Весь невидимый нам свет

— Джордан? Джордан! Она мечется в кровати, будто в каком-то припадке нехватки воздуха. Джордан чувствует, как кто-то настойчиво дергает ее за плечо и в следующую секунду вырывает из кошмара. Так больно и резко, будто пластырь от живой раны отодрали. — Ну-ка, успокойся. —он все еще держит ее за плечо, пока она фокусирует взгляд на реальность. Свет лампы над кроватью слишком яркий среди кромешной ночной тьмы, и от этого в глазах немного рябит, пока она пытается успокоиться.— В чем дело? Джордан чувствует, как сердце больно бьется об ребра, словно пытаясь их проломить изнутри, отчего было больно дышать. — Нет, ничего…дурной сон приснился. — отрешённо говорит она, отведя взгляд. — Вы уже вернулись…как все прошло? Тони недоуменно смотрит на Джордан, которая мечется взглядом по его лицу, словно что-то ищет. — Все прошло как надо. Только не говори мне, что волновалась. — усмехается он и одновременно дотрагивается до рубашки. Джордан сразу же хватается взглядом на то место и вопросительно смотрит на отца. — Всего лишь царапина. Задело шрапнелью. Он отодвинул ворот рубашки и показал свежие швы на резной ране от ключицы до плеча. Всего лишь сон. Облегчение накатило на Джордан мгновенно, как только она поняла, что реальность есть реальность, и она не болтается где-то на границе с ней. Тони был вполне живой, кровать под ней была вполне твердой, а за окном она видела отчетливую оранжево-желтую полосу рассвета, словно кто-то неловко провел линию по черному небу. Операция в Афганистане закончилась удачно. Сотни спасенных пуштунов от Талибана, обезвреженный сектор лагеря террористов с немыслимым количеством оружия со всего света. Не обошлось без увечий — Капитан попал под обстрел и едва не словил пулю, а страхующая Пятница подвела с перенастройкой костюма в тот момент, когда все мины сектора были активированы. До семи утра она не спала. Какое-то время отголоски кошмара заставляли ее каждые десять минут открывать с раздраженным вздохом и сверлить взглядом потолок. Из-за едва приоткрытых штор надвигающийся рассвет неловко пробирался в комнату, оставляя все большую тень на стенах от поднимающегося солнца. И создавался такой контраст противоборства зарева рассвета и еще темного неба, словно мир за окном трещит по швам. Вскоре ей пришлось полтора часа слоняться по комнате, подгоняя мысленно стрелку на часах. Джордан закрыла глаза и прислонилась лбом к холодному стеклу окна. Она не знала, стоило ли говорить о том, что ей снова приснился сон, где он умирает. И, по правде говоря, нужно ли было, если все в очередной раз оказалось просто кошмаром. Джордан Пятница оповестила меня о том, что осень окончательно вступила в свои права и лето, затянувшееся на весь сентябрь и часть октября, наконец, закончилось. Надо снова привыкать носить несколько слоев одежды, а не как всегда — чем легче, тем лучше. В Йоханнесбурге же наоборот — весна была в самом разгаре. Я спустилась вниз и сразу же увидела Стива Роджерса, смотрящего новости по CNN, где передавали репортаж из Мадината-Эс-Садра на границе с Афганистаном о спасательной операции после того как Мстители разобрались с террористами. Я прошла мимо, едва кивнув головой, когда Роджерс обернулся, чтобы проводить меня взглядом. Таким, словно он хотел что-то сказать, но я успела быстро убраться в другую комнату. После разговоров с Кэпом, пусть и несодержательных и весьма коротких, у меня оставался в душе неприятный осадок. В столовой меня приветствовала Пеппер. Одета она была с иголочки, в кремовом костюме, а на плечи был накинут плащ. Я быстро засунула в карман батончик, который Тони прятал в глубине шкафа на кухне и убежала, пока