Светлый паромщик Такамии

Каникулы — отличная вещь. Особенно меня порадовало, что в Японии переводные экзамены в следующий класс сдают в начале весны. Мне-то учеба давалась сравнительно легко, а вот подтянуть Химари в технических дисциплинах было непросто. Благо староста вызвалась помочь, и мы несколько вечеров провели в школьной библиотеке за математикой, физикой и химией. Не знаю, чего умница Шимомуро хотела добиться — но я был ей очень благодарен. Мне очень остро не хватало спокойствия объяснить непоседливой кошке базовые принципы по третьему разу. У старосты же это получалось, правда ее обычная ехидная улыбка под конец стала напоминать гримасу маньяка, но мы все-таки справились. — Не знаю, как и благодарить, — сказал ей я, когда наши мучения завершились. — Я не буду говорить, что это мой долг, хотя и могла бы, — улыбнулась Шимомуро. — Но пообещай как-нибудь пригласить меня в гости. — Это можно! — пусть посмотрит, как мы с кошкой живем, порадуется У меня было стойкое впечатление, что заклинание «ничего особенного» на старосту не подействовало, о чем она нам неоднократно давала понять. И нужно было как-то решать, стоит ли ее привлекать к нашим делам, или же поискать в дедушкиной библиотеке что-нибудь поэффективнее. Еще на нас с Химари периодически странно поглядывала Кисараги-сенсей, но я предпочел решать проблемы по мере их поступления Правда, сразу после экзаменов староста с родителями улетела на Гоа, так что пока можно было на ее счет не беспокоиться. Тем более, что я ожидал визита другой гостьи. После наших приключений на пляже я стал с тревогой относиться к местам, где много воды. До того, чтобы принимать ванну только вместе с Химари, я пока еще не дошел, но иногда всерьез об этом подумывал. Все произошло как-то буднично. Просто вечером в нашу дверь позвонили, я пошел открывать, и увидел стоящую на пороге Сидзуку. — Я решила, что так будет проще присматривать за тобой, — она просочилась мимо меня в прихожую. — Теперь я буду жить с вами, знаешь ли. Кошка, лениво коротавшая время после ужина за просмотром телеканала о рыбалке, взмыла вертикально вверх и приземлилась уже с обнаженным мечом. — Да ты, да я не допущу! — неразборчиво рыкнула она, но я, тяжко вздохнув, встал между двумя аякаси. — Я сам позвал Сидзуку в гости. А свободные комнаты у нас еще есть. — Как будет угодно милорду, — Химари презрительно скривилась, но спорить все-таки не стала. — Это наш шанс действительно попробовать, сможем ли мы нормально сосуществовать, — попробовал я объяснить свое решение. — А если бы она хотела нас убить — у нее было для этого много других возможностей. Сидзуку тем временем прикручивала невесть откуда взявшуюся табличку со своим изображением к приглянувшейся ей комнате. — Ну что, Юто, посмотрим на тебя поближе, — она вдруг улыбнулась и неожиданно ласковым жестом взъерошила мне волосы. — Это мой мужчина! — нервно дернулась Химари. Змейка замерла, поводила носом и усмехнулась. — Это ничей мужчина, похоже. Ты внутри им совсем не пахнешь, знаешь ли. Химари внезапно покраснела от самой шеи до кончиков выпущенных ушей и совершенно по-кошачьи хлестнула себя хвостом по ноге, а Сидзуку продолжила: — Значит, у меня есть шанс. Я вздрогнул, а кошка потеряла дар речи. — Ты ведь сюда пришла не меня соблазнять, а понять, могут ли твои единомышленники-аякаси перебраться в город? — пришла мне в голову удачная мысль. — Ты не прав, экзорцист, — озадачила меня Сидзуку. А потом, ухмыльнувшись, пояснила: — Одно другому не мешает, знаешь ли. Чуть погодя я нашелся с достойным ответом: — Раз мы будем жить вместе, то тебе придется взять на себя часть обязанностей по дому. — То есть ты думаешь переложить все на меня? Хитрый. — подмигнула мне змейка. — А сейчас, пожалуй, всем спокойной ночи. Устала я. И она как ни в чем не бывало захлопнула дверь теперь уже своей комнаты. Я почесал в затылке, тяжело вздохнул и пошел спать. У меня было острое предчувствие, что Химари может прийти заявлять на меня свои права, пока еще не поздно, но, видимо, полученный шок оказался слишком силен. Во всяком случае, меня никто не потревожил. — А ведь моего мнения никто из них не спрашивал, — посмеялся я, расстилая кровать. — Женщины.