00:50 Не надо приезжать. Я просто захотел прогуляться. Не хватало ещё мне видеть твою мерзкую еврейскую рожу. Чтоб ты сдох. Понял?
"Не брать трубку" 00:52 Я уже купил билет на самолёт. Тем более по твоим сообщениям видно, что с тобой не всё в порядке. Прошу тебя, иди домой. Позвони Замаю. 00:54 Слава, прошу тебя, скажи честно. Ты что-то принял?00:55 Тебе че, резко стало не похуй на меня? Я не хочу ни с кем общаться. Меня всё заебало.
00:56 Мне никогда не было на тебя наплевать. Сердце предательски защемило, хоть он больше и не верил в эти слова. 00:59 Блять. Да. Доволен? 01:00 Зачем? Это из-за меня или что-то случилось? А Слава и сам не мог понять зачем. Почему он так обдолбался, что решил свалить с тусовки? Зачем он вообще согласился приехать на хату к старому приятелю, ведь знал, во что его школьный друг превратился? Он не был готов сейчас переваривать ту информацию, что получил из сообщений, и воссоздавать пропущенные сознанием события. Голова и без того раскалывалась на части. Сообщений было ещё довольно много, но Машнов решил разобраться с этим говном, когда будет лучше соображать, и окажется в тёплой кровати, желательно трезвый. Он не был готов осилить тот диалог, который из расписания поминутно, какой Окси гандон, и самобичевания с намёками на суицид, перетек во внезапные признания в чувствах от него же. Какая жесть. Он чувствовал себя жалким, ничтожным. Не мог он это написать. Точно не мог, особенно после того, как Слава сам настоял на том, чтобы они прекратили общаться, хорошо обдумав это решение. Может, это хреновый прикол от тех людей, с которыми он тусил? А если от него самого же? Зная себя, Слава подумал, что вполне мог бы затеять весь этот разговор, только чтобы заставить Мирона поверить в эту чушь и после растоптать чувства Мирона, чтобы отомстить. Сделать ещё больнее, чем было ему когда-то. На трезвую голову вероятность, что он будет мстить была примерно тридцать процентов из ста, после того, как он выпьет, она поднималась на ещё десять процентов. А после препаратов вырастала до шестидесяти. Но может быть, он и реально хотел покончить с собой. Для прикола, а может и нет. Что гадать, если всё равно он не мог вспомнить? Теперь, надо разгребать последствия. Надо собраться и вывести себя из чащи. Так, для начала, стоит посмотреть по картам, где он находился. Парень попытался проверить геолокацию, но у него не вышло. Мобильной связи не было, а это значит, что и дозвониться он ни до кого не сможет. Остается идти в потёмках дальше в неизвестность, пытаясь поймать интернет или хотя бы выйти на проезжую часть. По дорожным знакам он уж точно сможет хоть как-то сориентироваться. Поставив телефон на режим экономии энергии, он продолжил путь. Фонарик больше использовать было нельзя, иначе совсем телефон посадит. Деревья сгущались, лес будто бы не кончался. Слава подумал, что оказаться в чаще ночью, с разряженным смартфоном, и с раскалывающейся на части головой, это худшее, что с ним могло произойти за день. Очень сильно хотелось пить, сладкого и солёного. Ничего из этого у него с собой, естественно, не было, и парень решил хотя бы покурить, чтобы хоть как-то успокоить нервы и свой урчащий желудок. Слава пошарился в карманах, доставая смятую пачку с зажигалкой. Чиркнул, затянулся. Стало легче. Правда, это ненадолго. Машнов понятия не имел как его начнёт выворачивать от психоактивных средств, потому что банально не помнил часть вечера. В голове возникла первоочередная задача: срочно прийти домой. С каждым шагом становилось всё труднее, казалось, будто он идёт целую