Пеппер не завела речь о полезном и питательном завтраке. В коридоре, ведущем на улицу, я увидела Ванду с Виженом, которые с сумками стояли на пороге, о чем-то разговаривая с Воителем. —…вы уверены что сможете жить там? На тебе, Ванда, сконцентрировано слишком много внимания, а про Вижена я вообще молчу. Девушка отрицательно мотнула головой. Этот жест выглядел так, словно она не только не соглашается со словами мужчины, но и спорит сама с собой в голове. — Все будет нормально, — Вижен положил ладонь на плечо Ванды в ободряющем жесте, и я буквально кожей ощутила сложную, непонятную, напоминающую хаос, но от того и сильную связь между ними. Ведьма и Андроид. Мир еще не видел более экстраординарной пары. — Доброе утро. Ванда быстро перескочила глазами с Воителя на меня, расслабляя сосредоточенное выражение лица. — В школу? Я кивнула. — Тони сказал, что ты не спала всю ночь. «Чтоб тебя, Пятница» — Вчера на ужин я съела Пинкберри и добавила туда хлопья. Пятница тоже тебе об этом сказала? Никакого личного пространства, третий глаз на затылке, а ведь она даже нематериальна. С губ Максимофф сорвался смешок, но Роудса мой юмор не впечатлил. Его даже солдатский юмор не впечатляет, а ведь казалось бы профессиональные шутки самые смешные. — Не стоит тебе садиться за руль… — Конечно, не стоит. — Черт тебя, Джо, с тобой невозможно разговаривать! — возмутился он. Роуди считает, что из Тони вышел не очень хороший отец. Вернее, никакой. Воспитание в понятии Старка это свобода выбора и вседозволенность, хотя, возможно, подобные методы — следствие того, что он и сам не имеет ни малейшего понятия о такой вещи как воспитание детей. И теперь Роуди пытается сгладить мои колючки, временами пеняя на то, что я совершенно распущенная и слишком похожа на Тони. Вместе с Пеппер они хорошая команда по перевоспитанию шестнадцатилетнего подростка. Хорошая, но не для подростка в лице меня. Мама сделала все, чтобы я выросла, как сорняк в чистом поле. Дикий и необузданный, он не сможет превратиться в садовую розу так же, как я не смогу превратиться в милую, воспитанную девушку. Я закинула вещи на заднее сидение и поехала в сторону шоссе М-6 в Нью-Йорк. Иногда мне не хватает того времени, когда можно выйти на улицу и тебя окружает не лес, за которым по скоростной дороге люди едут в город, а сразу ощутить запах Манхэттена с его едва видимым смогом, ароматами кофе из «Старбакс» напротив, духов от мимо проходящих женщин и мужчин, которые торопятся в финансовый центр. Мне нравилось ощущать пульсирующую энергетику самого сердца Нью-Йорка, которая вызывала мурашки по коже. А здесь…единственное, что я могу сказать — здесь очень тихо. До Мидтауна я доехала за полчаса. Поставив машину на парковку, я вышла и сразу же пожалела, что не надела поверх свитера с рубашкой еще и пальто — октябрь по ощущениям напоминал скорее январь. Лиз ждала меня в зоне курильщиков, махая руками так, словно сигналила самолету на посадочной полосе. — Почему такой кипиш? — она оставила след на щеке от блеска, который я незаметно вытерла большим пальцем. — В школу тянутся богатые наследники технологических конгломератов, — сказала Лиз, доставая из бокового кармана рюкзака пачку «Кента», — будешь? Репутация Лиз как «хорошей девочки» буквально таяла на глазах. Я удивленно посмотрела на нее, потом на пачку сигарет. — С каких пор ты начала курить? — спросила я, — и тем более шестерку. Хотя бы «Капри», Лиз. — У мамы стянула, — она ухмыльнулась и протянула мне. Пока мы курили, бросая взгляды в сторону физического корпуса и дуя на обмороженные пальцы, она рассказала мне причину ее возбужденного состояния. — Ходят слухи, что к нам перевелся