Момент столкновения (Moment of Impact)

      Когда Дамблдор, развевая мантией на манер Снейпа, двадцать минут спустя вошел в комнату, Гарри лежал, свернувшись на левом боку. Миссис Уизли поглаживала его волосы, а сам он рвано дышал между приступами непрекращающейся боли. Снейп сидел на кровати позади Гарри. Он периодически опускал руку на плечо мальчику, и при всей неловкости прикосновения Гарри ценил напоминание, что профессор все еще рядом с ним.              – Директор! – на удивление, первым к Дамблдору обратился целитель Гэннон. Гарри перевернулся на спину. Взгляд директора застыл на ладони Гарри, откуда только что вырвалось облачко красного дыма, опрыскавшее покрывало крошечными красными каплями.              – По всей видимости, зелье устраняет темную магию сквозь шрам от Кровавого пера, – объяснил Снейп. Он встал, и они с целителем Гэнноном в один голос принялись сокрушаться, что упустили из виду абсолютно очевидный факт наличия у Гарри еще одного шрама от проклятия, который так же мог попасть под влияние зелья.              – Директор, я не могу объяснить, почему мы не рассмотрели…              – Альбус, я беру на себя полную ответственность…              Директор поднял левую руку, жестом заставив целителя и зельевара умолкнуть.              – Достаточно. Я был полностью осведомлен о планируемом лечении, и это осложнение не пришло в голову и мне самому. Мы сосредоточились на руке Гарри и попросту не подумали о том, что гораздо ранее он подвергся воздействию смертельного проклятия, – не говоря больше ни слова, Дамблдор приблизился к кровати. Миссис Уизли встала, освободив для него место, и Дамблдор уселся на ее стул.              – Как ты, Гарри? – спросил он. Поднеся левую руку к лицу Гарри, он откинул в сторону его челку, пристально вглядевшись в шрам в форме молнии. Прикосновение оказалось легким и каким-то успокаивающим, несмотря на странное покалывание в шраме, который задели пальцы Дамблдора.              – Бывало и получше, сэр, – честно ответил подросток, стиснув зубы, поскольку в тот момент руку вновь пронзило болью, а в воздух поднялся очередной красный сгусток.              Директор посмотрел на Гарри поверх очков-полумесяцев. Голубые глаза были необычайно серьезными.              – Я глубоко сожалею, что тебе приходится проходить через это, Гарри. Боюсь, что это лето в целом оказалось для тебя весьма непростым. Но мы вскоре сумеем все уладить, верно, господа? – Дамблдор поднялся и обернулся лицом к Снейпу, а миссис Уизли вернулась на свой стул.              – Северус, вы ожидаете подобного эффекта, когда зелье дойдет до шрама у Гарри на лбу? – он указал на ладонь Гарри, из которой через практически равные промежутки времени выходил красный туман. – Каково ваше главное беспокойство? Вы полагаете, что его жизнь в опасности?              Гарри поймал быстрый взгляд, брошенный на него Снейпом.              – Нет, таких опасений у меня нет. Но я боюсь, что боль может стать непереносимой. Посмотрите на его ладонь, – все взгляды вновь обратились к ладони Гарри, несмотря на то, что она и без того была объектом их наблюдения в течение почти трех часов. – Эти раны причинялись в общей сложности около двадцати четырех часов, если верить школьным записям. Но шрам на лбу Гарри оставлен смертельным проклятием. Никто, абсолютно никто – за исключением, возможно, самого мистера Поттера – не знает, какой болью сопровождается это проклятие.              Дамблдор устремил взор ввысь. Казалось, он глубоко ушел в собственные размышления. Затем, обхватив свое правое запястье левой рукой, он поднес его к глазам.              – Зелье сможет удалить повреждения от остаточного проклятия, Северус? – наконец спросил он.              Северус вновь посмотрел на Гарри, прежде чем ответить.              – Нет, я так не думаю. Смертельное проклятие, как правило, не оставляет своей жертве возможности принять зелье, и какие бы то ни было следы темной магии остаются лишь в трупе, – миссис Уизли передернуло от этого заявления, зато целитель Гэннон явно заинтересовался. Гарри это нисколько не утешило. Снейп продолжил. – Никто никогда не тестировал эффективность зелья относительно такого проклятия. Я подозреваю, что зелье попытается справиться с повреждением тем же образом, каким оно действует со всеми остальными, – в очередной раз все глаза опустились к ладони Гарри. Мальчик крепко стиснул правое запястье левой рукой.              – Итак, – промолвил Дамблдор мгновением спустя после того, как из ладони вырвались три довольно слабых клуба красного дыма. Гарри внезапно вспомнил о пыхтящих серебряных устройствах в кабинете Дамблдора, но в его теперешнем состоянии он едва ли ощутил вину, которую обычно чувствовал, вспоминая устроенные им разрушения. Миссис Уизли наколдовала очередное очищающее заклинание (она относилась к крови чуть ли не с религиозным благоговением), а Дамблдор продолжил. – Итак, нам следует ожидать необычайного всплеска исцеляющей магии, более или менее равного по интенсивности силе смертельного проклятия, только с противоположным знаком?              Снейп и целитель Гэннон обменялись взглядами, но ответил в конце концов Снейп.              – Директор… Альбус… Как раз перед вашим прибытием Гарри кое-что заявил. Он повторил фразу, сказанную мной два дня назад. Возможно, он просто пытался меня поддеть, – Снейп на мгновение окинул Гарри пристальным взглядом. – Это известная цитата Фридриха Ницше: то, что нас не убивает...              – Делает нас сильнее, – в унисон закончили Дамблдор и Снейп.              – Так вы подразумеваете, что это лечение сделает его более сильным – если, конечно, не убьет его? – без обиняков спросил Дамблдор. – Что оно каким-то образом разорвет их связь? – Гарри, не ожидавший столь прямого вопроса, широко распахнул глаза, но его отчасти утешало понимание того, что интерпретация Дамблдора оказалась такой же, как и у него самого.              Однако, ответ Снейпа удивил его.              – Вовсе нет. Это могло бы иметь место, если бы зелье оказалось способно полностью уничтожить эффекты смертельного проклятия – шрам, сопутствующую связь с Темным лордом… – Снейп сделал паузу и резко обернулся к целителю Гэннону. – Вы этого НЕ слышали, – низким угрожающим тоном произнес он. Брови целителя поползли вверх, и тем не менее, он кивнул в знак согласия. – Но зелье просто-напросто не достаточно сильно для этой цели. Напоминание мистером Поттером этой аксиомы заставило меня понять, что его не убило само проклятие…              – Для этого вам понадобилось напоминание, Северус? – мягко поинтересовался Дамблдор.              На лице Снейпа отразилось раздражение, смешанное с задумчивостью.               – Как я сказал, – продолжил он, – первичное проклятие его не убило. Возможно, это и впрямь сделало его более сильным во многих отношениях, что пригодится ему как непосредственно сейчас, так в предстоящей войне. Он, например, способен противиться Империусу, – Снейп снова замолчал и повернулся к целителю Гэннону.              – Понял, понял, – улыбнулся целитель. – Этого я тоже не слышал.              – Он природный окклюмент, – продолжал Снейп. – Он выдержал чуть ли не ежедневные пытки Кровавым пером в течение двух недель и при этом не сошел с ума. Его защитные заклинания – самая сильная его сторона: вспомните тот же Экспеллиармус. Его Патронус не только материален, но и размерами не уступает настоящему животному, причем имеет яркие отличительные признаки. Я предполагаю, Альбус, – здесь Снейп обратил все свое внимание к директору, и его примеру последовали все, находящиеся в помещении, включая Гарри, – что возможности Гарри Поттера относительно защиты и сопротивления превосходят уровень не только волшебников и ведьм его возраста, но и почти вообще всех волшебников и ведьм.              Снейп замолчал. В помещении повисла тишина. Красный туман несколько раз поднялся и упал над правой ладонью Гарри. Наконец, Гарри заговорил.              – Но что это означает? – он коснулся лба, откинув челку и выставив на всеобщее обозрение свой шрам. Свалявшиеся волосы и потный лоб мальчика безмолвно свидетельствовали о том, что день выдался изнурительным и долгим.              На его вопрос ответил Дамблдор.              – Если предположение профессора Снейпа верно, и твои защитные способности оказались усилены благодаря первичному смертельному проклятию – точнее, тому факту, что ты преодолел его воздействие – твое тело может счесть нападением попытку зелья удалить это проклятие, и твоя магия начнет сопротивляться. В целом, я считаю эти новости хорошими.              – Тогда почему оно не сопротивлялось другим проклятиям? – спросил Гарри. Он вновь зарылся в подушки – миссис Уизли час назад вытащила из своей бездонной сумки плюшевую подушку и положила ее рядом со стандартной больничной.              Снейп выглядел задумчивым, целитель Гэннон – заинтригованным. Наконец, Снейп подтянул к себе стул и, усевшись, обратился ко всем остальным.              – Как бы тщательно мы все не продумывали, нам не удастся заранее узнать, что произойдет, если зелье распознает смертельное проклятие и попытается противостоять ему. Целитель Гэннон, нам необходимо заблаговременно понять, когда эффект зелья переместится из его ладони в иное положение. Оно должно сначала проникнуть в две области на его руке, потом вернуться к пальцам, и оттуда…              Целитель Гэннон кивнул, бросив взгляд на пергамент под парящим пером.              – Зелье разработано, чтобы находить и изгонять остаточные повреждения плоти, мышц, соединительных тканей и костей, вызванные темной магией или проклятыми объектами. Зелье больше века используется в подобных обстоятельствах, когда пациент получал новую травму, которая не заживала или даже ухудшалась из-за эффектов остаточной темной магии в области травмы. Зелье содержит вещество, определяющее и исцеляющее сперва самые последние повреждения, а затем переходящее к более старым травмам в порядке, обратном тому, как они были получены.              – Как Приори Инкантатем, – прокомментировал Гарри, поерзав по кровати.              Снейп внимательно посмотрел на него.              – Именно, – мягко согласился он. Гарри на мгновение задался вопросом, знал ли Снейп о его опыте с этим конкретным заклинанием на кладбище после третьего задания Турнира трех волшебников, после чего мысленно удалил этот вопрос из списка вещей, которые планировал когда-нибудь обсудить со Снейпом.              – Продолжайте, Северус, – сказал Дамблдор. Взмахом палочки наколдовав устойчивый стул, он расположился на нем.              – Чтобы эффективно работать, зелье должно знать, что именно оно ищет. Оно – а точнее, магия, пробуждаемая им – должна быть сильнее первичного проклятия. Остаточные повреждения от проклятий представляют собой остатки темной магии, препятствующей исцелению. Зелье ищет эту темную магию, пересиливает и устраняет ее.              Следующим заговорил Дамблдор. Взглянув ему в лицо, Гарри заметил причудливый свет, которым озарились глаза директора.              – Судя по вашим словам, Северус, зелье не будет эффективно против повреждений от смертельного проклятия. Оно никогда и не было предназначено устранять подобные повреждения, ибо после смертельного проклятия никто не выживал, – он сделал паузу, и все многозначительно обернулись к Гарри, напомнив ему самому сцену из дешевого маггловского кино. Дамблдор продолжал. – Исцеляющая магия зелья может и вовсе не распознать ущерб, а если даже и распознает, то не уничтожит его, не будучи достаточно сильной. Но как же именно в этом случае оно подействует?              Целитель Гэннон взглянул на диаграмму и произнес:              – Еще одно кровевосстанавливающее не помешает, – после чего вышел из кабинки.              – Зелье попытается вытеснить проклятие, и мистер Поттер испытает первичную боль в неизвестной степени, – проговорил Снейп. – Лично я предполагаю, что зелью попросту не удастся устранить темную магию. Но вот как долго продлится борьба между ними, я не могу даже предположить, – он поднялся, когда целитель Гэннон вошел со вторым флаконом кровевосстанавливающего для Гарри. – Как бы то ни было, я предлагаю позволить мальчику как следует выспаться, прежде чем этот процесс продолжится и начнется работа над регенерацией его поврежденных нервов.              Вот-вот, молча согласился Гарри. Миссис Уизли помогла ему опереться на подушки, чтобы он мог принять зелье. Он опустошил флакон и неуклюже отер рот тыльной стороной левой руки. Вернув пустой пузырек миссис Уизли, он снова сполз вниз, приняв лежачее положение. Вжавшись в плюшевую подушку, он на минутку представил, что вновь находится внутри своего водного пузыря.              – Давайте проверим, что я верно вас понял, – он перевел взгляд с Дамблдора на Снейпа. Принятие активного участия в разговоре делало жгучую боль немного более сносной.              Снейп кивнул, и Дамблдор промолвил:              – Продолжай, Гарри.              – Я не умираю. Зелье, скорее всего, атакует темную магию, оставленную смертельным проклятием, но оно окажется не достаточно сильным, чтобы полностью избавиться от него. Будет очень больно. Пока все правильно?              Рот Снейпа искривился в причудливой гримасе. Гарри мог бы даже подумать, что зельевар пытается скрыть улыбку.              – То, что меня не убило – в смысле смертельное проклятие – каким-то образом сделало меня сильнее. Это отражается в основном в моих защитных навыках. Вы переживали, что моя естественная защита могла бы воспринять действие зелья как нападение – когда оно начнет атаковать темную магию – но это не так, потому что в противном случае оно бы не работало и с рукой.              Теперь странное выражение появилось и на лице Дамблдора: его словно слегка оглушили.              – Значит, – продолжил Гарри, – хоть никто и не подумал, что зелье может затронуть мой шрам, я все же закончу там же, где и начал – за исключением того, что теперь мы знаем, почему так хороши мои защитные навыки.              – Нет, это все меняет, – проговорил Снейп. – Вы разве не видите? – таким взволнованным и воодушевленным Гарри еще никогда его не видел. Голос Снейпа звучал так, словно картина только что предстала пред ним во всей ясности, и больше не нужно было блуждать в поисках правильного пути в запутанном лабиринте.              – Гарри, вы победите с помощью защиты, а не нападения. Вы победите его, защищая то, что любите.              Гарри уставился на Снейпа, пытаясь переварить его слова. Дамблдор говорил, что та сила Гарри, о которой не знал Волдеморт – это любовь. Он никогда не понимал, как любовь могла победить Темного лорда, но теперь, в данный момент, он осознал, на что способен ради того, чтобы защитить своих близких. Гарри почувствовал себя находящимся в другой реальности – реальности, где профессор Снейп торжествующе улыбнулся профессору Дамблдору, где глаза профессора Дамблдора тепло заискрились и он широко улыбнулся Снейпу, где по щеке миссис Уизли скатилось несколько слезинок, и она поцеловала его в лоб и откинула назад взмокшие волосы. Вокруг них разлилось такое ликование, словно они уже победили, и на мгновение он позабыл, что Волдеморт вовсе не мертв, а сам он находится в аврорском отделении Св. Мунго, и из его ладони вырываются клубы распыленной крови.              Но внезапно реальность выдернула его из приподнятого настроения. Из груди мальчика вырвался громкий стон, а правую руку пронзила необычайно острая боль, и над ладонью поднялось особенно большое облако красного дыма. Когда туман над его ладонью (на которой теперь не осталось ни следа от прежнего шрама) рассеялся, Гарри поднял взгляд на целителя Гэннона, который торопливо просмотрел диаграмму, после чего ухватил его за предплечье в тот самый момент, как кожу пронизала острая боль. Хлынул поток крови. Беззвучно раскрыв рот, Гарри смотрел, как капли крови расплываются по свитеру миссис Уизли. И тут же, практически без перерыва, его ударил еще один приступ боли, сопровождавшийся вторым фонтаном крови.              – Василиск, – пробормотал он, широко распахнув глаза за стеклами очков.              Быстрый удар от проклятого бладжера, а вслед за тем горящая боль в ладони и пальцах продлились несколько минут. Правая рука мальчика сокращалась, несмотря на заклинание, так что Снейп и миссис Уизли прижали его плечи к кровати, а целитель Гэннон бросился к его ногам, когда Гарри начал биться в конвульсиях. Но Дамблдор… Дамблдор сознательно поймал и удержал взгляд Гарри, когда началась та боль: от щекочущего покалывания она перешла к острой рези, чтобы вскоре превратиться во всеобъемлющий поток мучения. Он попытался закрыть глаза, но пристальный взгляд Дамблдора словно удерживал его.              И он посмотрел на Дамблдора другими глазами – теми, которыми ему доводилось смотреть и прежде. Дамблдор выглядел измотанным и хилым, вовсе не могущественным и даже не добрым. Он был старым, запутавшимся человеком, отжившим свой век и абсолютно бесполезным. Рывок злобной силы поднялся из глубины его существа, но Дамблдор не отводил взгляда от глаз Гарри, и внезапно Гарри почувствовал толчок, после чего вновь увидел доброго человека, влиятельного волшебника, лидера и учителя. Задыхаясь, он резко упал на подушки, так и не прерывая зрительного контакта с Дамблдором.              – Что, что это было? – простонал он.              Но Дамблдор пошатнулся, словно из последних сил удерживая равновесие. Снейп отпустил Гарри и моментально оказался рядом с директором, усадив его на стул и сам опустившись перед ним. Целитель Гэннон занял место Снейпа, быстро провел по Гарри своей палочкой и шепнул заклинание.              Гарри пытался бороться с сонным заклинанием, но он был слишком истощен, чтобы оказать реальное сопротивление. Последним, что он услышал, был тихий, но требовательный голос Снейпа.              – О чем он говорит, Альбус? Что, дракл побери, это значит?