Я не стану добычей ворона

Чтобы хоть как-то скрасить затянувшееся ожидание Круз раскачивался на стуле. Окружной прокурор Петерсон вызвал его на десять утра, а сам задерживался уже минут на сорок. Круз выпил кофе, предложенное деловитой секретаршей, просмотрел дело, прокрутил в голове ответы на возможные вопросы, изучил висевшие на стене в рамочках дипломы, сертификаты и фотографии, прочитал названия книг за стеклянными дверцами шкафа - использовал все известные способы убить время. Даже пофлиртовал с секретаршей, которая ответила на его заигрывания вежливой и усталой улыбкой опытного аниматора. Выставлять себя идиотом не хотелось, поэтому Круз попросил еще кофе и, выпив его, принялся раскачиваться на стуле. В коридоре раздавались торопливые шаги, дробный стук каблучков, невнятный шум, обрывки разговоров - жизнь кипела! Периодически распахивалась дверь, кто-нибудь заглядывал в кабинет, узнавал, что Петерсона еще нет, чертыхался. Очередной курьер отдал секретарше запечатанный пакет. отвесил пошлый комплимент ее ножкам и умчался. - Кепвелл! - внезапно раздался густой баритон окружного прокурора, и Круз от неожиданности едва не упал вместе со стулом. - Мне сообщили, что тебя пристрелили, я спешно распихиваю твои дела - а ты здесь прохлаждаешься! Петерсон стоял в дверном проеме и обращался в сторону коридора. - Тебя не обманули - ты видишь мой бледный призрак. - Похож, конечно, но дело Гонсалеса я отдаю тебе. - Вообще-то я в больнице! - Мейсон возмутился. - Какое совпадение - твой подопечный тоже! Оба выпишитесь - и в суд. - Меня до конца недели не будет. Я на полчаса забежал - в архиве нужно кое-что посмотреть. - Смотри. Кто тебе мешает? И над делом Гонсалеса заодно подумай. Вот, Кастильо забирай - вы вроде сработались? - он как раз по этому вопросу вызван. Окружной прокурор обернулся и, как будто Круз мог каким-то чудом не услышать разговор, произнес официальным тоном: - Инспектор Кастильо обвинителем по делу Луиса Гонсалеса назначен Мейсон Кепвелл. К концу недели я жду отчета. - Ясно, - ответил Круз, подхватил папку и вышел из кабинета. Мейсон кивнул и жестом пригласил пройти к нему. Разговор по всей видимости был окончен, но Петерсон окликнул: - Мейсон! - тон его неуловимо изменился. - У Бассета очень сложное дело, общественно-важное. Он не может мотаться по горам из-за... - Из-за какого-то никому неинтересного Гонсалеса. - Ты сам так решил, - с нажимом произнес Петерсон. - Я знаю, - Мейсон направился к своему кабинету. - Это он о чем? - поинтересовался Круз, когда за окружным прокурором закрылась дверь. Мейсон скривился. Отвечать ему явно не хотелось, но что-то прикинув, он все же сказал: - Предполагалось, что на пост окружного прокурора буду баллотироваться я. Не получилось. Я отказался. О подробностях можешь спросить отца. Круз что-то такое слышал краем уха, но сплетни он собирать не любил. Тем более не собирался расспрашивать СиСи Кепвелла. Пришлось удовлетвориться такой лаконичной версией. В молчании они дошли до кабинета. Мейсон положил кейс на стол и развалился на стуле так, словно у него вовсе не было костей. - Ладно, рассказывай, что есть по делу Гонсалеса. Случай был банальный до невозможности. Луис Гонсалес застал свою подружку с другим, схватил нож и зарезал соперника, после чего погнался за неверной. Она выскочила в окно, подняла крик, кто-то из соседей вызвал полицию. Гонсалес гнался за девушкой, успел нанести ей несколько ранений, услышав полицейскую сирену, рванул к своей машине и скрылся. На горной дороге он потерял управление, с переломами обеих ног был доставлен в ближайшую клинику. В деле имелись подробные показания пострадавшей, отпечатки пальцев с орудия убийства, отчет полицейского патруля - более чем достаточно для предъявления обвинения. Мейсон быстро просмотрел документы и подписал ордер. - Навестим сеньора Гонсалеса? - осведомился он. - Сегодня? - Сегодня. Прекрасная Маргарет отпустила меня под честное слово до конца дежурства. Завтра у нее выходной. А мне до конца недели нужно выяснить один вопрос. - Тогда едем, - согласился Круз. Ему хотелось поскорее разобраться с этим делом. *** Рутинная поездка превратилась в самый настоящий квест. Прежде всего выбранная дорога была все еще не восстановлена после землетрясения и перекрыта из-за ремонтных работ. Пришлось делать большой крюк по объездной, на которой пробили