Гарри Озборн. — Гарри? Гарри Озборн? Этот крашеный попугай в джинсах за тысячу двести долларов? — Сегодня Кристен видела, как к школе подъехал «Роллс-Ройс». Младший Озборн фигура весьма противоречивая в кругах модной тусовки, где вечно находится Гарри. Одни говорят, что он бабник, спускающий деньги отца на вечеринки, алкоголь и разгульную жизнь, а другие — что парень из аристократии Верхнего Ист-Сайда, у которого тяжелая судьба. Судьба, которая родилась с серебряной ложкой в жопе. — Удивительно, как его занесло в местные трущобы, — фыркнула я, засовывая сигарету в расщелину между плитами на земле, — есть Трайдент? Она дала мне полоску. — Нормально? — я выдохнула пар смешанный с морозно-мятным ароматом. — Как на мятной фабрике. Мы с Лиз долго обсуждали Гарри, пока шли на биологию. По дороге в класс нам представилось фантасмагорическое нечто — кричаще-розовый стенд, где повсюду красовались фотографии Ребекки Хадсон в блестящих рамках, словно «Джуси Кутюр» внезапно решило переключиться с одежды на предметы декора в стиле спальни Пэрис Хилтон. От подобного обилия розового и блестящего у меня начало рябить в глазах. И около этого кошмара стояли с приклеенными на лицах улыбками Жаклин и Кэролин — ходячий гламур, раздающий значки с лицом Ребекки и надписью «Бекки в королевы бала». Общую атмосферу завершил финальный штрих — воистину впечатляющих размеров плакат с агитационным подтекстом агрессивного требования проголосовать за Хадсон. Слова с бумаги буквально орали на мимо проходящих людей. — Пожалуй, я не удивлюсь если однажды проснусь в мире, где Ребекка стала президентом, — протянула я. Лиз ничего не ответила. Она уставилась на все это розовое безобразие, не найдя никаких слов. Пока Хадсон упивалась своим величием, мы прошли в класс и сели ровно в тот момент, когда в класс зашла миссис Ландсберг и не обвела всех взглядом холоднее, чем арктические ледники. Не думайте, что все тут такие гении, разбирающиеся в тонкостях оплодотворения хвойных или структурах организации хромосом в клетке. Здесь все с цифрами на «ты», но на далекую от вычислений биологию — самый уважительный тон с большой буквы. О чем оповестила нас преподавательница. — Я так понимаю, что класс повышенной подготовки это только на словах? Вы просто кошмарно написали итоговый тест, — на стол с треском полетела стопка бумаг, щедро исполосованная красной пастой. Многие начали ерзать на стульях, словно пытались уменьшиться в размерах во избежание масштабного гнева преподавателя. — Будете делать научную работу. Послышались тяжелые вздохи. Предвыпускной год и так не самый халявный, так и научную работу по предмету, который многие забудут едва выйдя навсегда из школы — не самая приятная затея. — Разберете темы после урока, а сейчас делимся на пары. Мерфи и Лионни. Оба в одинаково плачевном состоянии. Дайа лишь закатила глаза и уткнулась в телефон. — Лидс и Мэлоун. — А…а…миссис Ландсберг, а можно мне с Питером? — Нед изо всех сил попытался не показать разочарование. Ханна была очень амбициозной, но плоды ее амбиций и стараний не выходили дальше музыкального класса, куда уж там до кабинета биологии. — Нет, Лидс, поможешь Ханне вспомнить, что нуклеотид — это не способ питания клетки. Паркер будет в компании с Рандгрен. У него весьма приличная работа, единственная в классе, а Рандгрен, похоже, не знает что такое триптофановый оперон. Я увидела, как миссис Ландсберг махнула работой, где наверху был жирно вырисован балл — пятьдесят один. Биология была единственным предметом, где у меня полностью отключались мозги. Я обернулась и посмотрела на Питера. Тот улыбнулся и помахал рукой. Питер До конца урока на лице Джордан