Зов Маяка

      Даяна провела под крышей отчего дома весь остаток дня. И пусть не было ярких событий или новых впечатлений, но само присутствие близких людей, возможность душевно поговорить, почувствовать себя нужной и любимой подарили девушке толику счастья и ощущение семейного тепла. Жаль, что время пролетело слишком быстро, и с наступлением темноты Даяне следовало возвращаться на остров.       Крепко обняв и поцеловав на прощание горячо любимую маму, Даяна уже вышла на улицу отвязывать от забора своего пса, пока ее отец заводил в гараже старенький пикап. Отвязать Гудвезера оказалось не так уж и долго, но Том почему задерживался и, поглаживая пса по широкой спине, Даяна принялась обсуждать с ним весь минувший день. И пусть многим это покажется полным сумасшествием, но у Даяны было особое отношение к питомцам. И она так увлеклась разговором с Гудвезером, что даже не заметила, как к забору подошла соседка ее родителей.       - Привет подружка, - улыбнулась Даяне, высокая девушка с темно-каштановым каре и большими серыми глазами в обрамлении длинных ресниц. Немного испугавшись внезапности ее появления, Даяна все же обрадовалась встрече и, пользуясь свободной минутой, завела с соседкой разговор в духе: «Как твое ничего?». Бегло задав друг другу рядовые вопросы, дав на них самые банальные ответы и, наверное, уже в сотый раз, пообещав как-нибудь встретиться и поговорить «нормально» девушки разошлись каждый по своим углам. Даяна села в пикап отца, который уже дожидался ее на дороге, а сероглазая соседка вернулась в свой дом.       Это была Тэс – Тэсса Лансер. Сейчас сложно даже представить нечто подобное, но раньше Даяна и Тэс слыли лучшими подругами. Даяна была немного старше Тэссы, но это ничуть не мешало им быть неразлучными. Они дружили едва ли не с пеленок и до самого зрелого возраста. Они делили на двоих и вещи, и секреты, и увлечения. Они почти никогда не расставались, и даже в первый раз на остров Даяна попала в ее компании, а уже там познакомилась со своим будущим мужем. Впоследствии это обстоятельство и разделило девушек.       Энди с самого начала невзлюбил Тэссу, но первые годы мирился с ее присутствием в жизни Даяны. Уже после свадьбы он стал открыто проявлять неприязнь к подруге своей жены. Вскоре он просто запретил Тэс приезжать на остров, и постепенно общение между девушками сошло на «нет».       Даяна никогда не была особенно общительной, и у нее не водилось множества друзей. Словом «друг» она могла назвать буквально пару человек, и одного за другим Энди вытеснил их всех, и тогда взялся за семью девушки. Сначала он отгородил жену от дальних родственников, а потом его усилиями она отдалилась от родителей, и вскоре очередь дошла до братьев Даяны, но к Джорджи и Эшли она была привязана крепче всего. Тут она уже не выдержала и впервые сказала своему мужу «Нет!».       Справедливости ради стоит сказать, что с младшим шурином у Энди были довольно неплохие отношения, по крайней мере, до тех пор, пока тот не вступил в вооруженные силы. После Энди и Джорджи общались крайне мало, и в целом младший Темптон-Хеппер его не задевал. С Эшли все было сложнее. Энди и Эшли не слишком ладили. Порой Даяне казалось, что Энди просто завидовал успешному и состоятельному родственнику. А еще он ревновал Даяну к Эшли, но это была отдельная история.       Здесь и без того все было очень сложно. События разворачивались годами. И долгое время Даяна беспрекословно верила и во всем внимала своему супругу. Ей казалось, что Энди заботится о ней и пытается ее защитить. Он так часто и уверенно говорил, что все ее друзья и кузины на самом деле двуличные и завистливые, что ее отец мягкотелый и бесхарактерный придурок, ее мать тупая деспотичная стерва, младший брат ограниченный неудачник, а Эшли просто пьяница и бабник. Поначалу все это работало. Даяна слушала Энди, а потому он почти оторвал ее от мира и крепко привязал к себе. Он стал, по сути, единственным человеком в ее жизни, едва ли не самим смыслом ее существования. Даяна слишком поздно поняла, что все это неправильно, что все это нездорово и больше похоже на рабство. Только на краю бездны она осознала, что все его слова были обыкновенной и даже примитивной манипуляцией.       