Куколка

Обхватив руками острые коленки, Рин рыдала в голос. Монахи и Юкио уже давно ушли с монастырского кладбища, и ей некого было стесняться. Скорчившись в три погибели под зонтиком, она плакала надрывно и горько, как ливень, хлеставший с самого утра. У неё не нашлось бы слов, чтобы выразить боль, что разрывала ей сердце. Вся она сконцентрировалась в одном воспоминании о последней улыбке отца. Цифры на основании каменного креста были окончательным приговором: эту улыбку она больше не увидит. «Никогда, никогда», — повторяла она и вспоминала голос и взгляд, прикосновение к волосам, смех, запах, шуточки, выволочки — всё сразу. Отец, такой ещё живой в её памяти, мёртвый лежал здесь под землёй. Ей хотелось выть и царапать могильный холм. Взглянуть на него ещё только раз… Ради похорон Рин оделась прилично. Среди поношенной одежды, когда-то принесённой сердобольными прихожанками, она откопала тёмно-синее платье, почти чёрное. «Жаль, что совсем чёрного не нашлось», — подумала тогда Рин. Отцу нравилось, когда она выглядела как положено девушке, и в день прощания с ним Рин честь по чести стояла у могилы в платье до колен. Волосы, доходившие ей до лопаток, она собрала в хвост и завязала чёрной лентой. Даже самый строгий взгляд не нашёл бы, к чему придраться в её облике. «Бедные дети, — шептали немногочисленные знакомые, пришедшие проводить отца Фудзимото в последний путь, и кивали в их с Юкио сторону, — дважды потерять родителей! Кто теперь позаботится о них?» Рин было всё равно, что с ними будет дальше. Отец умер, и с ним умер целый мир. Будущее было такой же недостижимой далью, как пустыня Сахара. Тоска скрутила её в тугой узел, скрючила внутренности сосущей пустотой, появившейся за рёбрами. Рин не замечала, что подол платья попал в лужу позади неё и вымок, а единственные туфли набрали воды и испачкались в глине. У её ног лежал завёрнутый в ткань меч, с которым она ходила третий день и к которому никак не могла привыкнуть. То, как погиб отец, перевернуло не только всю её жизнь, но и само представление об устройстве вселенной. Рин плакала до изнеможения, пока у неё не кончились слёзы. Но и потом она долго молча сидела и мокла под дождём. Ей хотелось простудиться и слечь. И может, даже не встать потом вовсе. Наконец она достала из кармана допотопный мобильник, который успел ей дать перед смертью отец. В памяти был всего один номер, обозначенный латинской буквой S. Рин нажала кнопку вызова. Приторно-сладкая, смутно знакомая мелодия заиграла справа от неё. Рин выглянула из-под зонтика и первое, что она увидела, были высокие сапоги с острыми носами, украшенные пряжками, строчками, тиснением и перфорацией. Взгляд Рин скользнул выше по полосатым лосинам, коротким штанам-буфам, белоснежному фраку и такому же плащу. Незнакомец выглядел так, словно сбежал с фестиваля косплееров и забыл переодеться. В одной руке он держал огромный зонтик-трость с витой ручкой, а в другой телефон, с которого свисала гроздь брелоков: плюшевых, сверкающих стразами, звенящих колокольчиками и машущих кисточками. Пока Рин обалдело таращилась на его наряд, неожиданный визитёр снял с головы высокий белый цилиндр и церемонно поклонился, описав им широкую дугу перед собой: — Позволь представиться: я Мефисто Фелес, друг твоего покойного отца. А ты Окумура Рин, если не ошибаюсь? Прими мои соболезнования. Но его цепкий взгляд, быстро просканировавший Рин с головы до ног, и недобрая улыбка никак не соответствовали этим подчёркнуто вежливым словам. Ещё менее доброжелательно смотрели четыре телохранителя в чёрных одеяниях до пят и в масках, бесшумно окружившие их. Рин резко вскочила, и мокрый подол платья хлестнул её сзади по ногам ледяной тряпкой. — А вы тоже экзорцисты, как… — Да, — холодно перебил её Мефисто. — Мы служители Ордена Истинного Креста. И мы немедленно убьём тебя, отродье Сатаны. Но, — он прижал цилиндр полями к груди, будто в жесте почтения и скорби, — в память о дружбе с твоим приёмным отцом я могу позволить тебе совершить самоубийство. У вас, японцев, это вроде считается почётным даром. — Что за фигня? — Рин была так ошарашена, что нахамила ему даже не успев подумать, что ей за это будет. Мефисто опасно прищурился. Нажатием кнопки он быстро сложил зонтик и нацелил его в грудь Рин. Она почувствовала, что этот предмет может стать грозным оружием в умелых руках. У неё было такое ощущение, будто на неё нацелили не смешной зонтик с аппликациями, а настоящий меч. Телохранители по углам ощутимо напряглись. Рин стало отчаянно страшно. Перспектива смерти, казавшаяся ещё несколько минут назад такой желанной, ужаснула её, приблизившись сейчас в образе этого странно одетого человека. Он совершенно точно не шутил. Ей захотелось по-детски спрятаться за своим зонтом, закрыть глаза руками и хотя бы не видеть опасность. От пятерых взрослых мужчин ей точно было не убежать. Но может, она успеет закричать достаточно громко, чтобы её услышали в доме? Вместо этого она набрала воздуха в лёгкие и выпалила: — Лучше позвольте мне присоединиться к вам! Мой отец не Сатана, а Фудзимото Широ! И я хочу быть экзорцистом, как он! — последние слова она уже выкрикнула, и голос у неё сорвался. Рин слышала себя будто со стороны, её снова затрясло в истерическом рыдании без слёз. Зонтик выпал у неё из рук и, покружившись нелепой юлой, остановился у ног Мефисто. По его плащу скатывались капли дождя, но ткань нисколько не намокала. Однако он вновь раскрыл над собой розовый купол, тогда как Рин осталась мокнуть под дождём. Как загнанный зверь, она дрожала от страха и куража предстоявшей ей последней схватки. Рин не стала наклоняться, чтобы поднять свой зонт. Если её сейчас будут убивать, она хотя бы посмотрит в глаза этим людям. — И что же ты будешь делать, если станешь экзорцистом? — спросил Мефисто, и Рин не могла понять, всерьёз он это хочет знать или только насмехается над ней. Рин обхватила себя за плечи, пытаясь унять дрожь. — Зад Сатане надеру, вот что! Выглядела она жалко и свирепо одновременно, как мокрая кошка, которая тщетно пытается напугать большого пса. Мефисто расхохотался, театрально запрокидывая голову. Его смех гулко и зловеще прозвучал в кладбищенской тишине. — Ох и забавная девчушка! Зад она Сатане надерёт! — внезапно он перестал смеяться и хлопнул в ладоши. — Ладно, так тому и быть! Один из его телохранителей с повязкой на глазу вскинулся: — Но, сэр Фелес… — Дадим ей шанс, — пресекая возражения, сказал Мефисто, и слова его были весомыми, как пудовые кандалы. Он снова посмотрел на Рин и добавил с нехорошей улыбкой: Убить её мы всегда успеем.