Truce

Когда Джейсон проснулся, помещение было погружено во тьму. Должно быть, лампа погасла ночью. На секунду он задумывается, почему не может подняться. Всего секунду кажется, что он все забыл, но реальность обрушивается подобно цунами. Ваас спит рядом, собственнически закинув на Джейсона руку поперек груди. Даже во сне он усиливает хватку, когда Джейсон пытается встать. Возможно, ему просто кажется, что не может вдохнуть полной грудью. Их интимная близость была всепоглощающа и, казалось, скручивала все внутренности. С одной стороны, хотелось оттолкнуть Вааса, скинуть его горячую руку, но вместо этого он просто лежит, рассматривая лицо спящего пирата. Черты его лица разгладились, а у Джейсона осел неприятный осадок в районе желудка. Вот та вторая сторона. Ему нестерпимо хотелось дотянуться и коснуться пирата. И вот он снова актер фильма, отчуждаясь от реальности. Он не сдастся просто так убийце его брата. Ни за что на свете он не позволит манипулировать собой, не позволит спать с собой. Но вот они здесь, их нагие тела прижаты друг к другу, мягкая кожа пирата на его груди. Губы Джейсона припухли и покалывают от того, как их терзал Ваас, его тело обволокла невиданная прежде истома. «Я это сделал. Не он». И это худшая часть, не так ли? Ваас не обманывал и не управлял им. «Может все-таки так и было?» Джейсон пытался убедить в этом самого себя, зная, что это неправда. Он лежит в тишине, ждет утешительных слов Гранта, но их не последовало. Не слышно более голоса Гранта. Не слышно за белым шумом в его голове. «Грант, пожалуйста», — он снова молится, но ответом ему — пустота и тошнота. — «Грант. Пожалуйста, пойми. Я не бросил тебя». Он пытается дышать ровнее, но получаются лишь рваные, короткие вдохи и выдохи. С каждым пройденным мгновением касание чужой кожи становится все более невыносимым, и Джейсон аккуратно выскальзывает из объятий пирата и поднимается с койки. Джейсон просто стоит посреди помещения без движений, словно олень в свете фар. Всё ещё нагой, всё ещё беззащитный, всё ещё потерянный. Он начинает одеваться, трясущимися руками застегивая молнии. Подкатывает очередная волна тошноты при одном взгляде на Вааса, фрагменты воспоминаний о совместной ночи прокручиваются в голове вновь и вновь. Губы пирата на его устах, единение их разгоряченных тел, руки Вааса на его бедрах, прижимая ближе к себе. И вперемешку проскальзывают образы брата. Ваас убивает Гранта. Джейсон зажимает рану на его шее, видя, как жизнь брата вытекает сквозь его пальцы, слышит безумный смех пирата где-то позади. Нож, вспарывающий грудину Вааса. Так реально, он почти чувствует увиденное на кончиках пальцев. Почти ощущает теплую кровь брата. Чувствует, как нож беспрепятственно вонзается в чужую плоть. «Я мог бы убить тебя прямо сейчас», — Джейсон стискивает зубы и сжимает ладони в кулаки до побеленных костяшек и выступающих вен. — «Я мог бы убить тебя снова». Грант и на этот раз ничего не отвечает, а в голове Джейсона неестественно пусто. Он кусает свои губы, молит брата ответить ему, но иные мысли роятся в голове. «Я только что позволил убийце собственного брата трахнуть меня», — от этой мысли стало по-настоящему жутко. Он так старался не впускать в себя Вааса, не позволял ему стать ближе, а сейчас он впустил его так глубоко… «В прямом смысле слова», — вновь подумал он про себя, выдавливая из себя нечто среднее между стоном и смешком. Ваас шевелится во сне, тихо бормоча несвязности на испанском, а Броди впервые пожалел, что не брал уроки испанского языка в школе. Мысль о том, что Ваас мог бы быть союзником или другом, сама по себе была дика. Но любовник? Пальцами Джейсон массирует свои виски, не сводя глаз с пирата. Он был бы абсолютно счастлив, если бы эта ночь была своеобразным праздником в честь спасения Райли и убийства Хойта. Был бы, если бы не чуждые ощущения в груди при взгляде на мирно спящего