Приручённые

Руфус Барма – тот, кого принято считать успешным мужчиной, добившимся в жизни всего, о чем остальные могут лишь мечтать, сидя по восемь часов за рабочим столом какой-нибудь малоизвестной фирмочки. У мистера Бармы своя большая компания, разросшаяся по всему миру, парочка магазинов и издательство во Франции, выпускающее популярный бизнес-журнал. Руфус напоминает холеного аристократа: спина его всегда безукоризненно прямая, походка неспешная и величавая, усталые глаза смотрят с озорной усмешкой и вызовом. Его образ элегантного джентльмена дополняет строгий деловой костюм, который подчеркивает его статность. Кроме того, Руфуса считают «экзотичной птицей», которая двадцать лет назад случайно залетела на Туманный Альбион, и кажется, совсем не спешит его покидать. У Бармы раскосые глубокие черные глаза, которые будто насквозь просвечивают собеседника, не давая скрыть ни одной тайны, его огненно-рыжие, почти красные волосы чуть ниже лопаток обыкновенно стянуты шнурком или черной атласной лентой в низкий хвост, а дурманящий запах диких трав едва маскирует дорогой одеколон. Этот эксцентричный для этих краев внешний вид напоминает какого-нибудь заморского султана. Мужчине с лишком за сорок, но он все еще не утратил хватки. Он с педантичностью, которой позавидуют даже его случайные соседи англичане, ведет свою жизнь строго по графику. Встает без двадцати семь, съедает легкий завтрак, а в восемь тридцать он всегда в своем кабинете разгребает договора, официальные бумаги или же раздает указания подчиненным, лишь изредка позволяя себе отвлечься на чашечку кофе, заботливо принесенную молодым секретарем Реймом Лунеттом. Все думают, что жизнь Бармы - сказка, в которой можно позволить все: заниматься любимыми делами (ведь Руфусу действительно нравится его работа), делать роскошные покупки или же просто выйти из дома и уехать на Гавайи. А вот самому Барме жизнь своя сказкой совсем не видится. POV Руфус Барма Я уже около часа сидел в своей машине, провожая скучающим взглядом редких прохожих. Солнце сияло в зените, пташки звонко щебетали свою хвалебную песнь лету, стояла неимоверная духота, а я, как последний трус, продолжал жариться в этой железной коробке, в которой, как назло, сломался кондиционер. А отчего? А оттого, что я таки осознал бренность бытия и тлен жизни. Не слишком ли поздно, старик? Да, в свои сорок три года я наконец-то понял, что верчусь в замкнутом колесе жизни как хомячок, у которого лишь одна забота: двигать в своем воображении границы клетки. В один не очень прекрасный день в моих волосах засияло вражеское серебро, и тогда же я впервые обратил внимание, что в уголках глаз начинают собираться морщинки. И в мою голову вошел совсем новый, невиданный ранее гость: мысль о смерти. Все это время я усиленно продолжал работать, зарабатывать, кирпичик за кирпичиком строить свой бизнес. Моя жизнь напоминала расчетливую игру в шахматы. А в итоге оказалось, что играем мы вовсе не в шахматы, а в карты, и в итоге я остался в дураках. Мои «баррикады» всегда пустовали, лишь мой секретарь изредка глубокой ночью приносил мне в кабинет отвратительно горький кофе, не дававший уснуть прямо на столе с бумагами, да Шерил озабоченно интересовалась, не слишком ли я изматываю себя. Никак я не мог представить себя с морщинами, сухого, дряхлого и немощного в гробу с какими-нибудь жуткими безвкусными гвоздиками в длинных скукоженных пальцах. Я невольно потер друг о друга чуть грубоватые, но все еще гладкие ладони. Но самое страшное, что, скорее всего, на моих похоронах буду я, водитель черного катафалка, пьяный рабочий в грязном комбинезоне с лопатой и, возможно, милая Шерил, которой явно не стоило бы там быть. Второе же, что неимоверно волновало, это то, что все мои кровно-заработанные тяжелым трудом, бессонными ночами, неимоверной силой воли и разума деньги уйдут прямиком в казну государства. После некоторых раздумий решение само посетило меня: мне нужен наследник. Проще говоря, тот, кто унаследует мое состояние, приумножая доходы, и тот, кто хоть изредка будет вспоминать меня не как «того самого бизнесмена», а просто как человека. И вот я стою на обочине дороги, а справа от меня возвышается большое светлое здание сиротского приюта. Ходить вокруг да около больше не было смысла, в конце концов, это просто смешно - волноваться по таким пустякам, и я поспешно вышел из автомобиля, хлопнув дверцей. Стремглав пересек дорогу и прошел через кованые ворота, узор которых, переплетаясь, складывался в чудные цветы. По тропинке из маленького щебня я быстро дошел до главного входа и, поднявшись по ступеням, уверенно постучал в дверь. По ту сторону послышались торопливые шаги, и я стал терпеливо дожидаться, рассматривая пейзаж. Зеленые дубы шумели листвой, из дома доносились детские крики и смех. Мой взгляд натолкнулся на табличку, висевшую над домом: «Где-то есть дом, где мы будем желанны, и есть доктор, что излечит все наши шрамы». Как по мне, так для маленьких детей такие слова слишком пафосны и искусственны. Массивная дверь вдруг отворилась, прервав мои мысли. - Здравствуйте, вы, должно быть, мистер Барма. Передо мной стояла маленькая пожилая женщина с добродушной улыбкой на лице, которая создавала ощущение давно знакомой тетушки, которая всю жизнь прожила рядом с тобой, не раз угощая выпечкой и сладостями. Я улыбнулся и утвердительно кивнул. - Проходите-проходите, мы вас с утра ждем. Я думала, вы придете раньше, - старушка посторонилась, пропуская внутрь, и чуть спустила очки, поглядывая на меня поверх толстых стеклышек. - Да, я немного задержался… - не говорить же, что почти час проторчал на улице, все никак не решаясь войти. Тетушка лишь понимающе улыбнулась и повела меня дальше. Мне показалось, что та раскусила мою небольшую ложь. И все-таки это крайне приятная женщина. - Я миссис Монсер, мы с вами разговаривали по телефону, мистер Барма, - старушка продолжала говорить, ведя меня по коридору, - но можете звать меня просто Кларисса. Для начала просто познакомьтесь с ребятишками. Они все замечательные! – женщина всплеснула руками, и открыла дверь на задний двор, где играла толпа детишек. - Есть, конечно, хулиганистые, но все такие славные! Она провела меня в маленький своеобразный дендрарий, где на каменном крыльце, присоединенном к дому, стоял круглый столик с тремя стульями вокруг него и чайным сервизом на блестящей деревянной поверхности. Миссис Монсер спустила с одного из стульев корзинку с вязанием, поспешно поставив ту под столик, и пригласив меня за стол, разлила ароматный чай по чашкам. - Дети-то, они все хорошенькие, мистер Барма. Нельзя вот так вот их бросать. Но я рада, что есть люди, которые приходят за ними. Разве уж не обязанность ли взрослых заботиться о детях? Конечно, наша. Кто же кроме нас-то? Пока женщина увлеченно говорила, я рассматривал двор. Дети радовались погожим денькам, ничуть не замечая жары, которая дурно на меня влияла: тупая боль отзывалась в висках, длинные волосы стали неимоверно тяжелыми, а пиджак неловко стягивал грудь, мешая дышать. Приняв чай, от которого валил густой горячий пар, мне стало еще хуже. Я позволил себе маленькую вольность и снял пиджак, повесив его на высокую спинку стула. Миссис Монсер уже говорила о чем-то отвлеченном, а я лишь изредка кивал ей. Маленький светловолосый мальчонка с изумрудными глазами карабкался прямиком на старый дуб, а у его корней, которые местами торчали из-под земли, стоял второй мальчик явно постарше со смольными волнистыми волосами и янтарными глазами, который чуть ли не рыдал, пытаясь речами спустить беззаботного блондина обратно вниз. - Это Оз и Гилберт. Очень хорошие друзья, - вещала женщина, потягивая чай, который, как ни странно, ничуть не влиял на нее в такую жару. - Оз всегда ищет приключения, втягивая за собой бедного Гилберта в неприятности. Блондин, целью которого, видимо, было сорвать со старого дерева желуди, почти благополучно спустился вниз, оцарапав колено. Как ни в чем не бывало он вскочил и потащил вконец разрыдавшегося друга непонятно куда. Я перевел взгляд. Недалеко, под накренившимися рябинами, на желтоватом покрывале девчушки устроили чаепитие с разными куколками в разноцветных платьицах. - Славные малышки, прямо маленькие принцессы, - миссис Монсер удовлетворенно кивнула головой. - Элиот, идем к нам на чаепитие, - светловолосая девчушка с красными бантиками в волосах окликнула мальчишку. Тот коротко обернулся и сразу отвернулся, гордо вскинув голову. - Мы заняты, чаепития только для маленьких девочек! А мы - настоящие рыцари! – маленький рыцарь поднял над головой деревянный меч, направив его на второго мальчишку со спутанными волосами и уж слишком великоватыми круглыми очками. Он напоминал взъерошенного совенка, которого кто-то вытащил на солнечный свет, хотя ему это совсем не нравится и явно ему тут не место в такой зной. Совенок передернул плечами и со вздохом оглянулся на густую тень от стоящих плотно друг к другу кленов у самого забора, чьи толстые ветки перевешивались через кованую ограду, создавая уютный скрытый от посторонних глаз уголок. Желтоволосый мальчик, сидевший под ними, вскинул голову, оторвавшись от книги. Необычные разноцветные глаза, золотистый и красный, оценив ситуацию, сочувствующе проводили взъерошенного мальчишку, покорно следовавшего за Элиотом, который гордо шествовал мимо восхищенных девчушек. От всей этой сцены на лице невольно играла улыбка. Я отхлебнул чуть остывший чай, и до меня тут же донесся дивный барбарисовый аромат. - Ах, они такие забавные! – женщина звонко рассмеялась, одной рукой расправляя складки на платье в крупный горошек. Я кивнул, продолжая наблюдать за открывшейся картиной. Дети действительно безумно забавные. Никто из них ничем не озабочен, их жизнь сейчас так проста и хороша. Это совсем отличается от моего детства, которое прошло за пыльными стеллажами, бесконечными фолиантами и задернутыми шторами холодной библиотеки. Так странно наблюдать сейчас чужое детство, совсем отличное от моего собственного. Мне и представиться не могло, что бывает как-то иначе и по-другому. Это было так странно и непривычно. И это вызывало улыбку, и какое-то непонятное томление в груди. - Простите, миссис Монсер, - к нам выглянул мальчишка и оперся о дверной косяк. - Вас зовут кухарки. Женщина оглянулась на своего подопечного, чуть приспустив с носа очки. - О, Зарксис, мальчик мой, сейчас-сейчас, - старушка аккуратно поставила свою чашечку, тихо клацнувшую о блюдце, на столик и быстренько поднялась, смешно засеменив к дому. Она погладила мальчишку по голове, чуть подтолкнув в спину к круглому столу. - Я быстро схожу на кухню, проверю, что они там, а Зарксис пока что составит вам компанию. Да, мальчик мой? – она снова погладила его по головке. Мальчик чуть скривился, но послушно шагнул на каменное крыльцо, защищенное полукруглым козырьком, и, отодвинув третий стул, стоявший посередине, присел на него, коротко кивнув