« — Не все, что сломано, нужно чинить. Иногда сломленных людей нужно просто любить. Было бы обидно, если бы любви заслуживали только те, кто цел»*.
Часть первая
Ей шестнадцать лет. С обложки «GQ», который стоит на полках почти каждого магазина или неприметного газетного киоска в Нью-Йорке — на Мэдисон-авеню, Сент-Маркс-Плейс, в Трайбеке — смотрит на прохожих девушка. На ней ослепительно белая рубашка, а улыбке придает легкий оскал алая помада на губах. По той оцепенелости, которой так и веет от ее фотографии, сразу видно, насколько она не доверяла камере; во взгляде чувствуется пристальное внимание тигра, который весь схватывается сталью перед прыжком, слишком резкий и безжалостный — взгляд вовсе не юной девушки. Там же, в журнале, большое интервью на сорок пятой странице с тщетными попытками журналиста вытянуть хоть одну сплетню или ответ на провокационный вопрос от самой известной девочки-подростка в мире. Джордан Рандгрен — лицо с обложки. Уже на соседней фотографии она смотрит на читателя в неоновом красном свете. «Наследница империи Старков» — провозглашает внизу подпись. Слишком пафосная, громкая, совсем неподходящая той, к кому ее адресуют. Этой надписи больше бы соответствовала куколка с блестящими глазами, причёской а-ля Джеки Кеннеди, в строгом дорогом костюмчике от Шанель, которая строит из себя бизнес-леди. Всего лишь обманчивый образ, на деле же — прожженная дешевка, которая с головой потонула в омуте вечеринок, алкоголя и секса. У неё тёмные волосы, белая кожа, зелёные глаза. Глаза Тони — цвета крепкого выдержанного виски. Игривые, яркие, цепкие даже сквозь объектив фотокамеры, когда он позерски улыбается в неё. В шестнадцать лет она смотрит тем же взглядом, которому научилась у своего отца. Он легко вводит в заблуждение, в нем та же лукавая наблюдательность, озорная и немного безжалостная. Серебристое платье за шесть тысяч долларов от Оскара де ла Рента на красной дорожке сидит как влитое. Она могла получить все, чего могла захотеть, и деньги тут вовсе ни при чем. Тони Старк — ее отец, и именно это имеет самый тяжелый вес. Все знают фамилию Старк. Железного человека боготворят, им восхищаются, его мечтают увидеть хоть на мгновение, он популярнее американского президента и намного, намного круче любой голливудской кинозвезды. Ещё бы, ведь он настоящий герой. Кумир и идол миллионов, на которого мечтают равняться не только дети, но и многие взрослые. Есть такая фраза: «Природа отдыхает на детях гениев». Может, и верно, конечно, но если говорить про Старков, то оно будет ошибочным. Джордан частенько помогает ему в мастерской — вместе они уже собрали реактор на основе холодного ядерного синтеза, словно то игровой набор «Лего». Она схватывает все на лету, как и ее отец в детстве. Говард считал саму собой разумеющейся гениальность сына и не хвалил его ни за крупные, ни за мелкие достижения. Говард Старк не был удивлен, когда ему позвонили из Пентагона с деликатным вопросом в стиле: «а не замешан ли «кое-кто» в том, что самый защищенный сервер в мире хакнул сопляк четырнадцати лет». Конечно, серьезный разговор состоялся, но лишь о том, что некоторые вещи лучше не трогать: неправильно взламывать систему безопасности Пентагона или смотреть секретные материалы ЦРУ. На странице в «Фейсбук» висит фотография, где она сидит в Центральном парке, скрестив ноги, и смотрит в камеру. Раскосые, густо подведенные черным жирным карандашом, губы чуть изогнуты в насмешливой улыбке. «Эй, я тебя вижу, даже не думай, что сможешь ускользнуть». Фото слито в огромную паутину просторного Интернета и теперь стоит на аватарке страницы с десятками тысяч заявок, которые агрессивно кричат с монитора ноутбука «Добавь меня в друзья!».***