колесо. Пока его меняли, выяснили, что домкрат не то чтобы совсем сломан, но и исправным не является. Проехав пару десятков километров, Круз заметил, что бензина почти не осталось, пришлось возвращаться назад, к легкомысленно проскоченной заправке. Самое обидное, все это героическое преодоление препятствий оказалось ненужным. Луис Гонсалес не только сломал две ноги, но и хорошо приложился головой. Он до сих пор не пришел в сознание, а лечащий врач не сказал ничего определенного - пациент мог очнуться в любой момент или не очнуться совсем. Оставалось развернуться и возвращаться в Санта Барбару. День был потерян напрасно. - Все в порядке? - спросил Круз, когда Мейсон сбился с шага. - Да... - он закашлялся, - все нормально. - Ты белый, как стена, - заметил Круз. Вид его совершенно не внушал доверия, а походка становилась все более шаткой. Мейсон оперся рукой о стену, потом прислонился к ней спиной. Лицо его посерело, на лбу выступила испарина. Как удачно, что мы уже в клинике! - Мисс, - Круз остановил первую же проходящую мимо медсестру, - моему другу необходима помощь, - он оглянулся. - Срочно! Девушка, видимо, привыкшая к подобному, строго взглянула на него и направилась к Мейсону, который уже закрыл глаза и начал медленно сползать по стене. - У него было огнестрельное ранение, - поторопился объяснить Круз, - задето легкое. Из больницы отпустили... э-э... временно. Он переместил Мейсона на кушетку. Медсестра без промедления приступила к осмотру. - Вы слышите меня? Мейсон открыл глаза, и лицо его озарилось совершенно блаженной улыбкой. Девушка встревожилась: - Вы знаете, где вы? - На небесах... И вижу ангела... Ее сиянье факелы затмило, Она, подобно яркому бериллу В ушах арапки, чересчур светла Для мира безобразия и зла...* - Бред, - прошептала медсестра обеспокоенно и пощупала лоб, - жара нет... Что-то решив, она нахмурилась и грозно взглянула на Круза: - Наркотики? - Нет! Мы из полиции! - в доказательство он показал значок. - Не обращайте внимания, это нормально. Он всегда так. - Всегда цитирует Шекспира? - не поверила девушка. - Необязательно Шекспира... Словно в подтверждение его слов, Мейсон прошептал: - Неужели к нам ангел спустился с небес, Или век золотой в наше время воскрес? Свет небесных лучей затмевает она. Приоткроет уста - наступает весна!** - Вам не следует разговаривать. Все может быть очень серьезно Может открыться рана, начаться внутреннее кровотечение. Вы же не хотите умереть? Да еще так глупо! - Я хочу жить в твоем сердце, умереть на твоей груди и быть похороненным на дне твоих глаз...*** - Я не шучу! - девушка сердито нахмурилась. - Я сделаю укол, но вам нужно остаться в клинике. Кто, вообще, разрешил ему покинуть больницу? - последний вопрос был адресован Крузу. - Прекрасная Маргарет... - под взглядом строгих серых глаз он мог сказать только правду и ничего, кроме правды. - Кто? - глаза стали огромными, и в их безмятежной глубине плеснулось что-то... разочарование?.. печаль? - Я помог ее жениху составить исковое заявление, и она пошла мне на встречу, - ответил Мейсон, уже не такой серый. На лице медсестры отразилось облегчение, радость и стыд. - Это очень... непрофессионально, - сказала она. - Я обещал вернуться к шести, - уныло произнес Мейсон. - Ужасно жаль. Я истинной красы не знал доныне... Сто тысяч раз Вздохну с тоской вдали от милых глаз. К подругам мы - как школьники домой, А от подруг - как с сумкой в класс зимой.**** Девушка слушала его, почти не дыша. Вдруг она словно очнулась, резко отстранилась. - Вам не следует так говорить! - Вам не нравится Шекспир? - грустно спросил Мейсон. - Нравится. - Значит, вам не понравилось мое исполнение? - Вы чудесно читаете! - она зарделась. - Но мне не следует слушать... Прощайте! - Как вас зовут? Кого мне благодарить за спасение? - Спасение? - девушка покачала головой. - Слишком громко сказано. Зовут меня Мери. Мери Дюваль, - она поспешно ушла. - Как же иначе. - тихо прошептал Мейсон, обращаясь к самому себе. - Мери. Мери движется тихо в сиянье своей Красоты, от которой и всем веселей. И, стыдливо краснея, сама сознает, Что прекрасное стоит любви и забот...***** ___________________________________ Мейсон цитирует *слова Ромео, разумеется "Ромео и Джульетта" **балладу Блейка "Мери" ***слова Бенедикта из пьесы "Много шума из ничего" ****опять Ромео *****снова Блейк, "Мери".