***
Соён ничего не говорит, но смотрит так красноречиво, что мурашки по коже бегут. Девушка неторопливо пьёт чай, пачкает губы сиропом с засахаренных в меду фруктов и выглядит как никогда спокойно и расслабленно, но глаза её цепко осматривают нервничающего от столь пристального внимания Тэхёна с ног до головы, вглядываются в каждую чёрточку на знакомом с детства лице, подмечают каждое нервное дёрганье пальцев. - В замке что-то произошло, верно? Все шушукаются по углам, переглядываются. Атмосфера такая жуткая, что я невольно чувствовала себя виноватой непонятно в чём, пока добиралась до тебя. Служанки косились, твои жуткие сторожевые псы так меня осматривали сегодня, что пришлось одному из них пощёчину влепить и напомнить, что я леди, а не продажная девка, которую можно безнаказанно лапать. Такое на моей памяти впервые, и я почему-то уверена, без тебя здесь не обошлось. - Соён-а... - Нет, ваше высочество, не сегодня. Не сейчас, не в эту самую минуту. Вы не отделаетесь от меня обычными отговорками, а расскажете правду. Поднявшись со своего места, девушка подошла ближе и коснулась чужой руки, мягко сжимая холодные дрожащие пальцы. Взгляд её был такой искренний и заботливый, что Тэхён не выдержал. Месяц. Почти месяц он носил в себе страшную тайну, почти месяц не закрывал на ночь окно, надеясь услышать снаружи голос, зовущий его, почти месяц трясся каждый раз, когда стражи заглядывали в покои, передавая от кого-то сообщение или сообщая о том, что кто-то пришёл. Почти месяц Тэхён жил в созданном своими же руками аду и вздрагивал от каждого шороха, не мог есть и спать, раз за разом проверяя маленький тайник за колонной балдахина, где лежали мешки с серебром и золотом. - Я жду его уже месяц, но он всё не появляется, - едва слышный шёпот и мелкие сверкающие драгоценные камни россыпью на ресницах. Тэхён рассказал обо всём. Рассказал о том, как нанятый кем-то воришка проник в его спальню, рассказал о том, как пытался откупиться от него, как раскрыл свою тайну и надеялся больше никогда не встретиться. Рассказал о новых встречах, о чужой нахальности, скрытой мягкости и оставленном ему для защиты оружии. Рассказал, краснея и запинаясь, о последней ночи, о долгом разговоре, о жутком шраме на чужой спине и сладком поцелуе, о котором всё никак не удаётся забыть. Соён слушала внимательно, охала и ахала, прижимала ладони то к груди, то к губам, а под конец и вовсе начала вытирать слёзы уголком белоснежной узорчатой салфетки. - Послушала тебя, будто роман о запретной любви прочитала, - негромко сказала девушка и вновь взяла друга за руку, крепко сжимая, делясь своим теплом, не давая забыть о том, что всегда рядом. - Вот только что же ты теперь будешь делать? Кажется, правда выплыла наружу. Не ровен час, обо всём узнает король. Что же ты будешь делать, когда он явится сюда со стражей и прикажет найти золото? - Я не знаю, - сипло отозвался Тэхён, пустым взглядом сверля собравшиеся на скатерти маленькие голубые бриллианты. - Я совсем не знаю, что мне делать, Соён-а. Деньги ведь не вернуть теперь в хранилище, а отец, ты права, наверняка скоро всё узнает и придёт по мою душу. Я даже думать не хочу о том, что он со мной сделает. Боже, Соён, что же он со мной сделает? А если он запрёт меня в темнице? А если я никогда больше не смогу появиться здесь, в своих покоях? А если Чонгук придёт, а меня не... - Так вот о чём ты переживаешь, - улыбнулась девушка и крепче сжала пальцы вскинувшего на неё испуганный взгляд Тэхёна. - Ты боишься, но не за себя, а за него, верно? Думаешь о том, где он, не случилось ли чего. Боишься, что его схватит стража, или что он никогда больше не проберётся в эту комнату. Боишься, что однажды он всё же появится, а тебя здесь не будет, и Чонгук никогда не узнает о том, как сильно ты ждал его всё это время. - Я не... Я просто хочу отдать ему золото. Это плата за мою жизнь, и оно должно оказаться у него. И чем раньше, тем лучше, мне же будет легче, ведь если отец ничего не найдёт в моих покоях, когда прикажет обыскать здесь каждую щель. Соён продолжает улыбаться, и взгляд её такой понимающий, что Тэхён невольно заливается краской и отдёргивает руку, заслышав тихий смех. Конечно, он не переживал о себе. Что с ним могут сделать? Высечь? Избить? Запугать? Запереть? Кинуть в темницу? Всё это уже было, кроме разве что темницы, но Тэхён уверен, в сырой холодной камере наследного принца, славящегося