мне. Старушка спешно удалилась, и мы остались с дитем один на один. Это был нескладный мальчонка лет одиннадцати, волосы его белесые и в солнечном свете отливавшие серебром были стянуты в пучок на затылке, красные глаза, напоминавшие вино, внимательно, но как-то устало наблюдали за двором. Он был очень худощавым, казалось, что тонкие запястья хрустнут, если их сжать посильнее. - Здравствуй, - я протянул мальчишке руку. - Руфус Барма. Он скосил на меня глаза и, не поворачивая головы, молча кивнул, лишь слегка дернув подбородком. О, никто еще не вел себя со мной так нахально! Никто еще не отвергал моего рукопожатия! Я сжал в кулак вытянутую руку и подпер ею подбородок, локтем оперевшись на стол. Подумать только, меня проигнорировал десятилетний пацан. Он мне определенно нравится! По лицу сама собой расплылась хищная улыбка. - Вас, кажется, накрыло, - мальчик смотрел на меня с невозмутимым лицом, но огненные всполохи, танцующие в глазах, выдавали его с головой. - Накрыло? Что за уличный сленг? – я чуть поморщился, подобные выражения просто коробили меня. Извращаются над языком как хотят! - Какой неженка, - он язвительно, нарочито медленно протянул эту фразу. Мне казалась, что вот-вот он в открытую начнет смеяться. Уголки губ его были приподняты, а пальцы ногтями выбивали какой-то веселый ритм о деревянный подлокотник стула. Забавно наблюдать за такой искрометной сменой настроения. - А у тебя определенно нет чувства такта, а понятие субординации явно не знакомо, да? – я продолжал улыбаться. - Ха, а вы не так уж и плохи, да? – в тон мне ответил Зарксис. Я вопросительно вскинул бровь. А мальчишка снова отвернулся к детям, заправляя белесые отросшие пряди челки за ухо. - Менее раздражительный, чем многие наши гости, скажем так, - ухмылка у него на лице была больно шаловливой, готов поспорить, что он всех визитеров нарочно задевает. Я подался чуть вперед, беря в руки заварочный чайник, и не спеша разлил чай по чашечкам. Зарксис с интересом посмотрел на меня, а я, улыбнувшись, поставил кружку перед ним. - Хм, без молока, - он поудобней обхватил чашку за фарфоровые бочка, продев длинные пальцы через ручку. - А надо было? – я отхлебнул свой чай, разбавленный молоком. - Нет, - мальчишка покачал головой. Он перехватил чашку одной рукой, а другой притянул к себе сахарницу. Ложечкой, аккуратно, не рассыпая ни крупинки, он зачерпнул сладость, растворяя ее в ароматной жидкости. Потом еще раз. И еще. На шестой ложке у меня свело челюсть. Так ясно я чувствовал этот приторный вкус, будто бы это я сам себе сыплю гору сахара в чай. Зарксис же, как ни в чем не бывало, удовлетворенно отложил ложечку и, с наслаждениям хлюпая, отпил. Заметив, мой взгляд он мило улыбнулся, хлюпая еще громче. Он, судя по всему, все делает назло. Вот только мой осуждающий взгляд относился не к издаваемым звукам, а к пристрастиям мальчика. Хотя чего уж там, хлюпанье тоже изрядно действовало на нервы. - Диатез не разовьется? – я чуть склонил голову на бок, изображая искренний интерес. Зарксис поджал губы, смешно сдвинув брови к переносице. О, неужели я задел его? Рискну предположить, что дело в намеке на возраст. А, сладкоежка? - Альбинос обиделся? – я попытался изобразить его лицо во время хлюпанья: невинное и непорочное. - Вы мне уже кличку дали? – Зарксис одним глотком допил чай, ложечкой выгребая так и не растворившуюся часть сахара и тут же поедая ее. Я пожал плечами, отставив свою кружку, и откинулся на спинку стула, разморенный любимым напитком и теплым солнцем. Казалось, в атмосфере витает легкость, такая ощутимая, что она ласковой кошкой забиралась на плечи, пушистым хвостом обнимая за шею. - Тогда я тоже дам вам прозвище, - мальчишка всем корпусом развернулся ко мне, развалившись на столе, сминая белоснежную скатерть. Я с интересом взглянул на него и, прикрыв глаза, махнул рукой. Пусть делает что хочет. Уж больно хорошо и спокойно мне сейчас. Да и в какой-то степени все это просто интересно и маняще весело. Мой Альбинос тем временем задумчиво разглядывал меня, то и дело качая головой то в одну сторону, то в другую, будто я примерял наряды. Наконец, он удовлетворенно кивнул сам себе. - Вы Герцог, – он смотрел на меня с каким-то превосходством, как будто только что назвал истину, раскрывающую, по крайней мере, смысл жизни человечества. Он смотрел, а я подавился воздухом. Кто я? Много сравнений я слышал в свой адрес и чаще всего совсем нелестных, но такое… «Герцог» звучит так напыщенно, высокомерно и величественно. Мне одновременно нравится и не нравится это звание. В одной части моего подсознания вырастают замки, упирающиеся многочисленными башенками в небо, светское общество древних времен, настоящие леди и джентльмены, блистательные балы и полные кубки. А с другой стороны стою я в платье, исшитом каменьями, жемчугами и золотом, подпоясанный поясом, в плаще, подбитом мехом, и обязательно в кожаных перчатках, скрывающих предплечья. Я не сильно разбираюсь в моде тех времен, лишь знаю, что перчатки были обязательным украшением, но мне так четко представился я сам, рыжий с раскосыми странно аспидными глазами в средневековой Англии во всем этом блеске и фарсе. Мне стало безумно смешно. Я еще никогда так не смеялся, честное слово. Я сполз со стула, едва не падая на пол, кое-как утирая выступившие слезы. Бог ты мой, я прекрасен! Зарксис, перевесившись через стол, молча наблюдал за мной, обиженно надув щечки. Но через несколько минут он тоже смеялся, звонко и весело, запрокинув голову и стуча кулачками по столу. Кое-как успокоившись, мы просто молча сидели. Альбинос стянул со стола вазочку со сладостями и, рассевшись на широком стуле, больше напоминавшем кресло, по-турецки, методично поглощал конфеты, складывая разноцветные фантики в горстку на стол. Я же наоборот снова выпрямился и наблюдал за резвящимися детьми. Не комильфо серьезному предпринимателю валяться, что ребенку, на полу в истеричном приступе смеха. - Ох, как у вас тут тихо, - миссис Монсер вошла, вытирая руки белым вафельным полотенцем. - Заркс, опять конфеты таскаешь! – старушка было замахнулась на мальчишку тряпкой, но тот уже, проскочив под столом, сидел на полу возле моих ног, вне доступа Монсер. Тетушка лишь по-доброму рассмеялась и снова села на свое место, убрав перед этим кружки и фантики на поднос. - Что ж, мистер Барма, сейчас будет обед, думаю, там вы и познакомитесь с детьми поближе, - она приподняла запястье и посмотрела на маленькие изящные часики. - Ах, на счет этого… Кажется, в этом больше нет необходимости. Она удивленно вскинула голову и так разочарованно выдохнула. Зарксис, слышавший нас, хмыкнул и вытянул из кармана джинсов горсть припрятанных конфет. Старушка тут же повернулась к нему. - Ох, что же ты опять натворил, Брейк?! – она повернулась обратно ко мне с крайне озабоченным лицом. - Не обращайте внимания на его слова, Зарксис у нас просто колючий. - Я не кактус, чтобы быть колючим, - послышалось бурчание «колючего». - Вам просто надо пообщаться с детишками и вы сразу… Она так резво говорила, что я инстинктивно приподнял руки в защитном жесте. Похоже, Зарксис Брейк не в первый раз отваживает так и несостоявшихся родителей. Я перебил ее, прерывая поток слов. - Ах, не в этом дело, - я чуть рассмеялся. Миссис Монсер замолкла и долго смотрела на меня. Альбинос же притих, радуясь, что в этот раз выговор обойдет его стороной, но все же он, заинтересованный, чуть повернул голову. - Мне понравился Зарксис. Я беру его, - я мило улыбнулся, не поворачиваясь к мальчишке. - Что?! Я тебе не щенок из питомника! – от гнева он даже встал на ноги, подойдя к столу, стараясь заглянуть мне в глаза, но я упорно игнорировал его. Ах, все это было крайне весело. Миссис Монсер переводила взгляд то на меня, то на подопечного, явно не зная, как ей быть. - Ты вообще меня слышал, напыщенный Герцог?! И кто сказал, что я с тобой пойду?! Я, между прочим, человек! Я вздохнул и прикрыл ухо ладонью, - уж больно громко говорил Альбинос, голова снова начинала болеть. Я посмотрел на воспитательницу. Она старательно прятала улыбку, а в глазах плясали черти. Я усмехнулся. Кивнув ей, я встал. - С документами я разберусь позже. А пока мы попробуем пожить вместе, если вы не возражаете. Я, с самого начала увидевший, что она далеко не против такого поворота, чуть наклонился к все еще верещавшему мальчишке и, обхватив того поперек талии, закинул на плечо. - Отпусти меня, Лох-Герцог! – он отчаянно дрыгался и извивался как уж. Я устало потер переносицу, чувствуя, что с ним не заскучаю… Я двинулся к калитке, как вдруг не смог сдвинуть ногу. Я опустил глаза, желая рассмотреть преграду. В ногу вцепился маленький рыцарь, совенок стоял рядом, видимо, играя роль вассала и охраняя меч доблестного воина. - Я не позволю вам похитить его! – в больших голубых глазках плескалась решимость. Я сделал вид подружелюбней, по крайней мере, постарался сделать. - О, я вовсе не… - Элиот, ты как единственный рыцарь здесь должен защитить нашу честь и изгнать противника, дабы тот понял всю бренность своей жалкой жизни и более не смел зариться на прекрасного меня! Сомневаюсь, что воин до конца понял всю речь моей ноши. Надо сказать, что я сам удивился, насколько высокопарно он умеет выражаться. Однако глаза Элиота загорелись, он весь приосанился и напыжился. Кажется, слова Альбиноса много для него значили. Рыцарь отобрал у своего помощника оружие и резво кинулся в бой, избивая мои ноги деревянным мечом. Я прыгал с ноги на ногу, пытаясь увернуться от ударов, которые приходясь на одни и те же места, начинали довольно ощутимо саднить. Зарксис же, войдя во вкус, воодушевленно отдавал приказы и подбадривал бойца за справедливость. Я было вывернулся из их с очкариком захвата, как мне в голову прилетела кукла. - Заркс не хочет с тобой идти, уходи, злой рыжик. Альбинос залился смехом, а я обреченно развернулся, разглядывая нового противника. Две девочки стояли, уперев руки в бока и смешно надув щечки. Куклу видимо кидала малышка в платье в мелкий цветочек, волосы ее были длинные нежного розоватого оттенка, вторая же с короткой прической, в смешном комбинезончике держала целую охапку снарядов. - Уходи, а не то Элли тебя распотрошит! – она высунула язык и подала следующую куклу. Я огляделся в поиске поддержки. Старушке, видимо, весь этот концерт доставлял истинное удовольствие, она с задорной улыбкой продолжала наблюдать, совсем не спеша мне на помощь. Дальше на глаза попались остальные зрители. Плакса держал блондина, который с радостной улыбкой и явным желанием помочь бунтарям смотрел то на меня, то на Элиота, то на девчушек. Я мысленно поблагодарил черноволосого. Еще дальше стоял мальчик с гетерохромией, прижимая книжку к груди и с интересом рассматривал нас. Я с тоской посмотрел на него. Почему эти маленькие варвары не могут также стоять в сторонке? - Я кидаю на счет "три"! – девочка занесла руку с куклой за голову, готовясь к броску, - Ра-аз!.. Я лишь