Я не стану добычей ворона

Мейсон отложил в сторону позаимствованное из архива дело Софии Вейн Кепвелл и глубоко задумался. Он рассчитывал найти подтверждение того, что она мертва, а следовательно ее появление в палате было всего лишь сном. Однако вместо твердой уверенности прочитанные документы вызвали у него серьезные вопросы. Прежде всего, сам факт смерти не был установлен. Как же ее похоронили? Вероятно, отец пренебрег необходимыми формальностями и отвел душу, устроив церемонию столь же величественную, сколь и печальную. Гораздо более странно - он не настоял на возбуждении уголовного дела, что позволило бы провести масштабное расследование, хотя при его связях и возможностях это было реально. Софию искали тщательно, но искали спасатели, береговая охрана, то есть, искали тело. Ее прошлое, ее связи, мотивы ее поведения оставались неприкосновенны. Отец был слишком расстроен? Не в себе? Он даже не предположил возможность убийства, похищения, побега? А ведь, и на убийство Ченнинга он отреагировал так же! Ухватился за виновность Перкинса и запер комнату. СиСи Кепвелл не позволил прикоснуться к вещам, к личным записям убитого сына. Тогда Мейсона это более чем устраивало. Меньше всего ему хотелось, чтобы полиция изучала личность его брата, его дела и намерения. Сейчас он отдавал себе отчет, что следствие велось крайне непрофессионально. Разумеется, Сиси давил и на полицию, и на прокуратуру, не допуская проверки других версий, но, если бы речь шла не о Ченнинге и его тайнах, Мейсон не прошел бы мимо информации, как бы ее ни пытались оградить от любопытства. Добровольная близорукость ударила по нему через пять лет - убийство Ченнинга Кепвелла все же приходилось расследовать во всех подробностях. Возможно, придется поднимать и дело Софии Кепвелл. С превеликим удивлением, он обнаружил, что ее так и не признали мертвой. Скорее всего, отец избегал каких-либо соприкосновений с этой темой. Могла ли София быть жива не только на бумаге? Мейсон прикрыл глаза, вызывая воспоминания о ее визите. Легкий аромат духов, прикосновение прохладной руки, нежный голос - было ли это на самом деле или пригрезилось? Он не знал. Слишком путанными были ощущения, слишком тонка грань между явью и лихорадочным бредом. Лайонел, осыпающий Веронику гвоздиками, ему привиделся, а Келли, держащая его за руку - нет, но насчет многого другого он сомневался. Если же допустить вероятность того, что София жива и вернулась в Санта Барбару, сразу возникает вопрос, вернулась ли она к старому любовнику? Возможно, даже вместе с ним... Или, напротив, вернулась наказать бывшего любовника за убийство сына? С Перкинса сняли обвинения, Лайонелу Локриджу предъявили, и София решила внести свою лепту в обвинение. С такого ракурса все выглядит логично. И подброшенная видеокассета, и анонимные звонки, и даже разные голоса звонивших... Стоп! Таинственный доброжелатель начал помогать Перкинсу до того, как с него сняли обвинение! Он подтвердил невиновность Джо Келли, но отказался дать показания полиции и выступить в суде. Разумеется Перкинс рассказал далеко не все. Мейсон понял это еще во время своего визита под Новый Год. Джо честно передал собранную информацию, но избегал распространяться о личности своего помощника. Методов разговорить его у Мейсона не было: на давление Кепвеллов у Перкинса, похоже, выработался иммунитет, взывать же к добрым чувствам было даже не смешно. Однако теперь кое-что изменилось. Джо приходил в больницу вместе с Келли, и Мейсон не мог не заметить с каким чувством он пожал ему руку. Видимо, счел его кем-то вроде самоотверженного героя, ценой собственной жизни спасающего сестру и других девушек Санта Барбары. Сам Мейсон считал всю авантюру чудовищной глупостью, порожденной отчаяньем. Не было никаких гарантий, что Флинт проговорится - и не проговорился бы, если бы не решился на убийство! Мейсон даже не предполагал, что у него окажется пистолет, а тем более, что начнется стрельба. Самое главное, всего этого можно было избежать, догадайся он о пленке с записью голоса! Но люди в большинстве своем поддаются гипнозу эффектной сцены, не задумываясь над тем, как она получилась. Эта особенность человеческой психики порой огорчала его, но не воспользоваться ею было бы глупо. *** Судя по всему, Джо Перкинс не ожидал увидеть его на пороге своего дома. - Привет, - он с удивлением уставился на громоздкий сверток неправильной формы в руках Мейсона. - Келли на работе, - заметил, посторонившись с дороги. - Я знаю, - Мейсон прошел в комнату. - Продолжая столь удачно найденную вами тему единения с природой... Перкинс