В его устах, все окружение Даяны стало гнилым, порочным и недостойным, а вскоре этого окружения и вовсе не осталось. Теперь у нее не было никого – ей некому стало поплакаться, не у кого попросить помощи и не к кому обратиться за поддержкой. Чаще всего ей даже поговорить было не с кем. Остался только Энди, по его словам единственный кто искренне и по-настоящему любил Даяну. И непросто любил, а терпел ее. За что терпел? Ну как, ведь Даяна не красивая, глупая, характер у нее скверный, готовит она не то, убирается не так, не работает, и в постели, мягко говоря, тоже «не фонтан». А Энди ее такую терпит и даже более того – любит. И если бы Энди на ней не женился, кто бы еще на такую позарился? Тут уже не просто любовь, а практически подвиг! И за этот подвиг Даяна ему должна. Что именно должна? Да все что угодно! Все что не взбредет ему в голову. Энди даже не обязательно произносить вслух, что именно Даяна ему задолжала – девушка должна угадывать свои долги.       Даяна и не помнила, когда ее жизнь превратилась в этот порочный круг из постоянных обязательств, которые вопреки ее стараниям все равно оставались не восполненными. Энди всего и всегда было мало. Чтобы Даяна не делала, это было не то, а на вопрос: «чего же ты от меня хочешь?», Энди только злился. Он изводил Даяну, и она не понимала, как два безмерно любящих человека смогли докатиться до такого. Лишь в одном Даяна была уверенна наверняка – она сама ему это позволила. Или чувство вины ей тоже внушил Энди?       Даяна думала об этом на заднем сидении отцовского пикапа. Автомобиль уже походил к пристани, и дорога петляла вдоль скалистого берега. В густом сумраке, в стелящейся по воде и подступающей к городу ночи, маяк и его далекий свет, смотрелись особенно волшебно, словно иллюстрация к книге сказок. Чувства они вызывали такие же – почти нереальные.       Даяна смотрела, как громко маяк зовет к себе корабли, понимала, что ей совсем не хочется следовать за этим светом, но что-то внутри сжималось, влекло ее и просто умоляло отозваться на этот зов. Какая-то часть ее души была прикована к острову, и бороться с этим чувством означало бороться с самой собой, а для таких испытаний Даяна была слишком слаба. Снова и снова она отзывалась на зов маяка. Снова и снова она возвращалась на проклятый остров.       Темно-синий пикап припарковался у пустующего причала. В свете нарастающей луны, Том помог дочери загрузить пакеты с покупками на катер, крепко обнял ее на прощание и, махая рукой, долго смотрел на удаляющийся от берега моторный след. Даяна уезжала на маяк. Даяна возвращалась к мужу. К человеку, которого еще любила, которого уже боялась, но пока не могла ненавидеть. И «пока» здесь ключевое слово.       Энди уже ждал ее на берегу. Даяна издалека заметила тонкий силуэт на ночной пристани, а Гудвезер почувствовав близость хозяина, весело завилял хвостом. Он любил Энди и всего за день разлуки сильно по нему заскучал. Стоило катеру только остановиться у причала, как Гудвезер прыгнул к хозяину и, поставив лапы ему на грудь всеми силами старался дотянуться мордой до его лица, но Энди отвел голову и только погладил пса.       - Нет, целоваться я с тобой не буду. Целоваться – это к хозяйке, - объяснил парень и перевел свой взгляд на Даяну, - Слушай, тебя только за смертью посылать! Ну, что можно столько времени делать в этой дыре?! – недоумевал Энди. Он даже не стал дожидаться, когда ему ответят, а сам спрыгнул на палубу и принялся рыться по пакетам с логотипом местного супермаркета. Одна из сумок отозвалась знакомым звоном стеклянной тары, а значит, Энди нашел то, что искал. Там лежали банки с пивом и бутылки с вином.       Это была еще одна вредная привычка, внезапно прокравшаяся в жизнь Энди. Нет, он никогда не был особым трезвенником, но раньше, чтобы выпить ему требовался маломальский повод или хотя бы приятная компания, а теперь он прикладывался к бутылке по три раза в неделю. В абсолютном одиночестве. Просто сидя перед компьютером.       