вздохнул, готовясь отражать атаки. Кажется, я просто так отсюда не уйду… Коварная Кларисса Монсер! *** - Это был нечестный ход, - Альбинос с кислой миной наблюдал сменяющийся пейзаж за окошком машины. - Зато эффективный, - я кивнул в знак подтверждения своих слов, окинув мальчишку беглым взглядом. Я просто-напросто выгреб из карманов Альбиноса конфеты и раскидал их детишкам, а те, забыв про благородную миссию, принялись собирать их. Я усмехнулся. Клин клином вышибают, да? - Да ладно, по-моему я вполне честно отвоевал себе принцессу, - я с удовольствием протянул последнее слово, наблюдая реакцию мальчишки в зеркале заднего вида. Он раздраженно скривился, повел плечами и, скрестив руки на груди, прижался щекой к стеклу. - Заткнись, лохматый Герцог. Я лишь усмехнулся. Вся эта ситуация ужасно забавляла. Ранние переживания совсем вылетели из головы. Заркс еще какое-то время строил из себя обиженного, а потом с явным наслаждением всматривался в окошко. Через несколько часов пути он заснул. Я кинул еще один взгляд в зеркало, рассматривая мальчишку. Нет, мы определенно поладим… POV Зарксис Брейк Новый дом я встретил ранним утром. Автобусы уже начинали свой путь, редкие прохожие шли по улицам, а первые лучи солнца, отражаясь от стеклянных высоток, слепили глаза. Проснулся я на заднем сидении машины, во сне я совсем скатился вниз, и глупый Герцог накрыл меня своим пиджаком, от которого вкусно пахло одеколоном и ноткой каких-то пряностей. Чуть посидев, полностью отходя от сна, я открыл дверь машины. Холодный ветер, хлынувший на меня потоком, освежил и привел уставший разум в порядок. Вышеупомянутого аристократа я нашел в нескольких шагах от автомобиля, тот попивал горячий кофе из пластмассового стаканчика, второй рукой придерживая стопку бумаг, а плечом удерживая сотовый-раскладушку. Он что-то уверенно вещал собеседнику, в голосе слышались стальные нотки, но по лицу было видно, что Барма жутко устал. Я, закутавшись в пиджак, хлопнул дверцей и облокотился о стальной бок машины. Первые десять минут я просто наблюдал за Герцогом, следующие двадцать минут рассматривал город, еще десять минут полежал на заднем сидении, залез на переднее, испачкав обивку и покрутив руль туда-сюда, а потом мне надоело, и я вылез из жестянки и смачно, от души так, пнул бампер. Услышав железный скрежет, Барма резко повернулся и, пообещав перезвонить, захлопнул телефон. - Ты что творишь? – он устало потер глаза и подошел ко мне, выкинув стаканчик в ближайший мусорный бак. Я опустил ногу, которую до сих пор держал на железяке. - Я, знаешь ли, не могу тут вечно торчать, - я поежился от холода и закутался в пиджак поплотнее. Барма окинул меня взглядом, уголки губ дернулись, но он сдержал себя. Спорим, что эта его заморочка насчет детей - временная прихоть, пройдет несколько денечков и он также закинет меня в машину и увезет обратно, больше и не заикаясь об отцовстве. Погрязнув в мыслях, я не заметил, как Барма нагнулся ко мне, отчего я чуть отшатнулся назад. Он, подняв на меня глаза, хмыкнул и вытянул из кармана пиджака ключи. Махнув мне рукой, он пошел в сторону небоскреба, и мне ничего не оставалось, как двинуться следом. Мы быстро прошли холл, где старый консьерж услужливо придержал дверь, провожая меня заинтересованным взглядом. Я догнал Барму и, идя прямо за его спиной, еще раз оглянулся на мужчину, показав тому язык. Реакцию его я разглядеть не успел, Герцог поспешно зашел в вовремя подъехавший лифт, и я быстро шмыгнул следом. Остановились мы, кажется, на сорок первом этаже. На площадке было лишь две двери, они были расположены напротив друг друга. Я мысленно присвистнул, представив масштабы квартир. Барма быстренько открыл ту, что была справа, и, отойдя в сторону, пропустил меня вперед. Только зайдя внутрь, я остановился, рассматривая новое пристанище. Никогда не любил смену обстановки, даже малейшее передвижение журнального столика, например, раздражало и сильно напрягало, вызывая желание поставить мебель на прежнее место. Широкий коридор со встроенным во всю стену шкафом, дощатый пол, высокий потолок, большая сияющая люстра и дверь впереди из мутного стекла, скрывающая остальную часть жилища. - Мне надо уехать на работу, я постараюсь приехать пораньше, а пока квартира полностью в твоем распоряжении, - Барма залез в шкаф и достал из глубин вешалку с другим костюмом. Повесив вешалку на руку, он переложил вещи из карманов и снова отошел к двери. - Если что-то случится, можешь обратиться к соседке. С голоду, я надеюсь, ты не помрешь? - он вопросительно глянул на меня. - Не хомячок в клетке, - я устало посмотрел на него, и он удовлетворенно кивнул. Мне показалось, что Герцог хотел сказать что-то еще, но вместо этого он вышел за порог, кинув напоследок пару слов. - Не разгроми мне квартиру и сними обувь. Я вопросительно посмотрел на него. Снять обувь? Он проигнорировал меня и ушел, захлопнув дверь. Интересно, где он переодеваться будет. В машине что ли? Ага, во время светофоров. Я скинул старые кроссовки, подумав немного, снял и грязные носки. Стеклянная дверь плавно отъехала вбок, пропуская меня внутрь. Квартира оказалась огромной. Тут была просторная гостиная в стиле модерн. Все в пастельных тонах. Ковер, огромный телевизор, полочки с различными статуэтками и побрякушками, несколько кресел, прозрачный кофейный столик, на котором стояла одинокая чашечка и старая газета и большой белый рояль с черными клавишами у окна, завешенного газовыми шторками. Далее были самые разнообразные комнаты. Несколько ванных; две спальни, судя по всему, предназначенные для внезапных гостей; комната отдыха (так я ее назвал про себя), в которой были бильярдный стол, пара книжных шкафов, стол для покера и несколько мягких пуфиков; большая светлая кухня, с железной миской под столом для какой-то зверюшки, хотя самого любимца видно не было; столовая с длинным деревянным столом; выполненный под оранжерею балкон; кабинет и мини-библиотека. В самом конце дома располагалась последняя комната. Похоже, это была комната Бармы. Я нажал на ручку, уже нарисовав в своем воображении спальную комнату Герцога. В моей фантазии она была также выдержана в светлых холодных тонах, с кроватью какого-нибудь бежевого цвета, большим окном, деревянным столиком, прикроватной тумбочкой с торшером и парой книг на ней и, разумеется, платяным шкафом и все в идеальном состоянии, по полочкам и чуть ли не в алфавитном порядке. В реальности же все было несколько иначе... Комната тонула в полумраке. Тяжелые бархатные бордовые портьеры полностью закрывали окно, погружая комнату в красноватое марево. Вокруг витал сладковатый дым, от которого голова становилась тяжелой. Гигантская кровать застелена шелковыми простынями, на ней в беспорядке разбросаны подушки разных размеров, листы бумаг и книги в разномастных переплетах. Как Герцог на ней спать умудряется - загадка. Я, стараясь оглядеться получше, шагнул внутрь. Ноги тут же защекотал мягкий длинный ворс ковра, бывший мне, наверное, по щиколотку. Единственное, в чем я оказался прав – платяной шкаф, который стоял у стены, его дверцы были приоткрыты и с них свисали яркие ткани, украшенные большими цветами и узорами. В углу были разбросаны подушки, а на низком столике лежали длинная курительная трубка, ароматизированные палочки и красивое белоснежное перо, находившееся тут непонятно к чему. Я уже хотел выйти, сделав вид, что я ничего не видел, как вдруг я почувствовал на себе долгий взгляд. Из-под кровати на меня смотрели золотистые глаза. Я уже и забыл про то, что у Бармы есть питомец. Он, кстати говоря, мог бы и предупредить! Я сел на корточки и, протянув руку к животному, тихо позвал «кис-кис». Махнув шикарным рыжим хвостом, ко мне вылезла пушистая лиса. Некоторое время мы смотрели друг на друга. Лиса со скучающей мордой изучала меня, иногда дергая ухом. Я медленно встал и дотянулся до ручки двери. Рыжая, поняв, что это был конец нашего знакомства, прыгнула на кровать, сворачиваясь в клубок. Я с силой дернул дверь, и та с треском захлопнулась. Что вообще у этого Бармы за комната такая?! POV Руфус Барма Домой я вернулся под вечер. Надо бы сказать, я ожидал, что моим словам пойдут наперекор, и от квартиры останутся лишь стеночки, так что особого удивления эта трагичная сцена не вызвала. Зарксис игрался с лисом в перетягивание каната, вот только вместо каната был голубой шарф из шелка, а место битвы являло собой такие руины, что Греция обзавидуется. - Либер, - я негромко прикрикнул, и лис отпустил тряпку, отчего Альбинос шлепнулся на пол. - "Либер"? – мальчик встал, потирая ушибленную спину, - Ты назвал эту тварь "Либер"? Оценив урон, нанесенный моему имуществу, я мысленно попытался припомнить номер горничных, которых порой приходилось вызывать после корпоративов. - Ну да. А что такое? - Называть домашнее, - он саркастично глянул на лиса, который демонстративно отвернулся, задрав мордочку к потолку, - животное «свободным» - это странно. - Ты знаешь латынь? – это обстоятельство несколько шокировало. Откуда приютскому ребенку знать что-то настолько сложное. Возможно, до этого он рос во вполне-таки богатой семье. Ну, или в семье каких-нибудь археологов. - У меня был небольшой словарик, и я запомнил кое-какие слова, - он пожал плечами, плюхнувшись на диван, стоявший за ним. - Свободный, - я задумчиво протянул это слово, смакуя его. Мне всегда казалось, что у слов есть свой неповторимый вкус. Это слово было приятно-сладким, не приторным, а именно сладковатым с чуть слышной кислинкой. - Ну, он ведь в любой момент может загрызть меня и сбежать. - Ага, прокусит ногу и ты его выпнешь с сорокового этажа. - С сорок первого, - я улыбнулся уголками губ. Зарксис хмыкнул и сложил руки на груди, откидываясь на спинку дивана. - А как бы ты его назвал? – я подошел к лису и, сев перед ним на корточки, запустил руку в мягкую шерсть на холке. - На латыни? - На латыни, - я кивнул. Заркс задумчиво посмотрел на лиса. Лис посмотрел в ответ и махнул хвостом, как будто торопя мальчишку с ответом. - Пиррхус.