Самба белого мотылька

      Я затягиваюсь сигаретой и бросаю свой взгляд на Арса, который, облокотившись на машину, продолжает любезничать с Соколовой. Мне казалось, что Аня после интервью обязательно его отчитает, но вместо этого она лишь с верностью смотрит в его глаза, подставляя свою симпатичную мордашку солнечным лучам.       Матвиенко давно отправился домой, Поз со Стасом уехали в аэропорт, а я, как идиот, кинул «да, конечно», когда Арсений попросил подбросить его до дома. И вот сейчас я наблюдаю со стороны за влюбленными голубками, которые не стесняются своих чувств, то и дело касаясь друг друга.       Соколова на меня не смотрит. Не то, чтобы я ей противен или у нас с ней какой-то конфликт, я просто ее не интересую. Всем ее вниманием с первого съемочного дня владеет Арсений, во всяком случае, это заметили все, кроме меня. Меня нужно было как котенка ткнуть в очевидный факт.       Сейчас я вряд ли вспомню, зачем в тот вечер поехал к Попову — то ли он забрал мою зарядку, а зарядное устройство Кузнецовой мне не подходило, то ли сама судьба-злодейка направила меня на квартиру к Арсу. Но факт оставался фактом — Арсений, судя по выражению его лица, мне не был рад.       Я невнятно мямлил о том, что моя зарядка осталась у него, а Арс судорожно пытался вспомнить, куда он ее дел. Я следил за ним из-под ресниц, понимая, что тупо искал предлог для того, чтобы улизнуть из дома и не слушать постоянную болтовню Кузнецовой. Последние два месяца съемок нового сериала давили на мою грудь тяжелой ношей, и мне нужно было с кем-то поделиться внезапно свалившимися на меня чувствами, и я отчего-то в качестве мишени решил выбрать Попова, т.к. решил, что Арс меня поймет.       Растерянный и немного смущенный вид Арсения ставили меня в тупик на самом деле. Решив, что у Попова могут быть свои проблемы, я уже собирался откланяться, но что-то останавливало меня, и я продолжал стоять в небольшом коридоре его квартиры, которую он недавно начал снимать.       В квартире Арса, да и от самого Попова пахло чем-то знакомым, но я не понимал, что значит этот аромат. Вроде бы все было очевидным, разгадка была так близка, и только я продолжал стоять дебилом.       — Шаст, ты уверен, что я тебе её не возвращал? — Арсений появился в дверном проёме своей единственной комнаты и посмотрел на меня. Я пожал плечами. — Я, правда, не помню, куда мог её деть. Давай, я тебе отдам деньги, — Попов потянулся к кошельку, лежащему в кармане его джинс.       Да, забыл сказать, Арс встретил меня в одних трусах, но я к его выходкам успел привыкнуть, поэтому нисколько не удивился.       — Попов, полотенце было в ванной единственным. Можно я его уже взяла? — услышал я женский голос.       Я обалдело раскрыл свои глаза от удивления. Было ли это от того, что меня чуть ли не прибили дверью или от того, что я узнал этот голос, я сразу не успел решить.       — Привет, — беззаботно поздоровалась одетая в одно полотенце Соколова и перевела свой взгляд на растерянного Арсения.       — Шаст, пообещай мне, что всё останется между нами, — взмолился Попов сразу, как только первое осознание происходящего прошло.       — Да, не вопрос, — пожал я плечами, словно каждый день становился свидетелем супружеской измены. Я скользнул взглядом по обручальному кольцу Ани, которое она даже не потрудилась снять. — Мне нужно идти, — я пытался нащупать за своей спиной дверную ручку.       — А ты чего приходил? — Соколова выглядела так беззаботно, что я охуевал, если честно, от её наглости. Зелёные глаза оглядели меня сверху вниз в то время, как сама Анька придерживала рукой полотенце.       — Шаст, деньги за зарядку возьмёшь? — напомнил Попов.       — Да ладно, будем из-за мелочи, — бросил я, желая как можно скорее покинуть эту квартиру.       Конечно, выглядел я нелепо. Выбежал как ужаленный из подъезда, сел в машину и не сразу завёл её. Мне хотелось бить по рулю и кричать от собственной беспомощности, но я боялся, что кто-нибудь мог смотреть на меня из окна. Я, наконец, понял, чем пахло от Арса — от него за версту несло сексом.       В следующее мгновение мне хотелось рассмеяться. Как? Как, блядь, так вышло, что я в этом чёртовом любовном треугольнике оказался четвёртым? Как меня угораздило влюбиться в девушку, с которой я изображал любовь на экране?       — Едем? — я не сразу замечаю, что Арс поравнялся со мной, а Соколова села в свою машину и уехала из павильона, где мы давали интервью.       — Ты не боишься? — я ненавижу себя за то, что презираю своего приятеля за его право на счастье. Улыбка стекает с лица Попова. — Арс, она замужем, — напоминаю я ему.       — Давно ты стал моралистом? — Попов складывает руки на груди и смотрит на меня.       