вечность. Как же парень устал. Голову всё чаще клонило вниз, колени подгибались. Пару раз он чуть не споткнулся о валежник – под ногами всё равно практически ничего не видно. Кроссовки уже давно промокли. Слава зашёл вглубь леса. Тьма, хоть глаз выколи. Парень с трудом разглядывал силуэты стволов деревьев. Ни звёзд ни луны не было видно – кроны закрывали собой всё. Даже синевы не заметно. Машнова сопровождали лишь его дыхание и мысли о том, что нельзя останавливаться. Отодвинув очередную ветвь, он вляпался в липкую паутину. Что-то быстро проползло по ладони. Слава от неожиданности шарахнулся в сторону. Всего лишь паук. Но возникла другая проблема. Из-за него Машнов теперь не мог вспомнить в какую сторону шёл. Ноги уже начинали ныть. Собравшись с духом, он завернул за дерево, в которое чуть не врезался, пока стряхивал с себя насекомое. Глаза устремились вперёд. Он застыл на месте. В паре метров от него стояло что-то чёрное и довольно высокое. Приложив усилие воли, парень направился в другую сторону и двинулся дальше, стараясь не думать о том, какие ассоциации выдаёт ему воображение. Вероятно это просто что-то совершенно обычное, и если бы было светло, он бы посмеялся с того, что испугался какой-то хрени. И всё же, проверять что это было свечением телефона, парень не решился. Да в пизду всё это. Лучше забыть. Пройдя шагов двадцать, он услышал позади него звук, будто кто-то наступил на палку. Слава почувствовал, как у него на лбу появляется испарина. Он неосознанно повернулся, хотя внутренний голос подсказывал ему, что это не лучшая идея. Силуэт всё также находился на том же месте, но уже был повернут у нему, смотря на Славу, будто изучая. Он буквально увидел, как эта тварь начала шевелиться, направляясь к нему. Послышался то ли крик, то ли вой. Машнов не успел сообразить, что именно услышал. В крови заиграл адреналин. Карелин дал дёру, уже не беспокоясь о том, что было скользко, что ему холодно, и он хотел спать. Он в жизни так быстро никогда не бегал. Ему чудом удалось не зацепиться ногой за что-нибудь, и покатиться кубарем. Слава в мистику никогда не верил, но то что он увидел можно назвать только чертовщиной. Сил уже не оставалось. Парень остановился, пытаясь отдышаться и успокоиться. Сердце было готово выскочить из груди. Слава облокотился руками за ствол дерева, чтобы не упасть на колени. Он весь дрожал от эмоций. Огляделся по сторонам. Никого. Только глухая чаща. Возможно, это был медведь или ещё какой зверь. В любом случае, парень точно не чувствовал себя в безопасности находясь рядом с тем, что видел. Только дикий страх и желание спрятаться. Он прислушался. Снова этот протяжный мерзкий вой. Слава через силу побрел дальше. Достал мобильник, чтобы проверить, может хотя бы тут будет связь? Он уже не мог выносить всё это. Да, наконец-то. Теперь можно было посмотреть по картам, где он находится и позвонить Замаю. Слава начал набирать знакомый номер, продолжая идти. Ещё шаг, и он упёрся животом во что-то твёрдое. Машнов перелетел через предмет, падая на спину. Телефон вылетел у него из рук в сторону, приземляясь экраном вниз. Парень вскочил и на ощупь судорожно стал искать смартфон, возя пальцы по земле туда сюда. Грязь наверняка забилась под ногти. Руки коченели. Слава начал паниковать, чуть ли не скулить от безысходности, рыть землю, то и дело натыкаясь на мох, траву и камни. Один из них был настолько острым, что парень порезался. Машнов зашипел от острой боли, на секунду поднёс руку к груди. Затем снова услышав какие-то звуки неподалёку, зарылся пальцами в почву, закусив