* Либер дернул ушами и фыркнул, качнув головой. Понравилось ему это имя или нет, для меня осталось непонятным. - Хм, неплохо. Для лиса, разумеется. - Твой Либер, знаешь ли, не лучше, - он обиженно уставился на меня. Я кинул на чудом уцелевший столик папку с документами и достал сотовый, просматривая номера. Интересно, приедут ли уборщицы сейчас, вечером, если я доплачу сверху. Мне показалось, Зарксис хотел сказать что-то, но он лишь тряхнул головой и отвернулся. А я отправился в кабинет искать нужную мне визитку. *Пиррхус - подобный пламени. POV Зарксис Брейк Через несколько недель я совсем привык к этому дому, нашел себе уютный уголок и даже подружился с Либером. Чуть позже я выяснил, что это не у Герцога такие эксцентричные вкусы. Оказалось, лис – подарок его подруги, а по совместительству и соседки, которая сочла подобную зверюшку подходящей «партией». - Руфус, вы так подходите друг другу! О-хо-хо, - Барма передразнил свою дарительницу, говоря смешным писклявым тоном, наигранно засмеявшись в конце странным смехом. Знакомить меня с «госпожой Шерил» Герцог не спешил, аргументируя это тем, что мое хамское поведение не должно осквернять прекрасную леди. Пусть Барма и подтрунивал при мне над Шерил, но он ее очень уважал и чуть ли не боготворил, это было видно невооруженным взглядом. С Бармой мы старались находить компромисс. Я старался сдерживать колкие фразы, смешки и почти перестал действовать ему на нервы, но совсем не доставать его у меня не выходило, больно скучно становилось жить в этой огромной квартире. Он же стал больше времени проводить дома, старался поддерживать какие-то разговоры и порой трепал меня по голове, что сильно напрягало. Вскоре мы заметили, что поодиночке нам гораздо спокойнее. Ну, как поодиночке. Мне доставляло удовольствие просто сидеть в тишине, и, скажем, пить сладкий чай, пока Герцог читал книгу или также сидел с чаем, трепля шерсть лиса, который садился ему на колени. Кроме "Герцога", Барму я стал мысленно называть еще и "Опоссумом". Таких притворщиков еще поискать. В рабочие дни он всегда вставал в одно и то же время, быстро завтракал, надевал костюм и, прихватив кейс или папку, уходил на работу. Разговаривал он подчеркнуто спокойно, но всегда с нотками превосходства. Вначале я его только так и принимал. Дома же это оказался совершенно другой человек. По выходным он предпочитал полежать в кровати подольше. Он быстренько разбирал оставшиеся бумаги, а остаток дня посвящал ничегонеделанью. Запирался в библиотеке, проводил чайную церемонию, кидал Либеру теннисный мячик или просто лежал на диване, пялясь в потолок и раскуривая длинную трубку «кисэру». Дома он ходил в длинных кофтах, все они были преимущественно с длинными широкими рукавами, скрывающими руки до кончиков пальцев, с глубокими вырезами или, наоборот, с воротником под горло, ярких расцветок. Штаны всегда свободные, напоминающие шаровары, иногда поддерживаемые тканевыми поясами или цветными шнурками. Но главной деталью гардероба были шали. Большие, цветастые, с узорами, из разных тканей - от шелка и вплоть до шерсти, с пушистыми кисточками и без. Их было так много, что казалось, будто в шкафу настоящая Нарния, и мистер Тумнус каждый день ящиками поставляет платки. На мой вопрос, почему же Герцог ходит в шалях, он, чуть поджав губы, ответил, что мерзляк по природе. А когда я спросил, зачем ему в таком случае веер, который либо висит на шнурке на кисти Бармы, либо же лежит рядом, он просто стукнул им меня по голове. Все вопросы отпали сами собой. Полагаю, о его истинном лице знал лишь узкий круг избранных, то бишь я, госпожа Шерил и секретарь Рейм. Кстати, о Рейме. Когда мы с ним познакомились, он упал в обморок. Забавная, кстати говоря, история… POV Руфус Барма Сегодня был выходной, и я, подписав все бумаги еще вчера, с чистым сердцем спал, скинув с кровати мешающие листы. К сожалению, моим мечтам спать, как минимум, до обеда не суждено было сбыться. Где-то за пределами комнаты послышались истошные вопли и шум падающих вещей. Тяжелых таких вещей. Я, устало вздохнув, встал и, накинув халат, направился к источнику шума. После нескольких недель совместной жизни с Зарксисом быстро стало ясно, что не стоит игнорировать такие звуки. Сами собой они не исчезнут, да и вероятнее всего повлекут за собой череду неприятных событий. Источник утренней нервотрепки обнаружился в коридоре, у самой входной двери. На полу растянулся мой секретарь Рейм, вокруг куча документов, выломанные полки из шкафа, сам Зарксис, восседающий верхом на спине мужчины, и Либер, жующий пиджак секретаря. Рейм признаков жизни не подавал, и я строго посмотрел на мальчишку, ожидая объяснений. Альбинос же растянул губы в своей хитрой улыбочке, уставился на меня самыми невинными глазенками и чуть пожал плечами - мол, оно само коньки отбросило. Спорить с Зарксисом с утра пораньше желания не было и я, устало потерев переносицу, махнул рукой. За то время, пока бедный Рейм в коридоре приходил в себя, я успел переодеться в домашнюю одежду, позавтракать, выслушать нытье Альбиноса по поводу количества специй, и, в итоге, когда секретарь весь бледный и дрожащий явил нам свой лик сродни мордашке приведения, мы сидели в гостиной. Я пил чай, наслаждаясь легким цветочным ароматом, укутавшись в теплую шаль с кисточками, а за окном шел проливной дождь, и редкая как никогда атмосфера уюта и спокойствия витала в воздухе. Зарксис же читал одну из книг из моей домашней библиотеки, развалившись на ковре, на его спине лежал лис, который изредка взмахивал пушистым хвостом. С приходом секретаря тишина, сделав ручкой «пока-пока», безнадежно быстро покинула меня. Лунетт вошел и, отчаянно ругаясь и тыкая в мальчишку пальцем, верещал о бестактности, дикости и ужасном поведении. Альбинос же со всей серьезностью на лице, которая, однако, не коснулась смеющихся глаз, утверждал, что господин де слишком сильно приложился головой о твердый пол в прихожей и оттого разум его помутился, а мысли смешались, напрочь путая события раннего утра. Надо сказать, доказывал убедительно, так, что даже бедный Рейм немного оробел. А Заркс, уловив это изменение, продолжил морочить голову еще сильнее. Схватка закончилась в пользу довольного мальчишки, с сочувствием кивавшего смутившемуся мужчине, который еще и прощения попросил. Разумеется, позже Лунетт узнает, что все это был развод чистой воды, и будет в сильном гневе, но сейчас он довольно принимал всю ту лапшу, что Альбинос вешал ему на уши. После непродолжительного разговора и заверений о долгой крепкой дружбе, Зарксис с книгой и лисом под мышкой ушел вглубь квартиры, снисходительно позволив Рейму вернуться к делам, которые, собственно говоря, и привели его сюда. Часа через три внезапно возникшие проблемы были улажены, и я был безудержно рад, что обошлось без выездов. Рейм, сделав еще пару звонков, сложил бумаги в кожаный портфель и теперь просто сидел в кресле напротив, попивая слишком горький кофе с шоколадным кексом. - Господин Барма, - он немного замешкался и говорил не очень уверенно. - И… Ну, как вам живется с ребенком? Я перевернулся со спины на бок и чуть привстал, подперев голову рукой, чтобы видеть очкарика. - Как? Нормально, как еще-то, - я вопросительно посмотрел на него. Он вздохнул и, поставив чашку с допитым кофе на столик, откинулся на спинку кресла, смотря на меня со всей серьезностью. Честное слово, безумно не люблю я этот его взгляд. Никогда ничего хорошего после этого ждать не приходится. Одна сплошная промывка мозгов с уклоном в о-ужас-какие-вы-все-безответственные! - Ребенок – это, - «серьезно» закончил я мысленно, - серьезно! Я скучающе вздохнул, а Рейм, не обратив на это никакого внимания, лишь поправил сползшие очки. - Хорошо, что вы нашли с ним общий язык, очень хорошо. Но его ведь надо отдать в школу. Ведь если... - тут я его перебил, не давая закончить предложение. - Куда-куда, но не в школу точно. Я подумываю нанять частных учителей и обучать на дому. - Но… - К тому же, в случае чего, я и сам могу объяснить ему что-то, благо матушка-природа не обделила. - В свое время вы именно так и обучались, я знаю. Но вы, - я сверлил его взглядом, и он помедлил секунду, подбирая слова. - Вы несколько отличались от остальных детей. - Да, я был умнее. А все потому, что меня обучали на дому. Рейм тяжело вздохнул и почесал затылок, раздумывая, как донести свои мысли в словесном формате. - Ребенку необходимо общество сверстников, понимаете? К тому же, он вырос в приюте, мальчик уже привык быть среди детей. - Ну, даже не знаю, - не думаю, что Заркс особо скучает по этим детям-троглодитам. - Во всяком случае, принуждать я его ни к чему не собираюсь, пусть сам решает, чего хочет. - А вот это правильно, - Лунетт кивнул в знак согласия. - А вы Зарксиса еще не спрашивали? - О чем не спрашивали? Альбинос, чуть подпрыгнув, повис на спинке дивана, руками ухватившись за кончик шали, теребя кисточку длинными пальцами. - О твоем обучении. - Обучении? – Зарксис недовольно скривил губы. - Рейм говорит, что тебя лучше отдать в школу, если есть желание, я могу принести брошюрки… Альбинос перевел раздраженный взгляд на секретаря, который нервно поправил очки, хотя те вовсе и не сползли с переносицы. - Он считает, что тебе необходимо общение с себе подобными. - Я не собачка, себе подобные… Да пусть горят они все синим пламенем, - мальчишка не отводил от секретаря взгляда, тихо бубня себе под нос. - Но я больше склоняюсь к домашнему обучению и… - Отлично! – по лицу мгновенно расползлась довольная улыбка. - Я согласен. Я с превосходством взглянул на Рейма, который с некой долей скепсиса рассматривал нас с Зарксисом. - Вы просто оба… экстравагантные личности, назовем это так, - он устало вздохнул. - Вот как нынче мизантропы зовутся, - Альбинос притворно удивился, пальчиком ударяя себя по подбородку. Лунетт шокировано смотрел на мальчика, который с явным трудом сдерживал улыбку. Я чуть приоткрыл веер, скрывая ухмылку. Зарксис покосился на меня и недовольно подпер рукой подбородок, оперевшись о спинку, на которой до сих пор висел, поджав ноги. - Ну, так нечестно, я тут, понимаешь ли, стараюсь, сдерживаюсь, а он просто опахалом прикрылся, - закончив, он раздраженно цыкнул. И я, не удержавшись, рассмеялся, упав лицом в подушку. Рейм тут же стал отчитывать нас, раздраженно протирая очки платочком, а Зарксис с серьезным видом кивал, поддакивая секретарю: «Да. Как нас вообще Земля носит?! Полностью согласен! Ужасно безответственные!». Это так комично смотрелось со стороны, что меня буквально трясло от смеха, благо подушка заглушала мою маленькую истерию. Непонятно только как Альбинос держался в этом театре абсурда. Он уселся мне на спину и, сложив руки на груди, с полной серьезностью смотрел на Рейма. Видимо, при Лунетте его театральные способности росли в геометрической прогрессии. Росли настолько, насколько нужно для того, чтобы Рейм поверил в раскаянье «маленького ангела». С тех пор Лунетт проникся к Зарксису Брейку безграничной любовью. Он постоянно пытался отчитать мальчишку и постоянно прощал его, забыв про маленькие пакости, такие, как внезапное выпрыгивание из шкафов, из-под столов и просто непонятно откуда. Заркс еще какое-то время проверял на прочность психику Рейма, но, сдавшись, позволил приходить секретарю, когда тому захочется, но прекращать подшучивать над ним время от времени он не перестал. Моего мнения по этому поводу никто не спрашивал, и в итоге Лунетт приходил, перебрасывался со мной парочкой фраз, а после два сладкоежки поедали пирожные, принесенные секретарем, который пытался объяснять Альбиносу уравнения, функции и задачи, согласившемуся на домашнее обучение. Среди нас Рейм единственный обладал математическим складом ума, чем он ужасно гордился. Я пусть и мог решать, вычислять и тому подобное, но просто ненавидел адовы цифры, и решение приходило