Момент столкновения (Moment of Impact)

      Распаковка заняла всего лишь несколько минут. Гарри оставил большинство вещей в сундуке, вытащив только одежду и туалетные принадлежности. Он бросил тоскливый взгляд на Молнию. Снейп, вероятно, пришел бы в бешенство, узнай он, что Гарри взял ее с собой, так что метла отправилась в шкаф выбранной мальчиком спальни. Осмотрев второй этаж, Гарри обнаружил небольшую душевую и третью спальню, дверь которой была наглухо закрыта. Снейп исчез в этой комнате, предварительно увеличив сундук Гарри и в очередной раз предупредив его держаться подальше от скалистого побережья. Во время своей речи он окинул критическим взглядом ноги своего студента; хотя, возможно, его внимание просто-напросто привлекли поношенные кроссовки, явно великоватые для их владельца.              Внизу Гарри нашел туалет, хорошо освещенную кухню и, самое приятное, великолепную веранду с окнами на все три стороны. Его взгляду открывался океан. Гарри Поттеру было шестнадцать лет, и большинство из них он провел в месте, откуда до океана было не больше пары часов езды, однако сегодня он впервые увидел его наяву (не брать же в счет бурное море, окружавшее остров, куда затащил семейство Вернон Дурсль, спасаясь от хогвартских сов). День выдался на удивление ясным, но Гарри привлекал не столько вид океана, сколько его шум. Отдаваясь в голове эхом, он успокаивал и оттеснял на задний план напряжение, скопившееся внутри за последние два года.              На веранде Гарри обнаружил множество удобных шезлонгов и кресел, а также плетеный столик для чая. Внешняя дверь выходила вниз, во двор, но лестница оказалась довольно крутой, а перила – низкими, так что Гарри принял мудрое решение выйти в сад через парадную дверь. Он живо представлял, как поскользнется и свалится вниз с крутых ступеней, после чего ему останется лишь дожидаться помощи Снейпа. Нет уж, он предпочел бы дожить до своих семнадцати.              Садик перед домом был огорожен невысоким белым частоколом. Куда ни глянь, цвели буйным цветом многолетники. В отличие от четко продуманных клумб тети Петунии, этому саду был присущ свой замысловатый порядок. Анютины глазки чередовались с маргаритками и настурциями, а душица переползала через кирпичный бордюр прямо на каменистую тропинку. В полусотне метров от забора виднелась гравийная дорога, однако с самим коттеджем она, по всей видимости, никак не соединялась. Гарри подумал было выйти за забор, но ноги уже заныли, да и к тому же он не был уверен, как далеко распространяются защитные чары Фиделиуса. Вздохнув, он вернулся в дом и осмотрел гостиную, главной достопримечательностью которой являлся украшенный ракушками камин. На широкой каминной полке стояла коробочка Летучего пороха. Окинув мимолетным взглядом книжные полки, Гарри вернулся на веранду и обосновался на одном из шезлонгов. В течение всех двадцати четырех часов с того момента, как Дамблдор сообщил ему об отъезде со Снейпом, Гарри изо всех сил старался избегать каких бы то ни было размышлений, полностью отдавшись на волю обстоятельств. Прошлогодний гнев и чувство, что весь мир настроен против него, отошли на задний план, перегорев после смерти Сириуса и выяснения текста пророчества. Забавно, как пророчество заставляло рассматривать события в абсолютно ином свете.              Задремав, он очнулся от того, что на его плечо опустилась крепкая рука и встряхнула его. Распахнув глаза, он поспешно сел. Снейп присоединился к нему на веранде и в данный момент выкладывал на чайный столик рядом с шезлонгом Гарри различные принадлежности. Гарри узнал среди них мазь, от которой его кожа начинала дымиться, а также миорелаксант и обезболивающее. Содержимое четвертой баночки оказалось ему незнакомо. Тем временем зельевар вынул из походной аптечки ножницы и рулон марли.              – Присядьте сюда, пожалуйста, – проинструктировал Снейп, указав на один из трех оставшихся стульев вокруг стола. Никаких придирок по поводу “разлеживания”, ни пренебрежительных замечаний о его отце. Гарри был озадачен. Не то, чтобы этот новый Снейп стал ему симпатичен… но и ненавидеть его оказалось сложно.              