чем угодно, но только не крепким здоровьем, долго не продержат. А вот Чонгук... Что будет, если его поймают? Что будет, если он действительно никогда больше не придёт? Да и зачем? Что ему может быть нужно от недопринца, запертого в своей комнате в самой дальней части замка? От человека, у которого нет совершенно ничего, кроме красивых фантазий, разбившихся вдребезги после услышанной о жизни за стеной правды. Зачем Чонгуку приходить к Тэхёну? «А как же поцелуй?», - робко спрашивает внутренний голос, и Тэхён трясёт головой, пытаясь вытряхнуть эту мысль. Поцелуй. Сладкий, робкий, первый, чувственный поцелуй. Незабываемый, заставляющий до сих пор краснеть, стоит только вспомнить тепло чужих губ. Но это всё для Тэхёна, для невинного одинокого Тэхёна, а не для Чонгука, который на воле наверняка развлекается, как может, и не думает ни о каком трепете или чувственности. Вряд ли для воришки это было чем-то особенным, незабываемым, и Тэхён не тешил себя надеждами о взаимной симпатии. Да, симпатии. Парень и сам не знал, откуда появилось это чувство, и списывал всё опять же на своё одиночество. Соён была красивой, как цветущая нежная роза, но к ней Тэхён не испытывал чувств, выходящих за границы дозволенного. Она была подругой, некровной сестрой, родным человеком, а Чонгук... Наглый, острый на язык, самодовольный, грубый, настырный, смелый, ловкий, такой... Такой невероятный. Тэхён не мог не думать о нём, не мог не ждать, и дело далеко не в золоте, хотя оно и тяготило. Тэхён просто хотел увидеть красивое лицо вновь, хотел ещё хотя бы раз попробовать переспорить этого наглеца и увидеть его улыбку. - Что же мне делать, Соён? Что же мне делать? - с отчаянием спросил принц, вскидывая абсолютно потерянный взгляд на девушку, и та поджала губы, нахмурилась и посмотрела с такой жалостью, что в сердце больно кольнуло. - Я не знаю, ваше высочество. Я не знаю.***
Пробираться в спальню наследного принца никогда не было лёгким занятием, но в этот раз Чонгук чувствовал невероятное давление со всех сторон. Стражи за стеной оказалось в два раза больше, чем обычно, всех собак поспускали с цепей, и теперь те носились по территории, принимаясь громко рычать и лаять, заслышав любой посторонний звук. Чонгук умел передвигаться бесшумно и ловко, но против звериного чутья ничего поставить не мог, поэтому и прервал предыдущую ночную вылазку, чтобы запастись свежим мясом. Сейчас псы клацали челюстями, вырывая друг у друга куски зайчатины и пачкая морды в крови, а сам Чонгук с трудом, но карабкался по стене вверх, хватаясь за выступы и стараясь не обращать внимания на перекрикивания стражи внизу, на поднявшийся вой, как только псы разделались с угощением и принялись вынюхивать чужака, и на боль в мышцах. «Надеюсь, ты всё ещё ждёшь меня», - крутилось в голове на повторе, а язык раз за разом слизывал скапливающийся в губном желобке пот. С момента последней встречи с принцем прошло полтора месяца. Всё это время Чонгук провёл в диких землях, куда вынужден был отправиться, чтобы отвезти наворованное. Там была и одежда, и оружие, и провиант, и мелкие драгоценности, и, разумеется, золото. Всё это Чонгук ранним утром сгрузил в телегу, запрыгнул в неё сам и подстегнул лошадь, направляя животное в объезд главных постов. На каком-то захудалом посту возле леса парень отсыпал немного золота привыкшим к подобной манере общения сторожам, а после направился своей дорогой. Чтобы добраться до диких земель, нужно было проделать долгий путь через перевал, на который уходило восемь дней. Раньше Чонгук ненавидел такие заезды, ведь дорога выматывала, как и палящее солнце, и кто угодно мог в любой момент напасть на него, но в этот раз вор развлекал себя в дороге мыслями и воспоминаниями об одном невероятно красивом, но таком наивном и даже немного глуповатом, если касаться некоторых вещей, принце. Разумеется, все знали о том, что у короля есть сын, но никто из простого люда не мог похвастаться тем, что знал наследника в лицо. Когда Чонгука нанял для грязной работёнки пузатый дворянин с мелкими блестящими жадностью глазками, вор долго бродил по городу, собирая информацию, вылавливая сплетни. По всему выходило, что принц был тем ещё затворником, и поговаривали, что его и в замке-то мало кто видел. Короля вечно занятого и то видели чаще, чем молодого юношу. Из-за этого ходили слухи уже другого рода. Что наследник уродлив, что болен