Тихие игры

Схема «Если Славы нет в кровати — он на кухне» работала безотказно даже в четыре часа утра. Андрей, конечно, поворочался для проформы, заграбастал себе всё одеяло, но сна не было уже ни в одном глазу, так и пришлось идти на выбивающийся из-под закрытой двери свет. Слава с ногами забрался на шаткий стул, на который всё никак не поднималась рука выкинуть, раскачивался, грея руки о безразмерную кружку с торчащим из неё ярлычком липтона, и улыбался планшету так предвкушающе, что Андрей сразу понял — быть беде. Когда Андрей ещё только начал общаться со Славой и не знал о нём почти ничего, кроме услышанного на баттлах, то по глупости и наивности принял эту улыбку за игривую, даже обернулся на всякий случай — вдруг кто за спиной, а он и не заметил. Позже Ваня ненавязчиво увёл его в сторону и посоветовал бежать, причём как можно скорее, потому что «Славке в голову опять что-то ударило, грядёт пиздец». К тому моменту Андрей знал лишь, что Ваня был тем ещё шутником с каким-то альтернативным чувством юмора и что все его слова нужно было делить на десять. Однако уже на следующий день Андрей выяснил про Ваню главное: тот не пиздел, когда дело касалось Славы или проблем. Ванька даже великодушно не стал сильно издеваться, когда Андрей пришёл к нему за тайным знанием, стоило понять, что со Славой судьба его свела надолго. (Но это не помешало Ване припомнить те «уроки», когда они вместе смотрели «Доктора Стрэнджа».) — О, сам Хан Замай! Отчего не спишь, отчего бродишь духом неприкаянным? — Славка тепло улыбнулся, пододвинул собственную кружку с ещё горячим чаем и сразу же забросил свои длинные ноги Андрею на колени, стоило ему сесть. — Это ты мне скажи, чего тут сидишь вместо того, чтобы прикаять старого Хана? — Слава в шутку попытался лягнуть его пяткой, как всегда после шуток про «старость», но Андрей успел обхватить лодыжку и примирительно погладил выступающую косточку. — Ладно, чего ты там задумал? К Славе вернулась та самая не сулящая ничего хорошего улыбка, но Андрей уже успел найти мир с собой, вселенной и безумными идеями, которые, судя по всему, касались его самым непосредственным образом. — Да ничего особенного. Просто ты тогда говорил, что у нас перелёт очень неудобный с пересадкой, ну и я тут поискал, нашёл прямой рейс, придётся до утра задержаться, зато доберёмся всё равно быстрее. Слава развернул планшет и продемонстрировал уже купленные электронные билеты. Андрей смутно припомнил, что, когда планировал дорогу, чем-то ему этот рейс не понравился, но сказать об этом просто язык не повернулся: Славка ведь запомнил ворчание из-за пересадки, заморочился, ночь не спал, чтобы что-то придумать, хотя самому ему было глубоко плевать — он бы и пятью пересадками добирался, лишь бы кормили и пустили к бару. Да и выглядел сейчас настолько довольным собой, что можно было лишь перегнуться через стол — плевать, что неудобно, — и поцеловать его. Что Андрей и сделал, а потом всё-таки утащил Славу обратно в спальню: отдых ему в ближайшее время не светил, а засыпать без этого кальмара с некоторых пор решительно не выходило. Язык не повернулся что-то сказать даже спустя месяц, когда они четвёртый час сидели в аэропорту и ждали отложенный рейс, а на их претензии сотрудники едва ли не закатывали глаза и устало отвечали «Ну вы же знали, кем летите, будто бы в первый раз». Потому что вымотанный Слава занял собой весь ряд кресел, устроил голову на коленях Андрея и крепко спал. Потому что уголки его губ непроизвольно подрагивали, когда Андрей зачёсывал отросшие пряди ему за ухо и ерошил чёлку. Потому что, в конце концов, можно было сделать погромче музыку в наушниках, закрыть глаза и представить, что они валяются дома. Слава, будто в ответ на его мысли, смешно фыркнул и, не просыпаясь, подставился под ладонь.