Момент столкновения (Moment of Impact)

      Гарри провел утро, упаковывая сундук. Хедвиг была в Хогвартсе – ее отправили туда еще из Лондонской квартиры. В одиннадцать он спустил сундук в гостиную и оставил его у камина. Снейп вышел к лестничной площадке: по всей видимости, до этого он был на веранде или на кухне. Наверх он зашел еще до того, как Гарри закончил складывать свои вещи, и трансфигурировал водный матрас в обычный.              – Как вы думаете, профессор МакГонагалл разрешит мне преобразовать свою кровать в Хогвартсе во что-то похожее? – спросил Гарри.              Снейп сделал паузу.              – Полагаю, если тебе удастся справиться с трансфигурацией подобного уровня, она разрешит тебе спать даже в гробу.              – Лучше я одолжу его у вас, – ехидно заметил Гарри. Снейп дал ему легкий подзатыльник и вышел из комнаты.              – Пойдем на берег, – сказал Снейп, окинув Гарри взглядом. На плечи Снейпа была наброшена мантия, но на ногах у него оказались не ботинки, а кроссовки.              Они вышли через кухню на заднее крыльцо. По дороге Снейп захватил одеяло, висевшее на спинке стула, оставив мантию на его месте. Добравшись до пляжа, он расстелил одеяло на песке, и оба уселись плечом к плечу, лицом к океану. Гарри поднял камень и далеко забросил его правой рукой, наслаждаясь возможностью вновь использовать ее как следует.              Снейп заговорил, устремив свой взгляд вперед, на водную гладь.              – Не знаю, когда нам в следующий раз удастся обстоятельно поговорить наедине. Нет, я не забыл, Гарри, просто надеюсь, что ближайшие выходные мы сможем провести за более приятным занятием, чем долгие серьезные разговоры, – он искоса поглядел на Гарри, уже собиравшегося возразить. – Позволь мне сказать сперва, что за прошлые недели ты очень сильно меня удивил. Я уже не смогу относиться к тебе так, как раньше – хотя, как ты помнишь, мне придется делать вид, что ничего не изменилось. Но, узнав тебя настолько хорошо, как я знаю тебя сейчас, я собираюсь нарушить план директора и дать тебе ключ к некоторой информации, которую он и так собирается тебе предоставить, просто не сейчас, а гораздо позже.              Бросив взгляд на Гарри, он заметил, что тот принял обычное положение: прижал колени к груди и обхватил их руками. Такая поза была защитной, но именно она уверила зельевара, что Гарри внимательно его слушает, несмотря на то, что глаза мальчика были устремлены вдаль.              – В этом учебном году директор собирается вплотную подойти к вашим совместным занятиям. Ему предстоит многому тебя научить… передать тебе информацию, которой никто кроме него не владеет. Он не посвятил меня во все детали, но некоторое время я занимался этим делом, так что многое могу предположить с изрядной долей уверенности, – здесь Снейп сделал паузу. Гарри казалось, что он пытался собраться с мыслями или даже набраться смелости продолжить. Снейп поднял с песка ракушку, повертел ее в руке, после чего бросил в воду.              – Гарри, Темный лорд пытается достичь бессмертия. Его самый большой страх – смерть. Это не должно стать для тебя неожиданностью – ты знал это с первого курса, когда в Хогвартсе оказался Философский камень. Но чтобы обезопасить себя, он предпринял нечто действительно ужасное. Подробнее тебе все объяснит директор, это его дело, а не мое, но я хочу, чтобы ты вспомнил случай в больнице, когда зелье пыталось удалить остаточную магию отсюда, – к удивлению Гарри, Снейп слегка прикоснулся пальцем к шраму у него на лбу.              – Вы имеете в виду, когда я видел глазами Волдеморта? – тихо уточнил Гарри, с силой бросив в волны очередной камень. В следующий же миг он едва смог поверить, что произнес это вслух, причем признал это перед взрослым, а не перед кем-то из своих друзей.              