Самба белого мотылька

      — Так нечестно, — возмущаюсь я, когда Матвиенко сгоняет сидящую на своём стуле Соколову.       Аня неожиданно быстро сдается и, обойдя стойку, занимает пустое место рядом со мной. Азамат Мусагалиев охреневает от всего происходящего на съемках его шоу «Где логика?»*, но останавливать Армяна не спешит. Соколова беззаботно поправляет свои синие брюки, а я молюсь, чтобы оператор не взял моё лицо крупным планом, потому что чувствую, что к моим щекам приливает краска. Я сверлю глазами затылок Соколовой, пока она улыбается своей очаровательной улыбкой всем присутствующим, не обращая на меня никакого внимания. Для неё меня в этой студии сейчас не существует. Я пустое место в этой студии. Хотя, нет, не только в студии… Я пустое место в её жизни.       — То есть, будем играть в таком составе? — уточняет на всякий случай Азамат, и довольные Матвиенко и Шмелёв кивают ему. — Как будет называться ваша команда? — спрашивает он у парней.       — Так же как называют нас шипперы, — веселится Стас. — Шматвиенко.**       — Вы? — Азамат поворачивается на меня и Соколову.       — «А» в квадрате, — смеюсь я.       — Как называют шипперы Антона и Арсения, — разводит руками Анька, чем срывает бурные овации зрителей. Все-таки у этой девчонки есть определенный талант — она знает, на какие кнопки надо нажимать, когда хочешь влюбить в себя зрителя.       — Вот вы, да, друзья? — после первого раунда, в котором мы с Аней одерживаем победу, интересуется Азамат у Шмелёва и Соколовой. — Вы же нормальные ребята, чё вы с этими-то связались? — он с наигранной брезгливостью смотрит сначала на меня, затем на Армяна. — Один длинный, второй — с хвостиком. Вы вообще в курсе, чем они занимаются?       — Не знаю, как Стас, но я не видела ни одного выпуска «Импровизации», — оживает Соколова, негласный капитан нашей команды. — Чтобы вы сейчас понимали, да, — она осматривает всех присутствующих, — когда Шмелёв мне позвонил и сказал, что наш сериал победил в каком-то голосовании, и мы будем сниматься с импровизаторами, мой ответ был «М-м, ясно». Для меня шоу парней было тёмным лесом.       — То есть, ты не понимала, как тебе повезло? — смеюсь я, глядя на неё. Она кивает и слишком громко смеётся. Слишком громко для моего глупого вброса.       — Да, я приехал к ней с попкорном, — продолжает сидящий по другую сторону Стас. — И мы за одну ночь посмотрели все выпуски шоу.       — Кроме дайджестов***, — поправляет приятеля Соколова.       — Подожди, — останавливает поток слов Азамат, продолжая смотреть на девушку, — а как твой муж отнёсся к этому?       — Он был на съёмках, — Анька разводит плечами, и все смеются.       — Погоди, — оживает, наконец, Матвиенко, — а как ты не смотрел наше шоу, ты же был у нас в гостях? — поворачивается он на Шмелёва.       — Когда уже шли съёмки, — напоминает Стас. — Открою вам страшную тайну — к парням я пришёл со шпаргалкой. На ней Аниным почерком было выведено следующее « Арсений — самый красивый», дальше шла приписка, что она понимает, что для меня все красивые, но, — Стас предостерегающе поднимает указательный палец вверх, — «Дима в очках, Сережа с хвостиком, а Антон — самый длинный». Я сначала сомневался между Арсением и Антоном, но на помощь мне пришёл Паша Воля. Он поставил их в «Жанры» вдвоём, и я понял, кто короче.       Обстановка на съёмках по-дружески тёплая и уютная, что и хотел видеть зритель. Мы с Анькой, перебивая друг друга, строим версии. Серёжа матюкается, когда Стас не угадывает, а Азамат шутит о том, что из вырезанных сцен с матом можно будет сделать отдельный выпуск. Для телезрителей мы выглядим одной большой командой, зародившейся на съемках. Но все не так…       Стоит нам выйти из павильона, как Шмелёв и Матвиенко, махнув нам на прощание, садятся в машину Армяна и скрываются за поворотом. Вот эти двое подружились на съёмках — часто вместе с Карпенко катаются на скейте и сноуборде, их дружба никогда не была показательной.       Отдаляющееся светлое пальто Аньки, которая забывает попрощаться, мой взгляд выхватывает сразу. Я направляюсь следом за ней, чувствуя, как с каждым ударом её каблуков моё сердце пропускает очередной удар. Её темно-русые волосы смешно вздрагивают в тон её шагов.       — Можно, я подвезу тебя? — набрав воздуха в легкие, спрашиваю я.       Господи, почему я такой придурок? Соколова беззвучно оборачивается на свою машину, около которой остановилась, и возвращает свой взгляд мне.       Её непривычно зелёные глаза сверлят меня, и мне кажется, что уже где-то там внутри зияет дыра. Я был бесконечно благодарен ей хотя бы за то, что она сейчас не озвучивает вслух всё, что думает о моих умственных способностях.       Мне было необходимо побыть с этой девушкой ещё пару минут, в идеале, конечно, провести с ней всю жизнь. Я перекатываюсь на подошве своих ботинок, а Соколова, сложив руки на груди, наблюдает за мной. То, что она не садится в машину, махнув мне на прощание, вселяет мне надежду.       