Монтенегро. Если прошлой ночью ему было страшно осознавать новые чувства, то сейчас он просто в ужасе. «Мне нужно немного подышать свежим воздухом». Мазнув в последний раз взглядом по лицу пирата, он вышел из помещения. *** Джейсон более не чувствует себя запертым под дуновением прохладного ветра в ночи, морской бриз остудил его голову и внес некую ясность в водоворот мыслей. «Он убил моего брата». Это все, что ему необходимо знать? Нужно уже иди обратно за ножом и покончить со всем? «Опять?» Джейсон судорожно выдохнул, оседая подле мощного дерева и смотря в морскую даль. Это всё, что должно иметь значение, но что-то в этом мужчине вскружило ему голову и перевернуло его мир. Как долго он пробыл рядом с Ваасом? Сколько дней? Как всего несколько дней заставили его сомневаться во всём? Не только в своем благоразумии, но и в верности. И что хуже всего, заставили его сомневаться в себе, кто он такой, и что он вообще делает. Он пришел сюда ради Райли. Ради своих друзей. Их свобода была равнозначна его свободе и его возвращению к Цитре. «Цитра…» Она всё ещё на северном острове, но казалось, будто их разделяли миллионы миль. И Джейсон не может определиться, хорошо ли это, или плохо. «Она неправильно меня любит». Он все так же не понимает этих слов Вааса, но все же они непрерывным потоком повторялись в его голове снова и снова. Казалось, что без Гранта Ваас единственный, кто занимает все его мысли. И так было с самого первого дня, не так ли? Он был постоянен. Он — есть константа. Броди не может конкретно указать на момент, когда пират стал для него нечто большим, нежели убийцей его брата. Когда он стал не работорговцем или убийцей, а человеком? Но все же трудно определить, кем Ваас стал для него. Под его пальцами трава такая мягкая, он отказывался признаваться в том, что она ему напоминает. Он ненавидит Вааса. Должен ненавидеть его за жестокость и безумие. Но он не может отрицать и другие его черты. С того момента, как он вытащил пирата из ангара, его неприязнь переросла в желание проводить с ним время. Казалось, будто король пиратов остыл, умерил свой пыл. В этот момент что-то щелкнуло в мозгу Джейсона. Перемены настроения Вааса. Блеск пота на его лбу. Его трясущиеся руки, а после и полное прекращение потряхиваний. За последние пару дней Ваас вел себя намного адекватнее, чем когда-либо. Броди хотел стукнуть самого себя. Олли конечно не наседал на тяжелые наркотики, но у Джейсона было предостаточно друзей, которые ими баловались. Он должен был заметить ломку прямо у себя под носом. Он почувствовал себя полной скотиной, когда сравнил Вааса с собакой тогда, в подвале ангара. Но сейчас это неважно. Уже не имеет значения, кем для него стал Ваас, кем был и есть сам Джейсон. Самым разумным решением было бы взять друзей и убраться отсюда подальше. И вот опять. Разумное решение. На островах Рук такое почти невозможно. А вообще это неплохая идея — свалить с друзьями в туман с высоко поднятыми парусами. Наладить отношения с Лизой, как он и обдумывал ранее. Еще до событий на острове их отношения претерпевали не лучшие времена, но она достойна большего, нежели мог бы предложить Джейсон. Может ему удастся загладить перед ней свою вину, полностью посвятив себя ей, посвятив себя Райли. Хоть раз быть человеком, которого они всегда хотели видеть. Но в его груди защемило сердце об одной мысли о возвращении в Калифорнию. О том, чтобы оставить Рук позади. Оставить позади Цитру. Оставить позади Вааса. Он видит, как его судьба делится на два пути, безопасный и опасный. Разумный и безумный. Возможно, ему стоит вернуться в бункер, вернуться к Ваасу, дальше испытывать то неведанное чувство, что мужчина пробудил в нем. Если он и предал Гранта, то всё уже случилось, верно? Возможно, это та линия, которую еще можно пересечь, что Джейсон уже сделал. Кем бы Ваас ни был для него, он не может это больше