Понедельник 09:45. Раздав тетради, подозвав по очереди каждого ученика пофамильно, Мистер Макферсон вернулся к кафедре и усталым голосом начал говорить: — Сегодня будете выполнять лабораторную работу по ароматическим соединениям, — он выдержал паузу, словно знал, что кто-то из учеников обязательно выскажет недовольство. Что и случилось: Крис Тойбин закатил глаза и с недовольством вздохнул с последней парты. — Зайдите кто-нибудь в лаборантскую и раздайте наборы для работы. Только в этот раз давайте обойдемся без поджога соседей путем совмещения горелки и зажигалки. — он подтянул очки ближе к переносице. — И, ради Бога, я в последний раз повторяю, не включайте ее зажигалкой, чтобы не как в прошлый раз, когда мистер Эверсон поджег своего соседа. Верно, мистер Эверсон?… Раздались смешки, связанные с событиями двухнедельной давности: Томми Эверсон решил выпендриться и на всю мощь повернул регулятор газа на баллоне. В итоге, поднеся зажигалку, он не рассчитал, что газ моментально вспыхнет и пламя агрессивно лизнет рукав толстовки соседа по парте. Истошный ор последнего был слышен далеко за пределами кабинета химии. Мистер Макферсон вышел из кабинета, на ходу протирая очки. В середине дня редко кого-то из преподавательского состава вызывают в школьную администрацию, но сегодняшний день был исключением из правил — миссис Флинн, их директор, лично позвонила и попросила подойти в кабинет. В администрации стояла тишина. Напротив канцелярии сидел старшеклассник, который был увлечен игрой на телефоне, хотя иногда стрелял глазами в сторону кабинета. Пейдж, десятиклассница с пятого потока, а по-совместительству президент студенческого совета, усердно била дыроколом по листам. — Добрый день, мистер Макферсон, — Пейдж лучезарно улыбнулась, встряхнув белокурыми локонами. — Здравствуй, Пейдж, — химик дружелюбно кивнул девушке. Макферсон постучал в кабинет и когда услышал чуть приглушенное «Войдите», проскользнул в дверной проем. — Мистер Макферсон, проходите, — Ханна Флинн кивнула головой на стул перед собой — за соседним, судя по черноволосой макушке, уже кто-то сидел. Навряд-ли это был провинившийся ученик, иначе бы он вошел уже после преподавателя, уныло шаркающего с листом в руке, на котором размашистым почерком написано наказание. — Миссис Флинн. — Доброе утро. Прошу прощения, что оторвала от урока, я позвала вас, чтобы представить новую ученицу вашего направления, — женщина кивнула в сторону стула напротив. — Признаюсь, ее перевод случился весьма неожиданно — мне позвонили вчера днём и попросили переводе в нашу школу… Спустя пятнадцать минут Макферсон зашел в класс, подметив в мусорной корзине три расколотые пробирки. А потом, значит, получается, ему выговаривают за то, что кабинету химии нужно больше всего средств. — Потише, пожалуйста. Томпсон, я попросил! — Флэш закатил глаза и нехотя отвернулся от одноклассника в куртке с эмблемой школьной спортивной команды, которому демонстрировал новенький айфон. Как только на класс опустилась тишина, учитель начал говорить: — У нас появился новый ученик. Точнее, ученица, — гул голосов не заставил себя ждать, все сразу с любопытством посмотрели на Макферсона. — Очень внезапно, правда, но я надеюсь, что вы с ней найдете общий язык и поможете освоиться в школе.***