губу, чтобы хоть как-то отвлечь себя от кровоточащей царапины. Он обернулся к звуку, увидел, что кувыркнулся оказывается через забор. Вопрос, какого хрена забор делает в лесу, его сейчас волновал не так сильно, как то, что он видел будто за деревьями кто-то бежал прямо на него. На телефон позвонили. Слава быстро потянул руку туда, откуда донеслась мелодия. Как же повезло, что он не поставил на беззвучный режим, как обычно это делал. Хватая мобильный, он тут же отвечает на звонок. – Слава, – мычит ему из трубки низкий голос. Парень с испугом посмотрел на номер. Он такого точно не знал. Машнов решает сбросить звонок, чтобы позвонить Андрею. – Слава, – снова этот голос, только уже позади него. – Обернись. Не оборачивайся. Ни в коем случае не оборачивайся. – Обернись! Обернись! Обернись! – голос становился всё более жутким и громким. По спине пробежался холодок. Слава собрал волю в кулак, включил свет на телефоне на всю возможную яркость и обернулся. Никого. Только ебучий чёрный забор, на котором кое где отваливалась краска, и тёмный лес. Карелин посвятил экраном снова вперёд, там где искал сотовый. Он попятился, как был на четвереньках, назад, параллельно вставая, упираясь спиной в ограду. Перед ним были могилы. Тряхнув головой, парень посмотрел ещё раз. Нет, не показалось. Лучше бы он не знал. Лучше бы остался в чаще. Лица покойников на крестах исказились в ужасных нечеловеческих гримасах. Он услышал скрежет дерева и шуршание. Через мгновение, земля на потревоженных холмах зашевелилась. Слава не верил своим глазам – из под почвы вылезла рука, потом вторая. Так же произошло со всеми остальными участками. Мертвецы выкапывали себе путь наружу. Парень снова бросился бежать. Куда угодно, только подальше. У выхода из ограждения его схватила голая кисть, с ошметками мяса и кожи, за ногу. Слава оступился, падая уже на грудь. Больно ушибившись головой, он резко перевернулся на спину, протянул руки, готовясь защищаться от скелетов. Но ладони уперлись во что-то твёрдое. Мертвецов уже не было, ничего не было. Тишина и чернь. Сейчас он уже не мог увидеть абсолютно ничего. Слава застучал кулаками и ногами, как он понял по дереву. Не может этого быть. По форме конструкция в которой он оказался напоминала гроб. Он начал задыхаться от нехватки воздуха. Это невозможно. Слава уже ни черта не понимал. Под ним началось что-то шевелиться, трогать. Машнов поздно догадался, что это были цепи. Они обвили грудную клетку парня, заключая в тиски, прижимая его руки и ноги к телу. Слава пытался вырваться, извиваясь в стороны, но безрезультатно. Его слишком сильно сжали, не давая пошевелиться. Сверху раздался скрежет. Крышку гроба кто-то ломал. Когда щепки полетели ему в лицо, Слава зажмурился. Сверху так же посыпалась и земля. Он не успел сообразить, что с ним происходит. Не смог среагировать, закричать или позвать на помощь. Всё происходило слишком быстро. Его шею сжала рука. Острые кости царапали нежную кожу, из которой струйками потекла горячая кровь вниз. Дышать стало совсем трудно. – Ты уже мёртв, – раздался голос эхом в его голове и злобно рассмеялся. Кисть надавила на чужую шею ещё сильнее. Послышался хруст. Парень очнулся. Он лежал на земле, сжимая руками телефон. Еле встав на ноги, он понял, что всё так же находится на кладбище. Ему показалось, что ото всех сторон на него всё ещё пялятся лица покойников с надгробий. Смотрят прямо в душу, и будто улыбаются. Посветив под себя, он обнаружил тропинку, по которой решил убраться отсюда как можно быстрее. Пока он петлял перед оградками, было