Снейп сделал паузу.              – Я задаюсь вопросом, – наконец проговорил он. – Ты ли смотрел его глазами, или он – твоими.              Гарри пожал плечами. Он не задумывался над этим в таком ключе.              – Я знаю только, что Дамблдор, которого я видел, был стар и слаб. Я думал, что он бесполезен. Я не считал его самым великим волшебником всех времен. Однако, я боялся его больше, чем кого-либо иного…              Снейп заговорил не сразу.              – Вспомни это, Гарри, когда профессор Дамблдор объяснит тебе, на что именно пошел Темный лорд, чтобы привязать себя к этому миру. Если у тебя появятся вопросы, сразу же спрашивай директора. Если он не ответит или не будет с тобой откровенен, обращайся ко мне. Я уже ищу способ нашего конфиденциального общения, чтобы никто – с обеих сторон – ничего не заподозрил.              Гарри благодарно посмотрел на Снейпа.              – Я все пойму позже, да? – спросил Гарри. Он рассеянно чертил пальцем на песке, размышляя о том, что произошло с ним в больнице.              – Да, в этом я могу тебя уверить, – ответил Снейп. – Гарри, есть кое-что еще… – его голос слегка дрогнул, и Гарри поднял на него взволнованный взгляд.              – Директор… болен, – произнес он. – Гарри, он медленно умирает. Ему может не хватить времени, чтобы рассказать тебе все необходимое. Это также относится к информации, в которую он не собирался тебя посвящать, но я чувствую, что ты обязан это знать.              – Умирает? – Гарри уставился на Снейпа. – Что вы имеете в виду? Он… он же был проклят. Вы же говорили мне… той ночью, когда он прибыл сюда. Вы не сказали, что он умирает!              – Гарри… Гарри, послушай. Директору уже гораздо больше ста лет. Да, волшебники часто могут жить и дольше. Но он уже стар, а проклятие невозможно остановить полностью. Я не могу сказать, сколько времени ему осталось, хоть и делаю все возможное, чтобы замедлить процесс.              Гарри не смотрел на Снейпа. Он снова подтянул колени к груди и прижался к ним лбом.              – Вы уверены? – тонким голосом спросил он. – Нет совсем ничего, чтобы этому помешать? Какого-то зелья? – несколько слез упало на его колени, но мальчик воспротивился им. Люди не живут вечно. Все, кого он любил, умирали.              Снейп покачал головой.              – Ты должен знать, что я сделал все, что в моих силах. И сам Альбус – великий волшебник, хоть я и не всегда согласен с его махинациями и методами. Гарри, я рассказываю тебе это не затем, чтобы добавить горя к твоей и так не самой легкой доле. В отличие от Альбуса, я полагаю, что тебе очень важно понимать, что его время сочтено – время, за которое он должен научить тебя всему, что тебе необходимо знать – чтобы ты максимально использовал каждый момент, проведенный вместе с ним, – он ненадолго замолчал, повернувшись к морю. Гарри повернул голову, чтобы посмотреть на него, и уперся левой щекой в колено. Он подумал, что Снейп выглядит моложе, чем обычно – и растеряннее.              – Гарри, я злоупотребил доверием директора, предоставив тебе эти сведения, так что прошу не делиться ими ни с кем – даже с твоими друзьями. Кроме того, во время ваших с директором занятий ты не должен дать ему понять, что знаешь больше, чем до несчастного случая. Директор пытается защитить тебя, пока готовит к тому, что ты должен сделать для победы над Темным лордом. Однако, я подозреваю, что подобная защита в конечном итоге принесет больше вреда, чем пользы. Я никогда прежде… не шел вразрез с его пожеланиями. Но прежде у меня и повода для этого не оказывалось.              – Вы знаете, – после длительной паузы признал Гарри. – Мне нелегко будет держать это все внутри, особенно… когда ему станет хуже…              – Тогда ты придешь ко мне, – решительно произнес Снейп. – Я найду, как это устроить.              