чем-то, что умер давно или жив, но заразен. Чонгук во всю эту чушь не верил, ведь заказчик ясно дал понять, принц жив и здоров, прекрасен собой, и оттого-то «великая любовь» и вспыхнула. Правда, были у Чонгука всё же сомнения. Юный прекрасный по россказням заказчика принц влюбился в этого самого заказчика? В эту жирную, полулысую, мерзкую, обтянутую бархатом и шёлком свинью? Вкусы, конечно, разные бывают, но как считал Чонгук, это уже извращение. Когда открылась правда, Чонгук не был удивлён. В ту ночь, когда наследный принц встретил его в своих покоях лицом к лицу, Чонгук на самом деле мало о чём думал, потому что испугался, чертовски сильно испугался. И пусть он вёл себя нагло, пусть пригрозил принцу ножом и дал понять, что шутить с ним не стоит, внутри парень весь трясся от паники. Что же делать, как ему быть? Потом вся эта канитель с порезанной ладонью, слезами, превратившимися в драгоценные камни, и правдивой историей о том, что происходит. Чонгук тогда сбежал, оставив запоздало отключившегося из-за снотворного принца, и направился прямиком к заказчику, сообщая тому, что от дела отказывается, срочные дела, нужно бежать. Разумеется, дворянин тут же начал кричать, угрожать, но холодное лезвие ножа, прижатое к заплывшему жиром горлу, кого угодно остудит. Уже позже Чонгук вспомнил о том, что оставил в покоях принца свой нож и решился отправиться за ним. Новая встреча лицом к лицу, неожиданная помощь со стороны принца, когда их чуть не застукала служанка, попытка забрать своё. Если в первую встречу Чонгук не придал чужому внешнему виду особого значения, то в тот раз не смог взять себя в руки, засмотрелся. Наблюдал за изнеженным принцем, пока тот принимал ванну, а после пялился бесстыдно на чужие голые ноги, втирая в мягкие чувствительные ступни принца ароматное мятное масло. Пожалуй, и хорошо, что тогда Тэхён сидел, уткнувшись лицом в подушку. Чонгук смог рассмотреть его со всех сторон, и уже тогда, наверное, в нём поселилось то странное чувство. Названия ему Чонгук не знал, но с тех пор думал о принце постоянно. Тот был красив, очень красив, а ещё слишком добр, наивен, вспыльчив и порывист. Иногда Тэхён смотрел так, что кровь стыла в жилах, а после улыбался так мягко, что ёкало в сердце. Чонгук не понимал, что происходит, и думал, думал, думал об этом, раз за разом прокручивая облик принца в памяти и не осознавая даже, что делает только хуже. В их третью встречу всё пошло совсем не так, как планировалось. Чонгук лишь хотел вернуть камни и в последний раз удостовериться, что принц его не сдаст, а после... После Тэхён включил в себе режим высокомерного отпрыска благородной семьи, и Чонгук перестарался в своих попытках доказать, что никакой титул не спасёт от приставленного к горлу ножа. Рассматривая прижатого к постели Тэхёна, смущённого таким раскладом, загнанного, взволнованного, Чонгук не мог оторвать взгляда от красивого лица и стройного тела, а память, как назло, подкидывала воспоминания об их самой первой встрече. Тогда Чонгук бесшумно пробрался в окно, да так и застыл, смотря огромными глазами на прекрасного юношу, что стоял совершенно нагим перед зеркалом. Стройное тело, медовая кожа, на которой танцевали отблески пламени свечей, и зажатая в пальцах ночная рубашка, так удачно для принца прикрывающая пах. В отражении Чонгук видел подтянутые крепкие ягодицы и ещё что-то на спине, что-то кривое, непонятное, что невозможно было рассмотреть из-за царящего в комнате полумрака. Тогда Тэхён заметил его, и пришлось действовать быстро, чтобы наследник престола не поднял шум. В ночь третьей встречи Тэхён никакого шума поднимать не собирался, и Чонгук пользовался этим, беззастенчиво любуясь чужой красотой. А после взгляд зацепился за губы Тэхёна, и в голове что-то щёлкнуло. Вспоминая ту ночь, Чонгук не мог не смущаться, хотя щёки его и не окрашивались маковым цветом. Смущение это было внутреннее, лишь себе одному заметное и понятное, а в памяти раз за разом всплывал вкус чужих губ, таких мягких, податливых. Первый поцелуй был лёгким, эфемерным, как касание крыла бабочки, и когда после случившегося Тэхён не поднял шумиху, не начал ругать и упрекать, не попытался ударить, а лишь лежал тихо, не смея открыть зажмуренных глаз, и выглядел так беззащитно и трогательно, Чонгук почувствовал нечто сродни нежности, разливающейся в груди. Принц выглядел таким простым в тот момент, все его