Что-то где-то немного не так

На залитой солнечным светом поляне двое, метают кунаи и сюрикены в подвешенные в труднодоступных местах мишени. Изредка шутят, переводя дух и утирая пот со лба. Лето выдалось жаркое, и даже близость небольшой речушки не исправляли дело. Снимать хотя бы футболки они, однако, не торопились. Наследник и воин великого клана предпочитали терпеть. Лениво поигрывая кунаем, Итачи едва заметно морщится, украдкой вздыхая, и идет к мишеням, неспешно выдергивая из них метательные снаряды. Шисуи что-то говорит про 10/10, но скорее для галочки, потому что идеал - норма для этого человека. Для гордости своего отца и будущего главы клана. Спустя десяток секунд и Шису замечает то, что раньше заметил Итачи. Он сенсор похуже друга, но этого гостя трудно не заметить. — Итачи!— на поляну вбегает мальчишка лет десяти на вид и, упершись руками в свои колени, пытается одновременно унять сбивчивое дыхание и протараторить с широкой улыбкой:— Итачи, можно я потренируюсь с тобой? Пожалуйста. Он идет следом за ним, с просящей улыбкой заглядывая в темные, недетски серьезные глаза. Разница у них всего в пару лет, однако она настолько очевидна, что в клане лишь насмешливо, с долей пренебрежения фыркают. Земля и небо. — Саске, иди тренируйся на другой полигон.— с плохо скрываемой неприязнью произносит Шисуи, однако тот словно и не замечает, продолжает настойчиво следовать за старшим. Ита чуть поворачивает голову и едва заметно машет рукой, и этого хватает, чтобы мальчишка остановился, наблюдал почти отчаянно, взглядом брошенного щенка.— Саске.— настойчиво, с намеком повторяет парень, явно теряя терпение. Тот неловко переминается с ноги на ногу, растерянно, чуть разочарованно кивает и отворачивается, уходит. Знает, что наследник слишком снисходительно относится и не пошлет прямым текстом, потому никогда и не доводит до этого. Хватит и без того их странных, изломанных обществом и статусом отношений, которых, как таковых, и нет. Просто наследник и прилипчивая мелочь, давным давно признанная бесталанной и годной разве что в будущем дать хорошее потомство, что усилит клан. — Он совсем идиот? Думает, что если второй по праву наследования, то удастся втереться тебе в доверие и потом подсидеть? — Не думаю, что в этой лохматой голове есть подобные мысли. Он слишком наивен для своего возраста. — Тогда тем более на кой черт он нужен? Таскается за тобой, как привязанный... — Хватит, Шису. Он всего лишь ребенок.— мягко обрывает Итачи, протягивая ему танто, предлагая приступать. У него нет мыслей об этом нелепом, слабом ребенке. Только о силе, которая поможет встать во главе клана, занять подобающее место. Это его ответственность и его долг перед родителями, перед самим собой. Учихи слишком ослабли в последнее время, старейшины раздирают клан противоречиями в борьбе за власть, все реже рождаются дети с сильной кровью. Растерзают Хьюги и Сенджу, едва они позволят себе дать слабину. Клану нужен сильный лидер. Чтобы дети вроде Саске могли жить спокойной жизнью. — Но доктор, возможно, вы ошиблись? Точность этого метода 99%, может быть, мы и есть то самое исключение? — Мы попробовали оба метода, Микото-сан, и результат очевиден. Мне жаль. — Но ведь возможно... — Прекрати, мама.— ледяным тоном оборвал Итачи и отстраненно-холодно посмотрел на лекаря.— Вы можете идти, Каэдэ-сан. Старичок услужливо кивает, собирая инструменты и уходит, пожалуй, чересчур поспешно, и юноше совершенно не в чем его винить. Микото явно собиралась сказать что-то еще, а причитаний по новому кругу гордость Итачи бы просто не выдержала, он и без того чувствовал себя до отвратного униженным. И ведь некого винить, это все чертова природа. Природа, которая разрушила давным давно устроенное и распланированное будущее, растоптала мечту и плюнула в душу. Хочешь насмешить бога - расскажи ему о своих планах. Истинно так. — Омега не может встать во главе клана.— спустя минуты томительного молчания произносит Фугаку. Сын словно и не слышит, спокойно одевается, и мужчина невольно рассматривает изящное, на диво сильное тело, неспешно облачаемое в одежды. Учиха Итачи, гений клана. Сильнейший в своей возрастной категории, сильнейший среди многих старших. И в скором времени достойным противником в клане для него мог стать лишь Шисуи. Да, худ. Да, аристократически изящен. Но...омега? Ошибка. Дурная шутка природы, этого попросту не может быть.— Я вижу лишь один выход. Ты притворишься альфой. Каэдэ будет молчать, так что тебе ну... — Нет, отец.— со все тем же непрошибаемым спокойствием обрывает Итачи, оправляя растрепавшиеся волосы. — Что "нет"?