— Блин, до чего же неохота делать лабу, — проныл Чарли, крутя в руках пробирку, когда Макферсон ушёл. — Ну так не делай, — протянул его сосед, Патрик Тальхейм, вчитываясь в протокол лабораторной работы в учебнике. — Тебя же никто не заставляет. — Ага, конечно, а что я потом по-твоему скажу Макферсону? Он так помешан на своём предмете, трясётся за свой предмет, как за родной. — фыркнул Чарли и обернулся к нему. — Эй, Паркер, слушай, ты же знаешь, как делать лабораторную? Питер вскинул голову. На него с выжидательным видом уставился Чарли, барабаня пальцами по парте. — Ну...знаю. Глаза одноклассника засверкали надеждой. — Можешь подсобить? — Ладно… — Суперски, вот спасибо, я теперь твой должник. — тот перегнулся через парту и небрежно хлопнул его по плечу. Питер уже было открыл рот, чтобы ответить, но тут Флэш начал рассказывать Мёрфи, как повел какую-то свою знакомую в роскошный ресторан на Манхэттене. Ему было неинтересно слушать про это, и он отвернулся. На уроках, если преподаватель присутствовал в классе, у Флэша было только два состояния: либо он, сидя на первых рядах, изо всех сил пыжался выдать из себя что-то умное, либо, если это не удавалось, все оставшееся до звонка время сидел с выражением плохо скрываемой озадаченности на лице, что в нем все ещё не разглядели уникальный талант. Через пару минут Питер украдкой кинул взгляд в сторону Лиз Аллан, которая сидела на заднем ряду одна за партой. Она низко наклонилась над тетрадью и что-то старательно писала. Через несколько секунд Лиз, видимо, почувствовав на себе чужой взгляд, и подняла голову. Питер не успел отвернутся и они столкнулись глазами, и та, не успел он ничего и придумать, тут же отвернулась и закрылась завесой темных волос. Они не общались вот уже несколько месяцев, после того, как ее отца арестовали. За это время от ее прежней популярности не осталось и следа, а многочисленных друзей и след простыл — все они теперь шарахаются от нее, как от чумы. В первую неделю после ареста Лиз то и дело отлавливали в коридорах старшеклассники и каждый раз пытали насчёт Стервятника с таким упорством, что Лиз едва сдерживалась от того, чтобы не заплакать при всех. Ему было жаль ее. Правда, жаль. Никто не заслуживает такого одиночества, а особенно Лиз, которая ни в чем не виновата. — Скучаешь по Лиз? — Нед снял защитные очки и покосился на него. Спрашивал он с искренним любопытством — никакого сарказма. Он пожал плечами, поскреб щеку. Ну и как объяснишь такое? — Да просто… — Питер пытался подобрать нужные слова, учитывая то, что Нед-то был в курсе всего. — С ней даже никто не разговаривает. Неправильно это, она же ни в чем не виновата. — Ну-у, слушай, чувак, она, может, не виновата, но ее отец убил кучу человек, так что ничего удивительного, что ее все сторонятся, — равнодушно пожал плечами Лидс, дописывая реакцию в тетрадь. — Тем более я слышал, что она хочет уйти из школы. Я бы на ее месте тоже ушел. А теперь дай мне списать последнюю реакцию, я вообще ничего не понял в этой теме… Для Неда химия была сущей пыткой, поэтому Питер всегда сидел с ним за одной партой. Курс, несмотря на суровые стандарты школы, был довольно легкий, но объяснять Неду что такое бензольное кольцо или разницу между простыми и сложными эфирами все равно что объяснять Мэй — как он однажды пытался — что такое сервер. Сам Питер ходил в школу только для тети и рекомендаций. Мэй бы с ума сошла, узнай, что он хочет бросить школу или типа того. Когда позвонил из школы директор с претензией, почему он прогуливает уроки, она ругалась так, что от громкости ее криков сотрясались стены. К тому же в то время Старк забрал его костюм, так что Питеру, в принципе, было все равно — выбора особого не было, либо сидеть дома, либо по два часа после уроков смотреть видео с Капитаном Америкой, который передавал