ощущение, что за ним следят те самые лица, которые он увидел. Одна из ветвей сломалась и упала на плечо. Слава вскрикнул от ужаса. Было ощущение, что это не сухая палка, а чья-то трупная рука, совсем как та, что скрутила ему шею. К тому же, к тому кошмарному видению, прибавились воспоминания ужастиков про мертвецов, что он когда-либо смотрел. Его шаг стал быстрее. Не бежал он сломя голову лишь потому, что было скользко, а в очередной раз падать у него не было никакого желания. Наконец, поймав сигнал связи, он остановился и дрожащими пальцами набрал номер. Спустя пару гудков из динамика послышался обеспокоенный возглас. – Слава, ебаный насос, ты где находишься? Ты в порядке? – Андрей, я... Определённо не в порядке. Замай понял, что, очевидно, всё пиздец как плохо по испуганной интонации. К тому же, его друг редко называл его по имени, чаще по фамилии. Послышался глубокий вздох. Музыкальный исполнитель решил успокоиться и поддержать друга, вместо того, чтобы начать возмущаться, как он изначально планировал. После паузы, из динамика снова заговорили. – Где ты находишься? Я сейчас приеду и заберу тебя. Ты ничего с собой не сделал? Ты мне такое написал, что я, блять, думал, что найду тебя уже в морге. – Ничего я с собой не делал. Блять, я не помню ничего, ни того, что я что-либо писал, ни того, как я оказался... – голос срывался от всхлипов, становясь тише, – на кладбище. Блять, забери меня, пожалуйста. Мне кажется, что я схожу с ума. – Самое главное, не паникуй. Ты ведь принял что-то? Понимаешь и сам, что от таких вещей бывают галлюцинации. Чтобы ты ни увидел и ни услышал – всё это не реально. Скинь мне геолокацию, я уже одеваюсь. Скоро ты окажешься дома, не волнуйся. Попробуй одну из дыхательных техник чтобы не нервничать. Помнишь? Вдох на четыре, пауза на семь, выдох на восемь. Дождись меня, хорошо? Обещай мне. – Обещаю. Я попробую найти вход на кладбище, если он тут вообще есть. Приезжай быстрее, мне очень хуево. И связь тут плохая, возможно скоро пропадёт, я не знаю. – Машнов нажал отправить на сообщение с его местонахождением. Название кладбища, в которое он забрёл, было до боли знакомым. – Буду быстро, как смогу, ты только... Как Слава и предполагал, связь пропала. Но на данный момент его интересовало другое. Чёртово кладбище, где он оказался. Карелин обещал себе не приходить сюда. Обещал, и каким-то образом оказался тут. Зато, он хотя бы мог теперь вспомнить дорогу к выходу, если найдёт знакомые ориентиры, хотя в темноте это было нелёгкой задачей. И всё же, он доверился чутью, и ноги сами направили его дальше по тропинке. Вот это он уже помнит. Значит нужно свернуть направо. Он шёл достаточно долго, светя на дорогу. Вокруг было тихо, и Машнов начал убеждать себя в том, что у него лишь разыгралась фантазия. Ни звука, ни души, ни мертвецов – ничего. Снова он ошибся, повернув не туда, прямо как тогда, в день похорон. Выход совсем рядом. Карелин покачал головой, поражаясь собственным намерениям. Сейчас бы выбежать из кладбища, и ждать Замая, но все его мысли заполнили воспоминания о семье. Ну хотя бы не живая мертвечина. Раз он уж оказался именно тут, то почему бы не сделать то, что он не делал пару лет. Он открыл калитку, которую сам же и выбрал, чтобы поставить. – Здравствуй. Ответом была лишь тишина. С железного креста на него, улыбаясь, смотрел мужчина в возрасте. Мама выбрала лучшую фотографию. Слава помнил его под конец жизни совсем другим, а такой улыбки не знал лет с двенадцати. Это изображение вроде бы с какого-то отпуска, в который отец поехал с друзьями, сделанная