застыло отчаяние. Лиз определили в компанию с Флэшем, так что ей не повезло еще больше, чем Неду, который мечтал сегодня забрать свою посылку — серия Лего с новой Звездой смерти из седьмого эпизода. Питер же сидел и улыбался, уткнувшись в тетрадку. Ему чертовски повезло. Мысли Питера занимала отнюдь не биология, а операция со Мстителями. Первая вылазка в качестве полноценного члена команды, где никто не брал его за шкирку при виде опасности, оттаскивая со словами: «Не сегодня, карапуз». Он словил щит Капитана, подстраховал Черную Вдову, когда из оврага на них посыпался шквальный огонь из гранатомета. Мистер Старк, порой, предупреждал его об опасности, но это не выглядело так, словно он какой-то ребенок. Он был…супергероем. А это уже совсем другой уровень дружелюбного соседа Человека-Паука из Куинса. Его костюм был навороченный, специально модернизированный для серьезных миссий, с еще большим количеством веб-шутеров. Даже у К.А.Р.Е.Н был более серьезный голос, когда она предлагала ему самовоспламеняющийся шутер для переключения. Однако для Питера была и неприятная сторона его первой вылазки со Мстителями. Под конец, когда они уже проводили зачистку территории, Пятница перенастраивала костюм для закачки данных, как взорвалась мина и под ударом был мистер Старк. В тот момент Питер, пока не услышал голос Железного человека спустя пару минут, известивший, что все в порядке, не ощущал стук собственного сердца. Внутри все замерло от страха, как когда за его спиной Флинт Марко, преступник, убивший дядю Бена, выстрелил тому в спину. — Еще чуть правее, и моей жизни был бы конец, — отшутился Старк, — я еще слишком молод, чтобы попрощаться с фанатами. Шутка шуткой, но в голосе Железного человека едва уловимо был слышен страх. Когда они прилетели на базу, то остальные Мстители свалились без задних ног, особенно Сокол, который уверял всех, что проспит неделю. Они едва поднялись на второй этаж, как услышали громкий крик из другого конца коридора. — Джордан, — его всего в секунду покрыло холодным потом от этого звука, а тело само сорвалось с места в сторону доносящихся из-за двери криков. Но его остановила рука Старка, схватившего его за плечо. — Стой здесь, Питер. Он пошел вперед быстрым шагом, и Питер едва сдержался, чтобы не обогнать его и выбить одним махом дверь. Его хватило на минуту послушаться мистера Старка, когда он в три шага пересек коридор и не оказался у комнаты Джордан. Сквозь приоткрытую дверь он увидел, как Старк держит дочь за плечо, словно удерживает на месте. Питер не мог оторвать взгляд от Джордан. Ее волос, разметавшихся по лицу, отрешенного и испуганного взгляда, бегающего по лицу мужчины. Выражение ее лица постепенно расслаблялось, пока она кивала на слова Старка. И Питеру тоже становилось спокойнее. Каким-то непостижимым образом ему передавались все эмоции Джордан. Особенно ярко и остро — страх, который как плющ окутывал разум. —  С ней все нормально, — когда вышел, бросил ему Старк, — а ты чего так разнервничался? Питер промолчал. После урока Джордан взяла их тему для научной работы, не глядя вынимая из россыпи билетов первый попавшийся. — «Исследование структур бактериальной клетки при помощи различных методов окраски», — она шумно втянула в себя воздух, — это что, олимпиадное задание для тридцатиклассников? Питер рассмеялся. Самое лучшее качество Джо — чувство юмора ее не покидает в любой ситуации. Она повернулась к нему. — Надеюсь, Питер, ты в этом разбираешься, потому что в микробиологии я полный дилетант. — Не волнуйся, мы справимся, — он увидел, как Джо иронично подняла бровь, — в крайнем случае, все сделаю я и потребую потом с тебя