Момент столкновения (Moment of Impact)

      Гарри честно настроился на чтение, но глухой шум волн, разбивающихся о скалистый берег, настолько напоминал негромкое пение, что веки мальчика вмиг потяжелели. На краткий миг он вспомнил о недавно принятом зелье – не оно ли сморило его? – но долго размышлять над этим вопросом ему не пришлось, так как он окончательно провалился в сон. Не проснулся Гарри даже тогда, когда в комнату вновь вошел профессор Снейп, окинувший его мимолетным взглядом и ничуть не удивленный тем, что нашел своего подопечного спящим. Профессор подошел к окнам и распахнул их. Комната тут же наполнилась морским воздухом, а шум волн стал громче. Профессор наклонился и поднял с пола книгу Грин-де-Вальда, выпавшую у Гарри из рук. Положив ее на шезлонге рядом со спящим мальчиком, он бесшумно выскользнул через кухонную дверь.              Гарри видел сон.              В нем он помогал Луне найти пропавшие вещи во время прощального пира. Оказалось, ее ботинки со связанными шнурками переброшены через спину фестрала, мирно поедавшего дохлую крысу в коридоре третьего этажа.              – Ты не должен видеть то, что видят другие, Гарри, – сказала она ему, получив назад свою обувь. – Ты должен видеть лишь то, что есть на самом деле.              Девушка вскарабкалась на спину фестрала, и его черная, кожистая шерсть сменилась серебристой; вскоре оказалось, что Луна сидит верхом на единороге вместо фестрала. Он трижды прошелся взад и вперед, после чего перед ним появилась крепкая деревянная дверь, и единорог проскочил внутрь. Тогда стена замерцала, стала прозрачной, а после и вовсе исчезла. И Гарри увидел перед собой море: не бурный океан, а бескрайнее пространство золотого песка, нагретого солнцем и ласкаемого нежными волнами. Он обнаружил, что стоит босым на теплом песке. Вода манила к себе, и Гарри осторожно приблизился к кромке. Скрестив ноги, он уселся в нескольких метрах от места, до которого добегали прибрежные волны, и стал наблюдать за чайками, вглядывающимися в воду в поисках добычи. Временами они ныряли, стискивая в клювах небольшие раковины, после чего бросали их на скалы, чтобы разбить. Но вскоре под его взглядом чайки превратились в белых сов, а раковины – в письма. Письма медленно опускались вниз, попадая в воздушные потоки, а некоторые из них даже вновь взлетали, прежде чем по спирали слететь вниз. Одно из писем упало ему прямо в руки, пока он сидел… уже не на пляже, а на внутреннем выступе Астрономической башни. На письме значился адрес: “Гарри Поттеру, Суррей, Литтл Уингинг, Тисовая улица, дом № 4, чулан под лестницей”.              – Дай-ка взглянуть, – послышался хриплый голос, и к письму протянулась худощавая рука с грязными, изломанными ногтями. Сириус. – Если б ты жил со мной, то имел бы свою комнату, – сказал он, присев рядом с Гарри. – У тебя были бы друзья, подходящая одежда, изобилие еды и отцовская любовь.              Гарри потянулся за письмом, но от его прикосновения оно стало пеплом, а вслед за письмом в пепел обратился и Сириус. Ветер унес пепел к озеру, и Гарри дернулся было вслед за ним, пытаясь удержать в своих руках хоть что-то, но частицы пепла проскользнули сквозь его пальцы, и он схватил воздух. Гарри раскрыл правую руку, но она оказалась пустой, зато на ладони левой руки, почему-то покрытой белой перчаткой, виднелись крошечные темные пятнышки.              Вдруг рядом очутилась Луна, вновь сидящая на фестрале. Она протянула Гарри руку и помогла ему вскарабкаться на спину животного позади нее. Фестрал расправил крылья и, оттолкнувшись от края каменной площадки, покинул башню. Покружив в потоках ветра, животное нырнуло вниз, и Гарри вцепился в Луну, но потом осмелел и раскинул руки в стороны; теперь они летели так низко, что пальцами ног он касался воды, но, вновь схватившись за Луну, Гарри обнаружил, что сидит на своей метле, стремительно приближаясь к берегу. Приземлившись в пену, он обнаружил, что держит в руках не метлу, а кусок коряги. Подержав ее на весу и протерев манжетой рукава металлическую пластину с надписью "Молния", он отбросил ее в океан и проводил взглядом. Теперь он стоял по щиколотку в воде, так что шнурки его кроссовок плавали по поверхности воды, а кромка мантии намокла. Что-то привлекло его внимание, и, наклонившись к воде, он разглядел сверкающий камень размером с ладонь. Он схватил камень, и рука с перчаткой, очутившись под водой, показалась искривленной, но затем перчатка растаяла, словно была сахарной, а шрам на ладони – “Я не должен лгать” – причудливо увеличился. Вытянув руку из воды, он устремил свой взор на кроваво-красный камень и зачарованно наблюдал за тем, как тот растаял, оставив на своем месте золотой снитч, который раскрылся посередине. Внутри Гарри обнаружил переродившегося феникса в кучке тлеющего пепла.              Гарри улыбнулся и свел ладони вместе, чтобы удержать в них крошечную птицу. Пепел просочился сквозь пальцы в воду и уплыл в открытое море. Гарри счел это своего рода похоронами, так как в пепле он видел Сириуса, а возрожденный птенец проронил слезу, упавшую в воду прямо на резвившихся вокруг пескарей. Пескари превратились в полупрозрачные нити воспоминаний, и из воды поднялась каменная чаша. Воспоминания скользнули внутрь нее, и принялись сменять друг друга, словно облачные картины. Послышался знакомый голос: "Гарри, ты готов?" – и, подняв взгляд, он увидел напротив себя профессора Дамблдора. Директор протянул ему руку в перчатке, и Гарри посмотрел вниз на свои ладони. От феникса осталось лишь золотое перо, и он позволил ему упасть в чашу, а сам потянулся к руке Дамблдора.              Но чаша исчезла, и перо понеслось по волнам, только теперь оно стало не пером, а блестящим мечом, рукоятка которого была украшена драгоценными камнями. Меч плавно опустился на песчаное дно океана. Гарри проводил его взглядом, после чего внезапно осознал, что продрог до костей, и схватился за руку директора.              – Мистер Поттер!              Гарри открыл глаза. Над ним возвышался профессор Снейп. Их взгляды встретились.              – Легиллименс.