— взгляд из обеспокоенного, почти панического становится бритвенно-острым, но юноша совершенно спокойно проходит мимо.— Я задал вопрос, Итачи.— цедит Фугаку, перехватывая его запястье, вынуждая остановиться. Невольно отмечает это проклятое изящество и грацию, раньше приписываемые его воинскому стилю. И отдёргивает руку, словно ошпаренный, раньше, чем успевает остановить себя. Ита насмешливо вскидывает тонкую бровь и кланяется, преисполненный достоинства. Бормочет нечто вроде "доброй ночи отец, мама", и уходит в свою комнату. Его никто не останавливает, лишь Микото растерянно запускает пальцы в собственные волосы, обеспокоенно поджимая губы. Что ждет их дальше? Итачи думает о том же, прислонившись спиной к стене, беспомощно сползая на холодный пол. Горячие слезы нескоро высохнут на неподвижном, лишенном всяких эмоций лице. И хотя мысли зациклены, вертятся вокруг одного простого, но такого шокирующего факта, его не зря называют гением. Он все еще один из сильнейших воинов клана, пусть и не имеет права продолжать дело отца. — Хэй-хэй, И-та-чи, а я слышал, что твои родители уже подыскивают тебе женишка, мм? Сколько тебе там, тринадцать? Не хочешь выбрать меня? Я буду тебя обеспечивать. Хоть ты и не обучен, как надо, я готов закрыть на это глаза, мордашка у тебя симпатичная. Родители-то правильно имя бабское дали, как оказалось, да? Как легко отворачиваются от тебя те, кто вчера боготворил. Как легко начинают топить еще сильнее, едва ты начинаешь тонуть. Боятся, что ты утянешь их за собой, боятся связаться с тем, кто имел раньше силу и статус, от которых сейчас остались лишь воспоминания. И те, кто раньше почитал и благоговел, раздевают теперь сальными взглядами, имеют во всех позах, и знание, кем ты был раньше, лишь распаляет их еще больше. Итачи знает, как ответить и что ответить, но в груди разливается предательская, болезненная слабость, почти беспомощность. Он проклинает тело, которое не желает двигаться и наказать нахалов. Черт, еще пару мгновений, еще немного и он сможет... — Тебя в качестве сучки использую, если посмеешь вытирать свой грязный язык об Итачи. — Ты совсем мозги потерял, мелочь? Такой знакомый голос. Но без ноток преданного ожидания и мольбы. Этот голос полон надменности и ненависти, невероятной злобы. Он не знал, что этот ребенок так умеет. И чего ради? Ради...него? А Саске не стоит на месте, Саске уворачивается от довольно опасного удара и жестко бьет в колено, заставляя взвыть. Что он творит, совсем идиот?! Они же его как котенка... Однако мальчишка не так глуп - даже не думает вступать в драку. Пару раз неплохо так двинул мужику, до отчетливого хруста, и давай делать ноги, ловко уворачиваясь от боевых заклинаний разъяренных соклановцев, еще и умудрился средний палец продемонстрировать. Боже, какое недостойное поведение...но это неожиданно смешит. Хотя сам факт того, что Саске так шустро линяет и при этом еще ни разу на орехи не огреб уже повод для раздумий. Его кто-то тренировал этот год? Отбросив лишние мысли, Итачи неспешно следует дальше, домой. Не стоит ждать, пока мальчишка убежит и вспомнят уже о нем. Никакого страха, лишь разумные предосторожности - ни к чему лишний раз давать повод для конфликтов внутри клана. Хотя теперь их не избежать. Его собственное решение не молчать о своем поле вызвало конкретный резонанс во всех слоях, сделав его едва ли не изгоем. — Сильно злишься на меня, Итачи?— улыбка у Саске мягкая, до боли понимающая, и это задевает гораздо сильнее, чем слова безмозглых ублюдков и слова отца вместе взятые. Что этот щенок себе позволяет? Пришел поиздеваться?— Не стоит, поверь. Знаешь, из тебя получился бы отличный глава. Не то, что я. — Зачем ты мне это говоришь? — Хочу, чтобы ты знал. Как я уже сказал, из тебя получился бы отличный глава. Тонкие пальцы сжимаются в кулаки и он явно готов сорваться на мальчишку, который смеет смеяться над ним. Пришел, чтобы поиздеваться, лишь потому, что судьба подкинула ему нежданный подарок. И у Итачи рвет крышу. Одним рывком оказавшись ближе, он бьет по этим нахальным губам, бьет жестко и больно поддых, заставляя задыхаться, упасть на колени, судорожно хватая ртом воздух. — Тебе стоит лучше подбирать слова, щенок. Руку, занесенную для нового удара ловко перехватывают и мягко, почти непринуждённо заламывают за спину. Вторая рука обнимает поперек туловища, не позволяя вырваться, и Итачи узнает эти руки, расслабляется, доверившись. Шисуи. Только темные глаза неотрывно следят за Саске. Ничуть не растроенным и не подавленным Саске, который спокойно утирал окровавленное, угловатое детское лицо. От этого зрелища Итачи передергивает, и он упускает момент, когда встречается с мальчишкой взглядом, а сильные руки разжимаются, больше не удерживая. — Ты не согласен со мной?