компенсацию. — Десять сэндвичей от мистера Делмара подойдут? После уроков, когда они выходили, утренний холод и сырость сменился моросящим дождем, который превратил асфальт в бесконечные лужи. Все бежали, накрывшись куртками или под зонтом. Джордан стояла с Лиз на подъездной дорожке, когда Питер подошел к ним. Рядом с Лиз ему все еще было некомфортно и неловко, но он делал вид, что ничего не случилось. Лиз же, когда он подходил, смотрела всегда сквозь него. —…не уверена, что смогу, я обещала позвонить Реон, а то она меня убьет. Да и этот дурацкий научный проект… — Если хочешь, мы можем обсудить план, у меня дома есть штуки для окраски бактерий, и Мэй может принести с работы что-нибудь.       Несколько секунд висела тишина. Джордан молча смотрела на него с абсолютно каменным лицом. Лиз переводила растерянный взгляд с Питера на Джордан. — Думаю, это неплохая идея, — протянула Джо, дергая рукав свитера. — Я живу…. — Я в курсе, Питер, — сухо прервала Джо. — Ты не мог бы нас оставить? Он сначала не понял, что она имела ввиду, пока молчание не затянулось настолько, что когда Джордан к нему повернулась, в ее взгляде отчетливо читалось: «Ну же, вали отсюда!». — Это…я тогда подожду тебя, — он сделал шаг назад и чуть не споткнулся об Неда. Когда Питер отошел, Лиз вопросительно посмотрела на Джордан. — Такое ощущение, что вы общаетесь вне школы больше, чем в ней, — сказала Аллен. Джордан же внутри себя мысленно проклинала Паркера. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то знал, что они чуть ли не живут в одном доме. Хоть сквозь землю провались из-за беспечного поведения Питера. — Он же протеже Тони, — ответила Джо, пожав плечами, на что Лиз неубедительно хмыкнула. Они попрощались, но ее не отпускала одна деталь, с первого взгляда незаметная, но потом очень и очень ясная. В голосе Лиз звучала ревность. Джордан Пока Лиз удалялась из поля зрения и вскоре скрылась в метро, я словила себя на мысли, что не в первый раз замечаю ревность в голосе Аллен. Мне действительно жаль ее, что родственная душа оказалась не взаимной, но Питер — не ее собственность, а когда я разговариваю с ним рядом с Лиз у меня все время такое ощущение, что я виновата в том, что в принципе нахожусь в поле его зрения. Питер же обращает на нее ровно столько же внимания, сколько на камень, лежащий на траве во дворе школы. Мать говорила мне, что родственные души — это самое идиотское, что придумала природа за все существование человечества. Хотя вполне возможно, она это часто произносила вслух потому что у нее самой нет родственной души. Генетика вдруг совершила взбрык и решила впихнуть механизм импринтинга в участок ДНК, приведя людей к вынужденной потребности искать «того самого» человека. Я считаю родственных душ довольно романтичной, но проблемной, даже калечащей жизни теорией. Ведь наша память словно сито, вот только вот разбитое сердце навсегда останется разбитым, а не сгладится, как воспоминания в подсознании. Во мне боролись скептическое мнение, и почти что возвышенный, благоговейный трепет перед родственными душами. И поэтому я с содроганием ждала момента, одновременно умирая от любопытства. Питер ждал меня у машины вместе с Недом. Лидс махнул мне рукой и уже собирался уходить, хлопнув друга по плечу. — Раз такое дело, то я могу тебя подкинуть до дома. Ты же в Форест-Хилс живешь? Нед засветился, как лампочки в канун Рождества на Таймс-сквер. — Серьезно? Вау, спасибо огромное, а то так неохота на метро тащиться. В мгновение ока довольно плотный и объемный Нед очутился на заднем сидении, едва я успела открыть машину. Я завела двигатель и включила обогреватель. Приятное тепло сразу же окутало замороженные