отрицать. Ему кажется, что, оставив Вааса, он оставит и себя самого. Возможно, это и есть причина, чтобы вернуться назад, так или иначе покончить со всем. Здесь нет будущего, здесь ничего нет. И не может быть вовсе. Джейсон смеется в ночное небо и подымается. Он смеется, несмотря ни на что так и остался все таким же неуверенным идиотом. Он подымается, ибо знает, ему нужно довести дело до конца. Впервые в жизни ему нужен конец. *** Путь до бункера недолог, но казалось, что прошла вечность. Сердце гулко бьется о ребра, а ладони покрылись испариной, будто он готовился к первому свиданию или шел на эшафот. Он залез внутрь через проем окна, идя вниз по лестнице в кромешной тьме, к коей глаза не успели привыкнуть. И они привыкли, когда Джейсон вошел в барак. Пусто. Нет мирно спящего пирата. Его покрывало небрежно откинуто, будто он в спешке просыпался. — Ваас? — Джейсон подходит к их общей койке и трогает постельное белье. Все еще теплое. Он в непонимании оглядывается по сторонам. Лампа валяется в углу, и Броди поднимает ее и зажигает. Тут-то он и обратил внимание на некие темные капли на полу, ведущие к двери. Ему не нужно было проверять, что это было, но тем не менее приседает на корточки, потирая чужую кровь между пальцев. Свежая, еще не свернувшаяся, и паника завладела разумом Броди до стука в висках, будто вот-вот потеряет сознание. Он пытается найти разумное объяснение увиденному, надеется, что с Ваасом все в порядке. В помещении будто воздух откачали. Его легкие горят, за грудиной горит так, словно его изнутри душат. Джейсону приходится опереться на стену и подняться вверх по лестнице. Он чувствовал себя, как когда физически не мог бросить Гранта, как когда полагал, что Райли мертв. «Он наверняка снаружи, раскуривает очередную сигарету, и мы оба посмеемся над ситуацией. Посмеемся, ведь ничто не могло с ним приключиться». Джейсон двинулся быстрее, бушующий водоворот мыслей никак не утешал сковавший его ужас. «Я только вернул его…!» Он слышит шорох снаружи, надеясь, что Ваас невредим, и уже собирается лезть в оконный проем, как до него доходит, что прежде заваренные двери настежь открыты. Время остановилось, лишь шум бурлящей крови в ушах. Ловушка. Наверняка ловушка. Но как? На дверях нет видимых повреждений, никто взрывами не прокладывал себе путь внутрь. Он знает, что они были накрепко заперты. Джейсон не шевелится, ощущения на переделе. Стоит ли выбираться через окно, или рискнуть пройти через открытые двери? Трудно сказать, на какую его реакцию рассчитывали эти неизвестные. Сердце кольнуло от мысли, что Ваас в беде. «Если бы Грант был здесь, он наверняка знал бы, что делать», — с тяжелым сердцем подумал Джейсон. По-прежнему не слышен голос Гранта, затерян в шуме кипящей крови в венах и скрипе ужаса. Ступая за порог, каждая фибра его души зазвенела в протесте. «Я трус». Он так не хотел быть им, хотел быть лучше, но это правда. Джейсон крепче сжимает ладонь на рукояти пистолета, даже не помня, когда успел вытащить его из ремня. Лучи света сбивают с толку, снаружи становится светлее, хотя с другой стороны — темно и туманно. Неестественно, словно призрачный барьер возвысился меж мирами. Если протянет руку, возможно, коснется его грани. Ни единого звука, будто сам мир затаил дыхание, и Джейсон делает то же самое, делая шаг вперед. Прежде чем он понимает, что произошло, Броди уже стоит на коленях, а пальцы зарываются в сырую землю. Что-то падает наземь под ним, словно дождевые капли, и он понимает, что это кровь, расфокусировано смотря на них. Мир вокруг пришел в движение, пульсирует и вьется дымкой на периферии зрения. Заставляя себя поднять глаза, он видит темные фигуры сквозь туман. Их лица отвратительно искажены, их глаза тошнотворно горят в лунном свете. Красные и чуждые лица. Не успев ничего сказать, Джейсон чувствует резкую боль в районе затылка, и мир погрузился во тьму.