Шанс

18 лет назад…

Не волноваться перед первым УЗИ никак не получалось. Кэрол почти не спала ночью перед этой вроде бы вполне простой и короткой процедурой и теперь, сидя в очереди среди таких же беременных, как и она, женщин, отличающихся только разными сроками, понимала, что зря пришла так рано. Хотя она намеренно решила прийти гораздо раньше назначенного времени, потому что дома просто сходила с ума от волнения. И поделиться, поговорить ей было не с кем. Если раньше её изоляция, в которую она попала, выйдя замуж за Эда, не сильно угнетала её, то теперь она прочувствовала, насколько это может быть невыносимо. Джесси на связь выходила все реже. А Мария, свекровь, стала звонить чаще. Но её еженедельные звонки ограничивались лишь вопросом о протекании беременности Кэрол и она ожидала четких и простых ответов на эти вопросы. Поболтать с ней, как с подругой или близкой родственницей, не получалось, свекровь предпочитала держать удобную ей дистанцию. Возможно, Кэрол заговорила бы с кем-то прямо здесь, в больнице, перед нужным ей кабинетом, но так совпало, что, как назло, рядом все сидели парами. Она взяла журнал со столика и старалась слишком уж откровенно не пялиться на то, как мужчины поддерживают своих жён, как улыбаются им, смотрят влюблёнными глазами: такими, которые Кэрол только в сериалах по телевизору и видела. Как прижимают руку к большому животу. Как громко хохочут, чувствуя пинки, которых Кэрол сама ещё только ждала с предвкушением и, по словам доктора, ждать ей ещё нужно будет не меньше месяца, а возможно, и целых два. Как подают женам воду, подкармливают сладеньким и заботливо ведут в кабинет УЗИ. И не нужно было иметь богатое воображение, чтобы представить себе, с каким восторгом они там смотрят на изображение своего ребёнка, совсем ещё маленького и не очень похожего на человека на раннем сроке или уже вполне оформившегося и активно двигающегося. Эд с ней, конечно, на УЗИ не пришёл. Он вообще весь этот месяц делал вид, будто ничего необычного в их жизни не происходило. Кэрол повезло с тем, что она отлично себя чувствовала и по-прежнему выполняла все домашние дела. У нее ни разу не было повода искренне сказать, что она переутомилась, что ей нехорошо, чтобы он наконец поднял свой зад с дивана и сделал хоть что-то сам. Хотя он ведь зарабатывал деньги, на которые Кэрол уже купила много детских вещей и которые продолжит с удовольствием тратить. Конечно, Эд не отдавал ей все. Он выделял ей определённую сумму и о настоящих его доходах она даже не догадывалась. Но ей этой суммы вполне хватало на питание и все бытовые мелочи. Ещё и оставалось. Ведь для самой себя она редко что-то брала: как-то и не хотелось на самом деле. Зачем и для кого? Для дома вечерние платья ей не нужны, а Эд выводил её в ресторан месяц назад впервые за последние пять лет. Теперь, правда, вся одежда на ней почти трещала по швам и Кэрол планировала купить самое минимальное количество необходимых на ближайшие месяцы вещей и для себя. — Как вы себя чувствуете? — приветливо спросила у Кэрол специалист по УЗИ, предлагая присесть на кушетке. — Не напрягайтесь, это совсем не больно.  — Я переживаю, все ли в порядке, — честно призналась Кэрол. Она до сих пор не могла поверить в своё счастье и отчаянно боялась, что в любой момент может что-то случиться. Внезапный выкидыш или какая-то несовместимая с жизнью патология плода… Но приятное лицо женщины, вглядывающейся в экран, озаряла спокойная и уверенная улыбка. — Пол мы сможем узнать точно в следующий раз, я не берусь гадать на таком сроке, — сказала она. — Но в остальном все замечательно. Все параметры соответствуют сроку. Вам придётся подождать немного, я запишу все данные. Кэрол вытерла живот предложенной ей салфеткой и дрожащими руками приняла документ, в котором черным по белому было написано, что её ребёнок совершенно здоров. Чуть раньше у неё взяли анализ крови, но насчёт него она почему-то так сильно не волновалась. Вернувшись домой в приподнятом настроении, Кэрол витала в облаках до самого ужина, который ей пришлось готовить, спохватившись, на скорую руку. Когда явился Эд, он, как всегда, поделился с ней, ну или со стенкой, на которую он смотрел, новостями с работы, где все, как обычно, были полными идиотами, и продолжил есть в полной тишине. Не без колебания, Кэрол все же решилась негромко сказать: — А я сегодня была на УЗИ. Нужно было проверить, что ребёнок развивается нормально. Эд не ответил ей, но склонил голову над тарелкой чуть ниже, и Кэрол приняла это за знак, показывающий, что он её слушает. — Я так волновалась! Но все оказалось хорошо. Малыш здоров. А может быть, малышка. Пол нам точно скажут в следующий раз через два месяца. Кэрол улыбнулась, вглядываясь в склоненную над едой макушку мужа, но его лицо не дрогнуло. Он медленно и обстоятельно дожевал и сухо бросил: — Рагу пересолено. Отпив кофе, Эд чуть прищурился и добавил: — Кофе слишком слабый. — Я сейчас сварю новый, — засуетилась Кэрол. Она выплеснула кофе в раковину и, с трудом сдерживая слёзы, стала возиться у плиты, заново поставив на неё турку. Когда она торопливо налила в чашку кофе и обернулась, Эда уже не было. Он успел уйти в гостиную и включить телевизор, громко вещавший о последних новостях страны и мира. Кэрол поставила перед ним кофе, на который он даже не взглянул, и села на кресло рядом с ним. Она устремила взгляд в экран, но ни увидеть происходящее в какой-то стране третьего мира, ни услышать комментарии диктора по этому поводу ей не удавалось. В голове мучительно билась мысль: она по-прежнему одна. Они с её малышкой совершенно одни в этом большом и, пусть нередко приветливом, но все же совершенно чужом мире. И так будет всегда.