руки и ноги, и я мгновенно расслабилась, кайфуя от этого ощущения. — Погода, конечно, редкостный капец, — буркнула я. Ехали мы в молчании. Странно, потому что я ожидала, что Нед будет обязательно трещать без умолку, но за все время поездки мы слушали только музыку радио. На Гротон-стрит мы высадили Неда, хотя, точнее, почти выпихнули — тот не хотел выходить из машины под любым предлогом, даже почти напросился Питеру в гости. Пока Паркер не сказал в итоге что-то другу настолько тихо, что я не услышала, но это подействовало — тот сделал выразительное лицо, вышел из машины и почти вприпрыжку побежал до дома. — Теперь куда? — На Джуно, — молниеносно ответил Питер. Форест-Хилс — типичный спальный район, чем-то напоминавший Спрингфилд в Йобурге, где живут большинство моих друзей. Дома в виде темно-красных кирпичных плит, редкие газоны с выцветшей на солнце травой, шумные соседи и бесконечное количество круглосуточных магазинов, где за прилавком, если знаешь владельца, можно купить все что угодно. От Манхэттена сюда даже такси редко ходят. Когда мы зашли в квартиру, то Питер сразу же окликнул свою тетю и почти с облегчением выглянул из комнаты, удостоверившись, что никого нет. — Она на смене, — бодро оповестил меня Паркер, — мы одни. — Вот и отлично. Где займемся сексом? Фраза, выстреленная из моего рта в воздух, подкосила Питера до такой степени, что тот сначала побледнел, а потом покраснел до ушей, жутко смущенный, и не зная, куда девать глаза. — Прости-прости, ты просто так беспокоился одни ли мы, и оно само как-то вырвалось, — я вытерла слезы от смеха. Тот продолжал стоять и цвести, как помидор. — Блин, расслабься что ли, как будто у тебя ни разу секса не было.       У бедного Питер после этих слов не только щеки, но и уши, и шея заалели. — Че, правда? — ухмыльнулась я после красноречивой паузы. — Джордан, пожалуйста, прекрати. — простонал он, и я поняла, что шутку он не оценил. — Моя комната в другой стороне. Такой невинный, что ставлю сто долларов на то, что он не то что ни разу ни с кем не спал — не целовался. Так, ну хватит. Меня это вообще не должно волновать. Но взгляд все равно остановился на нижней половине лица Питера. Я быстро отвернулась и бодрым голосом спросила: — Начнем пожалуй? Когда мы зашли в комнату, где жил Питер, то я немного разочаровалась, когда оглядела пространство. Дело в том, что у меня были какие-то возвышенные ожидания, что здесь будет навороченная техника, всякие самодельные гаджеты, куча электроники и всякое связанное с наукой барахло, как у подростка, который слишком сильно зациклен на изобретениях и науке. Но здесь было все ровно наоборот, словно говорило — здесь живет нормальный обычный подросток. Плакаты групп на стенах, за исключением арта с Илоном Маском и нескольких чертежей от руки. На письменном столе сплошной завал из учебников и канцелярии, кровать вида «мой хозяин слишком ленив, чтобы заправить меня хотя бы раз в неделю», и забитые литературой книжные полки, а из-за хлипких дверей шкафа немного выглядывала гора одежды. — Извини за беспорядок, — пробормотал Питер, сгребая одним движением вещи со стула. И тут мне даже язвить расхотелось. У меня слишком длинный язык, который я не могу вовремя прикусить, но Паркеру действительно было не все равно, что я подумаю. Мы разложили учебники. Питер принес еще один стул, чтобы я не сидела на полу, но за пространством, который он освободил, все равно было неудобно — мы бы наставили синяки друг другу, постоянно сталктваясь локтями. Поэтому я отодвинула свой стул ближе к кровати, чтобы было удобнее писать. — Думаю, можно сделать реферат и презентацию, — протянул парень. Он поставил ноутбук