Интересно, куда она сейчас поедет — к Арсению или домой к мужу? Наши отношения сложно назвать близкими, узнать её маршрут я не могу. Мы вообще друг другу никто, если быть честными, изображаем дружбу навеки только под прицелом камер.       Я понимаю, что что-то надо сказать. Ну, не будем же мы вечно стоять на этой парковке, обмениваясь взглядами — она взглядом «Шаст, ты идиот», я взглядом «Останься со мной».       Её терпение лопается, она разворачивается на каблуках своих ботильонов и открывает дверь машины, но я её останавливаю. Останавливаю какими-то медвежьими повадками, вдавливая её телом в автомобиль.       Я бы больше не выдержал, я это прекрасно понимаю. И я прекрасно понимаю, что мы только один раз живём, поэтому, ощущая её так близко, я накрываю её губы своими губами.       Сопротивления и отказа не последовало, но и ответа тоже. Я отстраняюсь.       — Ты закончил? — она смотрит на меня холодным взглядом, нисколько не меняясь в лице. Непрошибаемая какая-то.       Мне кажется, что она играет, нарочно провоцирует меня, заставляя бороться. Я кладу свою руку на талию и прижимаю её к себе, снова накрывая её губы губами. И снова… ничего.       Я отступаю на шаг. Анька всё с тем же скучающим видом смотрит на меня.       — Ты сделал всё, что планировал? — интересуется она ещё раз, прислоняясь к своей машине, складывая руки на груди.       Я охуел. Охуел так, как не охуевал ещё ни разу в своей жизни. Всё было — и на хуй слали, и пощечины давали, но бездействие… Бездействия никогда не было.       Понимая, что я закончил предпринимать свои попытки поцеловать её, а на диалог не особо настроен, Аня открывает дверь машины и садится на водительское сидение. Сквозь тонированное стекло я смотрю, как она фиксирует ремень безопасности и поворачивает ключ зажигания. Белая мазда трогается с места, подмигнув фарами мне на прощание. А я продолжаю стоять дебилом посреди парковки.       — Как съемки?       Ира интересуется об этом почти сразу, стоит мне открыть дверь квартиры. Я бросаю быстрый взгляд на висящее в коридоре зеркало, чтобы убедиться, что я стёр помаду Соколовой со своих губ.       Повесив куртку на вешалку, я надвигаю тапочки и направляюсь в спальню, где Ира, к моему удивлению, переодевается. Если бы мне не было так похуй, я бы, наверное, поинтересовался, где она была. Но мне было похуй, поэтому я, присаживаясь на край кровати, смотрю, как Кузнецова стягивает с себя джинсы.       — Относила портфолио в модельное агентство, — произносит Ира немного обиженно, обвиняя меня в том, что я не интересуюсь её делами. — Так, как съёмки? — повторяет она свой вопрос, стягивая с себя мою толстовку.       — Почему ты меня всегда спрашиваешь об этом? — раздражаюсь я, не обращая внимания, что Кузнецова нарочно качает бедрами, оставаясь передо мной в одном красном кружевном белье. — Любой такой разговор заканчивается тем, что ты мне устраиваешь сцену ревности из-за Соколовой.       А сегодня, кстати, охуенный повод закатить ещё одну. Конечно, можно как обычно загладить конфликт горячим сексом, но моё настроение как физическое, так и моральное, на нуле из-за охуевшей в край Соколовой.       — Я просто лишний раз хочу услышать, что тебе нужна только я и хочешь ты только меня, — напоминает Кузнецова, останавливаясь передо мной. Она кладёт ладони на мои плечи, а мои руки опускаются на её талию. — Тош, ты какой-то напряженный, — замечает она, сжимая пальцы на моих плечах. Она толкает меня на кровать и зависает надо мной, — расслабиться не хочешь?       Я в удивлении вскидываю одну бровь — и давно это Ирка разговаривает фразами дешевых проституток из фильмов.       — Я не напрягался сегодня, мне не зачем расслабляться, — я отталкиваю Иру, и она приземляется рядом.       — Шастун, ты очень странно себя ведёшь, — выражение лица Кузнецовой становится очень мрачным, не предвещая ничего хорошего. — То залетаешь после съёмок и кидаешься на меня. Нет, на этот счет у меня претензий нет, такого секса у нас никогда раньше не было. Последнее же время ты, наоборот, возвращаешься домой и в девять ложишься спать. Антон, — она тянет меня за руку, когда я пытаюсь подняться с кровати, — я начинаю думать, что ты спишь с кем-то, и на меня у тебя сил просто не хватает.       — Не неси хуйни, — я сбрасываю ёе руку и стягиваю через голову толстовку.       — Серьезно, — Ира обнимает меня сзади, обвивая руками плечи. — Антон, кандидатур не так уж и много. Если быть честными, то кандидатура вообще одна. Наша общая знакомая Анечка Соколова. Я, конечно, могу предположить, что ты резко перешёл на радужную сторону и хочешь убежать в закат с Поповым, но, блядь, — Кузнецова выругивается, что бывает очень редко, — ты изменился, когда начал сниматься в сериале.       — Ты несёшь хуйню, — повторяю я ещё раз, поднимаясь с кровати. Ира опять тянет меня за руку. — Прекращай, — произношу я, понимая, что начинаю раздражаться. — К Соколовой меня бессмысленно ревновать…       — Опять скажешь, что она замужем? — усмехается Кузнецова.       — Скажу, что она трахается с Арсом, и я ей неинтересен, — зло бросаю я, направляясь в ванную, оставляя за своей спиной ошеломленную Кузнецову.