эмоции и мысли были как на ладони, и чтобы хоть как-то снизить градус неловкости, Чонгук решил привычно парня подколоть, чтобы привести того в чувство. После был разговор, очень долгий тяжёлый разговор. Чонгук рассказывал о том, как люди живут за стеной, рассказывал о множестве проблем и тягот, о том, как в семьях дети порой голодают, как за малейшую недоплату налогов едва ли не дом отнимают, выгоняя на улицу. Тяжёлые работы в полях и в шахтах, не менее тяжёлый труд в кузницах, мастерских и пряльных. Чонгук рассказывал, ничего не утаивая, и не мог не замечать, как меркнет возбуждённый огонёк в чужих глазах, как меняются эмоции на лице Тэхена, и сползает с его губ мечтательная улыбка. После был рассказ о собственной тяжёлой жизни, хотя и неполный, поверхностный, пустой. Тэхён ничего такого, по сути, и не узнал о Чонгуке, кроме того, что у парня семьи нет, и вырастили его чужие люди, научившие выживать в суровом мире. Но в тот момент, когда принц коснулся шрама на его спине, в момент, когда Чонгук дёрнулся и отстранился, перехватывая чужое запястье и зло смотря в карие глаза, он не увидел там жалости, которой ожидал. Да, он не хотел, чтобы его жалели, и спину показал Тэхёну лишь для того, чтобы доказать, что не врёт, но потом в голове что-то щёлкнуло, и Чонгук испугался, что теперь наследный принц будет смотреть на него не с тщательно скрываемым любопытством и восхищением, а с открытой жалостью, вот и вспылил. Чего Чонгук не ожидал, так этого чужого лица совсем рядом со своим. Очень красивого лица с испуганными глазами и дрогнувшими ресницами, с мягкими едва заметно покрасневшими щеками и пухлыми сладкими губами. И опять тело действует само по себе, опять Чонгук подаётся вперёд, целует мягкие губы, а в голове шальное «зачем, зачем, зачем?». Парень не знал ответа на этот вопрос, да и думать в тот момент не хотел. Всё, что имело значение, находилось в его руках. Тэхён, один лишь Тэхён в тот момент имел для вора значение. Наследный принц, в глазах которого были не жалость и сочувствие, а понимание и ответная боль. Принц, который не знал свободы и всю свою жизнь провёл запертым в своих покоях, но понимал намного больше других. И Чонгук целовал его, прижимая к себе и впитывая ладонями ответную дрожь, касался мягких губ и не мог подавить жарких выдохов, когда Тэхён вдруг начал отвечать ему, немного расслабляясь и неумело, неловко целуя в ответ. Пусть так, но для Чонгука это был самый невероятный, самый волнительный, самый незабываемый поцелуй в жизни. И дело не в том, что он целовал наследного принца огромного королевства. Дело в том, что он целовал принявшего его, хотя и непонятно, почему, Тэхёна - обладателя красивых грустных глаз, мягких губ и вечно холодных подрагивающих пальцев. - Будь осторожен. Тихий шёпот, доносящийся из памяти, и нарисованный воспоминаниями сидящий подле своей постели едва заметно дрожащий из-за сквозняка Тэхён. Чонгук помнит каждую черточку его лица, помнит, какими растрёпанными были его вьющиеся волосы, и как сползла немного с левого плеча перекошенная сорочка. Тихий, кроткий и вновь такой прекрасный в своей печали, прозрачной маской лёгшей на красивое лицо. Чонгук тогда не ответил, боясь, что голос подведёт, лишь кивнул и поспешил вылезти в окно и успеть перебраться через стену до того, как начнётся смена постов. И не было ни единой минуты с того раннего утра, чтобы Чонгук не думал о Тэхёне. После он хотел прийти снова, даже наметил ночь, когда сможет позволить себе рискованную вылазку, но прилетела птица с привязанной к лапе запиской. Эту птицу Чонгук знал, его названный отец сам выкормил и вырастил птенца, превращая его в неуловимого посыльного, а потому сник ещё до того, как прочёл короткое послание. Он уже давно не появлялся в диких землях, да и награбленного накопилось столько, что прибавится ещё немного, и даже через продажный пост вывезти будет проблематично. Поэтому Чонгук спешно собрался и отправился в дорогу сразу же на следующее утро. Солнце ещё не окрасило небо первыми лучами, а парень уже был в пути. И вот спустя долгое время Чонгук наконец-то вернулся в город. Вернулся и первым же делом прогулялся мимо стены и постов, похрустывая яблоком и пиная попадающиеся на пути мелкие камни. Стража, много стражи, и снующие то там, то здесь сторожевые псы с оскаленными мордами. Чонгук сразу понял, что-то не так в замке, и взгляд всё цеплялся за до боли знакомое