на стол и краем глаза я заметила, что это Макпро последней версии — вряд ли он смог бы себе позволить компьютер за полторы тысячи долларов. Озвучивать свою теорию вслух я не стала — ставить Питера в неловкое положение, тем что мой отец дарит ему подарки, не хотелось. Я открыла планшет и начала искать в интернете информацию, которая прояснит, что нам нужно делать. — Для каждой структуры клетки бактерии есть окрашивание по определенному методу. Еще есть окраска на кислотоустойчивость…и на граммположительность. Если учесть, что у бактерии примерно десять окрашиваемых структур, то нам нужно десять красителей и как минимум пять штаммов бактерий, — пока я читала дальше на сайте текст, мое настроение прямо пропорционально ухудшалось, — миссис Ландсберг, очевидно, думала что у нас есть дома лаборатория для проведения опытов по микробиологии. Питер задумчиво пролистал учебник по биологии и попросил дать ему две минуты. Пока он думал о судьбе научного проекта, я несколько раз крутанулась на стуле и взяла в руки телефон. Пропущенных звонков 3: Ма Ничего себе. Этот день не обещал быть таким…полным сюрпризов. Причем неприятных. Мне хотелось позвонить матери, и одновременно рука тянулась удалить оповещение и положить телефон обратно в карман. Дело в том, что когда я звоню ей, то никогда не знаю, чего ожидать — ма очень непредсказуемая, отчего я всегда с опаской слушаю гудки, когда набираю ее номер. А дома в последний раз мы сказали друг другу больше двадцати слов за раз…пожалуй, это был пару лет назад. Я даже помню каких: — Ты такая пофигистка, Джордан, думаешь только о себе. Ты даже не утруждаешь себя хоть раз сделать что-то на пользу другим. Разумеется, это неправда. — Я сейчас подойду. Питер что-то вслед неопределенно хмыкнул, что я приняла за утвердительный ответ. Зайдя в гостиную, я отсчитала до десяти и нажала кнопку вызова. Ма ответила почти сразу же. — До тебя не дозвониться с первого раза, Джордан, — при звуке своего имени меня невольно передернуло. Только она умеет так четко произносить согласные в нем, что оно похоже на ругательство. — Не слышала. — Ты никогда не слышишь, — цокнула она, — мне нужно с тобой встретиться на следующей неделе. — В Нью-Йорке? — и тут же я прикусила язык — глупый вопрос, но я почти видела, как мать закатила глаза. — Разумеется, в Нью-Йорке, Джордан. Только в этот раз без выкрутасов, как это у тебя обычно бывает. — О, вот это да, ты не спрашивала, как у меня дела с девяти лет, но при этом знаешь, что у меня обычно бывает, — язык работал быстрее мозга, а хамство тем временем заходило все дальше, — обычно у тебя бывает, ма, когда ты говоришь, что приедешь, а сама на полгода пропадаешь. Молчание на другой стороне было затяжным. — Двадцать пятого в «Даниель», в четыре часа. Она сбросила прежде, чем я успела сказать еще какую-нибудь гадость. Где-то в подсознании я понимала, что нельзя так разговаривать. Но в эти моменты у меня непроизвольно включился защитный механизм, словно я оборонялась от нее своими словами, делая наше общение еще невыносимее, а родственную связь — тонкой и далекой. — Все нормально? Питер стоял, немного прислонившись об дверной косяк, и тревожно смотрел на меня. — Семейные разборки, — я покрутила телефон и убрала его в задний карман. Питер все еще смотрел на меня. — Это не мое дело, прости, но…мистер Старк, понимаешь, я думаю, что он тебя очень любит и… — Питер. Я произнесла его имя жестче, чем следовало, отчего он прервал зрительный контакт. — Не Тони. Это был не Тони, а мама. — У вас с ней… — Да, у нас с ней хреновые отношения, хуже некуда. Она сидит на яхте где-то в Карибском море и считает, что все проблемы можно