ко мне гораздо медленнее, чем к секретарю, а заодно и с головной болью. Зарксис же и вовсе чуть ли головой об стол не бился, заслышав о ненавистном предмете. Нанятого учителя математики он каждый урок доводил до ручки, утверждая, что тот угрюмый ворон, у которого скоро от вечной хмурости останутся морщины. Клод Найтрей стойко терпел шпильки в свою сторону, пытаясь вложить хоть крупицу знания в голову ученика. Но, несмотря на все усилия, у моего секретаря это удавалось гораздо лучше. Просто-напросто Рейм устраивал что-то вроде соревнования Зарксису, не терпящему поражений, с призом в виде сладостей. Порой ему настолько удавалось увлечь мальчика, что они переходили на довольно сложные задачи, предназначенные для класса эдак десятого-одиннадцатого. Решать не получалось, зато поверхностно Альбинос многое знал и понимал. Предпочитал Зарксис литературу и языки. Наши вечерние посиделки преобразились в книжные вечера, где мы обсуждали прочитанное. Альбинос просто пачками поглощал фолианты. Когда он читал, особенно понравившиеся моменты мальчишка зачитывал вслух. Выразительно, он тянул их с наслаждением, смакуя каждую буковку. И мне это безумно нравилось. Помимо основных школьных предметов, Зарксис обучался музыкальному и изобразительному искусствам, упрямо считая эти уроки пустой тратой времени, однако дававшиеся ему невообразимо легко. Картины Альбиноса были до жути хороши. Выходили у него и великолепные пейзажи, и портреты, получавшиеся точь-в-точь как оригиналы. А безупречная фантазия позволяла создавать неповторимые картины. Так, после нескольких уроков, я получил свой собственный портрет карандашом в подарок. На картине я был облачен в замысловатый белый плащ с каким-то не то шейным платком, не то жабо, узкие черные штаны, перчатки и сапожки на каблуке. Да еще и позади меня была огромная тварь, которая, кажется, не тварь, а птица. Однако лицо было точным до последней черточки, настолько точным, что в раскосых глазах легко улавливалось чувство собственного превосходства и гордости, присущие мне. Образ завершали огненные локоны, не стянутые лентами и шнурками, и приоткрытый веер, не скрывавший ухмылки. Картина, исполненная на листе А4 для черчения, теперь лежала в ящике стола, в моем кабинете. Когда я спросил, почему у меня такой образ, то ответ последовал незамедлительно. - Потому что Герцог. Зарксис считал ответ исчерпывающим, на этом тема и закрылась. Что касается музыки, Альбинос недурно музицировал на рояле, перебирая длинными пальцами клавиши. Рояль давался Зарксису сложнее, но доставлял гораздо больше удовольствия. Порою он посвящал инструменту целые вечера. Сидел и просто наигрывал что-нибудь под свое настроение, блаженно прикрыв глаза и улыбаясь кончиками губ. Так наша жизнь потихоньку шла своим чередом… POV Зарксис Брейк - Зарксис, я тебя прошу, нет, я тебя умоляю! Веди себя прилично! Не надо ничего крушить! Покажи свои лучшие качества! – Барма развел руки в воздухе, вырисовывая воображаемую радугу. - Ты ведь это можешь! Я устало смотрел на Барму, который, наверное, в двухсотый раз втолковывал мне одно и то же. Удивительно, как он сам не устал. А дело было в том, что Герцог таки созрел познакомить меня с легендарной госпожой Шерил. Несмотря на тот факт, что с Шерил мы были соседями, я ни разу ее не видел. Возможно, мне надо просто больше гулять… и желательно не на балконе. С утра Барма возился на кухне и только к вечеру «выплыл» в гостиную, сопровождаемый изумительными запахами. Живот надрывно заурчал, требуя жизненно необходимой пищи, ведь кормить меня было некому и нечем, а с кухни меня выгоняли полотенцем. Ужасна участь того, кто живет с влюбленным. А в том, что Барма влюблен, я не сомневался. Хотя у них и странные отношения. На идеально белую скатерть на том самом длинном столе из красного дерева, стоящем в столовой, за которым обычно никто и не ест, были выставлены множества блюд. Я знал, что Герцог неплохо готовит, но тут я увидел его истинное искусство кулинара. Когда он учился готовить, если он все время на работе?! Дело уже было ближе к шести вечера, и я откровенно скучал, положив голову на стол. Барма же ходил туда-сюда из одной комнаты в другую, что-то перетаскивая, размышляя вслух о мелочах и просто трепля пальцами свисающую рыжую прядку. Сегодня он оделся в белую рубашку и классические брюки. Однако стиль был более свободным, чем обычно: рукава закатаны, верхние пуговицы расстегнуты, а волосы непривычно собраны в высокий хвост. Но, надо сказать, Герцогу это действительно шло. - Хватит уже мельтешить! – я приподнялся, кинув на Барму раздраженный взгляд. - Не сбивай меня! – прикрикнул тот, резко обернувшись, от чего волосы хлестко стукнули о спину и плечи. Видимо, он хотел как-то прокомментировать мой уставший вид, но в дверь внезапно позвонили, и Герцог, забыв обо мне, понесся в прихожую. Я, особо не торопясь, поплелся следом. Когда я вышел в коридор, Барма уже успел впустить гостью. Шерил была высокая и стройная, облегающее лазурное платье подчеркивало статную миниатюрную фигуру, длинные волосы были собраны в изящную прическу, лицо ее было светлым и аристократичным, с плавными чертами лица, а на губах играла легкая улыбка, которая еще больше подчеркивала ее женственность и красоту. Она, чуть посмеиваясь, чмокнула Барму в щеку, а тот, улыбаясь, приобнял ее за плечи. Шерил, заметив меня, отошла от Герцога и протянула мне руку. - Ах, а это должно быть Зарксис Брейк. Шерил Рейнсворт, - за ее спиной Барма с отчаяньем и надеждой пополам взирал на меня, снова теребя волосы. Я, мысленно вздохнув, решил, что сегодня я, так уж и быть, сделаю так, как он хочет. Шерил оказалась довольно милой женщиной, если верить первому впечатлению, а потому быть с ней вежливым и учтивым было легко. - Да, здравствуйте, - я, мило улыбнувшись, пожал ее руку. - Приятно с вами познакомится. За спиной послышался вздох облегчения. Казалось, что леди все это заметила, и теперь в уголках ее губ засели хитринки. Она повернулась боком и ладонью указала в сторону Бармы. Сейчас я заметил, что около него топталась маленькая девочка. Она была в светло-сиреневом платье, а длинные волосы бантом были собраны в хвост, она была настолько маленькой, что даже не доходила Герцогу до пояса. - Это моя внучка Шерон, - госпожа мягко улыбнулась. Я чуть кивнул девочке, а она отвесила мне реверанс и надо сказать, что получился он вполне себе грациозным. За столом вели беседу Шерил и Барма, и я с удовольствием заметил, что от меня ничего не требуется, так что я наконец-то за весь этот проклятый день смог нормально поесть. Иногда мне приходилось отвечать на редкие вопросы, и я старался, подбирал слова, пытался улыбаться самой милой улыбкой. Спустя какое-то время Шерил хитро глянула на меня и, отвернувшись, полностью переключилась на Барму. Это несколько удивило, но я лишь порадовался сложившимся обстоятельствам. Наевшись, я быстро заскучал от бездействия, а потому стал бесцельно смотреть по сторонам. И только тогда, когда взгляд натолкнулся на маленькую мисс Рейнсворт, я вспомнил о ее существовании. Скажу откровенно, несмотря на то, что по возрасту я сам ребенок, но к детям я себя далеко не причисляю и просто не выношу этих созданий дьявола. Но Шерон оказалась спокойной и тихой. Она, поев, сложила ладошки на коленях и смотрела куда-то в окошко, думая о чем-то своем. Сидела она безукоризненно ровно, и пальчиками разглаживала складки платья. Такое спокойствие - можно сказать, нонсенс. Почувствовав на себе мой взгляд, девочка повернулась, удивленно разглядывая меня, а потом неожиданно улыбнулась. Так по-доброму и так мило, что я чуть смутился. Больше мы с ней не контактировали. Лишь только когда Рейнсворты покидали нас, она приобняла меня. От нее хлынул легкий цветочный аромат, и мне казалось, что вот-вот и я пойму, что за цветы перемешаны в этом запахе, но она отстранилась так же внезапно, как и обняла, и, напоследок помахав ручкой, скрылась вместе с бабушкой за дверью. После этого Барма какое-то время ходил задумчивый и отчужденный, но, посидев пару минут, принялся убирать со стола. Подав ему так нравившуюся мне шаль с кисточками, я молча стал помогать ему. Тот, чуть помедлив, накинул ее на плечи, завязав концы, чтобы та не сползала. За этот вечер мы больше не проронили ни слова. POV Руфус Барма - Умён не по годам. Такие дети, Слыхал я, долго не живут на свете. - Шекспир, - я кивнул головой. Зарксис повернулся ко мне и, заложив указательный палец между страницами, закрыл книгу. Он чуть поджал губы, явно чем-то недовольный. Быть может это из-за того, что я прервал его. - Не живут? – он вопросительно посмотрел на меня. Я не сразу понял, о чем мальчишка меня спрашивает. А он, еще более раздраженный, снова отвернулся, уткнувшись в книгу. Вопрос, и правда, застал меня врасплох. Я снисходительно улыбнулся и поднялся с дивана, скидывая Либера с колен. Сев на пол рядом с Альбиносом, который продолжал меня игнорировать, я, вздохнув, положил ладонь на его макушку, от чего тот раздраженно зафыркал. Я зарылся рукой в мягкие молочные пряди, как всегда стянутые черной резинкой в пучок. Зарксис какое-то время пытался скинуть мою руку, но потом успокоился и снова закрыл книгу, наблюдая за мной краем глаза. - Ну я же жив, - я чуть вздернул подбородок, шутливо напыжившись. Альбинос минуту разглядывал меня, а потом просто прыснул в кулак и, фыркнув, резко поднялся из лежачего положения, садясь бок о бок со мной. - И как это я не подумал об этом, - он протянул это с таким же шутливым удивлением. Я развел руками, а он, чуть посмеявшись, облокотился на мое плечо, открывая томик на заложенной странице. POV Зарксис Брейк - Барма, - я громко позвал его, растягивая гласные. Он аккуратно сложил стопку документов, постучав ею по столу, выравнивая листы. Мы сидели в его кабинете. Герцог снова занимался работой: подписывал документы, что-то печатал, изредка делал звонки. Я же пришел сюда от скуки, лежал на кожаном диванчике, закинув одну ногу на спинку. Герцог просто упорно игнорировал меня, поглощенный работой. Вздохнув, я снова стал рассматривать кабинет, но ничего нового для себя не обнаружил. Взгляд натолкнулся на досконально изученные фотографии в рамках, висевшие прямо напротив дивана. На первой Барма вместе с Шерил, они, наверное, на каком-то званом ужине: Шерил в пышном платье с рюшами, а Герцог в костюме, вот только вместо обычного галстука элегантный шейный платок. Чуть пониже висело фото Рейма, сидящего за рабочим столом, в окружении идеально ровных стопочек документов. А рядом - совсем новая фотография. Рейм просто пришел и сказал что, «да у вас даже я есть!», и, притащив фотоаппарат, заставил нас с Бармой улыбаться. На фото у Герцога было слегка удивленное выражения лица, вовсе не свойственное ему, и он очень долго пытался уничтожить ошибку производства, а в итоге сам же выбрал для нее рамочку. - Барма! - мне казалось, я скоро помру от скуки. На этот раз внимание привлек