через экран старенького телевизора свою мораль. Тогда, подперев лицо ладонью, он бездумно пялился в пространство, порицая себя за то, как же он теперь жалок без своего костюма. Питер быстро написал уравнения и результаты эксперимента в тетрадь — на всю лабораторную ему понадобилось пятнадцать минут. Весь класс к тому времени окончательно расслабился и все гоготали и смеялись в полный голос, пока староста класса, Хэдли Диллард, безуспешно пыталась всех успокоить — рыжая трещотка, которая раз в неделю вставала на каком-нибудь уроке и очень командирским тоном призывала поучаствовать в том или ином школьном мероприятии. Хэдли была самым рьяным членом школьного совета и без устали пыталась пробудить в своих одноклассниках интерес к общественной жизни в школе, но те каждый раз неизменно топили ее пламенные речи в болоте пофигизма. Когда пришел мистер Макферсон, он лелеял надежду на то, что быстро сдаст тетрадь и уйдет пораньше, чтобы заправить помпу с паутиной жидкостью новой порцией. — Итак, — весь класс затих, смотря на открытую дверь, где в дверном проеме показался силуэт человека — девушки. Хотя скорее не силуэт, а часть ноги в кожаном ботинке, — Джордан, заходи пожалуйста. Через пару секунд зашла новая ученица. — Твою мать, — кто-то позади Питера ошеломленно выдохнул. — Это реально Джордан Рандгрен? — Нифига себе, — Дайа Лионни жадно пожирала Джордан взглядом. — Ее тату выглядит в жизни еще круче, чем на фото! Все, абсолютно все смотрели на девушку так, будто она прилетела с другой планеты. Он сам рассматривал Джордан, словно хотел увидеть черты мистера Старка на ее лице. Не сказать, что были слишком очевидные, но сходство определенно наблюдалось, как ни крути. Бледнокожая до прозрачности, тёмные волосы, неряшливая длинная чёлка, черты лица были мягкими, странноватыми, и глаза чудного цвета — раскосые, темно-зелёные, хвойные, а уголки губ были чуть-чуть опущены вниз, что придавало Джордан хмурый, угрюмый вид. Понятно, почему Дайа Лионни сразу уцепилась взглядом за одежду — она вся была брендовая, от крутых кожаных мартинсов до рюкзака с красно-зеленым принтом — почти такой же был у Флэша, и он хвастался им всю прошлую неделю. Стоимость ее одежды вполне себе потянула бы на все то старое и новое (от мистера Старка, разумеется) барахло у Питера в комнате. Она осматривала класс невозмутимым взглядом, скрестив руки перед собой. — Это Джордан Рандгрен, она теперь будет частью нашего класса. Что ж, я бы хотел чтобы кто-нибудь показал Джордан школу, классы, помог освоиться в коллективе, рассказал про расписание и прочее, ну вы знаете. Есть добровольцы? Добровольцами, конечно, хотели быть все. Мистер Макферсон обвел взглядом класс. Флэш почти из штанов выпрыгивал, подскакивая на стуле. — Вот это да, офигеть вообще можно, она же дочь Старка, ты ведь знал? Ты видел ее, когда был на стажировке? — Неда распирало от любопытства. Он в свою очередь отрицательно покачал головой. — Нет, никогда…Мистер Старк даже ни разу не упоминал о ней. — Да ладно! Быть не может! Питер, только сейчас поняв это, и сам немного удивился — действительно, за все время Железный человек никогда не упоминал о дочери, хотя весь мир и так знал о ее существовании. Но он был только в мастерской, да и то там ему особо не разрешалось ничего трогать. — Может, мистер Паркер? Питер очнулся от собственных мыслей, когда услышал свою фамилию и недовольный тычок Неда вбок. Мистер Макферсон довольно смотрел на него, как будто кандидатуры лучше Питера не нашел. Да, действительно, он же такой общительный, активист, гордость школы! Да еще и перед дочерью Старка