окно. Чонгук молил про себя всех богов о том, чтобы они подтолкнули Тэхёна выглянуть наружу, чтобы Чон смог хотя бы издалека на него посмотреть, узнать, что тот жив и здоров. Но окно в комнату Тэхёна было заперто наглухо, и внутри разрасталось беспокойство. Ещё в те дни, когда Чонгук собирался выкрасть принца для мерзкого свиноподобного заказчика, он частенько облюбовывал местечко под старым деревом неподалёку от стены и наблюдал за мельтешением в окне, благо острое зрение позволяло. Рассмотреть принца не получалось, но тот всегда днём оставлял окно раскрытым, да и сам был любителем высунуться из него. А теперь окно было закрыто, и пусть для этого могло быть множество причин, Чонгук всем своим нутром чувствовал, что-то нехорошее произошло за время его отсутствия. Добравшись до окна, Чонгук замер, переводя дыхание, и потянулся за ножом. Створки привычно поддались с первого раза, и парень подтянулся на руках, умело перекидывая через бортик ногу и вваливаясь в комнату. По привычке вжавшись в стену и присев на корточки, Чонгук пристальным взглядом осмотрел помещение и застыл. В комнате впервые на памяти Чонгука горели факелы на стенах, освещая пространство вокруг, и царил полный хаос. Медленно выпрямившись и прикрыв за собой створки окна, парень начал вглядываться в открывшуюся ему картину. Всё, абсолютно всё вокруг было перевёрнуто. У шкафа свисала криво дверца, вся одежда Тэхёна была вывернута на пол, и среди неё сверкали осколки разбитого зеркала. Стол и все кресла и стулья перевёрнуты, сорваны декоративные шторы с окна, мятым комом валяющиеся у Чонгука под ногами. Поломанные рамки картин, порванные полотна, смятые рисунки, которые Чонгук вроде бы давно, а вроде бы и недавно рассматривал на чужом столе. Книжный шкаф вывернут наизнанку, сломаны полки. Порванные и затоптанные книги валяются по разным углам. Взгляд метнулся к некогда величественной постели, красующейся балдахином. Сейчас ткань была порвана и висела ошмётками, вспоротые подушки валялись вокруг, засыпая пол перьями. - Что же здесь произошло? - негромко спросил у стен Чонгук и только хотел пройти глубже в комнату, как услышал стон. Груда сбитых простыней и одеял на постели пришла в движение, и Чонгук тут же ринулся к ней, находя взглядом Тэхёна и чувствуя, как паника охватывает изнутри. Тэхён был бледен, очень бледен и плох. Скатавшиеся волосы, мокрое от пота посеревшее лицо, синяки под глазами и заломленные от боли брови. Но напугало Чонгука не измученное лицо принца, испугало его состояние чужого тела. Тэхён лежал на животе, изредка стонал, скулил от боли, и с каждым его движением сорочка, пропитавшаяся кровью на спине, всё сильнее липла к телу. - Тэхён... Тэхён! Панический выкрик шёпотом, и Чонгук падает на колени перед постелью, не зная, что сделать, чем помочь. Дрожащие пальцы убирают с лица принца мокрую сальную чёлку, и Чонгук в ужасе отдёргивает ладонь, почти обжигаясь о пылающую кожу. Взгляд зацепился за графин с водой, единственное, что осталось целым, и Чонгук схватил его, выливая немного холодной воды прямо на голову стонущего в бреду парня. Вода тут же пропитала подушки и пробежалась по шее, впитываясь в ткань ворота окровавленной сорочки, и пусть Чонгук не особо рассчитывал на удачу, Тэхён всё же приоткрыл глаза. Взгляд его, мутный и рассеянный, полный боли и страха, скользнул по стене, по перевёрнутой тумбе и замер на Чонгуке, дрожащими руками цепляющегося за его горячую ладонь. - Ты пришёл, - сиплый шёпот и бусины крови, выступившие на треснувших пересохших губах. Тэхён пытается улыбнуться, но не находит в себе сил, закатывает глаза и вновь проваливается в беспамятство. Чонгук губу закусывает до боли и резко, нервно поднимается с колен. Что же ему делать? У него нет лекарств, и позвать на помощь он никого не может. Взгляд вновь впивается в прилипшую к спине кровавую ткань сорочки, и Чонгук решает хоть немного облегчить чужие муки. Достав из-за пояса нож и мысленно извинившись перед Тэхёном за подобную дерзость, Чонгук опёрся коленом о край постели и принялся осторожно разрезать ткань ночной сорочки. Нехотя, но та поддалась, отлипая от спины тихо заскулившего в беспамятстве Тэхёна, и Чонгук, наверное, покраснел бы, завидев открывшиеся взору обнажённые ягодицы принца и его стройные ноги, или даже позволил бы себе полюбоваться подтянутым телом, если бы не вся тяжесть ситуации и приковавшее взгляд