Искоса взглянув на Снейпа, Гарри неловко кивнул, почувствовав внезапный прилив признательности.              – Я очень люблю Альбуса Дамблдора, – сказал Снейп. – Он поддержал меня в самое трудное время. И я полагаю, что он также любит меня, и уж конечно – тебя. Но я не Альбус. Я полагаю, что ты должен иметь право выбора, Гарри, и я не осужу тебя, если в какой-то момент ты развернешься и уйдешь.              – Вы хотите, чтобы я ушел? Думаете, что я должен? – спросил Гарри, ища что-то... хоть какой-то ответ... в темных глазах Снейпа.              – Нет, – ответил Снейп, – но я осознаю, что выбор принадлежит не мне, а тебе. Я не стану хуже о тебе думать, какой бы курс ты ни выбрал в конечном счете. И со своей стороны я попытаюсь немного облегчить твой путь. Я уже помог тебе вооружиться и увидеть то, что есть внутри тебя. Теперь я даю тебе информацию, знание. Это большее, на что я способен.              Гарри поднялся и окинул взглядом водную гладь.              – Я буду скучать по этому месту, – сказал он и посмотрел вниз на Снейпа, который все еще сидел на одеяле, скрестив ноги. – Мы когда-нибудь вернемся сюда вместе? Когда все закончится? Если мы оба справимся?              Снейп встал и отряхнул с брюк песок.              – Я был бы рад, Гарри. Думаю, к тому времени нам обоим понадобятся каникулы.              

* * *

             Час спустя Гарри Поттер выпал из камина хогвартских покоев Северуса Снейпа. Он споткнулся, как это случалось при каждом его путешествии по каминной сети, и удержал равновесие, лишь ухватившись за каминную полку. Снейп прибыл мгновением позже, изящно выйдя из очага и отряхнув пепел с мантии. Гарри держал свою Молнию, а Снейп – сундук. Подойдя к двери, Снейп опустил сундук на пол.              Гарри поспешно огляделся – когда еще ему представится такая возможность. Если бы кто-то месяц назад попросил его описать личные покои Северуса Снейпа, он предположил бы, что они холодные, неуютные, полные противных и опасных ингредиентов для зелий. Осмотр показал, что Снейп не являлся человеком, склонным к роскоши. Его покои были скромными и включали в себя просторную гостиную, небольшую кухню и короткий коридор с двумя дверями – одна в спальню, одна в уборную. Пол был каменным, как и в классах, находящихся в подземельях, но рядом с камином располагалось окно (очевидно, оно было зачаровано наподобие потолка в Большом Зале – ведь, в конце концов, они находились в подземельях!), из которого виднелось квиддичное поле. Рядом с кухней располагался маленький деревянный стол на две персоны, а у стены стоял потертый диван, обитый коричневой кожей; рабочий стол, деревянный стул на колесиках и кожаное кресло, более или менее соответствовавшее дивану, завершали обстановку. Портреты на стене явно предоставил сам замок – на одном был изображен строгого вида мужчина с козлиной бородкой, одетый в стиле Генриха VIII, а на другом – молодая темноволосая женщина в зельеварческой лаборатории. Ее волосы были собраны в тугой узел. Гарри снова посмотрел на первый портрет. Он очень хорошо помнил его с того самого времени, как оказался с Роном в слизеринской гостиной под видом Крэбба и Гойла.              Снейп позволил ему подробно все рассмотреть и слегка подобрался, когда Гарри заметил часы на каминной полке и в удивлении подошел к ним поближе.              – Это подарок директора, – мгновением спустя пояснил Снейп, становясь рядом с Гарри. – Он сделал их для меня этим летом.              