Я качаю головой и завожу машину. Выкручиваю руль, и мы покидаем небольшой павильон.       — Извини, — виноватым голосом произношу я, понимая, что обижаться на Арсения нет смысла. Во всяком случае он этого не заслуживает.       — С Ирой проблемы? — понимающе интересуется Попов. И я киваю, принимая его подсказку. — Как она?       — Она ревнует, — коротко бросаю я. — Ей не очень понравилось, что для неё в сериале не нашлось роли.       — Если быть честной, то роль всё-таки была, — напомнил Арсений. — Роль погибшей девушки.       — Я думаю, что Кузнецова не так себе представляла карьеру в шоу-бизнесе, — усмехаясь, качаю я головой.       До дома Арсения мы едем молча. Не то, чтобы нам нечего обсудить, обсудить, наоборот, можно много всего, просто эти обсуждения могли закончиться обоюдными обвинениями.       Попов всю дорогу пишет кому-то сообщения. Судя по его улыбке, переписывается он с Соколовой. Для меня до сих пор остаётся загадкой, в какой момент эти двое сблизились, но спрашивать об этом у Арса совсем не хочется.       Арс пожимает мою ладонь и быстро выскакивает из салона машины, даже не оборачиваясь. Он уже прислоняет телефон к уху — представляю, каким наказанием было для него не слышать голос Соколовой эти полчаса.       Я выезжаю из его двора и добираюсь до дома теми дорогами, где обязательно будет больше всего пробок. За окном уже темнеет, когда я поднимаюсь по знакомой лестничной площадке и толкаю входную дверь квартиры, где мы живём с Кузнецовой.       Ира болтает по телефону. Обычно по ту сторону трубки жена Стаса, Дарина, поэтому я бросаю быстрое «привет от меня» и, стянув с себя толстовку, иду в ванную.       Когда теплые капли воды стекают по моему голому телу, я слышу, как дверь в ванную отворяется.       — Как день прошел? — интересуется Ира, не спеша отдергивать штору.       — Долго, — недовольно бросаю я. — Стас решил выжать из нас все соки и соглашается на каждое интервью, чтобы устроить рекламную акцию нашего сериала.       — Она опять была там? — мне не нужно уточнять, кого Кузнецова имеет в виду, потому что каждый разговор после моего возвращения со съемок заканчивается обсуждением персоны Ани Соколовой.       — Ир, конечно, — я упираюсь двумя руками в холодный кафель. — Она играет главную роль в сериале.       — Роль той девушки, в которую ты влюблен, — напоминает Ира, продолжая вести со мной диалог через штору.       Я тяжело вздыхаю — на самом деле эти разговоры меня начали раздражать. Конечно, в другой ситуации мне бы льстила ревность Кузнецовой, но сейчас я понимал, что у этих подозрений есть серьёзный аргумент — мне, действительно, была небезразлична Соколова.       Правда было одно «но» — она спала с Арсением.       — Прекращай, — я понимаю, что Кузнецова ждёт моего ответа. — Мне нужна только ты, Соколова меня не интересует, — говорю я, а сам думаю в точности наоборот. — Тем более, что она замужем.       — Когда брак останавливал кого-то от измены? — прыскает Кузнецова.       В её словах есть определенная доля правды.       — Ир, — выглядываю я из-за шторы и смотрю на неё. На ней надета моя футболка — у Кузнецовой прямо фетиш какой-то на мои вещи, — иди ко мне.       Она на долю секунды мешкается, но я улавливаю это замешательство. С Кузнецовой что-то происходит, я это прекрасно понимаю, но списываю все на её недовольство тем, что её актерская карьера так и не началась.       Ира стягивает через голову мою футболку и остаётся в одних тоненьких, хлопковых, соштопанных из маленького кусочка ткани, трусах. Устраивая своеобразный сеанс стриптиза, она позволяет им упасть к её ногам, грациозно перешагивает их и ныряет ко мне в душевую кабину.       Я вдавливаю её своим телом в холодный кафель и накрываю своими губами её чуть пухлые губы. Руки скользят к её груди, и я закрываю глаза.       Секс с Иркой по-прежнему расслабляет. Как мне не хочется это признавать, но это было единственной вещью, которая по-прежнему связывает нас.       Секса в наших отношениях стало даже слишком много. Уже после первой любовной сцены, отыгранной на камеру вместе с Соколовой, я взмыленный вернулся домой и, наскоро скинув с себя куртку, накинулся на обалдевшую Кузнецову. Та не сопротивлялась, позволяла моим губам делать всё, что вздумается, и лишь стонала подо мной, выкрикивая моё имя.       Это входит в привычку. Мы в импровизированной кровати отыгрываем романтик Котовской и Шастуна — благо, что нам приходилось лишь целоваться, саму постельную сцену отыгрывали дублеры — я в конце съёмочного дня врываюсь в свою квартиру и трахаю Кузнецову, представляя, что подо мной стонет и выгибается Соколова.       Это было клиникой. Я знаю это, но продолжаю поддаваться своему увлечению девушкой, которая мало того, что замужем, так ещё и спит с моим другом.