— на его губах едкая усмешка, и это действительно оборачивается издевательством. — Куда твои родители смотрят, малыш? Твой язык до добра не доведет.— равнодушно бросил Итачи, возвращая себе хваленый самоконтроль. Тем удивительнее исказившееся яростью лицо мальчишки, и он, признанный воин, гений клана, пропускает болезненный удар, пришедшийся на жалобно хрустнувшие ребра. Скорее из-за удивления и неверия, что этот ребенок посмеет поднять на него руку. — Я принес тебе подарок.— выплевывает Саске, доставая из кармана небольшой конверт и швыряет его на тумбочку, проходя мимо.— Можешь выкинуть, мне плевать, ясно? Шисуи, как ни странно, молчит и не останавливает мелкого, лишь бережно ощупывает ребра друга, ненавязчиво удерживая от необдуманных действий. Всего лишь парочка трещин, ничего не сломано. Могло быть хуже. — Ты не дал мне ответить. Почему?— юноша хмуро сбрасывает его руки. — Потому что говорить о родителях человеку, который потерял их год назад - слишком даже для тебя, Ита. — Оставь, Шисуи, этой ледышке все равно насрать. Как и тебе.— насмешливо фыркнул Саске, с грохотом захлопывая за собой дверь. А Итачи впервые за черт знает сколько времени чувствует себя последним ублюдком. Где он ошибся? На следующий день квартал Учих настигла страшная новость: наследник пропал. Точнее будет сказать не "пропал", а "сбежал", и оставил старейшинам нехуёвый презент, от которого старики поголовно хватались то за голову, то за сердце. Как поделился Шисуи, который уже имел допуск к подобным делам, малыш-Саске где-то отрыл древний свиток и кровью вычертил древнее проклятие. На этом месте Шису замялся, с каким-то странным сомнением косясь на друга, явно раздумывая, стоит ли говорить. — Не томи.— Итачи хмурится, чувствуя какую-то явно впечатляющую гадость. — Ну...если в течение месяца клан Учиха официально не признает тебя наследником, то жизнь Саске оборвется. И все равно тогда ты станешь наследником, потому что Микото бесплодна, его родители умерли, и вы с мелким, выходит, последние потомки Индры. — Значит, они признают меня наследником... —...пока не найдут Саске и не отыщут способ снять проклятие.— кивает Призрак, задумчиво перебирая пальцами по подоконнику. Итачи вновь вынужден был принять статус наследника, а до его совершеннолетия объявили прямо таки чрезвычайное положение, послав охотников по следу Саске. Далеко ли убежит мальчишка двенадцати лет? Далеко, как выяснилось. Выследить его не вышло ни на этот день, ни на следующий. На вопросы, кто натаскивал мальчишку, если все ставки делали на Итачи, только разводили руками и припоминали, что его родители были разведчиками. Видно, кое-что впитываешь с молоком матери, иначе феноменальное везение объяснить сложно. Конечно, Итачи не мог отказаться от своей мечты и от столь необдуманно ему предоставленного, но такого нужного шанса, но где-то в глубине души засела заноза, напоминающая о цене этого самого шанса. Вроде мелко, можно не обращать внимания...и все равно неприятно. Но вскоре времени рефлексовать не осталось - отец умело воспользовался ситуацией и заставил старых маразматиков позволить Итачи полноценно обучаться. И это был просто прекрасный повод начать привлекать сына к политическим делам клана, вводить его в курс внутренних дел. Сказать, что было тяжело - ничего не сказать, к вечеру Итачи едва ноги волочил. Нагрузка и физическая, и моральная, была просто колоссальной, но иначе нельзя. Иначе его растопчут и уничтожат. Он не имеет права на этот статус, и это значит, что он должен работать ещё больше, буквально на износ, чтобы вернуть себе прежний авторитет, показать, что ничего не изменилось, заткнуть каждую шавку в клане, затолкать слова в глотку, если придется. Саске не нашелся ни спустя неделю, ни спустя месяц, ни спустя год. Разведчики клана были направлены и в другие страны, и на границы, но задачи своей так и не выполнили. Он словно сквозь землю провалился, и хотя в книге жизни имя не было перечеркнуто, поисковые заклинания самого высшего разряда уходили в молоко. И Итачи втянулся, со временем к нему привыкли, вновь приняли, но прежнее восхищение и преклонение перед его талантом кануло в лету. И хотя оставались ещё те, кто придерживался мнения, что "омега недостоин быть главой клана", им приходилось молчать. Иных вариантов попросту не было. Можно было лишь беречь то, что осталось.