кровавое месиво вместо спины. Теперь Чонгук понял, что за странные кривые темнеющие полосы увидел в отражении зеркала в первую встречу с Тэхёном. Это были шрамы, совсем недавно зажившие шрамы. Но то были всего лишь редкие уродливые полосы, сейчас же на спине принца не было живого места. Плечи, лопатки, спина, поясница, начало ягодиц - всё пестрело вздутой воспалённой багровой вспоротой кожей. Чонгук бы сказал, что предыдущие раны были нанесены аккуратно, эти же наносились хаотично и с вложенной в них не то злостью, не то желанием просто убить. «Они даже не обработали раны, бросили его здесь без всякой помощи. А если ему станет плохо? А если температура станет слишком высокой, и он просто сгорит? Что за животные сотворили с ним это?», - билось в голове, пока дрожащие руки сдирали с дрожащего тела безнадёжно испорченную ткань. Стряхнув всё лишнее с постели, расправив сбитую простынь и избавившись от перьев, которые могли бы прилипнуть к ранам, Чонгук осторожно подтащил Тэхёна на другую часть постели, после укрывая его ниже пояса разодранным одеялом. Оторвав от и без того рваной наволочки кусок чистой ткани, Чонгук смочил её водой и начал осторожно протирать чужие плечи и руки, избавляясь от разводов крови, прошёлся по пояснице, где раны подсохли и уже не сочились кровью, а после с болью взглянул на спину. Выливать на неё обычную воду было опасно, могло случиться заражение, а бередить раны не хотелось, ведь Тэхён и без того натерпелся боли сполна. - Тэхён... Тэхён, очнись... Лёгкое похлопывание по щекам и мелкие камни, скользнувшие по впалым щекам. Красивые поблёскивающие в свете факелов бриллианты манили своим едва заметным внутренним свечением, но Чонгук лишь с раздражением смёл их с постели, вновь принимаясь тормошить бессознательное тело принца до тех пор, пока тот не разлепил влажные глаза и не окинул его ещё одним мутным взглядом. Заставить того хоть немного приподняться и сделать пару глотков воды казалось непосильной задачей, но Чонгук справился. Воды в графине совсем не осталось, и парень осел на пол у постели, сжимая чужую руку. - Что же они с тобой сделали? За что? - спросил едва слышно Чонгук, рассматривая измученное, но всё равно сохранившее свою невероятную красоту лицо принца, и тяжело вздохнул. Заснул парень незаметно для самого себя, хотя не собирался смыкать этой ночью глаз, сторожа чужой сон, оттого и вскинулся, когда почувствовал тормошение. - Тэхён? Но то был не Тэхён, а пожилая низенькая женщина в одежде служанки. Взгляд её, наполненный лёгким страхом, скользнул по лицу тут же дёрнувшегося в сторону Чонгука, по его руке, всё ещё цепляющейся за руку Тэхёна, по самому наследному принцу, перевернувшемуся во сне на спину. Простыня под ним пропиталась кровью, выступившей на растёртых верчением ран, и Чонгук, мельком окинувший парня взглядом, содрогнулся, представляя, какая боль сейчас терзает исхудавшее тело. - Сюда сейчас лекари прибудут, - шёпотом сказала служанка, смотря на Чонгука всё ещё настороженно. - Тебе бы уйти отсюда тем же путём, каким пришёл. - Я не могу уйти, Тэхён... - Его высочество, - прервала служанка, одаривая странным взглядом, пристальным, пробирающим до костей, - сейчас будут осматривать, и тебе здесь делать нечего, мальчишка. Если тебя найдут в покоях наследного принца, уже через час будешь на виселице болтаться на городской площади. Уходи сейчас же! - Передайте ему... Передайте, что я приходил. Он поймёт, о ком вы говорите, - взмолился Чонгук, и служанка торопливо кивнула. В коридоре за дверьми, ведущими в спальню, послышался шум, и Чонгук тут же дёрнулся к окну, распахивая створки. Служанка округлившимися от ужаса глазами наблюдала за тем, как молодой совсем ещё мальчишка просто спрыгивает за окно, в ужасе бросается к оконному проёму и выглядывает наружу, облегчённо выдыхая, завидев ловко спускающегося вниз парня, цепляющегося за выступающие в стене камни. Женщина едва успела затворить створки и подойти к постели принца, как в комнату ввалились лекари. Тут же посыпались указания и требования принести воду и чистые полотенца, а самого Тэхёна, так и не приходящего больше в сознание, перевернули на живот, громко цокая и переругиваясь меж собой. - Совсем король из ума выжил на старости лет, - пробормотал один из лекарей, осматривая спину принца, и остальные едва слышно, но согласно загудели.***