опозориться будет в десять, нет, в сто раз хуже, чем перед обычным новичком. — Эээ…н-у-у…хорошо — неуверенно промямлил Питер, когда понял, что пауза протянулась слишком долгая и ему надо было что-то ответить. Если честно, ему не слишком-то хотелось участвовать в этом предприятии. Он взглянул на Джордан — та стояла на одной ноге, выпятив бедро в сторону, а затем — совершенно внезапно — повернулась и посмотрела прямо ему в глаза. Он тут же отвернулся. Прошло всего пару минут с ее появления, а он уже слегка ее побаивался — наверное, потому что за ее спиной невидимым шлейфом тянулась тень мистера Старка. — Отлично, Паркер. Так, Джордан, садись за свободную парту, там где стоит набор для лабораторной. — Макферсон хлопнул в ладони. — Все остальные — продолжаем работу! Девушка кивнула и прошла за парту, сдвинувшись к самому окну. После этого Джордан сняла куртку и Питер увидел ее знаменитую татуировку — фронтменов группы Gorillaz, Рассела Хоббса на передней стороне предплечья, и Мердока Никкалса с Нудл сзади. — Скорее бы урок закончился, — запальчиво сказал Нед, таращась во все глаза на Джордан. — Попрошу у нее автограф Железного человека, от тебя ведь не дождешься. Джордан Три дня назад Я приехала на базу с дурацким чувством, будто меня вышвырнули из дома, как какую-то дворняжку. «Ты же сама так хотела поехать к своему папаше, разве нет? Мы с Хьюго уезжаем на несколько месяцев в Аргентину, так что он в твоем полном распоряжении, можешь жить с ним все это время». Как-будто мне не хотелось в Буэнос-Айрес. Но давить на маму и ее Новое Увлечение ( именно такое называние я даю каждому из ее новоприобретенных ухажеров ) по имени Хьюго совсем не хотелось, вернее, не было никакого смысла, как и строить из себя обиженку. Все равно бы они нашли способ отправить меня сюда, чтобы не терпеть мое общество. Так что я стою здесь, на идеально выстриженной лужайке в пригороде Нью-Йорка перед базой Мстителей, в которой самих Мстителей и дух уже простыл. — Джордан, твоя комната вроде бы на третьем этаже… Вроде бы, — Хэппи задумчиво посмотрел на чемоданы, и я чувствовала, что в его голове шел сложный мыслительный процесс, — Короче, я не уверен, спроси у него лучше. — Давай помогу, — я уже было протянула руки к чемодану, как получила несильный шлепок по ладони, — Эй, за что? — Я не беспомощный, сам справлюсь! Я рассмеялась — никак не смогла удержаться. Все тут такие самостоятельные. До сих пор слышу голос своего отца в телефоне у мамы, когда та включила звонок на громкую связь и забыла, что стены в доме у нас были тонкие. Па доказывал маме на высоких тонах, что он ответственный отец и вполне способен присмотреть за шестнадцатилеткой, то есть за мной. Но то было не особо убедительно, и даже весьма забавно, учитывая, что в восемь лет он меня забыл на благотворительном вечере «Старк Индастриз» в фойе отеля, укатив в казино, а в тринадцать всем гостям на вечеринке хвастался, что я делаю отличную Кровавую Мэри. Которую, кстати, он научил меня делать. Но это же Тони Старк. Ему все простительно...почти все. База была действительно огромной, впрочем, как и все здания, что планирует возвести Тони, что дом в Лос-Анджелесе, что башня Старка, что штаб уже распавшейся команды. В этом деле он, кажется, придерживается правила «великолепие есть во всем, что сделано с размахом». После моего последнего визита год назад тут все немного поменялось, подстроившись под отсутствие Мстителей, а план базы, как маршрутный буклет, к сожалению, не лежал сразу на входе. — Добро пожаловать, мисс Рандгрен, — раздался знакомый электронный голос, когда я зашла внутрь — невыразительный и бесконечно далекий, и даже когда он звучал в полную громкость казалось, что сигнал до тебя идет из другой звёздной системы, откуда-то с Альфа Центавра. — Привет, Пятница, — у меня до сих пор сохранялось двойственное отношение к этой версии искусственного интеллекта, потому что Джарвис было настолько приятным собеседником, насколько неприятным была она — у этой тетки, кажется, запрограммирована радикальная честность и прямолинейность. Чуть что произойдёт, выдаст сразу и со всеми потрохами.