А вдруг...

Осень 397 года Круга Ветра выдалась дождливой. Мелкий и моросящий дождь, пробирающий до костей, лил не переставая уже с неделю. На дорогах, что севернее, уже давно слякоть подернулась корочкой льда, что становилась день ото дня все толще, но здесь, на подъездах к столице, было теплее. Впрочем, быть может, в этом было виновато не более южное расположение, а дым фабрик, что чадили на окраине Олларии не переставая, или же те самые аэропланы, против которых так рьяно выступала эсператистская церковь. Юноше же, почти отроку, шестнадцати лет от роду, все это казалось не важным, важнее было вырваться из стылого родового замка, который не менялся, казалось, уже более круга, увидеть, наконец, столицу. Благо письмо, переданное дяде, а позднее и матушке, гласило однозначно: «Зачислить отрока Окделла на факультет естественных наук в Университет Медицины, Философии и Теологии, Общественного и Церковного права и естественных Наук Лаик». Проигнорировать это письмо, как и зачисление последнего из мужчин рода Окделл в самый почитаемый Университет Талига, было равносильно признанию Надора мятежным герцогством. Так что, несмотря на все истерики, устроенные опекуном, на сдержанное недовольства матушки, самая богатая бричка, что нашлась в Надоре, была запряжена, а молодой герцог в спешном порядке собрал вещи и направился в сопровождении опекуна к месту своего пребывания в ближайший год. Ричарду иногда казалось, что, несмотря на признание матери, находящейся под опекой дяди, роли в семье были распространены иначе. Впрочем, до собственного совершеннолетия, до которого еще оставалось пять лет, молодой человек не мог никак вмешаться в дела родного герцогства, а значит, ему оставалось только терпеть. Посты, молитвы, отрывочные знания, хотя большой мир и манил, но не герцогу из Прогрессом забытого герцогства было тягаться со сверстниками, что выросли в более благословенных землях. В тот миг, когда тайком от опекунов, Ричард посылал рекомендательные письма от своих наставников вместе с вымученным эссе по механике, содержащем собственные выводы в достаточно дерзком объеме, юноша не особо верил в чудо, но чудо свершилось и благословенное письмо пришло-таки в Надор, взбаламутив то самое болото. Мимо пронеслась паровая повозка, из тех, что ходят без лошадей. В Надоре такие можно было увидеть лишь у семьи Манриков, но они были не особо вхожи в круг общения герцогов Надорских, из-за чего сие чудо, впервые встретившись, вызвало у Ричарда оторопь. Впрочем, она быстро прошла, как только зловонный дым, оставленный самоходной повозкой, заставил взбрыкнуть Баловника. Ричарду пришлось самому успокаивать лошадь, так как от дяди никаких вразумительных действий не последовало, только причитания, что технический прогресс губит Людей Чести и будь жив Эгмонт, он бы такого не допустил. Ричарду оставалось только тяжело вздыхать и украдкой смотреть по сторонам, получая за эти взгляды отповеди от дядюшки. Впрочем, матушка тоже была бы недовольна, недаром же она повторяла множество раз о том, что Ричарду остался путь только в Закат после поступления на факультет, созданный самим Леворуким, не иначе… С приближением к столице Ричарду все больше и больше не нравилась собственная наглость, да и слова матушки и дяди казались все более разумными. Желание все бросить и просто сбежать из Золотых Земель было все отчетливее. Впрочем, юный Окделл относился к тому типу людей, что сами себе придумывают страшных трагедий, ужас которых в разы превосходит реальность. Налетел еще один порыв ветра, явно созданный искусственно низко летящим аэропланом, от чего путники еще больше закутались в шерстяные пальто. Стоит отметить, что вещи тоже были причиной беспокойства молодого человека. Добротные вещи, но вот только многие из них помнили еще покойного отца. Ричарду оставалось уповать только на выданное содержание Университетом. Трат на покупку вещей их семья не перенесла бы. Женских денег у матери почти не осталось, приданное не особо приносило доход и в лучшие времена, а после смерти отца и эти крохи стали утекать сквозь пальцы. Наследство же Дикона находилось в управлении дяди до совершеннолетия, но веры в то, что наследство будет, с каждым днем становилось все меньше… А тем временем дядя рассказывал, что некогда столицу окружала стена, что истинный король вернет все на свои места, Ричарду же оставалось только скорбно кивать в ответ, вспоминать сестер и мать, оставшихся в стылом Надоре, да выполнять немудреные требования дяди. А впереди показалась таверна с цветастым названием «Мерин и кобыла» к которой и приказал править дядя. До приветственной церемонии оставалась лишь одна ночь…