Яркое солнце освещает комнату, скользит по голым стенам и бликами отражается в новом зеркале, стоящем возле починенного шкафа. Сквозь лёгкую прозрачную колышущуюся ткань балдахина солнечные зайцы прыгают по нахмуренному лицу дремлющего принца, лежащего на животе и обнимающего обеими руками подушку. Тишину нарушает лишь негромкое сопение и пение птиц за окном, долетающий тихим эхом гомон из-за стены. Соён прикрывает за собой плотно дверь и пристальным взглядом скользит по опустевшей комнате. После разноса, устроенного стражей, и без того бедно обставленные покои растеряли последний уют. Нет больше картин на стенах и декоративной шторы, прикрывающей окно, нет больше манящих корешками книг в книжном шкафу, да и самого шкафа нет. Единственное, что осталось в комнате, это пара стульев, отчищенное кресло Тэхёна, всегда стоявшее возле окна, и широкий стол с поцарапанной столешницей. - Тэхён? Тэхён, просыпайся... Осторожно потормошив принца за плечо, девушка дождалась приоткрывшихся глаз, скользнувших по ней сонным взглядом, и тепло улыбнулась. Тэхён жмурится, морщит нос, а спустя пару секунд распахивает наполнившиеся осмысленностью глаза и тут же пытается сесть. - Соён! - Тише, тебе лучше пока не делать резких движений, - останавливает друга девушка и садится на придвинутый к постели стул. - Как ты себя чувствуешь? Я уж думала, не дождусь, когда меня вновь начнут пускать к тебе. Стража у тебя новая, злобная, рявкает на всех. Пришлось пригрозить, что отцу пожалуюсь, так знаешь, что они мне сказали? Что я могу кому угодно жаловаться, а они подчиняются только королю и никому больше! - Это действительно так, - прервал возмущения девушки Тэхён и взглянул на неё уже без улыбки. - Ты с ними поосторожнее будь, хорошо? Их действительно мой отец ко мне приставил, теперь будут ходить за мной вовсюда, даже в библиотеку. Хорошо хоть, что стоят снаружи, отец хотел их и вовсе здесь у меня едва ли не у постели поставить, так советник его едва отговорил. - Что же происходит, Тэхён? Они... Они узнали, да? Тэхён кивает и неловко садится, подпихивает между спиной и спинкой кровати подушку и откидывается на неё, натягивая почти до груди одеяло. Взгляд скользит по стене напротив постели, где раньше висела картина с пасущимися на лугу лошадьми, а теперь лишь серые камни, и из груди рвётся тяжкий вздох. - Когда тебя перестали пускать ко мне, - начал Тэхён, переводя взгляд на внимательно слушающую его девушку, - я сразу понял, что отец узнал о моей выходке. Через несколько дней он пришёл вместе со стражей и приказал всё здесь перевернуть и найти золото. Я не знаю, кто и что ему рассказал, не знаю, что стало с казначеем, который выдал мне золото, но отец очень разозлился, когда ничего не нашёл. Сама видишь, ничего целого почти не осталось, а видела бы ты, что тогда здесь творилось. Даже подушки выпотрошили, всё было в перьях. - Но ведь золото было у тебя, - на грани слышимости прошептала девушка, косясь на входные двери, а после переводя взволнованный взгляд на Тэхёна. - Куда же оно делось? - Когда я понял, что происходит, то попросил служанку спрятать его у себя. Помнишь, ворчливая нянька была, которая вечно нас детьми гоняла по саду, когда мы цветы для букетов из клумб рвали? Она и спрятала, вынесла золото и оставленный Чонгуком кинжал вместе с грязным бельём. - А что же ты? - обеспокоенно спросила Соён и скользнула взглядом по плечам друга, иногда едва заметно дёргающимся от пробегающей по ним дрожи. - А что я, - хмыкнул Тэхён и перевёл взгляд за окно, рассматривая плывущие по небу облака. - Меня отец высек. Сам. Выгнал всю стражу из камеры, взял кнут и... Всё пытался выбить из меня правду, раз за разом спрашивал про золото, про казначея, про какого-то дворянина, которому я якобы нагрубил... - А вдруг это тот самый, который Чонгука нанял и снотворное приказал тебе подсыпать? - в ужасе спросила Соён, прикрывая рот ладонью, и Тэхён кивнул. - Я думал об этом, вполне возможно. Наверное, он видел меня с золотом и пошёл вылизывать пол перед отцом своим грязным языком. В любом случае, отец от меня ничего кроме сорванного от криков голоса и потери сознания не добился. Хотя нет, камней там драгоценных, наверное, горстей десять набралось. Меня стража сюда сволокла и бросила, а после уже под утро пришли лекари. А ещё... Тэхён переводит сверкающий взгляд на Соён и смущённо улыбается. - Ещё Чонгук приходил. - Когда?! Соён на эмоциях даже немного подпрыгивает на стуле, и