узкий высокий шкаф с полками, заставленный книгами, везде у него стоят эти книги! Я читал названия на корешках книг, про себя отмечая знакомые и незнакомые названия, прочитанные и те, которые привлекли внимание. Чтиво я обыкновенно выбирал наугад. Иногда просто брал первый попавшийся томик, иногда меня привлекала обложка, но чаще я опирался на название. Волноваться о качестве того или иного романа мне не приходилось, в доме у Бармы просто не было плохих книг. Они все были по-своему прекрасны и восхитительны. - Какая твоя любимая книга? Барма вскинул голову, оторвавшись от документов. Он задумался, ручкой отбивая по поверхности стола незамысловатый ритм. - Это сложно - выбрать одну. - Выбери несколько. - Нет, - он качнул головой. - Если любимая, значит одна. Герцог встал, поправляя шаль, которая так и норовила соскользнуть на пол, и прошел к книжному шкафу. Пальцами он пробегался по переплетам, иногда чуть наклоняя фолиант к себе, но затем снова возвращая его на место. Наконец, он вытащил две книги. Подвинув мои ноги так, что мне пришлось сесть, Барма плюхнулся рядом со мной на диван. - Любимая же только одна, - я скептически хмыкнул. Взяв, маленькую книжку в руки, он перелистнул парочку страниц. - Le petit prince. Ты ведь изучаешь французский, - Барма это прекрасно знал, но произнес с какой-то вопросительной интонацией. Выбирали иностранный язык для изучения мы вместе с ним и Реймом. Очкарик практично голосовал за китайский, Герцог предложил мелодичный итальянский, а я послушал их и выбрал французский. - Маленький принц, - даже со своими поверхностными знаниями, такую простенькую фразу я смог перевести. - В детстве это была моя любимая книга, - он протянул ее мне. На обложке был изображен маленький светловолосый мальчик на планете, которую он, наверное, мог обойти шагов за десять, может, чуть больше. Книга была полностью на французском и перевода в ней, как, скажем, в книгах репетитора, не было, а посему многие предложения я понять не мог, а странные иллюстрации еще больше усугубляли положение. - Nous sommes dans la reponse pour ceux qui ont apprivoise*, - он положил свою ладонь мне на голову, зарываясь пальцами в пряди. Я недовольно дернулся, но отстраняться не стал. Из предложения я понял только одно слово – ответственность. И как-то это мне не нравилось. Какая еще ответственность?! - Что? – я глупо уставился на Герцога. Барма улыбнулся и совсем растрепал мои волосы, придется заново собирать волосы в пучок. Но ругаться на него совсем не хотелось. Он улыбался странно, по-доброму ласково. Так, что это даже чуть-чуть смущало. - Это цитата из этой сказки. Барма протянул вторую книгу. Обложка была однотонной и чуть шероховатой. - «Мастер и Маргарита». Но, к сожалению, она не для твоего возраста, - я вопросительно вскинул бровь. - Ну, она, возможно, будет сейчас для тебя скучноватой. И ты не сможешь уловить ее настроение. Понимаешь? Я кивнул. Барма чуть склонил голову, явно ожидая нападения, но, пригладив растрепанные им же самим пряди, он, улыбнувшись уголками губ, снова сел за стол. У меня совсем не было настроения с ним спорить, совсем-совсем. Я молча поднялся, прижимая ношу к груди, и отправился в свою комнату. Сегодня мне будет, чем заняться. Осталось найти, куда я забросил свой словарик. Эх, не надо было кидать им в Либера. *Мы в ответе за тех, кого приручили. POV Руфус Барма День выдался на удивление солнечным. Сквозь полупрозрачные шторки пробивался яркий свет, и я с удовольствием нежился в его тепле. Сегодня был прямо-таки день гостей: Рейм, обещавший Зарксису пирожные из новой кондитерской вот уже три дня, таки нашел время зайти за сладостями и пришел в гости, а Шерил, которой вдруг захотелось поменять обстановку, неожиданно нагрянула с утра пораньше вместе с малышкой Шерон. В итоге, Рейм и Шерон попивали чай, тихо переговариваясь о чем-то, так уж вышло, что малышка и секретарь ужасно любили друг друга, а вот меня она почему-то недолюбливала и даже однажды пролила мне на белые брюки кофе. Конечно, все это выставили как несчастный случай, но я-то знал, что она это нарочно! Шерил же с Зарксисом в четыре руки играли на рояле. «Шутка» Баха была не очень сложным произведением, но Альбинос сосредоточенно следил за клавишами. Когда они закончили, Шерил с упреком посмотрела на мальчишку. - Ты слишком напряжен, когда играешь, - она чуть поджала руки. - Не напряжен, а внимателен, - он сложил руки на груди. Шерил вздохнула, даже не став спорить с ним, она уже давно поняла, что дело это бессмысленное. Чуть одернув рукава платья, она едва коснулась кончиками пальцев клавиш. - Классика, конечно, бессмертна, но ты пробовал играть что-нибудь еще? - Еще? - Слышал когда-нибудь о Пите Джонсоне? Зарксис покачал головой, вставая позади Шерил, чтобы видеть игру, а Рейм встрепенулся и, пристав на кресле, чуть повернулся. - Вы сыграете? - О-хо-хо, я же должна преподать урок, а, Ру? – она озорно посмотрела на меня, поглаживая клавиши в нетерпении. Приняв сидячее положение, я развернулся к роялю в ожидании. - Сыграйте нам, милая леди. - Ру, леди ведь положено играть классику, твое обращение не уместно. Она шутливо поругала меня, но вдруг, быстро развернувшись, ударила по клавишам. Полилась энергичная музыка, руки Шерил буквально плясали, а я узнал знакомое буги-вуги. Она продолжала высекать аккорды, пританцовывая на кушетке, а Зарксис за ее спиной восторженно наблюдал. Шерон тоже подошла ближе и привстала на носочки, стараясь рассмотреть получше, рояль для нее был слишком высок. Зарксис, заметив ее потуги, неожиданно взял Шерон на руки. Та удивленно посмотрела на него, но Альбинос уже снова был поглощен музыкой. Это было несколько удивительно, детей Заркс, несмотря на то, что сам являлся таковым, не любил и избегал, а тут такое. Я посмотрел на Рейма, а тот, заметив мой взгляд, с радостной улыбкой пожал плечами. Когда Шерил закончила играть, Заркс не глядя отпустил Шерон и принялся расспрашивать о музыке. Казалось, сделал он это на автомате. Просто по какой-то привычке. Хотя, если вспомнить, с каким боем мне отдали «принцессу», то можно было предположить, что Альбинос не так уж суров с детишками, а может даже и привык за ними следить. POV Зарксис Брейк Солнце уже давно закатилось, отдавая город желтоватым фонарям, цветным вывескам и горящим рекламам. Госпожа Шерил, Рейм и Барма о чем-то беседуют, гости на диване за столиком, а сам хозяин на подоконнике, подмяв под себя одну ногу, с трубкой в руке. Я же сидел в кресле с альбомом и карандашом. Госпожа Шерил, наслушавшись хвалебных песен от Герцога и Рейма, попросила показать мастерство, и, всунув мне принадлежности, они преспокойно пошли пить чай. Вот такая несправедливость на этом свете. Я плавно выводил линии, срисовывая образы, крутящиеся в голове. Иногда я прикрывал глаза, пытаясь получше разглядеть людей из моей головы. Я просто думал о том, кого хочу нарисовать, а они представали предо мной и чаще всего в странных обличьях, но зато безумно интересные. А в последнее время картинки были только четче и ярче, настолько, что я почти видел пылинки, кружащиеся в том - ином - воздухе. - Вау! Я вздрогнул от неожиданности. Шерон стояла справа от меня и заглядывала в альбом. - Нравится? - я кивнул на пока еще набросок. Шерон радостно кивнула. - Она такая похожая! А одежда такая красивая! Она продолжила стоять, пока я выводил линии. Прошло, наверное, минут десять, но девчушка все еще была рядом, она завороженно наблюдала за карандашом в моих руках. Столько неподдельного восхищения было в ее глазах, такая детская искренняя радость. От этого мне было чуть-чуть радостно и приятно. Улыбнувшись, я, легко подняв ее за талию, посадил Шерон на подлокотник кресла. Она благодарно кивнула мне и, стараясь не мешать, притихла рядом. Когда я закончил рисунок, выведя последний штрих, она радостно соскочила и подбежала к госпоже Шерил. - Бабуля, ты там такая красивая! – она потянула бабушку за рукав. - Вот оно как, Зарксис уже закончил? – Шерил погладила Шерон по головке. Я уже успел подойти и, кивнув, молча протянул рисунок. - Ух ты… - леди восторженно ахнула. На картине Шерил стояла в богато украшенной комнате, напоминающей средневековье, у задернутого портьерами окна, чуть придерживая подол платья. Платье было пышное, на кринолине, высокий воротник скрывал шею, рукава плотно облегали руки, расширяясь к кистям. Прическа была собрана в подобие дульки, только гораздо сложнее и красивее, зафиксированная широкой лентой. - А меня нарисовал в странном плаще и на каблуках, хотя сам Герцогом зовет, - Барма надул щеки в притворной обиде. - Ру на каблуках? – Шерил рассмеялась. - Я бы взглянула на это! Он поджал губы и отошел, плюхнувшись на диван. Госпожа Шерил на это совершенно детское действо фыркнула, а Рейм попытался сдержать улыбку, которая, впрочем, была от этого только заметнее. Вдруг я почувствовал, что меня дергают за рукав. Я глянул вниз, на Шерон, которая с блеском в глазах смотрела на меня. - А братец Заркс нарисует меня? – она с надеждой смотрела на меня. Такое поведение, как ни странно, вызывало не раздражение, а какое-то умиление. Я прыснул в кулак, а девочка недовольно, с обидой шмыгнула носом, тут же отпустив мой рукав. Я невольно разулыбался и положил ей руку на макушку. - Нарисую. Шерон вскинула голову и радостно запрыгала, глядя на меня. Аккуратно вытащив лист из альбома, я отдал его Шерил, а Шерон уже ждала меня на подлокотнике кресла. Когда я прикрыл глаза, перед внутренним взором всплыла целая череда картин. И было в этом что-то странное, например то, что Шерон в моей голове выглядела взрослой, лет эдак семнадцати. Мне безумно понравилась такая мисс Рейнсворт. Именно поэтому такой я ее и изобразил. Взрослая Шерон в таком же пышном платье, как и у бабушки, смотрела на меня через плечо, в одной руке держа фарфоровую чашечку. Малышка долго, с восхищением рассматривала саму себя, а потом убежала показывать рисунок бабуле, перед этим обняв меня за шею. А какими цветами от нее пахло, я так и не понял. POV Руфус Барма Я лежал на полу комнаты Зарксиса. Сказать по правде, Альбинос ненавидел, когда кто-то заходил в его комнату, будь то я или даже Либер, хотя в моей он мог и досуг проводить, и отдыхать, и даже ночевать. Комнату свою он обустраивал сам, я даже особо не вмешивался в этот процесс. Она была в светлых тонах, с мягким кремовым ковром, большой люстрой и высоким окном с широким подоконником. Большая кровать с белоснежным бельем, рабочий стол из светлого дерева, стул возле него, два мягких кресла с встроенными шелковыми подушками, журнальный столик и комод – вот и все, что там было. Зарксис мучился над французским, а я ждал, пока он допишет, дабы проверить труды подопечного. - Перерыв! – он устало потер виски, захлопнув толстую тетрадь. - Сдался? – я ехидно улыбнулся. Тот не обратил на колкость внимания и дотянулся до чашки, стоящей на краю стола, отпивая давно остывший чай. Чуть поморщившись, Заркс