Цветочная лавка в Забытом переулке. Дилогия

24 марта 2018 года, суббота Городское кладбище

​ Старое городское кладбище находилось всего в нескольких километрах езды от города, в уединённом и тихом местечке, спрятанном от людских глаз за высокими древними соснами, устремлявшимися своими макушками в самое небо. Оставив машину на парковке, которая по своему виду больше напоминала обычную стоянку с насыпью грунтовки, Ян, Габи и Стрелецкий направились по вытоптанной людьми тропинке к кованой калитке, которая, как Ян и предполагал ранее, оказалась заперта. — На кладбище выходной. Для уверенности Ян дёрнул калитку на себя ещё пару раз и напомнил присутствующим о том, что они уже не мальчики и прыгать через заборы в их возрасте как бы не предстало. Мужчины посмотрели на ограждение высотой метра в два, не меньше, и решили, что должен быть другой способ попасть на противоположную от забора сторону. Подул сильный ветер, небо стало затягиваться тучами, хотя только что светило солнце. Погода ранней весной была непредсказуема. Сосны зашумели, и казалось, будто зловеще что-то зашептали. Габи прислушался к внезапным изменениям, но его сердце не дрогнуло, продолжая умеренное биение у него в груди. Плохое предчувствие, одолевавшее его в «Ликорис» прошло. — Раньше нам частенько поступали звонки о том, что группы подростков собираются на кладбище и устраивают вечеринки среди могил. Стрелецкий начал что-то искать в карманах своей куртки. И когда нашёл, то оказалось, что искал он телефон. Ян сказал, что, наверное, ничего не понимает в веселье, потому что вечеринки на кладбище — это что-то из ряда вон выходящее и наличие покойников под ногами совершенно не настраивает на веселье. Спросив о том, знает ли Стрелецкий в таком случае о каких-нибудь лазейках, раз ему частенько приходилось отлавливать здесь детей, получил отрицательный ответ. — Нет. Но из-за постоянных вызовов с последующим задержанием несовершеннолетних, я знаю, кому можно позвонить. Стрелецкий набрал номер и долго и громко объяснялся по телефону, видимо, с охранником кладбища. Закончив разговор, он кинул сам себе и произнёс: — Сейчас нам откроют. «Сейчас» произошло только минут через десять-пятнадцать. Калитку им открыл невысокого роста, болезненный на вид старичок. На нём была надета старая стёганая ватная куртка тёмно-болотного цвета, чёрные брюки, а на голове — шапка-ушанка. Классический сторож прошлых годов, только без перекинутого через плечо ружья. Старик улыбнулся Стрелецкому практически беззубым ртом, но его подслеповатые глаза лучились такой радостью, что улыбка мужчины нисколько не отталкивала. — Начальник, давненько не виделись, — произнёс он, протягивая Стрелецкому ладонь для рукопожатия. — Случилось чего? Стрелецкий пожал сторожу руку. — И да, и нет, Семёныч. Дело важное. — Сказал Стрелецкий и, подумав, добавил: — И секретное. — Секретное? — удивлённо выдохнул старик, с детской наивностью расширив глаза. — Тута? На кладбище? Он посмотрел на стоявших чуть позади Стрелецкого Яна и Габи. Бросил на них оценивающий взгляд, подметив про себя, что компания с капитаном пришла сегодня необычная. Затем он заметил канистру у ног одного из мужчин, а на земле — две лопаты. И в старое сердце закралось сомнение. — Начальник, чего это вы тута удумали? Могилы грабить? — Нет, конечно. — А то мёртвых беспокоить — себе же хуже делать, — словно не услышав слова Стрелецкого, продолжил старик. — Не любят они, когда их это…беспокоят. — Говорю же, Семёныч, задание у меня. Убийство мы расследуем. — Убийство? — Старик вновь охнул. — Тута? У меня под носом? Не было ничего такого, нет. А если бы и было, я бы знал. В этом Ян и Габи засомневались практически одновременно, но ничего не сказали, оставив право на переговоры Стрелецкому. — Давнишнее убийство, в пятидесятых случилось. — В пятидесятых?.. — Семёныч пошкрябал заросшую щетиной щёку грязными, коротко стрижеными ногтями. — Дитём я тогда был и тута не жил. В дереве жил. Сторож ещё раз взглянул на стоявших позади Стрелецкого мужчин и махнул рукой, приглашая всех зайти. — Ты это, начальник, чудить-то не думай. Коль дело секретное — расспрашивать не стану. Как говорится: «меньше знаешь, крепче спишь». Да и человек ты хороший, дурного не сделаешь. Но мёртвых тревожить всё равно дело неправильное. — Я знаю это, Семёныч. Мы все это знаем, но вопрос, как бы громко это не прозвучало, жизни и смерти. И мне нужно, чтобы