Тэхён негромко смеётся с поведения подруги, которая искренне считала его знакомство с Чонгуком чем-то необычайно романтичным и волшебным. - Я... Я на самом деле не видел его, точнее, я думал, он просто снится мне. Он пробрался ко мне в ту ночь, когда отец высек меня, просидел со мной до утра. Служанка нашла его спящим возле моей постели и... Она сказала, что он держал меня за руку. Соён охает и сама заливается румянцем, а Тэхён нервно тормошит уголок одеяла и пытается хоть немного спрятать широкую счастливую улыбку, так и расплывающуюся на лице, несмотря на терзающую изувеченную спину боль. - Служанка сказала, он просил обязательно передать мне, что приходил, а потом выскочил в окно за полминуты до появления лекарей. И думать не хочу о том, что было бы, застукай они его возле моей постели, но... Соён-а, он пришёл, он всё-таки пришёл! Девушка хватает друга за руку и крепко сжимает чуть дрожащие пальцы, улыбается широко. Вот только улыбка не задерживается надолго на миловидном лице, брови сходятся к переносице, а губы поджимаются. - Только что с того, что он пришёл, Тэхён-а? Он ведь... Он вор и преступник, а ты... Ему очень опасно теперь приходить к тебе, его могут поймать. И думать не хочу, что твой отец с ним сделает, Чонгук ведь знает твою тайну, и для него ты украл золото, - шепчет девушка, смотря с беспокойством в глаза друга, и Тэхён тяжело вздыхает. - Не знаю... Я не знаю, что буду делать, Соён. Я думал уже об этом, ему действительно опасно приходить ко мне, лекари ведь никогда не предупреждают о своём приходе, и если его увидят... Но без него... Я так долго ждал его, Соён-а, я так долго ждал! И он пришёл ко мне, он обо мне не забыл. Я просто хочу ещё раз увидеться, поговорить с ним, объясниться. Стук в дверь заставляет обоих вздрогнуть, и Соён тут же отпускает руку парня, чинно складывая сцепленные пальцами ладони на коленях и выпрямляя спину. Когда же в комнату заходит знакомая обоим с детства служанка, у обоих рвётся из груди облегчённый вздох. Женщина расставляет на столе чайник, чашки, тарелки со сладким к нему, выставляет с подноса графин с соком и пиалку, наполненную засахаренными фруктами, и уже собирается уходить, как останавливается. Цепкий взгляд скользнул по сидящей с лёгким выражением скуки на лице Соён, а после замер на Тэхёне. Принц не сразу понял, что означает этот взгляд, а после не смог сдержать дрожи в кончиках пальцев. - Соён, оставь нас, пожалуйста, ненадолго. - Конечно, ваше высочество, - подчёркнуто вежливо отозвалась девушка и неторопливо вышла за двери. Как только дверь за ней закрылась, служанка подошла ближе к постели принца и окинула того обеспокоенным взглядом. - Ваше высочество, не знаю, стоит ли говорить вам, но... Тот мальчишка, что был у вас ночью, с самого утра околачивается возле стены. На него уже стража недобро косится, того и гляди задержат. Тэхён почувствовал, как забурлили внутри эмоции, разрывая на части. То улыбка на дрожащие губы выползет, то брови нахмурятся, то пальцы цепляются за одеяло нервно, то хочется вскочить с постели, выбежать на улицу и просто... Игнорируя служанку, Тэхён, шипя и ругаясь себе под нос, поднялся с постели, подошёл к окну, распахивая створки, и высунулся наружу так сильно, что перепуганная служанка начала ругаться и схватила за руку, пытаясь от окна отволочь. Вот только Тэхён пусть и ослаб после «наказания», так просто не сдался. Взгляд его шарился по бродящим внизу людям, по стене и пыльной дороге за ней, лентой убегающей в сторону города. Никого так и не увидев, Тэхён немного сник и позволил служанке затолкать себя обратно в постель под причитания и «совсем не бережёте себя!». - Если вы увидите его снова, то передайте, что я его жду. Попросите его прийти сегодня ночью, но только после полуночи, не раньше, иначе его увидят лекари, - попросил Тэхён, хватая служанку за запястье и умоляюще глядя ей в глаза. - И золото... Золото и кинжал, которые я просил вас спрятать, принесите мне перед сном с вечерним чаем. Помедлив, служанка кивнула, и Тэхён отпустил её. Как только та покинула комнату, в двери вихрем ворвалась Соён, тут же падая на стул возле постели принца и взирая на него полным любопытства взглядом. Тэхён лишь улыбнулся нетерпеливой подруге и вновь перевёл взгляд на синеющее за окном небо. «Он пришёл», - пронеслось в голове, и в солнечном сплетении разлилось тепло. - «Он не забыл».-to be continued-