Момент столкновения (Moment of Impact)

      Гарри проснулся от разговора двоих человек, переговаривающихся друг с другом с разных сторон его кровати.              – Четыре часа. Заклинание скоро спадет.              Снейп. Гарри хотел открыть глаза, но веки оказались словно склеенными. Он попытался что-то сказать, но выяснилось, что язык тоже его не слушался.              – Значит, лечение прошло успешно? Зелье устранило остатки темной магии?              Ремус. Гарри припомнил, как Снейп говорил Биллу, что Ремус придет посидеть с ним. Но тогда Снейп считал, что до окончания действия зелья пройдут целые сутки. Сколько же сейчас времени?              – … значительную боль. Тем не менее, целитель, приставленный к мистеру Поттеру, провел полный осмотр непосредственно перед твоим прибытием. Темная магия полностью устранена из его руки и ладони, так что завтра можно будет приступить к восстановлению нервов. Если все пройдет успешно, к понедельнику его выпишут.              – Северус, пойди, поспи немного. Я останусь до тех пор, пока ты не вернешься. Ты выглядишь… скажем так, бывало и лучше.              Молчание повисло на несколько минут, после чего Снейп произнес:               – Хорошо – мне все равно нужно поговорить с Альбусом и появиться в Хогвартсе. Поттера надо будет покормить, когда он проснется. Молли просила вызвать ее через камин, и она что-нибудь принесет.              – Северус, Молли сказала, что в самом конце случилось нечто странное – когда зелье пыталось уничтожить последствия смертельного Проклятия. Она сказала, что между Гарри и Альбусом что-то произошло…              Последовала очередная минута молчания. В конце концов Снейп ответил.              – Не между Альбусом и Гарри, Люпин. Но об этом-то я и планирую поговорить с директором. Перед своим уходом он едва ли перекинулся со мной хоть словечком, но, насколько я понимаю, Гарри… оказался связан с Темным лордом. И Альбус знал – он знал, что это может произойти. Он сразу же предпринял меры и удерживал взгляд Гарри, пока это не кончилось…              – Как в прошлом году? Когда на Артура в Министерстве напала змея? – в голосе Ремуса послышалось беспокойство.              – Да… возможно. По крайней мере, мне хотелось бы так думать, – но, похоже, Снейп и сам не верил в свои слова. В прошлом году Гарри был змеей, видел коридор с угла зрения змеи, и Волдеморт видел то же, что и змея …              Через пятнадцать минут Гарри наконец удалось разлепить веки. Люпин поспешил организовать ему перекус и казался чрезвычайно признательным за то, что миссис Уизли послала еды в достаточном количестве для двоих – там, в общем-то, хватило бы и на четверых, но эти двое настолько оголодали, что справились своими силами. Гарри чувствовал себя гораздо лучше. Его правая рука оставалась висеть на перевязи, но боль практически ушла. Они с Люпином успели сыграть несколько партий в волшебные шахматы, прежде чем прибыли двое новых посетителей.              Неся в руках плитку шоколада из «Сладкого королевства», в палату вошла профессор МакГонагалл, а за ее спиной виднелась Луна, державшая в руках огромный журнал.              – Привет, Гарри, – сказала Луна, немедленно подойдя к свободному стулу и устроившись на нем. Казалось, в стерильной обстановке Св. Мунго она чувствовала себя вполне комфортно.              – Привет, Луна, – поздоровался он, торопливо окинув взглядом ее соломенную шляпу с венком из увядших маргариток и причудливые сережки в форме редисок. Его губы расплылись в искренней улыбке, и девочка улыбнулась ему в ответ.              – Профессор МакГонагалл сказала, что тебе может понадобиться компания сверстников. Я напомнила, что мне почти на год меньше, чем тебе, но ее это не смутило. Она сказала, что последние недели тебя окружали только старомодные чудаки.              Гарри ухмыльнуся и поглядел на профессора МакГонагалл, стоявшую в ногах кровати; на ее губах мелькнула довольная улыбка.              – Я принесла тебе кое-что почитать, Гарри, – сказала Луна, протягивая журнал. Гарри ожидал увидеть очередной номер “Придиры”, но вместо этого у него в руках оказался специальный спортивный выпуск “Ежедневного пророка”, освещающий квиддичные события ближайшего сезона.              – Ух ты, спасибо! – воскликнул он. Большую часть первой полосы занимали загонщицы Холихедских Гарпий. Гарпии были полностью женской командой, и их загонщицы выглядели особенно агрессивными. Брови каждой из них были украшены серебряными серьгами, а в носу виднелось украшение, напоминавшее небольшую кость.              – Мы оставим вас на несколько минут, – предупредил Люпин, поднимаясь со своего места. Они с профессором МакГонагалл вышли, и Гарри с удовольствием провел следующий час с Луной, болтая о прошедшем лете, о наступающем семестре и об их друзьях, находящихся в далеком Бостоне. Естественно, разговор был приправлен необычными комментариями Луны, но это только добавляло ему колорита.              – Несколько недель назад мне приснился сон, – произнес Гарри, когда они исчерпали все предыдущие темы. – Там была ты. Ты каталась на фестрале, который потом превратился в единорога.              Луна ничуть не удивилась.              – Правда? – спросила она. – Я не уверена, кто из них мне нравится больше – единороги или фестралы. Я думаю, они не сильно-то и отличаются друг от друга…              

* * *

             Проснувшись следующим утром, Гарри обнаружил, что Снейп с целителем Гэнноном уже находятся в его палате. Профессор МакГонагалл отбыла накануне вечером с обещанием похода в Хогсмид на предстоящей неделе, чтобы обзавестись "приличествующей волшебнику одеждой", а Луна чмокнула его в нос, прежде чем последовать за строгой преподавательницей. Он рассеянно отер нос под насмешливым взглядом Люпина. Снейп так и не вернулся, и Гарри заснул во время четвертой партии в шахматы с Люпином.              Он хотел спросить Снейпа о профессоре Дамблдоре – о том, что произошло вчера, что заставило его взглянуть на Дамблдора чужими глазами. Он знал, чьими глазами смотрел, но не хотел признавать этого так просто. Если Снейп узнает – точнее, если Дамблдор позволит себе рассказать о происшедшем – то они поговорят сразу же, как только окажутся вдали от стен лечебницы. На взгляд Гарри, целитель Гэннон и так узнал о нем слишком многое, чтобы слышать еще и этот разговор.              – Готов к новому этапу? – без предисловий поинтересовался целитель, заметив, что Гарри проснулся.              Снейп приподнял бровь.              – Возможно, ему сначала стоит посетить уборную? – предположил он.              Как только Гарри сбросил шлепанцы и сел на кровать, Снейп подошел к нему и устроился на стуле, на котором вчера сидели миссис Уизли и Луна. Гарри подумал, что сегодня Снейп выглядел лучше – по крайней мере, ночью тот явно выспался. На нем была легкая черная мантия, наброшенная поверх белой рубашки и черных брюк. Гарри предпочел бы видеть его и вовсе без мантии: в маггловской одежде профессор был больше похож на человека из коттеджа “Ракушка”.              – Во время первой процедуры целитель Гэннон погрузит вас в сон, – объяснил он, – после которого последует прием Обезнерва. На этом этапе вас разбудят, но, учитывая перенесенную вами вчера боль, я убедил целителя дать вам препарат, который облегчит процедуру. Это не блокатор боли, а всего лишь зелье, которое изменит состояние вашего сознания. Вы будете бодрствовать и сможете отвечать на вопросы, однако боль станет гораздо слабее, чем если бы этот процесс проходил без приема зелья.              Гарри кивнул. Звучало вполне неплохо.              – И завтра можно будет уехать?              Целитель Гэннон кивнул.              – Возможно, даже сегодня вечером. Как только вырастут новые нервы, не останется причин задерживать вас здесь. Ну что, готовы? – Гарри кивнул, и он поднял палочку.              Когда Гарри проснулся, Снейп все еще сидел рядом с ним. Он попытался сесть и чуть не впал в панику, почувствовав, что рука исчезла. Торопливо проверив, он понял, что рука есть – просто не здесь.              – Превосходный наглядный пример, – сказал Снейп. – Плохо только, что ради него пришлось провести три дня в больнице. Нервы дают нам ощущения. Нет нервов – нет ощущений. Ваша рука все еще на месте, мистер Поттер. Теперь, вам необходимо принять вот это, чтобы целитель Гэннон мог продолжить работу.              Снейп помог Гарри сесть и протянул ему зелье, которое Гарри безропотно принял. Немедленно по его телу разлилось спокойствие, наполнив его от внутренностей до кончиков пальцев – по крайней мере, тех из них, которые он мог ощущать.              – Ничего себе, – выдохнул он. Он закрыл глаза и принялся напевать что-то соответствующее его внутреннему ритму – биению сердца, скорее всего.              – Еще один, Гарри, – сказал голос у его уха. К его губам оказался прижат второй пузырек, и Гарри рассеянно проглотил его содержимое. Его тело содрогнулось, словно от удара током, и глаза подростка распахнулись. Казалось, что в каждой из его конечностей образовались небольшие шарики. Одни быстро пронеслись по его ногам к области живота, после чего с шипением исчезли. Шарик в левой руке повел себя практически так же – пронесшись по его руке, плечу и ключице, он достиг области сердца и исчез. По-видимому, его голова перенесла то же лечение: вокруг мозга что-то пронеслось, и быстро и безболезненно исчезло в области глотки.              Но …              – Эй… мои пальцы… – Гарри уставился на Снейпа и целителя Гэннона. – Пальцы… Я их снова чувствую! Пульсируют… – он снова закрыл глаза и начал кивать головой, причем ритм кивков соответствовал пульсации.              – Седативное зелье уже достигло полного эффекта? – спросил Снейп. Его голос казался резким и обеспокоенным, хотя Гарри и не мог понять причины этого.              – Нет, – ответил целитель Гэннон. – Его интенсивность будет возрастать еще двадцать минут или около того, после чего эффект будет сохраняться стабильным несколько часов, а затем начнет спадать.              Пять минут спустя Гарри держал левую руку перед глазами, увлеченно ее рассматривая. Когда в помещение вошел другой целитель, Гарри опустил руку. Его лицо озарила широкая улыбка.              – Привет! – воскликнул он. – Я – Гарри Фолти! Добро пожаловать в мою комнату!              Целитель, пожилая женщина в блестящих очках, насторожилась и посмотрела на целителя Гэннона.              – Эвигило Сопорис, – пояснил целитель.              – Вот оно что… Значит, он и есть один из тысячи? – поинтересовалась она, с усмешкой посмотрев на Гарри.              – Один из тысячи кого? – уточнил Снейп.              Гарри, наклонив голову, с интересом посмотрел на целителя Гэннона.              – Вы тоже любите Битлз? И бальные танцы?              – Один из тысячи кого? – повторил Снейп, став между кроватью Гарри и двумя целителями.              – Приблизительно одна десятая процента волшебников реагируют на зелье Эвигило Сопорис… скажем так, психоделическим образом. Зелье – как и его маггловский аналог – содержит мягкий галлюциноген. У этих пациентов – и, по всей видимости, у мистера Поттера, – здесь он многозначительно посмотрел на Снейпа, – зелье блокирует естественные барьеры сознания. Короче говоря, пациенты болтают то, что у них на уме. Никаких внутренних монологов. По правде говоря, это может быть весьма забавным.              Гарри фыркнул.              – Мне нравятся мои тапочки, – выдал он. – Они подходят по размеру, и в них нет дырок.              Снейп поспешно выхватил свою палочку и указал ею на Гарри.              – Силенцио!              Гарри недоуменно огляделся по сторонам. Его губы продолжали двигаться, но звуков он больше не мог издавать.              “Эй!” – беззвучно возмутился он.              – Вы знаете, вам не стоило накладывать на него это заклинание, – сказал целитель Гэннон. – Он ведь сейчас находится под эффектами двух сильнодействующих зелий и дополнительной магии…              – Вы должны были мне сказать! – рявкнул Снейп. – Я бы пояснил, что он чрезвычайно сильно реагирует на галлюциногены! – Гарри задался вопросом, не лопнет ли пульсирующая венка на шее Снейпа. Ему представилась струя крови наподобие той, что вырвалась вчера из места укуса василиска.              – Я приношу извинения, – ответил целитель, пытаясь через плечо Снейпа взглянуть на Гарри, который махал одним пальцем, словно дирижируя ими. – Я просто не подумал…              – Вот именно, не подумали. И теперь вы оказываетесь перед необходимостью либо покинуть это помещение до самого окончания лечебного процесса, либо подвергнуться Обливиэйту после его завершения. Пожалуйста, вызовите директора и попросите его прислать мадам Помфри. Она вполне может проконтролировать его жизненные показатели, – к концу фразы его голос перешел в угрожающее шипение.              Двое целителей чуть ли не наперегонки выскочили из палаты, а Снейп обернулся к Гарри, и пробормотал:              – Фините.              – Вы ведете себя, как профессор Снейп, – заметил Гарри.              – Я и есть профессор Снейп, – возразил тот.              – Вам нравятся Битлз! – воскликнул Гарри. Его внимание переключилось со Снейпа к своей правой руке. – Болит, – пожаловался он. – Как в огне… когда я сжег Квиррелла.              – Не так все и плохо, – пробормотал Снейп, усаживаясь на стул рядом с кроватью Гарри. – Твоя рука в порядке. Она заживает – к ней возвращается чувствительность. И да, мне нравятся Битлз. Я упоминал об этом… в коттедже “Ракушка”.              – Кто из них вам нравится больше всего? – спросил Гарри. – Их ведь четыре. У Дадли был плакат. Он раньше включал их музыку на полную громкость. Дядя Вернон называл их длинноволосыми хиппи. Но он однажды повез Дадли в Ливерпуль. Я хотел поехать с ними, но в машине не нашлось для меня места, потому что Дадли хотел взять свою гитару, и она заняла все заднее сиденье. Я остался с миссис Фигги, – он захихикал. – Я называл одну из ее кошек Ринго.              – Больше всего, – сказал Снейп, проигнорировав комментарий насчет кошки, – мне нравился Джон. Его убили… в год твоего рождения. Вторым я считаю Джорджа.              – Я люблю Ринго, – сказал Гарри.              – Еще бы, – пробормотал Снейп. – “Yellow Submarine”? – он приподнял бровь.              – Рон не знал, что такое субмарина, – сказал Гарри. – Он думал, что я его подкалываю, так что Гермионе пришлось нарисовать ему картинку, – Гарри начал напевать “Yellow Submarine”. – Что такое, вам не нравится? – спросил он Снейпа, заметив болезненную гримасу на его лице.              Снейп покачал головой.              – Нет, не слишком.              – Я знаю кое-что получше, – самодовольно произнес Гарри. Немного поразмыслив, он начал петь удивительно ясным, приятным голосом.              – Что если я вам фальшиво спою,       Встали б вы и из зала ушли?       Слух одолжите, чтоб песню свою       Смог я спеть в том ключе, что и вы.              О, всё пройду я при участии друзей.       Мм, превзойду я при участии друзей.       Мм, на всё пойду я при участии друзей.              Снейп покачал головой.              – Самые правдивые слова на свете, – пробормотал он. Однако мысли Гарри уже унеслись в ином направлении.              – Как вы думаете, Джинни милая? Мне нравятся ее веснушки. Интересно, у нее веснушки только на лице, или вообще везде? – он посмотрел на Снейпа и поднял обе брови в явном подражании своему собеседнику. Снейп ухмыльнулся.              – Гарри, что ты можешь рассказать мне о некоей шкурке бумсланга, которая пропала на твоем втором курсе?              – А, это Гермиона ее стащила – и еще кое-какие ингредиенты, – беззаботно сдал подругу Гарри.              На лице Снейпа отразилось ликование, но ненадолго.              – Я напугал профессора Дамблдора? – внезапно спросил подросток. – Ну, знаете, когда моими глазами смотрел Волдеморт?              – Нет, Гарри, не напугал, – ответил Снейп. – Вчера вечером мы долго разговаривали с профессором Дамблдором, – сделав паузу, он негромко добавил. – Думаю, теперь мы знаем, с чем имеем дело.              – Хорошо, – сказал Гарри. Он ничего не понял, но в данный момент он не мог сосредоточиться в достаточной степени, чтобы не потерять нить разговора. Он снова опустил взгляд на руку. – Мое запястье покалывает, – сказал он. – Словно я ударил локоть, – он задумчиво свел брови. – А если вам так нравится Джон, почему бы вам не спеть мне одну из его песен?              Гарри проследил за взглядом, который Снейп бросил на занавешенный вход.              – Ну, давайте, всего одну. На ваш выбор!              Снейп вздохнул. Он снова поглядел на дверной проем.              – Хорошо, Гарри. Но только одну.              – Хотите, я буду подпевать мелодию? – жизнерадостно поинтересовался Гарри.              – Я не уверен, что ты ее знаешь… эта песня была создана отдельно от Битлз. Но если узнаешь – подпевай.              – Хорошо, – сказал Гарри. Подтянув колени к груди, он выжидательно уставился на Снейпа. Тот негромко запел:              – Представьте, это ведь не сложно,       Ласкает неба синий взгляд       Людей, что, распрощавшись с ложью,       Не делят мир на рай и ад...              Представь, что нет на картах       Бессмысленных границ,       Враждебных сил захватов       И войн святых зарниц.       Представь вокруг мир равных       И счастливых лиц…              Так и нашла их несколько минут спустя мадам Помфри. Гарри прислонился к спинке кровати, обхватив левой рукой согнутые колени, а Снейп сидел рядом с ним на стуле, напевая низким, задумчивым голосом.              – Быть может, скажешь - я мечтатель,        Но я не одинок, мой друг;        И ты, надеюсь, будешь с нами        И мир единым станет вдруг.