Тихие игры

На самом деле, Андрей не то чтобы прямо ненавидел Оксимирона. Над ним и его пафосом было весело угарать, а ещё веселее — всё это монетизировать. Но прямо сейчас Андрей как никогда был близок именно к ненависти — потому что вместо того, чтобы стримить со Славкой или просто смотреть с ним какую-нибудь херню на ютубе, Андрей готовил ужин на одного и разговаривал с Филей, пока Слава на какой-то всратой квартире отдыхал после сольного стрима и готовил новый дисс — «Андрюш, бля буду, это бомба, ты охуеешь». Пока Андрей охуевал только от вынужденного одиночества. За последний год он слишком привык, что Слава всегда рядом, под боком — весь, со всей своей очаровательной ебанцой, хитрым взглядом исподлобья и привычкой лезть с поцелуями в самые неподходящие моменты. Может, на старости лет в нём проснулись сентиментальность и собственнические замашки, но то, что Слава решил диссить Окси в одиночку, будто это что-то личное, неприятно кололо. Филя крутился под ногами и выпрашивал еду, попутно облизывая пальцы, будто пытаясь извиниться за непутёвого хозяина. От тоски Андрей даже доебался до Локи, но и это не принесло привычного удовольствия. Нужно было просто смириться, что день был испорчен. Андрей проснулся от жары и тяжести, в которой быстро опознал навалившегося со спины Славу — наверное, притащился совсем под утро, раз Андрей сразу на него не среагировал. Стоило развернуться, как Слава забавно скривился, завозился и зарылся лицом в подушку — если бы кто-то увидел его утром, в жизни бы не поверил, что он способен выдавать такие баттлы и диссы, даже Андрей всё еще залипал, хотя уже должен был привыкнуть, но уж слишком сонный Славка был милым. Но даже в таком состоянии он всё равно вцепился в Андрея, когда тот попытался встать, и подмял под себя, сразу же обмякая всей своей здоровенной тушей. — Что ж тебе неймётся-то, давай полежим, за будущих детей, ну. Проработаем свои детские травмы. — Только если за пуховичок. Зима близко. — И за пуховичок, и за паричок. Окси, между прочим, почти заработал тебе на подарок, щедрый человек, хоть и еврей. — Слав, я тебя умоляю, пожалей моё старое сердце и поспи ещё пару часов, ты же опять до утра сидел. — Ещё юбилей твой не отметили, а ты уже нудишь как дед, — было бы убедительнее, если бы Слава так душераздирающе не зевал ему прямо в плечо. — Не тяжело? Было тяжело, но по-хорошему, как раз чтобы выбить невесть откуда накатившую меланхолию и вернуть их к привычным ласковым подъебам, без глупых сомнений и тоски. Может, и правда всё из-за дня рождения — это что же тогда к сорока будет. — Нормально, лежи уже. На кровать запрыгнул Филя и устроился на Андрее рядом со Славой, на мгновение выпустив когти — в награду за всё выслушенное нытьё, не иначе. Славка что-то ласково бормотал в ритм урчанию, и Андрей неожиданно для самого себя тоже провалился в сон.