ты никому не говорил о том, что сегодня нас здесь видел. Сторож перекрестился. — Бог с тобой, начальник. Надо так надо, я ж человек понятливый, в чужие дела не лезу. Семёныч вёл их в ту часть кладбища, где надгробные плиты и кресты выглядели заброшенными и обветшалыми. Иными словами, действительно старыми. Спросив, чьё захоронение они ищут, сторож услышал в ответ насмешливое хмыканье, произнесённое самым неприятным на вид мужчиной. Габи сказал, что вряд ли он сможет им как-то помочь — могил на кладбище много и упомнить всех мертвецов задача непосильная для пожилого ума. Но Семёныч на его слова нисколько не обиделся, лишь снисходительно взглянул на молодого в сравнении с ним человека, и ещё раз задал вопрос о том, кого они ищут, но уже Стрелецкому. — Да знаю я, где ваша Роза лежит, — сказал Семёныч, услышав объяснение полицейского. — Отведу вас к ней. — Правда? — Ян не смог сдержать удивления. — Не ошибаетесь? Как вскоре выяснилось, старик не ошибался. Роза нашла своё последнее пристанище под стройной рябиной, среди покосившихся христианских крестов и надгробных, покрытых плесневелым мхом плит. Последние были настолько старыми, что выгравированные на них надписи уже истёрлись и прочитать что либо с них было практически невозможно.  — За её могилой ухаживали долгое время, — сказал Семёныч, шмыгнув носом и вытерев потёкшие из носа сопли рукавом, — но уже давно никто не приходит. — А кто приходил? Родственники? Были ли… Остались ли у Розы в этом городе родственники? — Да кто ж его знает? — Сторож пожал плечами. — Я никогда не видел, кто приходит, но могилка всегда была чистая такая, ухоженная. А пару лет назад приходить перестали, видать некому стало. Габи присел у плиты Розы и попытался оттереть с поверхности могильного камня мох. Когда ему это удалось, он заметил едва различимые углубления и, проведя по ним пальцами, ощутил пробежавший по спине холодок. Повернувшись через плечо, он многозначительно посмотрел на Стрелецкого. — Спасибо, Семёныч, — поблагодарил полицейский старика, поняв намёк на то, что от посторонних пора было избавиться. — Я твой должник. — Да брось, начальник. — Семёныч махнул рукой и развернулся, намереваясь уйти. — Ты главное это, поосторожнее тута. Мёртвых тревожить — дело гиблое. Когда сторож ушёл, Стрелецкий спросил у Габи, что тот нашёл. Габи выпрямился в полный рос и, указав на основание приты, стал закатывать рукав. — Видите тот знак? Ян и Стрелецкий вгляделись в высеченные на камне зазубрины. — Роза была одной из нас. Габи показал выбитую на своём запястье татуировку. Теперь Ян и Стрелецкий видели очертание похожего рисунка и на кресте Розы. — Она была как Астра? Хозяйкой? — спросил Ян. — Это что же получается, бывшая хозяйка умерла не своей смертью и теперь мстит всем живым? — Не знаю. От своего предшественника я никогда о ней не слышал, но посмотрите ещё на это. — Габи указал на растущую рядом с могилой рябину. Ветки дерева были усеяны гроздями оранжево-красных ягод. — Вы где-нибудь ещё на кладбище видите это дерево? Ян и Стрелецкий огляделись. Рябин действительно больше не было. — Рябина — священное дерево, его посадили здесь не просто так, — объяснил Габи и добавил, скорее для самого себя: — Но зачем?.. — Священное дерево или нет, — произнёс Стрелецкий, беря в руки лопату, — не важно. Если пойдёт дождь или снег, то сжечь её останки будет сложнее, верно? Поэтому у нас нет времени на разговоры. Он вонзил остриё лопаты в заснеженную землю и то, на удивление, не встретило никаких препятствий. На то, чтобы раскопать могилу, у них ушло минут тридцать. Когда их лопаты упёрлись во что-то твёрдое, мужчины переглянулись и дальше вместо лопат использовали свои руки. — Будет очень обидно, если гроб окажется пустым, да? Выбравшись из могилы с гробовой доской, Габи испытал облегчение — тело в гробу было. Старые тёмные кости, остатки волос на черепе, истлевшее от времени платье, в котором ещё угадывались красные оттенки, и туфли, которые все видели на старых фотографиях, хранившихся в материалах дела. — Должно быть, это она, — сказал Стрелецкий. — Что дальше? — Осталось самое лёгкое. — Габи отвинтил от канистры с бензином крышку и полил останки Розы пахучей жидкостью. — Теперь она упокоится миром. Габи нашёл в кармане какую-то бумажку, поджёг её с помощью своей зажигалки и бросил огонь в могилу. Пламя вспыхнуло за считанные секунды. По кладбищу разнёсся стрекочущий звук.