лет десять назад. Мужчина смотрел на него так счастливо, по доброму. Прямо как в детстве. Встав около могил его родственников, он выключил телефон, убрав его в карман, снова доставая сигареты. Осталась последняя. Уже не было страшно. Чувства пустоты и тоски выместили весь страх. И какие идиоты придумали говорить с покойниками? Всё равно не ответят. – Ты знаешь, я... Он не смог договорить то, что хотел, пряча лицо в ладонях. Почему так больно? Сердце сжалось, в груди заныло. На пальцах он почувствовал тёплую влагу. Слава не мог остановить слёзы, как ни пытался, они катались сами с собой. Ведь он не собирался плакать. Так почему тогда? Отчего он не может это остановить? Шумно выдохнув, он продолжил. Если и вывернуть свою измученную душу на изнанку, так это самый подходящий момент. Уничтожить себя полностью. Сказать всё, о чём он не любит признаваться сам себе, чтобы потом забыть всё и отпустить. Вдруг, станет легче, если парень расскажет то, что не доверял никому? – Я зарекался, что никогда не приду сюда. На самом деле, чтобы я ни говорил, какие бы причины не придумал, мне просто было настолько больно, что я не мог заставить себя оказаться тут. Избегал этого места столько лет. Прости меня. Если бы ты знал, как я нашёл это место и в каком состоянии. Ещё, знаешь. У меня есть кое-кто. Был. Я никогда о нём не рассказывал тебе, ведь ты против подобных отношений. Да, что там, даже я был против. А с ним тем более. Но, похоже, я его до сих пор люблю, – Слава не поверил, что наконец признал это. – Блять, да, это парень, и я его люблю. Не знаю, когда всё пошло не так. Когда обычный интерес к личности превратился в такое чувство, и почему меня до сих пор не отпускает. Я всё ещё думаю о том, что было. О том, что лучше бы я никогда не испытывал такого. Ты даже не представляешь, как мне с ним было плохо, и ему со мной тоже плохо. Этим он на тебя похож. – он криво улыбнулся и добавил отчаяно, – Мы не можем быть вместе. Мы слишком разные, понимаешь? Наши отношения мёртвые. Наши отношения изначально были обречены на смерть. Я с ним расстался недавно. Надеюсь, что окончательно. Но представляешь, что я сделал? Написал ему о своих чувствах, как последний идиот, и даже не помню для чего я всё это устроил. А ещё я прямо сейчас абсолютно не трезвый. Мне мерещится всякая фигня. Да возможно мне мерещится даже этот разговор с тобой. Я уже устал думать над тем, что происходит на самом деле, а что лишь в моей голове. Вот такой у тебя сын. Чтобы ты сказал, если бы узнал, что творит твоя родная кровь? Хотя знаешь, яблоко от яблони недалеко упало. Но я уверен, что ты бы этого для меня точно не хотел. Чтобы моя жизнь стала такой. Чтобы я стал хоть чуточку похожим на тебя. Слава остановился, будто ожидая ответа. Но его не было. Мёртвые не говорят. Голова снова закружилась. Парень встал с места, намереваясь уйти наконец, чтобы не понять или увидеть ещё какую-то очередную хрень, которая разорвёт его душу на части ещё больше. – Прощай, отец, – Слава наконец закончил этот бессмысленный монолог, закрывая за собой калитку. Дойдя по знакомым тропинкам до входа на кладбище, он тупо стоял, уставившись нечитаемым взглядом в темноту, туда, где должна быть чаща. Голова трещала всё сильней. В груди болело так, будто бы туда всадили иглу. Сейчас он чувствовал лишь отчаяние. Было ощущение, что вообще всё это ему показалось, приснилось. Всё было таким нереальным. Очертания стоящих рядом деревьев кружилась перед глазами туда-сюда. Может, если он закроет глаза, то окажется, что он решил уйти с той квартиры пораньше, не