отставил кружку в сторону и, прикрыв глаза, откинулся на спинку стула. - Герцог, у меня от вашего французского скоро крыша поедет. Слышать не могу уже этого мяуканья. - Слушай, - он покосился на меня, - почему все-таки Герцог? - Я же говорил, что… - А если серьезно? Из меня аристократ, как из тебя будущий воспитатель детсада. - Если я буду отвечать серьезно, то меня надо будет сдавать в лечебницу для душевнобольных, - он улыбнулся. - Мне в любом случае туда вместе с тобой. А вот как думаешь, если им заплатить, нас выпустят? Альбинос хихикнул и откинулся назад, балансируя на двух ножках стула. - Ну так? Он закинул ноги на стол и какое-то время просто молчал, что-то обдумывая. Минуты через три он, сложив руки на груди, стал говорить. - Я не знаю, как это правильно объяснить… - Как есть. - Я просто вижу сны с живыми людьми, ну, в смысле, с существующими. Какие-то странные фрагменты и обрывки. Иногда вижу человека, и в голове проносится какая-то картинка. Чаще всего в них отсутствуют звуки, но иногда я слышу короткие слова, фразы… - Видишь будущее? – я сел на полу, облокотившись о стоящее рядом кресло. Он мотнул головой. - Нет, скорее уж прошлое. Я недоуменно смотрел на него. Видеть прошлое? Это странно. Учитывая мое скептическое отношение ко всяким колдунам, нечисти и экстрасенсам. Но Зарксис не врал, он говорил задумчиво и отстраненно, тщательно пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить. - В общем, я часто вижу людей как будто из средневековья. Но с какими-то странными событиями и существами… - Что-то вроде той твари на моем портрете? Альбинос кивнул. - И рисунки ты тоже… - Ага, - он перебил меня, не дав договорить предложения. - Как интересно… И я был герцогом или что? - Я не уверен. Ты тот редкий случай, когда я слышал разговоры, но они были слишком нечеткие, сложно было что-то разобрать. Там было что-то вроде «герцог», «чернокрылый» и «письма», - он усмехнулся. - Чернокрылым или письмом тебя называть было бы более странно, чем Герцогом, не находишь? - Да уж… И что, тебя совсем не волнует, что ты видишь такие странные вещи? В нашу встречу ты даже вида не подал, что что-то не так. - Я настолько к этому привык, что мне решительно все равно. А если бы я во всеуслышание кричал о странных галлюцинациях, то это было бы чревато… неприятностями. Назовем это так. - Что ж, думаю, это хорошо, что ты мне рассказал,- я встал с пола, потягиваясь и разминая затекшие конечности. - Ага, - он опустил стул в нормальное положение. - Лечить только не вздумайте. - Пока тебе это не мешает, и ты не бросаешься на людей, все нормально. - А как же Рейм? – он усмехнулся, а я вспомнил, что у Зарксиса привычка внезапно бросаться на секретаря из темных углов, потому что «Рейм забавно кричит, когда пугается!», как сообщает нам довольный ребенок. - Из всех правил есть исключения. - И в правиле Лопиталя? - Ты жутко противный и нудный ребенок, Зарксис Брейк, - я подошел к нему и, наклонившись, слегка стукнулся лбом о его лоб. - Весь в вас, господин Руфус Барма, - он произнес это елейным голоском. Я фыркнул и притянул к себе его тетрадь. - Что у тебя там с французским? Он молча толкнул тетрадь ближе ко мне, уступив мне половину места на стуле. POV Зарксис Брейк - Мне надоело! Вы, два мизантропа! Социопаты хреновы! – Рейм вышвырнул одежду Бармы на лестничную площадку. - Идите и гуляйте! Дверь захлопнулась прямо перед носом Бармы. Было несколько печально, что из дома меня тоже вытолкали, но лицо Герцога в этот момент бесценно. Я откровенно смеялся, усевшись у противоположной стенки, и наблюдал разыгрывающуюся «драму». - Немедленно открой дверь, Рейм Лунетт! – он барабанил кулаками в дверь собственной квартиры, которая никак не хотела открываться. - Да ни за что на свете! И обратно я вас запущу только через три часа! - Мне надо переодеть домашнюю одежду! Я же не могу делать это тут! – говоря это, он поднимал выброшенные Реймом повседневные вещи. Интересно будет посмотреть на Барму в узких черных джинсах, белой футболке и пиджаке. Герцог пальцами подцепил черную резинку для волос. Ну надо же, Рейм такой предусмотрительный. Жара стояла невыносимая, а с такой шевелюрой, знаю по себе, ходить еще тот ад. - Вы прекрасно сделаете это в машине, как и много раз до этого! - Рейм, я вызову полицию, и они выломают эту чертову дверь, а тебя заберут с собой! - Вы потеряете меня, по крайней мере, на несколько дней, работа встанет, и вам от этого будет только хуже, а, следовательно, вы этого не сделаете! Барма с серьезным лицом гипнотизировал дверную ручку, сложив руки на груди, с крика он перешел на полушепот. - Он слишком хорошо меня знает. Пришло время убить его… Ауч! – я стукнул его локтем. - Бесполезное занятие, Герцог. Быстрее уйдем, быстрее вернемся. Барма фыркнул и, развернувшись, с гордо поднятой головой последовал к лифту. Я, вздохнув, последовал за ним. В который раз в моей голове проносится мысль, что он гораздо больший ребенок, чем я. Завидев знакомого консьержа, я все же сознался, что далеко от него не ушел. Тот с ненавистью поглядывал на меня. Да ладно, подумаешь, парочку раз подразнил его, да лимонад разлил в холле. Я мило улыбнулся ему, идя как можно ближе к Барме. Тот все еще ворчал что-то себе под нос, потому вокруг ничего не замечал, и я с удовольствием скорчил швейцару рожицу, быстро выскользнув за дверь. После того, как Барма привел себя в божеский вид, засунув домашнюю одежду в багажник, мы решили прогуляться пешком, жили-то, считай, в центре. Мы не спеша обходили торговый комплекс. Герцог поглядывал на витрины, иногда интересуясь, не приглянулось ли мне чего. Я в вещах особо не нуждался, поэтому мы просто шли дальше. А вот у продуктового отдела я застрял надолго. Я еще рта не успел открыть, а Барма уже махнул рукой: «Гулять, так гулять». Провожая взглядом леденцы монпансье в жестяных баночках, пачки конфет в разноцветных фантиках и несколько упаковок с пирожными, он, должно быть не один раз пожалел о своем позволении тратить деньги, как мне вздумается. Но дело было сделано, а потому он сдержанно молчал, а на мою ухмылку ответил раздраженным взглядом. Покупки он взял с таким же терпеливым видом и покорно поплелся за мной, возвращаясь к рассматриванию товаров. А я шел перед ним, поедая леденцы из баночки, иногда встряхивая ее, и с удовольствием слушая, как конфетки стучат друг о друга и о стенки коробочки. Вдруг дорогу нам преградили размалеванные девицы, от которых несло духами, если этот удушающий запах можно было так назвать, за километр. Барма чуть дернул уголком губ, они его явно разозлили. - Ах, что у вас за чудесный малыш! Я проглотил конфету, которая больно оцарапала горло, шокировано глядя то на этих куриц, то на Герцога, который за кашлем пытался скрыть смешок. Девушки надвинулись ближе на меня, а Барма, пользуясь моментом, удачно ускользнул, избегая тяжелого аромата духов. Вот он, родитель, бросил ребенка на растерзание… я даже слово для них придумать не могу! А я, знаете ли, на словарный запас не жалуюсь! Хотя могу подобрать, но оно будет нецензурным, а я ведь примерный мальчик, ага. - Вы такой заботливый отец! Столько всего купили, - девахи рассмеялись. А Герцог напялил дежурную улыбку и молча стоял в сторонке. - Ты, наверное, весь в мамочку пошел! – одна из них хотела потянуть меня за щеку, но я увернулся и подошел к Барме. - У него нет матери, - Герцог мило улыбался. - Ох, так вы отец-одиночка! Бедный малыш! - Бедный? Напротив. - Это тяжело - терять мать! – одна девушка говорила шепотом, вроде как, стараясь не повредить мою детскую психику, да(?), а другая кивала, поддерживая подругу. - Я сам его родил, - Барма говорил с таким серьезным лицом, как будто это он только что объяснил теорию струн, создал периодическую таблицу и решил проблемы голодающих африканцев одновременно. Девушки замолкли, а потом снова раздражающе рассмеялись. - Ох, вы такой шутник! - Я серьезно. А вот сейчас смеяться хотелось мне. Девушки круглыми глазами смотрели на Барму, на лице которого не читалось ни единого сомнения. - Я так люблю себя, что вырастил его в пробирке из собственного семени. Девушки, густо покраснев, убежали, а Герцог кричал им вслед. - Я могу рассказать, как это было! Несколько минут мы молча стояли, а когда девицы скрылись за углом, мы, кажется, одновременно залились смехом. Барма стоял, согнувшись пополам от хохота. - И ты меня называешь садистом? – я утер выступившие слезы. Он кивнул, все еще смеясь. Отдышавшись, он выпрямился и, махнув рукой, позвал меня за собой, дальше гулять по торговому центру. - После таких встреч я начинаю верить в теорию Дарвина. - В часть про обезьян? - Барма хмыкнул. - В нее самую. Больше нам подобные дамы не встречались, лишь народ иногда оглядывался на нас. Ну, я бы тоже оглядывался: полноценный альбинос, да косоглазый рыжик. Та еще парочка, нет? Вдруг Барма резко затормозил, наклоняясь к стеклу, за которым скрывались товары. - Ювелирный? – я остановился рядом. - Решил купить себе… - и тут я посмотрел на украшения, которые он разглядывал, - …серьги? - Как тебе вот эти? – он ткнул пальцем на коробочку. Они лежали на бархатной подушечке, серьги, инкрустированные крупными каменьями с небольшими висюльками на концах. - Тебе они нравятся? Проколешь себе уши? - Мне кажется, это клипсы, - Барма задумчиво смотрел на них. - Нет, подожди, ты это серьезно?! Ты собираешься их купить?! - А тебе они не нравятся? - он разочарованно взглянул на меня. Я шокировано уставился на него. Он шутит же, да? Или нет? Что? Что происходит? Он же не может носить женские серьги… или может… - А мне нравятся, - не дождавшись от меня ответа, он опять отвернулся к украшениям, уже с несколько разочарованным лицом. - Это серьги! Женское украшение! Слышишь?! - А? Ну да, - он с удивлением посмотрел на меня. К нему, кажется, медленно приходило осознание, и он резко поменялся в лице, возмущенно глядя на меня. - Это же для подарка! - Ты меня так не пугай, - я облегченно выдохнул. Он фыркнул и зашел в магазин, сразу же попросив продавщицу показать приглянувшееся украшение. Он посмотрел на меня в ожидании вердикта. Как будто я знаю о вкусах Шерил! Откуда я знаю, что они для Шерил? Да я на свою душу готов поспорить. - Надо посмотреть, как они смотрятся на девушке, так непонятно. Барма немедленно заставил консультантку примерить их, что та тут же и сделала. В принципе, они были очень даже изящными. Но этой девушке серьги определенно не шли. Герцог скорчил недовольную мину, надув щеки, как ребенок, которого лишили интересной игрушки. - Мне кажется, что Шерил они подойдут. - Думаешь? - он с надеждой посмотрел на меня. - Просто эти серьги… - Клипсы. - Эти клипсы очень… женственные, что ли… Я бы сказал, что носить такое может не каждый. Это как нарядить панка в костюм, понимаешь? – я пытался кое-как донести мысль, а продавщица хмуро смотрела на меня, задетая моими словами. - Для леди! – глаза Бармы загорелись. Я кивнул, а девушка за