закрыл дверь и принял чудовищный сверток. - Осторожней! Это не елка. Джо сунул в рот уколотый палец и с гораздо большей аккуратностью стал распаковывать оберточную бумагу. - Это кактус... - похоже, он сомневался верить ли своим глазам. - Кактус, - подтвердил Мейсон. - в детстве Келли думала, что если поставить в доме кактус и нарядить его, то калифорнийский Санта Клаус будет приносить подарки каждый месяц. - Надо проверить, - засмеялся Джо. Мейсон присел на подлокотник кресла и без всякого перехода спросил: - Ты никогда не задавался вопросом, почему в твою виновность поверили так легко? Смех застрял в горле у Джо. - За исключением Флинта, который знал, что ты невиновен и сознательно скрывал правду, мы искренне верили в то, что ты убил Ченнинга, и видели неопровержимые доказательства этого. Мейсон замолчал, давая возможность вставить свое слово, но Джо ей не воспользовался. Он склонился над кактусом, сосредоточенно освобождая его от оберточной бумаги. - Так было проще... удобней. Ченнинга убил чужой человек. Тот, кто нам изначально не нравился... Вот представь, что твоя сестренка решила бросить школу и уехать в никуда с Самым Лучшим Парнем. Джо чуть шевельнул плечом, признавая, что к Самому Лучшему Парню у него была бы масса вопросов. - Легко поверить, что преступление совершил тот, кого ты недолюбливаешь, по очевидной причине. Не нужно ничего искать, выяснять, натыкаясь на шокирующие тайны. Кактус был уже свободен от упаковки, но Джо продолжал сидеть на полу, склонившись над ним. - Твое досрочное освобождение мы сочли вопиющей несправедливостью... Джо резко вскинул голову. Прожег Мейсона взглядом. - И вы пытались устранить эту несправедливость. Лишили меня возможности устроиться на работу, организовали акции возмущенных горожан... - он безнадежно махнул рукой. - Да. Мы старались выдворить тебя из города, - Мейсон усмехнулся невесело. - Если бы ты попался хоть на чем-то, я бы тебя посадил. - За хранение наркотиков, например? - ядовито спросил Джо. - Это была самодеятельность Флинта, - Мейсон слегка покривил душой. Он тогда вынудил Питера Флинта действовать, но способ устранения Перкинса, тот выбрал самостоятельно. - Я не фабрикую улик. Было неясно, принял Джо такое объяснение или нет. Он нахмурился, обдумывая нечто чрезвычайно важное. Когда наконец заговорил, его голос звучал глухо: - Бомба. Это ваших рук дело? - Обычно я не украшаю зелеными насаждениями жилища тех, кого пытался взорвать. И сильно сомневаюсь, что отец пошел бы на такое. - Тогда кто? - У нас есть описание исполнителя. Тебя, разумеется, интересует заказчик, - Мейсон развел руками. - Увы. Я не знаю. Могу предположить - тот же, кто нанял киллеров, стрелявших в тебя. - И кто же это? - ироничный тон Джо не удался. Прозвучало горько. - По описанию киллеров опознали - они работают на семью Коррадо... - Мафия? - Джо удивился. - Не может быть! Я никогда не имел с ними дела! - Их могли одолжить. По дружбе. В рамках делового сотрудничества. Кто-то знал, что ты не убивал Ченнинга, а значит, будешь искать настоящего убийцу. Кто-то очень боялся, что расследование возобновится. - Локриджи? - предположил Джо. - Лайонела не было в городе, но Августа никогда не отличалась нерешительностью. - Она предложила мне работу... Хотела держать под контролем... - Не удержала, - констатировал очевидный факт Мейсон. - Ты официально признан невиновным, расследование возобновлено... - он бездумно переставил будильник с тумбочки на стеллаж. - Обвинение в убийстве Ченнинга превратилось в бомбу с подожженным фитилем, которую мы перекидываем из рук в руки. Я тоже ее подержал. И... опять же в мою виновность поверили, потому что эта версия удобна. Отец получил подтверждение тому, что он всегда думал обо мне, - эту фразу ему удалось выговорить спокойно, не сорвавшись на обиженный тон. - Келли получила прекрасное основание для самооправдания - если ее злонамеренно обманывали, она жертва... - Келли не в чем оправдываться! - возмутился Джо. - Это ты так думаешь. А Келли винит себя за то, что сочла тебя убийцей, дала показания. Сейчас главным подозреваемым стал Лайонел Локридж. И анонимный помощник правосудия любезно снабжает прокуратуру уликами против него. Насколько им можно верить? - резко спросил Мейсон. - Быть может, нам опять подбрасывают удобную версию, в которую легко поверить. И которая развалится, если копнуть поглубже. Через год, два, пять - не важно! - станут известны новые обстоятельства, расследование возобновится, нам опять придется уворачиваться от бомбы с горящим фитилем - доказывать, что мы не убивали Ченнинга, искать его