Свесив ноги с шезлонга, Гарри оперся на подлокотник одного из кресел, поднялся и сел, куда указано. Снейп тут же взял ножницы и принялся срезать перевязку с его руки. Придержав Гарри за локоть, он слегка повертел его предплечье из стороны в сторону. Гарри чуть вздрогнул, но Снейп, казалось, не заметил. Вместо этого он полил рану “дымящимся” зельем и протянул Гарри миорелаксант. Гарри опустошил флакон без лишних слов, скривившись от неприятного вкуса.              – Как считаете, стоит ли принять болеутоляющее? – спросил Снейп. Каждое действие он сверял с записями мадам Помфри. Пытаясь разобрать написанное со своего места, Гарри заметил примечание: “По мере необходимости”.              – Нет, я в порядке, – заявил он, и Снейп убрал упомянутое зелье обратно в аптечку. Тщательно выверенными движениями он вновь перевязал Гарри руку, но петлю на плече заменять не стал. Устроившись в своем кресле, он внимательно посмотрел на мальчика.              – Мистер Поттер, директор попросил меня побеседовать с вами о шраме на вашей правой руке, – с этими словами Снейп поднял четвертую баночку, а Гарри стиснул кулак, из-за чего боль прошила его до самого плеча, а рука инстинктивно прижалась к телу. Он привык к отметинам на ладони, оставшимся от пера Амбридж: в течение прошлогодних отработок старая жаба многократно заставляла его писать строчки собственной кровью. Не пытаясь скрыть этот факт, Гарри в то же время не рассказал о нем никому из взрослых.              Снейп вручил Гарри баночку, и тот взял ее левой рукой, недоуменно глядя на Снейпа.              – Втирайте этот крем в область шрама каждый вечер перед сном. Я… гм-м, крем был разработан, чтобы минимизировать оставшиеся следы. Возможно, прошло слишком много времени, чтобы полностью избавиться от них, но данный состав заставит исчезнуть большую их часть.              Гарри сунул баночку в карман.              – Спасибо, – негромко поблагодарил он. Его не оставляло чувство, что под “разговором о шраме” Снейп подразумевал нечто большее, чем крем.              Интуиция его не подвела.              – Когда мадам Помфри обнаружила шрам и сообщила директору, он лично прибыл в Больничное крыло осмотреть его, после чего позвал вашего декана. Профессор МакГонагалл не имела ни малейшего понятия об этом и предложила спросить мистера Уизли и мисс Грейнджер. Директор обдумал это предложение, но решил дождаться, пока не заживут ваши прочие травмы.              Профессор глядел ему прямо в глаза, и до Гарри вдруг дошло. Они не знали о Кровавом пере… они думали, что он сам себя порезал.              – Послушайте, это вовсе не то, о чем вы думаете, – возразил он, нащупав баночку в кармане. Взгляд Снейпа не изменился: такой же сосредоточенный, такой же бесстрастный. – Я… я не сам себя порезал.              Снейп слегка приподнял бровь.              – Это от отработок… с Амбридж, – продолжил Гарри. Он не понимал, почему так неохотно говорит на эту тему. В конце концов, после столкновения с кентаврами Амбридж больше ни разу не появилась на сцене.              – Отработок? – вопрос в голосе Снейпа побуждал Гарри объясниться. Профессор выпрямился, и Гарри внезапно заметил, что Снейп был в черных брюках и белой рубашке на пуговицах, длинные рукава которой застегивались на запястьях. Без привычной мантии Снейп выглядел куда менее угрожающим.              – Послушайте, она же не только со мной такое вытворяла. Хотя не думаю, что на ком-то другом ей приходилась использовать эту штуку больше одного раза, – Гарри пожал плечами. – Полагаю, они извлекли свой урок быстрее, чем я.              – Мистер Поттер, я весьма ценю, что вы признаете свое упрямство, но тем не менее ожидаю услышать точную историю появления у вас на руке этого любопытнейшего шрама.              Гарри догадывался, что Снейпу крайне тяжело так долго оставаться относительно спокойным и решительно нейтральным, так что долю сарказма, прозвучавшую в последней фразе, воспринял с каким-то облегчением.              – Строчки, – в конце концов выдавил Гарри.              – Строчки? – бровь приподнялась немного выше.              Гарри вздохнул. Сказал “а”, говори и “б”.              – Ну, у нее было специальное перо, которым она заставляла нас писать строчки. Оно работает без чернил…              На лице Снейпа появилось выражение, которое Гарри счел бы уморительным, окажись они на уроке зельеварения, или где угодно еще помимо настоящего местонахождения. По его мнению Снейп выглядел так, словно его только что ударил лучший друг: на его лице одновременно отразились злость и недоумение. Послышался тихий угрожающий голос.              – Она заставляла вас писать Кровавым пером? – последние два слова он просто прошипел, после чего схватил руку Гарри и повернул ее к яркому свету, струившемуся из окон.              – Да, – Гарри вздрогнул от неожиданных манипуляций с его рукой. – Думаю, так оно и называлось. Она несколько недель назначала мне отработки за высказывания о возвращении Волдеморта.              – И вы никому не сказали? – прошипел Снейп. Нейтральное поведение было отброшено в сторону, причем Снейп даже не стал утруждать себя замечанием по поводу использования имени Темного лорда.              – Я рассказал своим друзьям! – возразил Гарри. Вслед за Снейпом он также терял контроль. – Я больше никому не мог сказать. Мне было бы мало проку, реши она, будто кто-то из профессоров относится ко мне “особенным образом”. Возможно, отомстила бы, заставив вывязывать узоры крючком на собственных внутренностях!              – Мистер Поттер, я не критикую ваш выбор. Я просто уточняю, что больше никто в Хогвартсе – по крайней мере, никто из взрослых – не знал об этом виде дисциплинарных взысканий.              Гарри покачал головой.              Снейп поднялся и подошел к окну, некоторое время глядя на прибрежные волны, а Гарри молча недоумевал, куда же это их приведет. В конце концов Снейп обернулся к нему.              – Вы можете удивляться, мистер Поттер, но я понимаю, почему вы приняли решение не рассказывать никому – даже вашему декану – об этом происшествии. Жаба терроризировала не только студентов – о да, мистер Поттер, данное прозвище было в ходу не только у учащихся.              Снейп усмехнулся, и Гарри не мог не улыбнуться в ответ. Снейп задержал на нем взгляд, и Гарри задался вопросом: неужели тот полагал, что причиной молчания Гарри оказался страх перед Амбридж. Вновь выглянув в окно, зельевар продолжил:              – Но это серьезное обвинение. Кровавые перья – темные объекты. Они запрещены по крайней мере сто лет назад. Как эта… женщина… – выплюнул он, – раздобыла одно из них, остается выше моего понимания. Должно быть, выудила его прямо из министерских хранилищ.              Снейп вновь обернулся и посмотрел на старомодные часы на стене.              – Я должен связаться с директором. Он захочет разобрать этот вопрос подробнее. Оставайтесь здесь и начинайте читать свою книгу – только первую главу. Вы будете читать только в этой комнате, либо же сидя на берегу, когда окрепнете достаточно, чтобы самостоятельно пробираться сквозь каменистое побережье.              Гарри кивнул в знак понимания и вернулся к шезлонгу, на котором ранее задремал. Он оставил “Магию разума” на плетеном столике рядом с шезлонгом.              Снейп подошел к кухонной двери и приоткрыл ее, но остановился и повернулся перед тем, как выйти.              – После обеда мы сварим более сильное средство для этого шрама. Бальзам, который я дал вам ранее, недостаточно эффективен для этой цели.              Он закрыл за собой дверь, а Гарри растянулся поудобнее, взял книгу и, не раскрывая ее, выглянул в окно. Ему вдруг вспомнились друзья, в данный момент летящие в Бостон над этим самым океаном. Рон и Джинни, скорее всего, глядят сквозь иллюминаторы на простирающееся под ними море, а Гермиона читает (она бы умерла от зависти, зная, что за книгу собирается открыть ее друг). Он поднес к глазам правую руку и посмотрел на шрам, запечатлевшийся на коже. Я не должен лгать. Всю свою жизнь Гарри жил со шрамами и с ложью. Лично он предпочитал шрамы.