прилавком почти со злостью смотрела на нас. - Беру! Клипсы оказались такими недешевыми, что я аж присвистнул, а Барма лишь быстренько вручил кредитку и с радостью взял в ладони коробочку. Когда мы вышли из отдела, он вручил покупку мне. - У меня карманов для нее нет, - он похлопал себя по карманчикам пиджака, в которые она явно бы не поместилась, и по узким джинсам. Мне ничего не оставалось, как засунуть коробку в толстовку, которую я нес в руках. Остаток прогулки Барма провел в радостно-предвкушающем настроении, и мы даже проходили гораздо дольше, чем три часа, назначенные Реймом. Герцог что-то щебетал, рассказывая интересную историю, которую он недавно вычитал в интернете, а я, посмеиваясь, слушал его. Вдруг меня оглушил резкий визг тормозов. Я повернул голову на шум, прямо на меня на бешеной скорости неслась машина. Казалось, я забыл как дышать. Страх заполнил всю душу. Как же так?! Надо же двигаться! Отойти с дороги! Тело совершенно не слушалось. И шагу сделать не могу! На глаза сами собой навернулись слезы. В последний момент я почувствовал, как меня оттолкнули, краем глаза я успел заметить, как потерявший управление автомобиль просто сносит все на своем пути. А дальше удар откуда-то сверху. Липкая жижа нескончаемым потоком заструилась по лицу, вызывая невыносимую боль. Я не знаю, вырвался ли из меня крик. Перед глазами заплясали мутные туманные круги, которые утягивали куда-то на дно, заглушая крики и жуткий лязг. Передо мной простиралась бездна… POV Руфус Барма Я успел оттолкнуть Зарксиса вовремя, а теперь с разочарованием подметил, что сам не успею избежать столкновения. Было странно чувствовать, как медленно тянутся секунды, так, что я успеваю подметить номер машины, который, я боюсь, мне не понадобится, людей вокруг, и с испугом замечаю Альбиноса, на которого летел сбитый рекламный щит и еще какие-то железяки. А дальше я слышу лишь жуткий хруст своих собственных костей, и все вмиг замирает, все звуки, все люди, весь мир. И все становится неважно. Ничего не существует. Лишь молчаливая темная пустота. Было жутко больно и ужасно обидно. Нечестно. Несправедливо! И так неправильно… Мысли становились все путаней, они ускользали от меня пугливыми стайками птичек. И мне показалось, что где-то рядом что-то разбилось, кажется, фарфоровая чашечка, а может, это было мое сердце… «Я так и не сказал ей, как сильно…» POV Зарксис Брейк С той аварии прошло уже целых три месяца. Так много и мало одновременно. Долгие-долгие девяносто дней больницы, короткие месяцы смерти. Я до сих пор с содроганием вспоминаю тот чертов день… Барма погиб еще до того, как приехала карета скорой помощи. Об этом я узнал спустя неделю, когда наконец-то очнулся. Мне сказали, что я просто счастливчик, родился с серебряной ложкой во рту. Да, всего лишь-то остался без глаза, но это ведь такие пустяки. Потерял человека, который успел стать семьей, но как пришел, так и ушел, не правда ли? Никакой я не счастливчик! Но на лице уже играла привычная улыбка. Кусочек моей старенькой маски, с которой я так и не успел расстаться с приюта. Я просто улыбался и говорил, что со мной все в порядке. А лицо кривит от болей, только и всего. И никто не узнает, что, когда пришел Рейм, мы сидели и рыдали как последние тряпки. Громко. Навзрыд. Не скрывая слез. А на следующий день мы сделали вид, что все это просто сон. И такого вовсе не было. Мы ведь с ним такие удачливые. До моего совершеннолетия он будет управлять компанией Бармы, и распоряжаться деньгами, как душа желает. Вот радость-то. Из нашей старой квартиры я переехал к Рейму, он на мое желание молча кивнул. Из квартиры я забрал свои вещи, шаль с кисточками и две книги. Когда мы попытались засунуть Либера в переноску, он вырвался и куда-то сбежал, мы его так и не догнали. Лис нашелся через месяц. Тогда мне все-таки показали могилу Бармы. Прямо на ней, запорошенный снегом, из-под которого едва виднелся рыжий мех, и нашелся наш любимец. - Домитиэнус.* Очкарик удивленно посмотрел на меня, а я улыбнулся. - Никакой он не Либер, Рейм, ясно? Как и сам хозяин. Секретарь молчал, не понимая, о чем я толкую, а я и сам не был уверен, что понимаю. Просто говорил. Мне казалось, что это правильно. Иначе бы не умер. Или просто слишком глупый. С Шерил я старался поддерживать отношения. После похорон ее здоровье совсем пошатнулось. Я помню, как она, бледная словно полотно, растрепанная, ворвалась ко мне в палату. Долго сидела на кровати, обнимая меня. Я пытался улыбаться и поглаживал ее по спине, cтараясь хоть как-то успокоить. На ее руке я тогда заметил глубокий порез, а она, махнув рукой, сказала, что по неаккуратности разбила фарфоровую чашечку неделю назад. Коробочку с клипсами я долгое время носил в кармане, а после хранил на полочке, так и не решаясь отдать ее госпоже Рейнсворт. Но, в конце концов, Барма ведь так хотел ее подарить. В итоге, я, навещая Рейнсвортов, просто поставил на стол эту самую коробку, чудом уцелевшую за все это время. - Я поздно передал ее, простите. Она, ничего не спрашивая, кивнула, не поднимая головы. Чуть посидев, Шерил отошла к окну, распахнув его настежь. Мокрый снег тут же ворвался в теплую комнату, больно царапая подставленные щеки. Снег таял, на подоконнике расплылась небольшая лужица, шторы стали влажными, а по лицу стекали маленькие капельки. Я вышел, успев заметить, как побледнели пальцы, сжимавшие бархатную коробочку. Захлопнув дверь, я услышал приглушенный голос леди Рейнсворт. - Он так и не сказал мне… Сны мне больше не снились, и странных образов я тоже не видел. Мне даже начинало казаться, что их никогда и не было. Но портрет мисс Рейнсворт, висевший у нее в рамочке на стене комнаты, на который она с каждым днем становилась все более похожей, говорил об обратном. В день своего совершеннолетия я переписал бумаги на Рейма, совершенно не имея никакого желания быть причастным к этому бизнесу, и переехал в другой город, лишь иногда приезжая проведать госпожу Рейнсворт, очкарика и поросшую полынью могилу. Теперь у меня была совершенно другая жизнь. Домитиэнус (от лат.) - прирученный POV Шерон Рейнсворт Приехав, Зарксис сразу же подшутил над Реймом, который, весь испереживавшийся, с тревогой рассматривал его. - Мамуля, но мне же уже двадцать пять, можно я буду ходить без шапки? - Нельзя! – он натянул Брейку на голову капюшон. Альбинос рассмеялся и, подхватив рюкзак, залез в уже заведенную машину на заднее сиденье. Он протянул руку и потрепал меня по голове, отчего волосы, собранные в хвост, растрепались. - Брейк! - Ох, наша Шерон так выросла! Сколько тебе уже? Тринадцать? – он с шутливым умилением попытался дотянуться до моего лица, чтобы потянуть за щеки. - Мне уже двадцать и ты прекрасно это знаешь! - Да-а-а? Что-то никак не припомню… - Да, у тебя, похоже, там совсем мозг детишки съели, - я кинула на него раздраженный взгляд - Между прочим, воспитатель – очень важная профессия. Жаль только что ни французский, ни алгебра, которыми меня так упорно мучили, мне не пригодились и вряд ли пригодятся, - он вздохнул, а после со шкодливой улыбкой закончил. - Зато моя профессия благородней, чем всякие модельеры. Я ударила его тетрадью, свернутой в трубку, а он отвернулся от меня в притворной обиде. Как раз в этот момент Рейм наконец-то залез в машину. - Сначала навестим или сразу поедем к Шерил? - Навестим, - Брейк прикрыл рот ладонью, пытаясь подавить зевок. Он всегда первым делом навещал могилу. Говорил, что чем быстрее это случится, тем быстрее закончится, и он сможет заниматься другими, более приятными вещами. Путь был не очень долгим, но за это время Брейк успел вздремнуть, укутавшись в свою куртку. Выйдя из машины, я открыла заднюю дверь и потрясла Альбиноса за плечо. Он медленно открыл глаза и, потянувшись, вылез. Рейм привычно бросил, что подождет тут, и мы вдвоем пошли по уже до боли знакомому маршруту: мимо заброшенной могилы некоего Безариуса, а потом через целую семью Синклеров. Могила Руфуса Бармы была богатой: красивый мраморный памятник, на котором были высечены позолоченные буковки имени и года. Но памятник скрывался за высокой травой, которую Брейк каждый раз выдергивал голыми руками, а буковки давно стерлись, оставив от себя лишь золотистую пыль. Минут через двадцать Брейк закончил дергать сорняки и теперь стоял рядом со мной, пряча руки в карманах. Он никогда ничего не говорил. Никогда не жаловался, не рассказывал каких-то историй и редко упоминал Руфуса, возможно, чуть чаще, чем бабушка, которая то ли от волнения, то ли от чего-то еще начинала дергать старенькие клипсы с потускневшими каменьями. Во всяком случае, поведение Брейка, его отчуждение ужасно задевали меня. Так хотелось ему хоть как-то быть полезной… - Слушай, Брейк. Он чуть повернул голову, показывая, что внимательно слушает меня. - Ты бы мог доверять мне чуть больше, я же давно не маленькая. Альбинос удивленно посмотрел на меня, поправляя растрепанную ветром длинную челку, скрывавшую левый глаз. - Конечно, не маленькая, - он улыбнулся. - Заркс, - он вздрогнул от звуков собственного имени. - Если тебе больно, плохо и грустно, и если ты устал, то ты просто протяни мне руку. И я всегда протяну тебе свою руку в ответ, чтобы с нами не случилось. Слышишь, Зарксис? Он с тоской посмотрел на меня, все еще улыбаясь. - Слышу, я же не… - Нет, - я перебила его. - Ты совсем меня не слышишь! Думаешь, что тебе будет легче одному? Да ничего подобного! Сколько времени уже прошло, пора бы принять мою ладонь, - я вытянула руку вперед, ладонью вверх, а он все так же продолжал стоять, а на губах играла идиотская улыбка. - Шерон, я правда… - Проблема, разделенная на двоих, совсем не проблема. Не будь невежественным идиотом, Зарксис Брейк, я же вот-вот совсем замерзну. Он неуверенно накрыл своей ладонью мою, и я, преодолев, три шага, разделявшие нас, крепко обняла его, уткнувшись носом в грудь. - Шерон? - Какая разница, что еще происходит в этом мире, разве это важно, когда у тебя есть люди, которые по-настоящему любят тебя, Брейк… Зарксис снова вздрогнул, но прижал меня к себе сильнее, обвив руками шею, он уткнулся мне в плечо. - Любишь же ты болтать, малышка Шерон, - он дразняще протянул мое имя, а я в ответ ущипнула его за кожу чуть пониже лопаток, но тот лишь слабо дернулся и рассмеялся прямо мне на ухо. Но уже через секунду Брейк резко перестал смеяться, шумно выдыхая горячий воздух, от которого у меня побежали мурашки по шее. - Эй, Шерон, кажется, скоро пойдет дождь… Я подняла голову к небу. Оно было затянуто низкими свинцовыми тучами, которые полностью скрывали синеву. Казалось, что вот-вот и на нас хлынет ледяной ливень. Я было хотела подтвердить слова парня, как мне на плечо упали горячие капли. - Вот как, Зарксис… - Ха, а я, кажется, наконец-то понял… - Что ты - непроходимый болван? Он, издав короткий смешок, мотнул головой. - Гардения*… Я, наверное, и вправду счастливчик, Шерон… *Гардения на языке цветов – тайная любовь, я счастливец.