У часов была всего одна стрелка с маленькой фотографией Гарри. Они напоминали часы Уизли, только были гораздо меньше, и вместо девяти стрелок у них была всего одна. По краям, где обычно располагаются цифры от одного до двенадцати, находились отметки: “Уроки”, “Квиддич”, “Хагрид”, “Гриффиндорская башня”, “Большой Зал”, “Хогсмид”, “В дороге”, “Отпуск”, “Где-то в безопасном месте”, “Проблемы”, “Болен или ранен” и “Смертельная опасность”. Гарри поднял руку, чтобы коснуться часов, которые в настоящее время указывали прямо на “Где-то в безопасном месте”.              – Не возражаешь? – спросил наконец Снейп, в то время как Гарри неотрывно глядел на часы. – Я подумал, что ты мог бы счесть это слишком навязчивым, но директор уверил меня…              – Нет, это здорово, – ответил Гарри. Внутри снова появился комок, на этот раз подступивший к самому горлу. На мгновение ему захотелось получить такие же часы с изображением Снейпа, но он тут же вспомнил, что теперь ему не нужны часы, чтобы знать, когда Северус страдает от боли… а на днях они еще и проверят теорию “страстей”. – У Уизли есть такие же. Мне… мне всегда они очень нравились, – он сглотнул. – Вы же не станете разыскивать меня каждый раз, когда они укажут на “Проблемы”, верно? Я имею в виду, это ведь может означать что угодно – отработку или опоздание в класс, потому что я проспал…              – Я буду действовать на свое усмотрение, – серьезно отметил Снейп. – Если тебе удастся избегать мелких неприятностей и не нарываться на отработки с мистером Филчем, я вмешаюсь только в случае серьезной проблемы. А теперь идем, нам нужно попасть в кабинет директора через камин. Чиновников Министерства здесь уже нет, а чары многократно усилены, но все же не стоит дружески разгуливать по коридорам замка.              Гарри немного поник от этих слов, но тут же дал себе мысленный подзатыльник за глупую реакцию. Снейп ведь предупреждал его об этом, а теперь он ищет для них способ общения, к тому же у него есть часы. Снейп указал на банку Летучего пороха на каминной полке, и несколько мгновений спустя они ступили в кабинет директора; точнее говоря, ступил Снейп, после чего предложил руку Гарри, вывалившемуся из камина и распластавшемуся по полу.              Дамблдор сидел за своим столом, беспокойно наблюдая за поднимавшимся на ноги Гарри. Профессор МакГонагалл сидела напротив него, внимательно изучая какой-то документ. Перед директорским столом находилось еще два стула, и Снейп тут же занял крайний, предоставив Гарри сесть между собой и профессором МакГонагалл. Профессор МакГонагалл положила документ на стол, и беглый взгляд на него подтвердил подозрения Гарри, что это было заявление на опеку.              – Выглядишь очень хорошо, Гарри, – сказала профессор МакГонагалл. – К счастью, я вижу, что в магазине одежды Северус позволил тебе пуститься во все тяжкие, не ограничивая выбор черно-белой гаммой. Ты слишком молод, чтобы одеваться как священник, – она бросила на Снейпа многозначительный взгляд.              – Вы бы хотели, чтобы он больше походил на Альбуса? – парировал зельевар. Гарри отметил, что профессор Дамблдор был в сиреневой – или все-таки лиловой? – мантии с серебряными звездами на манжетах и оборке. Его шляпа была серебряной с сиреневой отделкой и сидела на голове так, чтобы добавлять директору как минимум пятнадцать сантиметров высоты. Гарри машинально опустил взгляд на руку Дамблдора и с удивлением заметил, что из-под манжеты мантии виднелись кончики почерневших пальцев. Он бросил взгляд на Снейпа, но тот лишь пристальнее всмотрелся в документ.              Гарри оглядел свою одежду: темно-синие джинсы, простой черный ремень, темно-зеленая рубашка. Он не смог сдержать ухмылки. Неужели для Снейпа это считалось “пуститься во все тяжкие”? Он задался вопросом, что бы они сказали по поводу оранжевого костюма Рона цветов Пушек Педдл?              – Разве с моей мантией что-то не так, Северус? – поинтересовался Дамблдор.              – Что вы, директор, – ответил Снейп, и Гарри уловил в его голосе явный сарказм. – Я уверен, что в маггловском Лондоне найдутся клубы, где вас сразу сочтут за своего.              – Я полагаю, что мы собрались здесь ради обсуждения опеки над мистером Поттером, – прервала их профессор МакГонагалл.              – Да, да, Минерва, благодарю за напоминание, – кивнул Директор. – Вы находите, что документ составлен верно?              – Вполне, – ответила она, – но мне бы хотелось, чтобы его прочли и мистер Поттер с Северусом, – она вручила документ Гарри, а тот положил его между собой и Снейпом, чтобы они могли читать одновременно.              – А что будет, когда мне исполнится семнадцать? – спросил Гарри, прочитав параграф о том, что опека снимается ровно в полночь 30 июля 1997 года.              – Ты сможешь принимать собственные решения, как только станешь совершеннолетним, – рассеянно ответил профессор Снейп, не отрывая внимания от длинного свитка.              – Но люди не прекращают слушаться родителей только из-за того, что им исполняется семнадцать, разве не так? – поинтересовался Гарри.              – Нет, как правило, они это делают гораздо раньше, – ответил Снейп. – К примеру, близнецы Уизли.              – Ты можешь полагаться на меня столько, сколько тебе понадобится, даже если ты сам успеешь обзавестись потомством, – уверила Минерва, неодобрительно покосившись на Снейпа. – Как и на Северуса. В любых вопросах – академических, финансовых, эмоциональных или каких-либо еще.              – Хорошо, – сказал Гарри. Воображение подкинуло ему картину МакГонагалл и Снейпа, отчитывающих его за то, что он в двадцать четыре года потратил половину своего состояния на новую метлу. Он улыбнулся, продолжив изучать документ.              – А что относительно “второго” – того, кто заступит на ваше место, если вы окажетесь неспособны выполнять свои обязанности? Вы не вписали туда ничье имя, – Гарри обернулся к Снейпу. На лице зельевара застыло причудливое выражение – нечто между удовлетворением и разочарованием, если эти два чувства вообще можно смешать.              – Мы хотели обсудить это с тобой, Гарри. Конечно, все мы понимаем, что сам бы ты в первую очередь выбрал опекуном не меня, но, учитывая обстоятельства других обязанностей Северуса… – профессор МакГонагалл слегка позеленела при этих словах, и Гарри подумал, что мысль об этих самых “других обязанностях” отрицательно сказалась на состоянии ее желудка. Она даже не дала ему возможности возразить против того, что при наличии выбора он хотел бы иметь опекуном именно Снейпа. Да если бы он и запротестовал, то исключительно по привычке. – Что ж, его имя просто не может значиться на официальном документе, подаваемом в Министерство. Даже сейчас мы не знаем наверняка, кто в Министерстве… – ее голос затих. – Однако Северус имеет право вето на любого опекуна, выбранного профессором Дамблдором. Мне первой выпала честь быть одобренной. Но в любом случае, Гарри, я хотела бы, чтобы второго кандидата выбрал Северус.              – Уильям Уизли, – без раздумий произнес Снейп.              Дамблдор уронил лимонную дольку прямо на стол.              – Вы имеете в виду Артура, Северус? – спросил он.              – Если бы я имел в виду Артура Уизли, я сказал бы “Артур Уизли”, – буркнул Снейп.              – Но Артур и Молли выразили…              – Альбус, – отрезал Снейп, пытаясь не повысить голоса. – У Артура и Молли Уизли семеро детей. Им и так хватает хлопот. Я думаю, что Гарри согласится со мной, что Уильям – подходящий выбор.              – Да, Билл – это здорово, – подтвердил Гарри, переводя взгляд со Снейпа на Дамблдора. Как всегда, у него в голове возник целый миллион вопросов. Кого еще Дамблдор предлагал в качестве опекуна? Почему Снейп думал, что Билл будет лучшим выбором в качестве второго кандидата? Что именно выразили мистер и миссис Уизли?              