Союз нерушимый

Это был настоящий блицкриг — быстротечный, острый, жаркий. У Союза всё горело внутри, и этот жар распространялся по всему организму, вырываясь наружу в виде пота, слёз и тоненькой струйки крови, стёкшей по бедру. Он орал, молил о пощаде, убедительно делал вид, что ему очень больно и противно, а на деле плотнее насаживался на твёрдый и горячий орган Рейха, невнятно мычал, отчётливо слыша частые и весьма чувствительные шлепки его яиц о промежность. Постанывал он и от царапанья его ногтей по спине, от того, как они задевают и даже немножко вскрывают старые раны. Это было восхитительно. Именно таких ощущений ему не хватало всю жизнь: беспомощности, бессилия, сладостного унижения. Именно Рейха ему не хватало. Который, забывшись, рычал и довольно склабился, от души наслаждаясь лжестраданиями Союза. В какой-то момент он понял, что такое ему нравится гораздо больше, чем настоящее изнасилование. Рейх ничуть не сдерживал своей природной агрессии, но она удивительным образом смягчалась всеобъемлющим, чуть насмешливым благодушием Союза. Именно силе его любви Рейх обязан своим нынешним существованием. Союз обернулся на любимого, но тут же протяжно застонал, закатив глаза, ощутив приближение разрядки. Когда всё было кончено и он почти потерял сознание от мощного оргазма, услышал над ухом то самое, хриплое, с акцентом, в этот раз больше игривое, чем садистское «спасибо» и мягкое касание губ к виску. А в другое ухо ему признались в любви. Союз горько и навзрыд заплакал. Он с трудом, ведь у него, кажется, болело абсолютно всё, хотя его не били, улёгся на бок, а опешивший от его реакции Рейх сгрёб любимого в охапку, стал гладить и целовать, всячески пытаясь успокоить, хотя прекрасно понимал, что Союз это делает от счастья. Союз порывисто перевернул любимого на спину и укрыл его собой, будто уютным тёплым пледом. Он легонько прикоснулся губами к его губам, но в последний момент решил заменить обычный поцелуй кое-чем другим. Пристально глядя в глаза Рейха, медленно поглаживая его руки, с умилением ощущая возникающие у того мурашки, Союз потихоньку стал развоплощаться. Стал проникать в любимого сквозь кожу, через толщу мышц и внутренних органов, преодолевая тягучие кровавые реки. Прикоснулся своей душой к его остову, стал мягко и волнообразно биться об его кости, одновременно умиротворяюще целуя его в губы. Рейх оцепенел от охватившей его неги, с бесконечной нежностью принимая в себя Союз, с искренней тихой радостью отвечая на его ласки и поцелуи. Ему бы хотелось, чтобы это не заканчивалось никогда. В какой-то момент Союз «провалился» в Рейх полностью, пропитав его собою до самого дна. Но миг спустя вынырнул обратно, вывернув любимого наизнанку, явив на свет его естество, которое при первом же соприкосновении крепко сцепилось с Союзом. Они слились воедино духовно, поняв вдруг, что такое совокупление ничуть не хуже телесного. Но тут же оттолкнулись друг от друга, испугавшись потерять свою индивидуальность, ведь различий между ними почти не было. Они повторяли это действо снова и снова, каждый раз рискуя, разъединяясь за миг до полного и бесповоротно слияния, упиваясь эйфорией и ужасом одновременно. Они постепенно привыкали к отчётливо проявившейся между ними связи, вечной и незыблемой, как день и ночь.