— Не подскажешь, где Тони? — Мистер Старк в мастерской. Второй этаж и сразу направо, — ответила мне Пятница любезным, как запись автоответчика, голосом. Я скинула куртку в гардероб и пошла к лестнице. Лифтов тут не предусмотрено — здание насчитывало пять этажей, а это не то же самое, что пятьдесят восемь в башне Старка. Когда там ломался лифт, тебе предоставлялось только два варианта: либо молиться, поднимаясь по грузовому, который с каждым новым этажом издавал такой устрашающе-скрежещущий звук, будто вот-вот сорвётся с троса, либо задыхаться и потеть на лестнице, тоже молясь, но только чтобы не умереть от сердечного приступа прямо на ступеньке. Через стеклянные двери я сразу же увидела Тони. В мастерской творился не что чтобы бардак, но до него было недалеко. Везде валялись инструменты, детали от очередного Марк-42, провода, бумаги, схемы, чертежи, грязные чашки из-под кофе — у Тони была закоренелая привычка не прикасаться к грязной посуде ровно до тех пор, пока не закончиться в доме вся чистая. Когда я подошла, он разбирал очередной костюм из Железного легиона. Интересно, ему вообще никогда не надоедает с ними возиться? — Нанотехнологии захватили мир? Тони вздрогнул и резко обернулся на мой голос, выронив из руки цанговый нож. — Черт тебя подери, Джо, я уже слишком стар для такого, — недовольно произнес он, — Не подкрадывайся так сзади! — И это говорит мне человек, который в костюме Железного человека убивает врагов уже с десяток лет, а боится какую-то шестнадцатилетнюю девчонку, — усмехнулась я, смотря как Тони драматично закатил глаза. Он небрежно притянул меня за плечи и обнял. Я тут же почувствовала знакомое, необычное сочетание запахов машинного масла, крепкого виски и дорогого парфюма. Мама всегда пахнет духами «Soleil Brulant» от Тома Форда, неприлично дорогими, пятьсот баксов за флакон, так что ее запах нельзя назвать каким-то особенным. — Ты рано приехала, мы с Пеппер ждали тебя только завтра, — заметил Тони, возвращаясь к печатной плате, которую вытащил из костюма. Я села на стол, отодвинув инструменты. — Я тоже думала, что завтра приеду, но мама в ужасе и спешке запихнула меня в самолет, когда увидела, что следующий рейс из Йоханнесбурга в Нью-Йорк только во вторник. Она с Новым Увлечением поехала в Буэнос-Айрес. — О да, она говорила, — с ухмылкой протянул Тони, усевшись напротив и закинув ноги на стол. Я заинтересованно покосилась на него одним глазом. После разговора с Тони ма ещё пару часов ходила по дому с таким выражением лица, будто смотрела на какую-то мерзость. — И что ты ей сказал? — Что я сказал ей, дай-ка вспомнить… Ах да, я сказал, что у нее появились морщины, и ей не мешало бы немного сбросить вес. — Господи, ты просто…Пап, тебе никогда не говорили, что ты иногда бываешь…как бы выразиться…немного невоспитанным? Тони посмотрел на меня с неподдельным недоумением. Если что-то очевидно для меня, то это далеко не всегда обязательно очевидно для него. Порой чувствуешь себя стучащим в дверь объятого пламенем дома, чтобы сказать хозяину, что у него пожар, однако порой (очень редко) от