакать не хотелось. Хотелось орать, чтобы все услышали. Чтобы все знали, какой золотой человек умер. Безвозвратно. Почему он после того сна не пошёл проверить? Он бы предотвратил, дал ей прожить на пару минут больше. Он умер бы прежде чем она его простила. Вместо треугла появился Король, а огнежар стал Королевой. Они больше не скрывали свою истинную сущность. Уже не было смысла. — Если хочешь вернуть её, следуй нашим указаниям, — твердо произнес Король, протягивая флакон. Почему Егору казалось, что он уже ничего не сможет сделать? Не чувствуя ничего, парень глотнул оранжевую жидкость. Король и Королева сделали тоже самое. Они взяли Альбину за обе руки, остальные ладони сомкнулись с Ковалёвым. — Вернись, — молил Егор. — Если Бог есть, то верни её. Теперь Егор знал насколько коварна любовь. Она наносит тысячу, миллион ножевых, не оставляя тебя в живых. Ковалёв не понимал, куда проваливается, не понимал, почему тело облегчается.***
Он — дух? Или только стал им на время? Парень открыл глаза, увидел желтые стены вокруг себя. Цвета приглушенные, свет тихий, не яркий. Егор чувствовал, как теплые прикосновения ладоней утихают. Время идёт вперед по коридору, Егор молча последовал за ними. Дойдя до определенного поворота, тройка увидела мечущуюся Альбину, которая плача, била по стенам. Кричала: — НЕТ, Я НЕ МЕРТВА! ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС! Легкое тело опустилось на пол. Русые волосы закрывали лицо. Альбина была замкнута в своём временном коридоре не так много часов, но ей казалось, что прошла вечность. Она покраснела от избытков слёз. Тело не болело, наоборот было легко. Она смотрела вперед, но не видела Время и Егора. Она видела лишь темноту, девушка думала, что ослепла. Казалось, всё это сущая неправда. Ошибка. Она не могла так быстро умереть. Не так. Не так глупо. Она ещё не успела вдоволь поддевать Егора. Она еще не успела до конца погибнуть от смеха с Олимпией. Она ещё не успела сказать Артёму «спасибо» за дружбу. Она ещё не успела поздравить папу с днем рождения. Она столько ещё не успела сделать за свою жизнь, что стыдила себя за бездействие. Но поздно жалеть. Она мертвым телом уже разлагается на земле. Правда бывает горька. Но эта обжигала всё тело.***
Альбина так и оставалась лежать на снегу, рядом с ней сидело Время и Егор. Они были без сознания, но Артём и Олимпия точно понимали, что они пошли спасать их подругу. Ведь эта девушка не могла умереть так быстро, так неправильно. Все в голове не укладывалось. Зачасование произошло так быстро, что Артём и Олимпия не успели и глазом моргнуть, как Альбина повалилась на холодный снег. — О, Эфларус, — прошептала Олимпия. — Почему это произошло именно с ней? Она понимала, что на месте подруги мог быть кто угодно. И Артём и она сама. Им повезло? Или просто они стояли в правильном месте? Охотился ли он только на Анквиц? Или этому мужчине нравилось убивать? Круговорот сомнений и подозрений крутился в голове у Олимпии, но ладонь почувствовала прикосновение. — Эй, все будет хорошо, — ободряюще улыбнулся друг. И Олимпии сразу полегчало. Вдруг все четыре тела затряслись и пришли в сознание.***
Егор кричал, пытался подойти ближе к Альбине, но его остановил короткий жест Короля. — Пустите! — ругался вовсю Ковалёв, протискиваясь к девушке. — Успокойся! — прикрикнул Король — Она тебя не слышит. — Пока, — закончила Королева. — В смысле «пока»? — разозлился парень. — Мы можем вызвать её, открыв заново её коридор, — начала объяснять Огнева, крепче сжимая длинную стрелу. — Но если ты будешь так нервничать, ничего не выйдет, — в голосе сквозила сталь. — Что делать-то нужно? — хмурясь, спросил Егор. Время переглянулось, повернувшись лицом к юноше. — Говори с ней… — Как, если она меня не слышит? — Дай договорить! — Король злился. — Вызови её к эмоциям, взывай к её разуму. Скажи, о своих чувствах. — Как вы… — опешил Егор, мгновенно смутившись. — Попроси прощения, — мягко добавила Василиса. — Если она тебе дорога, то непременно должна услышать твою мольбу, Егор. — Мы не сможем её вернуть, если она тебя не увидит, — голубые глаза Короля смотрели Егору прямо в душу. — Объяснять это некогда, — коротко ответила Королева на удивленный взгляд Егора. — Всё узнаете потом. — У нас мало времени, — напомнил Фэш, смотря на браслет. — Они ведь сами Время, — подумал Егор. — То есть, он и Альбина как-то связаны? Причём так сильно, что они могут вызволить друг друга из когтей смерти? Охренеть. Сильное тело Егора опустилось рядом с Альбиной. По её щекам продолжали капать слезы, словно ранняя роса по лепесткам цветков. Его пальцы пытались смахнуть влагу, но руки прошли сквозь тело. Он сжал кулаки, теперь даже тронуть её не хватает сил. Егор не знал, что говорить. Не знал с чего начать. У них было столько разных совместных моментов. Даже по пальцам не сосчитать. Сказать о своих чувствах? Почему это кажется таким трудным? Словно ты вскрываешь своё сердце, обнажаешь чувства. Словно сбрасываешь защиту, оставаясь абсолютно нагим. Ковалёв продолжал рассматривать Альбину. Светлые волосы распущены, одна прядь падает на левый глаз. Руки так и чешутся, хочется убрать её за ушко. Зеленые глаза, которые всегда кидали молнии, выглядели безжизненными, без былой искры. Зрачки расширены, ещё немного и пропадет былая зелень. Зелень, как у молодой травы. Брови светло-коричневые, подкрашены иль нет, Егор особо не понимал. Черные пышные ресницы отображали тень на щеках. Легкий румянец на щеках пропал, оставив синеву вен. Алые губы, на взгляд казались столь пухлыми и мягкими, что сразу же хотелось вспомнить тот приторный вкус. Тонкая шея, хрупкие ключицы, ещё грудь вздымалась при медленном дыхании. Вдруг она закрыла глаза и тихо сказала: — Умирать было не больно, Егор. Но ты боялся боли, а я боялась, что так и не успею выиграть тебя в метании ножей. Не успела… Она обращалась к нему. Не к Яну, не к маме, не к Олимпии. Егор помнил слова Альбины, как она один раз откровенно ему сказала: — Я не боюсь умереть. Я боюсь не успеть. Ковалёв хотел начать, но почему-то вечно останавливался, Время его не подгоняло, но это не значит, что еще много минут осталось. Они ждали, когда он решится, если решится вообще. Ему было легче отражать атаки, чем говорить о чувствах. Ему было легче сказать шутку в сторону девушки, которая ему нравилась. Но он никогда нормально не выражался. И никогда раньше не любил… — Когда мы с тобой познакомились…