Чёрное знамя

      Эта история началась самым типичным для Инквизиции утром с его обыкновенными до безобразия хлопотами, интригами и некоторой долей здорового авантюризма, отцом которого был не иначе, как Варрик, что заразил своими «странными» книжками даже Кассандру и лорда Тревельян. И это прекрасное время суток и оставалось бы столь замечательным, если бы только не появление Корифея в Убежище несколько дней назад, как раз в разгар празднований по случаю заключения союза с храмовниками. Стоит ли говорить о том, что после такой внезапной встряски народ пребывал либо в упаднических настроениях, либо в цветущем алкоголизме.       Вестнику весьма повезло наткнуться на благородный Скайхолд — снегами занесённое гнездо гор и небес. И, кажется, это было с подачки странного эльфийского мага. Крепостные стены местами не внушали доверия, некоторых из них просто не было. Но хоть какая-то крыша над головой, укрывающая от вездесущего яркого света днём и от настоящего горного мороза ночью — истинного хозяина замка.       Гулявшие сквозняки пели гимны новоизбранному Инквизитору, однако за красоту своей песни они пробирали до костей, заставляя съёживаться от кусачей стужи даже яйца Создателя, если верить недавно присоединившемуся к шайке утопистов Блэкволлу, беспрестанно бубнящему что-то себе в бороду. И сколько бы ни были красивы пейзажи новой крепости, погибших в прошлой цитадели порядка и веры пришлось считать десятками, возможно, сотнями. По лицу леди посла сложно было судить, но по кипе только что вышедших из-под пера бумаг картина понемногу складывалась в печальном свете.       Выжившие собственноручно собрали временный алтарь и несли к нему те ценные крохи, что напоминали им о потерянных в роковую ночь жизнях. Кто-то потерял любовь. Кто-то брата. А кто-то дитя. Несколько вырезанных из дерева и кости фигурок Создателя и Андрасте, украшенных по мере мастерства резчика узорами и орнаментом, тонули в диких, уже увядших цветах эмбриума и кровавого лотоса. Тёмно-багровые мёртвые цветы вновь и вновь не замолкали, напоминая о смерти. Казалось, что проще забыть горе и продолжать жить, но вот снова какая-то женщина с опухшими глазами несёт в трясущихся руках новый букетик, кладёт его к ногам своего бога и тихо напевает робким, неуверенным голосом «Рассвет придёт». Песнь дарит ей новые силы, пусть по щекам льёт рекой водопад печали, охлаждая кожу на морозном воздухе.       Настало время решать новые проблемы, коих набиралось каждый день всё больше, их клубок становилось труднее распутать. Абсолютно всё говорило о том, что враг дышит в затылок, держит за горло и целится в самое сердце.       — Инквизитор, — зудели над ухом советники в ставке командования, — мы хотим… Нет, мы настаиваем, чтобы вы отнеслись к собственной безопасности серьёзно! — «Кудряша» поставили оратором сегодняшней идеи, и он с доблестью, как в прочем и всегда, выполнял отведённую ему роль.       Вестник в ответ лишь разглядывал карту, что-то прикидывал в уме и немного прикусывал язык, дабы сосредоточится и не упускать такой настрой.       — Максвелл! — мягко, но терпко, как писчее перо скребёт бумагу, попыталась привлечь внимание Жозефина. И ей это удалось. — Наши опасения оказались бы весьма и весьма реальными, поменяйся хоть одна частица вашего подвига в Убежище. Да, вы живы. Но вы рисковали собой. Поймите же…       — Знаю, — протянул Инквизитор, отмахиваясь от очередных нравоучений. — Сам там был и знал, на что иду. В конце концов, не стремлюсь же я расстаться с жизнью так скоро, — воитель понимал, что мог умереть, но ему очень не хотелось объяснять, что он чувствовал в момент атаки, а именно решимость к действию, ничто другое не занимало его голову в тот момент.       — Дело не столько в вашей смерти, сколько в невозможности без вас закрыть Брешь, — жёстко, но ловко подметила тайный канцлер. Её слова не были столь дружелюбны, как речи посла, но били в самое яблочко.       — И что же вы все предлагаете? Не выходить из крепости? Может быть, доверить дело… кому? — Инквизитор приподнял бровь. — Я как-то не вижу иных путей решения этой проблемы.       Всю его жизнь вокруг вечно суетились мамки-няньки-служки, не давая и глотка воздуха свежего сделать. Сейчас ситуация практически не изменилась: заботливыми надзирателями служили сами советники, несколько не желавшие потерять единственный ключ к победе. Тревельян сам прекрасно понимал, что иногда бывает упрям до безобразия по старой привычке из детства, но если бы не именно эта черта характера, то не случилось бы появления великого Вестника Андрасте, спасения из Убежища и множества других, слишком крутой судьбы дел.       Максвелл выдохнул и, потерев щетину, продолжил:       — Да, я понимаю, что рисковал, но что делать-то? И это вряд ли поддаётся изменению.       — Существует один вариант, который вам не понравится, — отрезала Лелиана, сверкнув глазами в темноте капюшона. — Мы найдём вам телохранителя-мага. Его единственная задача будет сохранить вашу жизнь, не более.       Повисло тяжёлое молчание. Все застыли на местах, только пыль в лучах света переваливалась с одного облачного бока на другой, перелетала все земли Тедаса, распростёртые на столе, цеплялась за искры на фигурках для тактического планирования и возвращалась обратно в свой тёмный угол. То и дело лязгали снаряжением присутствующие, неловко переминаясь с ноги на ногу, но от этого легче почему-то не становилось. Каллен напряжённо кашлянул и стал про себя читать лежащий перед ним рапорт одного из капитанов, это заметила шпионка, хмыкнула, смутив командора, и продолжила ждать ответа от жертвы диалога.       — Почему мага? — после долгих раздумий поинтересовался Инквизитор. — Я им не особо доверяю.       — Я порой, тоже, — согласился командор, — и всё же пусть ваше владение мечом и щитом превосходно, то даже Вестнику самой Андрасте не устоять против молний и магии духа. Это сама по себе рискованная затея, но я лично, как бывший храмовник, буду присматривать за ним. В случае опасности мы…       — Устраним угрозу, — кивнула Лелиана. Резерфорд глянул на неё, нахмурившись: магов он недолюбливал, но их убийство по самой первой причине из длинного списка как-то не одобрял.       — Признаюсь, я даже и не думал о таком. Мне всегда верой и правдой служили сталь, моя выдержка и сила. Всю жизнь проблемы решал без применения чар. Зачем мне магическая помощь? — Максвелл прищурился, выпуская недоверчивый, но в чём-то любопытный карий огонёк. — Хотя, я в своём роде незаменим, — воин сжал ладонь, отмеченную зелёным сиянием, — так будь по-вашему, — брюнет кивнул и направился к массивным дверям, целью которых было только охранение великих тайн этой комнаты. — Только пусть не суётся в наши дела.       Монтилье тут же с лёгкостью выдохнула и сделала пару пометок в своих бумагах: «Отправить письма-прошения о предоставлении лучших магов». «Лучших» было дважды подчёркнуто, а потом добавилась маленькая приписка «и терпеливых до человеческого упрямства».