решить одним звонком, — я глубоко вздохнула. Опять начну ковырять эту рану, пока станет больно физически. Но больше меня останавливала другая мысль. У Питера нет семьи. И мне не следует перед ним жаловаться на то, какая у меня мать и все в подобном духе. Мне не стоит быть такой эгоисткой. — Хочешь чай? В нужный момент Питера озарила прекрасная идея. — Чай — это всегда хорошо. Питер С чашкой чая в руках сидя на его кровати, Джордан выглядела уютно. В школе она напоминала неприступный бастион, окруженный частоколами до небес. Сейчас словно пылевое облако смело крепость вокруг девушки, оставляя ее уязвимой и хрупкой. Они обсуждали микробиологию еще ровно пятнадцать минут. После этого почти два часа они болтали так, словно знали друг друга целую вечность. Все мосты сожжены дотла, когда они остаются совершенно одни. — Татуировку я набила, на самом деле, назло, когда в Гластонбери была на музыкальном фестивале. Там выступали Gorillaz и прямо напротив сцены был тату-салон, типа в палатке. И я подумала: «Какого черта!» и спустя три часа вышла со свежей татуировкой и поднятой до небес самооценкой. Джордан улыбнулась. — У меня еще есть. Она приподняла свитер с рубашкой, обнажая кожу на правой стороне живота, где на ребрах был нарисован маяк, величиной с пачку сигарет. — Мыс Доброй надежды. И пусть мир будет не такой враждебный как мы думаем, когда темноту вокруг озаряет свет. Пусть он и не видим, но знаю, что он есть. Внутри, понимаешь? И Питер понимал. Он видел Джордан и становился сильнее, и слабел одновременно. Постигал саму суть и путался в ее загадках окончательно. Но что-то было такое, что не объяснить словами. Он настолько связан, что иногда сам этого пугался. В абсолютной тишине они сидели несколько минут. Питер достал плеер и дал один наушник Джордан. — Хочешь сбежать от реальности? — сказала она, принимая его. — Что-то вроде того, — он улыбнулся и начал перематывать сборник с песнями. В их заторможенной реальности два совершенно разных человека лежат на кровати посреди Куинса, когда за окном полыхает настоящая буря, а здесь так тепло, будто покалывающее на кончиках пальцев счастье. — Питер, знаешь, ты… — Джордан хочет сказать и следом сразу думает — Потом. Будто слова — это что-то мешающее, когда все так хорошо, что им не нужно говорить, чтобы понимать. Что-то приятное расцветало у нее в животе. Поднимающееся глубоко изнутри, наполненное, как воздушный шарик. И больно, и так восхитительно одновременно. Джордан слушает изнутри свои ощущения. И когда нечто сдавливает легкие и ребра, лопаясь от напряжения, она открывает глаза и чувствует, как Питер неловко, по миллиметру, осторожно и неторопливо касается пальцами ее ладони, но потом останавливается и смотрит, словно прося разрешение. Он прикасается к ней осторожно, будто ему все еще интересно, какая она под кожей. — Едва ли я предназначена, чтобы любить меня, Питер, — ее голос в кромешной тьме и тишине, нарушаемой лишь тихо звучащей песней из каждого наушника, был охрипшим от долго молчания. — Едва ли я был достоин стать Человеком-пауком, — поднял глаза в потолок Питер. — Судьба-шутница, — негромко, со смешком, сказала Джордан. — Правда? Стало тепло — ее рука была в его. Она почти не чувствовала этого прикосновения, но подумала, что это самое правильное положение. Демоны всегда были сильнее Джордан и даже сейчас, когда она может закрыть глаза, то снова увидит пристально-тяжелый взгляд и настойчивый голос, приказывающий бежать, пока не поздно. Но для Питера она сделает исключение. Оказываясь напротив лица, ледяными пальцами касаясь его подбородка, она все же оставляет невесомый след на его горячих, потрескавшихся губах.