Даяна не сразу поняла, как это может быть опасно. Она честно пыталась помочь Энди. Она говорила с ним, она пугала его, умоляла, закатывала скандалы, ставила ультиматумы, в конце концов, просто старалась не покупать ему алкоголь. Ничего не помогло. Стало только хуже. Лекции о вреде пьянства Энди пропускал мимо ушей. Видя мольбы и слезы, он лишь унижал Даяну, чувствуя ее слабость и собственное превосходство. Скандалы и ультиматумы скатывались в ругань, и новые обиды становились лишним поводом напиться. А если Даяна просто не покупала ему спиртного, Энди приходил от этой наглости в ярость, а вспышки его безумия заканчивались для девушки еще хуже.       В конце концов, Даяна сдалась и что самое страшное теперь она зачастую пила вместе с мужем. Когда она была подшофе, захмелевший супруг не вызывал у нее отвращения. Все становилось проще, радужнее, веселее и бренная тягучая тьма ее каждодневного быта не казалась такой мучительно беспросветной. Впрочем, даже это алкогольное забытье не стало для Даяны главным стимулом пить. Она пила, чтобы Энди меньше досталось. Она так сильно его любила, что хотела разделить вместе с ним даже его пороки. Она знала, что это за симптомы. Она была умной девочкой и видела, как ее любовь извращалась – превращалась в синдром жены алкоголика. Но одно дело знать, а другое – распорядиться своим знанием. Даяна видела свою проблему, а вот что с ней делать понятия не имела.       Отыскав и заполучив вожделенный пакет, Энди практически тут же выбрался из катера и едва ли не вприпрыжку поскакал в сторону дома, но Даяна возмущенно его окликнула:       - Не, может ты остальное, поможешь донести? Комп там без тебя все равно не простынет, - уверенно заявила девушка. В темноте она этого, конечно, не увидела, но слишком хорошо знала собственного мужа и буквально почувствовала, как он пренебрежительно нахмурился и закатил глаза. Нет, он не стал ей возражать. Энди снова спрыгнул в катер и забрал с собой пару-тройку пакетов, но сделал это без особого воодушевления и с чувством сильно поруганного достоинства.       Больше не вступая в диалог, супруги вместе отнесли покупки в дом. Бросив эту тяжелую ношу у самого порога и прихватив с собой бутылку вина, Энди ускакал в сторону гостиной комнаты. Даяна и тут собиралась его остановить, но в последний момент передумала и просто всплеснула руками. Она не хотела его заставлять, не хотела в очередной раз смотреть на его кислую мину. Она мечтала, чтобы Энди был рядом, только она ничуть не желала его принуждать. Она ждала, что он сам этого захочет, что это будет его собственное стремление – быть со своей женой. Даяне было важно, чтобы Энди делил вместе с ней простые домашние хлопоты, и нет, ей было не трудно делать все самой, но если подумать: зачем ей тогда вообще нужен муж, если она все делает сама?! У них ведь семья, а так Даяна чувствовала себя просто обслугой. Она была не больше чем нянькой великовозрастного двухметрового младенца, который вместо соски присосался к бутылке. Даяне это не нравилось, но что она могла сделать? Поменять мужа? Да, это она могла, но такой вариант казался ей неприемлемым, по крайней мере, пока.       Перетащив тяжелые пакеты на кухню, Даяна сама принялась разбирать покупки, раскладывая продукты по полочкам кухонным шкафов и холодильника. Она так увлеклась этим процессом и своими мыслями, что не заметила, как в дверном проеме появился Энди. Ни сказав не слова, он взял штопор, бокал для вина, и только потом обратил внимание на девушку и ее заботы.       - Ты купила пастилу? – удивился Энди, - Ты же знаешь, что я ее не ем.       - А ты не думал, что я купила ее для себя? – спросила Даяна и, наверное, в этой фразе было больше вызова, чем следовало, но в девушке накопилось столько обид, не расходованной злости и не сказанных слов, что она немного не сдержалась.       - А ты снова ешь сладкое? – вновь удивился Энди, даже не заметив легкого раздражения супруги. Он всегда был не очень внимателен к настроениям Даяны.       - Энди это пастила. Она относится к низкокалорийным продуктам, - объяснила девушка, пытаясь больше не показывать своей злости.       - Ага, только смотри, чтобы тебя от этого «низкокалорийного» опять вширь не разнесло, - уже выходя из кухни, равнодушно бросил парень. На этот раз Даяна не выдержала и показала ему в спину неприличный жест. Проводив мужа далеко не самым влюбленным взглядом, она тут же открыла пачку с пастилой, зажевав обиду сластями – разумеется, назло Энди. И, наверное, это было глупо, но для Даяны все стало маленьким, своеобразным актом протеста. Это было почти подростковое и совершенно бессмысленное заявление о собственной свободе. Это была попытка проявить характер. Иногда с Даяной случалось нечто подобное, но обычно ее пыл угасал слишком быстро, уступая место привычной терпеливости и покорности. Так было и на сей раз. Пастилы оказалось достаточно, чтобы злость отступила и Даяна вспомнила, как сильно она любит мужа.       Закончив возню с покупками, Даяна налила себе кружку какао и прошла в гостиную. Энди, похоже, даже не заметил ее появления. Попивая вино, и заткнув уши наушниками, он самозабвенно бил пальцами по клавиатуре ноутбука увлеченный очередной виртуальной игрушкой. Это была привычная, повседневная картинка уже не вызывавшая у Даяны никаких чувств. Или она сама себя убедила, что ничего не чувствует? Привыкла думать, что все это нормально? Что она была и будет просто тенью, просто обслугой, а заодно возможностью выместить гнев и отвести злость?       Стараясь даже не смотреть на мужа и не расстраиваться лишний раз, Даяна включила свой ноутбук и открыла «ворд». В голове последние пару дней крутилось несколько строчек, и Даяна хотела превратить их в настоящее стихотворение, но слова не складывались и словно разбегались у нее в голове, хотя ей было что сказать. Сказать хотя бы так, на бумаге, на холодном и равнодушном мониторе, который ни за что не станет ее судить, но ничего из этих стараний не вышло.       Поняв насколько это бесполезное занятие, Даяна выключила ноутбук и вернула его на журнальный столик. Тут взгляд девушки невольно упал на ее собственную руку. На ее запястье красовалась черная татуировка – изящная надпись: «One million years, and I will say your name. I love you more than I can ever scream*». Даяна сделала ее в семнадцать лет, вовремя поездки в Нью-Йорк. Это были строчки из песни Энди, и Даяна очень хотела его порадовать, хотела польстить его таланту и это у нее получилось. Энди понравился ее сюрприз, и он сказал, что эти заветные слова скрепят их чувства, и даже пообещал набить на своем теле что-то из стихов Даяны, но как-то не срослось.       Окунувшись в романтические дерби своей памяти, Даяна вновь взглянула на мужа. Она все еще любила Энди, хотя это был уже не тот юноша, что когда-то сочинял песни и каждую свободную минуту держал ее за руку. Она любила его, и это чувство было сильнее здравого смысла.       Встав с места, Даяна подошла к супругу и, прижавшись к его плечу, ненароком заглянула на экран ноутбука. Она хотела привлечь его внимание, но простого присутствия Даяны оказалось мучительно мало – Энди был слишком увлечен процессом, и ему было совсем не до жены.       - Милый, - ласково прошептала девушка, медленно проведя ладонью по его груди и плечу, но большого эффекта это не возымело. Еще не теряя надежды, она только плотнее придвинулась к Энди, губами оставив полоску поцелуев у него на шее. Распаляясь все больше и больше, она страстно укусила его за мочку уха, но и это не помогло. Энди только отодвинулся от девушки и, освободившись от одного из наушников почти возмущенно воскликнул:       - Даяна ну ты нашла блин время! Давай как-нибудь потом… - нахмурившись, отмахнулся парень и снова заткнул уши.       - Ну, значит и сегодня не судьба, - под нос себе пробурчала девушка, прекрасно зная, что Энди все равно ее не услышит. Странно, но она даже не расстроилась. Она уже привыкла к одиночеству. Привыкла каждую ночь засыпать одна.