настоящего убийцу, вытаскивать новые скелеты из шкафов. - Почему ты думаешь, что улики сфабрикованы? - Я так не думаю, - Мейсон вздохнул. - Я не знаю. Чем руководствуется твой таинственный помощник? Он знает, что Лайонел убийца, или верит в это? Если знает, почему ничего не предпринимал в течении пяти лет? - Он.. не мог... Она, - Джо решился. - Доминик - женщина. Сразу после убийства Ченнинга она попала в психиатрическую клинику. Это на Аляске. Наверное, потому и показания давать не хочет - боится, что не поверят. - Понятно. Но ее свидетельские показания необходимы. Без них... дело можно выиграть, однако, сомнения останутся. Джо, если Доминик свяжется с вами, убеди ее встретиться со мной, - Мейсон постарался произнести последнюю фразу самым проникновенным голосом. - Я не потащу ее в суд, если она не захочет. Но мне необходимо знать, на чем основана ее уверенность. - Последнее время она не объявлялась. Неудивительно, решил Мейсон, переодетая дама переключилась на подбрасывании улик ему. - И остается клиника... - Бесполезно, - Джо фыркнул. - Я с трудом разговорил одну пациентку и едва не влип в неприятности. Мейсон посмотрел на него с жалостью: - На официальный запрос прокуратуры, придется ответить. *** Ответ из клиники Мейсона не поразил - он был практически уверен в нем. Подлинное имя пациентки оставалось неизвестно, но возраст, антропометрические данные совпадали. Талантливая актриса, мастерски перевоплощалась в образы, в том числе мужские, подражала голосам... Несколько лет назад она перенесла тяжелую черепно-мозговую травму, что спровоцировало психическое заболевание, одним из проявлений которого была амнезия. Сильное потрясение в 1979 году вызвало рецидив. София Вейн Кепвелл жива, у Мейсона почти не оставалось сомнений. Жива и вернулась в Санта Барбару. Старалась помочь Джо Перкинсу, оправить за решетку Лайонела Локриджа, открылась Иден, но, похоже, не встретила у нее понимания. Где она провела десять лет со дня своего исчезновения? Почему не объявилась, вспомнив о прошлом? Как была связана с убийством Ченнинга? Все эти вопросы имело смысл задать доктору Армонти, который доставил ее на Аляску в тяжелом состоянии и забрал из клиники, когда оно стабилизировалось. Мейсон теперь был уверен, что София не пригрезилась ему. Разобраться с другой загадкой было гораздо легче, но он никак не мог решиться. Девушка из благотворительной клиники, прекрасная, как мечта! Воспоминание о ней не тускнело со временем, напротив, сияло все ярче. Мейсон, словно прикоснулся к чуду, более невероятному, чем воскрешение женщины, которая пятнадцать лет считалась мертвой. Он не смел поверить в его подлинность. Не приходилось сомневаться в том, что девушка была. И ее на самом деле звали Мери. Мери Дюваль - это подтверждал Круз, который сознания не терял. Но ее небесная прелесть, чистота, доброта, неизъяснимое очарование могли и пригрезиться. Мейсон валился в бездонный колодец, больничный коридор кружился, будто карусель, вращался все быстрее, стремительно удалялся, теряя очертания... И когда не осталось ничего, кроме холодной пустоты вокруг, тьма рассеялась. На него смотрела сама женственность. Он видел ее мягкий чистый свет... Но и звон ангельских труб Мейсон слышал. Он становился все тише, по мере того как жемчужные облака обретали плотность, четкость линий и грязновато-белый цвет больничного потолка и стен, белоснежные ниспадающие одеяния небожительницы съеживались до скромного халатика медсестра. А ясные серые глаза смотрели на мир - и на него - с удивлением и радостью. Лицо было серьезным и строгим, немного самоуверенным, ровно настолько, чтобы захотелось ее ошарашить, поразить... Рассмешить и увидеть, как пляшут веселые искорки в безмятежной глубине глаз. Воспоминания казались чересчур поэтичными. Мейсон сомневался в точности собственного восприятия. Ему очень хотелось, чтобы чудесное видение оказалось реальностью, но он опасался злой шутки воображения. Разрешить сомнения можно было самым простым способом - съездить в клинику, хотя бы под предлогом допроса Гонсалеса - неважно, что тот так и не очнулся. Неделя подходила к концу, Петерсон требовал отчета... а Мейсон должен был увидеть Мери Дюваль. *** Мейсон смотрел на медсестру, сосредоточенно заполнявшую журнал за столом дежурной. Была она не сказочным видением, а вполне реальной девушкой. Очень милой и славной. Чуть нахмуренные брови придавали лицу строгое выражение, но Мейсону показалось, что в уголках губ притаилась улыбка. Словно почувствовав его взгляд, девушка подняла голову. Ясные серые глаза смотрели на мир с удивлением и радостью.