этого действительно есть толк. Слава Богу, что мама не родственная душа Тони. У моей истории не примечательны ни участники, ни сам его сюжет. Тони встречался с моей матерью несколько месяцев, прежде чем понял, что катарсиса не наступит. Однако, по волею судеб, так получилось, что она оказалась беременна и через год после их разрыва родилась я. Мама из Йоханнесбурга, родилась там и выросла в эпоху апартеида, а я тринадцать лет прожила с ней. Вернее, мне пришлось жить с ней. Родственную душу она так и не увидела, поэтому решила пойти другим путем, за неимением лучшего слова, искать богатого мужика. И у нее это всегда хорошо получалось, благодаря эффектной внешности и удивительному обаянию, которого я напрочь лишена. Нет, я не осуждаю ее, вернее, стараюсь этого не делать. Просто в поисках своего счастья, она как-то увязла в этом так глубоко и надолго, что в какой-то момент я поняла, что живу несколько недель одна дома, потому что мама просто забыла про меня в активном процессе налаживания своей личной жизни. С Тони у меня неплохие отношения, вероятно, потому что я почти всегда достаточно снисходительно относилась к его выходкам и словам. Эгоцентричный, самовлюбленный и еле втискивающий в Железный костюм собственное эго Тони Старк оказался не совсем ужасным отцом, как мне предрекала мать. — Твоя комната на третьем этаже в конце коридора. — он махнул пинцетом куда-то в неопределённую сторону. — Должен предупредить заранее, что здесь иногда будет пробегать членистоногий супергерой в трико, но чаще всего только по выходным. Ах да, точно. Питер Паркер. Человек-Паук. Интернет-феномен благодаря своим неординарным способностям раньше, а сейчас — без пяти минут Мститель. Ему вроде шестнадцать, а по карьерной лестнице движется довольно шустро. — Быстро же ты мне нашел замену в виде супергероя-малявки, — протянула я, не смотря на Тони, но Тони мой обиженный тон ни капли не впечатлил. — Супергероя-малявки, — издевательски передразнил меня он так, будто это был детский лепет, типа «единорога» или «феечки». — Паркеру столько же лет, сколько и тебе. Я пожала плечами. Все равно мне не нравилась перспектива наблюдать какого-то левого подростка, пусть и стажера Тони в резервном порядке их бывшей супергеройской команды. Я посмотрела на Тони. Тот уже возился в телефоне, набирая сообщение и не обращал на меня внимания. — Еще кое-что, чтобы ты знала — со следующей недели ты будешь учится здесь в школе. Пеппер уже отправила все документы. Хэппи будет отвозить тебя. Что?! В смысле? Нет! Какая еще школа? Я думала, нет, была уверена, что несколько месяцев проведу на диване, смотря сериалы и объедаясь углеводами, ну или готовится ко вступительным в Калифорнийский, попеременно совмещая все эти три действия. Я ошарашено уставилась на него. — Что ты сейчас сказал? Какая ещё школа, ты что, издеваешься? Я сюда приехала, чтобы отдохнуть, а не заниматься зубрежкой! Не нужна мне никакая школа! Тони опять закатил глаза. — Сначала — давай-ка мы с тобой обойдёмся без воплей, ладно? У тебя появляется этот вот твой жуткий акцент, сразу не понимаю, что ты там мне говоришь, — я попыталась что-то вставить, но Тони тут же отмахнулся от моих слов, как от назойливой мухи, — Погоди-погоди, сейчас я говорю. А во-вторых, ты будешь ходить в школу, можешь даже не показывать мне свой характер, я все равно сделаю вид, что ничего не слышу, и — если так, по-честному — и слушать тоже особенно не буду. Вот Пеппер решила, что это отлич… Я захлопнула дверь перед его носом прежде, чем он закончил фразу. Добро пожаловать в мою жизнь! Обзор, полный ненависти и обожания.