Дамблдор не стал развивать тему, и Гарри со Снейпом продолжили читать документ. Получив ответы на все вопросы и заполнив пробелы в документе, Гарри подписал его, а следом за ним то же сделала профессор МакГонагалл. Только после этого профессор Дамблдор добавил свое имя зелеными чернилами в качестве свидетеля. Ему потребовалось довольно долгое время, чтобы запечатлеть на пергаменте свое полное имя и все звания. Документ положили поверх отказа Дурслей, и по мановению палочки Дамблдора оба свитка пергамента свернулись и со щелчком исчезли.              – Превосходно! – промолвил Дамблдор, после чего извлек из ящика стола бутылку виски, которая выглядела такой же старой и почти такой же пыльной, как и бутылка Снейпа в коттедже “Ракушка”. Плеснув понемногу янтарной жидкости в каждый из четырех стаканов, он направил их к своим собеседникам.              – За Гарри и его нового опекуна, – произнес он, подняв свой стакан. Затем он посмотрел на Снейпа и добавил: – И за всех в этом помещении, кто любит его и желает ему добра.              Гарри отсалютовал своим стаканом и сделал глоток. Жидкость обожгла горло, но уже в следующее мгновение приятно согрела его внутри. Он улыбнулся директору, игнорируя иссохшую руку, отказываясь видеть смерть в искрящихся голубых глазах.              Тридцать минут спустя Гарри в гриффиндорской башне распаковывал свой сундук. Рон, Гермиона и Джинни должны были прибыть завтра и остаться до пятницы. Он аккуратно сложил в шкаф свою одежду, убрал в чулан метлу и разложил на столе учебники. Гарри постарался отбросить мысли о профессоре Дамблдоре и обо всем, что рассказал ему про директора Снейп, несмотря на то, что воспоминание о почерневшей руке волновало его не на шутку. Профессор МакГонагалл собиралась наутро отвести его в Хогсмид за новыми мантиями, пообещав сама позже купить ему учебники и прочие школьные принадлежности в Косом переулке.              На самом дне его сундука, вместе с остальными книгами, лежал учебник, которого он раньше не видел. “Продвинутые зелья”, старый потрепанный учебник за шестой курс, выглядевший так, словно ему довелось пережить не один взорвавшийся котел. Откуда он взялся? У Гарри вообще не было ни одного учебника на следующий год. Подняв книгу и подержав ее на весу, он решил, что это самый обычный учебник, хотя при более пристальном изучении становилось похоже, что до взрывавшихся котлов он пережил еще и многократное попадание под колеса “Ночного Рыцаря”. Осторожно раскрыв учебник, Гарри осмотрел передний и задний форзацы. “Эта книга является собственностью Принца-полукровки”, – значилось на нижней части форзаца. Странно. Гарри закрыл книгу и снова открыл, заметив вложенный внутрь кусок пергамента.              “Гарри, у тебя в руках мой собственный учебник зельеварения за шестой курс, которым я пользовался во время обучения в Хогвартсе. Обрати внимание на сделанные мной заметки – это поможет тебе в твоем намерении стать аврором (или целителем, или профессором Хогвартса, хотя, к сожалению, навряд ли поможет сделаться профессиональным игроком в квиддич или анимагом-вампиром). Помимо этого, на многих страницах записаны заклинания моего собственного сочинения – с многими из них ты можешь встретиться впервые. Никогда не используй заклинание, предварительно не выяснив его действия. Если не разберешься сам – спроси меня. Я все еще работаю над поиском способа общения для нас, однако обещаю, что найду его к началу семестра.              Как ты помнишь, мой отец был магглом. Девичья фамилия моей матери – Принц.”              В конце записки Гарри обнаружил подпись: “СС, ПП”.