травя свой организм, и уже находится у себя дома, и Замай будет в соседней комнате смотреть очередной советский фильм? Нет, засыпать сейчас точно не стоит. Плохая идея. На телефон пришло оповещение о новом сообщении, и чтобы не думать про сон, Слава тут же открыл его, начав читать. "Замай" 03:44 Мы почти на месте. Я тебя очень прошу, в следующий раз предупреждай меня, если захочешь "прогуляться". Я хотя бы смогу знать где ты, прослежу за тобой. Я же за тебя беспокоюсь. Не натвори всякой хуйни, просто стой и жди меня, хорошо? Он набрал ответ.03:45 Я жду у входа. Мне кажется, что я сейчас отключусь.
Ну или зарядка кончится. Пять процентов. Машнов прислонился затылком к железному столбу арки входа. Забавно, что место захоронений так и не достроили. Огорожена была только часть у входа и центральная. А ведь в новостях была запись о том, что правительство будет вести восстановление этого места. И куда ушли деньги бедных граждан? Ноги подкашивались. Он сам не заметил, как сполз вниз и сел на корточки. Уже не чувствовался ни холод, ни боль. Когда Андрей припарковывал машину, Слава уже заснул, не замечая присутствие посторонних. Друг даже не сразу заметил его, лишь тогда, когда подошёл ко входу на кладбище, он увидел Машнова в жутко неудобной позе. Головой он примкнул к железу, руки засунул внутрь куртки, ноги под себя. Весь измазался в грязи. Даже лицо умудрился испачкать. Мужчина аккуратно дотронулся до чужой макушки, отряхивая волосы от пыли. – А? – Слава мгновенно проснулся. Дернулся в сторону ударяясь затылком о железку на которой он спал. Его зрачки сузились от внезапного ужаса, от слепящего глаза света и силуэта, склонившегося над ним. Машнов смахнул чужую ладонь со своей головы. Но он быстро понял, кто это. – Не бейся, дурачок. Устал от жизни и под камушек прилёг? Ты меня пиздец как напугал, – Андрей приобнял парня в районе живота, чтобы поставить его на ноги. – Замай, – выдохнул Машнов куда-то в плечо парня, хватаясь за его плечи, – Я никогда не был тебе так рад, как сейчас. На самом деле Слава много раз был рад Замаю. Но сейчас тот выглядел в его глазах спасителем, крутым чуваком и просто десять из десяти. О чём репер никогда не расскажет. Ну, может, по пьяни. – Это даже немного обидно звучит, знаешь ли, – ответил друг, продолжая прижимать дрожащего парня к себе, гладя по спине. Сейчас было наплевать, что он грязный и обдолбанный. Главное, что живой. – Замёрз? – Капец как сильно. Мужчина снял свой бомбер, оставаясь в одном свитере, и накинул вещь на парня, растирая его руки. Слава даже не стал шутить насчёт того, как это всё по пидорски выглядит, что обязательно сделал бы, если нормально себя чувствовал. Положив руку Карелину на плечо, он повёл друга в сторону машины. У автомобиля стоял Мирон, сложив руки крест накрест. Увидев состояние Славы, он тут же бросился к нему. – Блять, – парень перевёл взгляд на друга и наклонившись к нему недовольно промычал в ухо, – А он что тут забыл? – Обсудите свои отношения без меня, – кратко и грубовато ответил Замай, продолжая поглаживать спину друга. Достав из багажника какой-то старый плед, Андрей расстелил его на переднем пассажирском сидении, не разрешая другу садиться, пока он не закончит. Машнов послушно стоял, вжимаясь в теплую куртку Замая и ждал. К нему медленно подошёл Мирон, скорее даже подкрался. – Слав, слушай. То что ты мне написал. Мы можем обсудить это после? – Я даже не помню, как я это писал, и я ли вообще. Не хочу это обсуждать. Не сейчас. Вообще не хочу. Я просто хочу домой, – он ощутил, как же сильно устал. Мало того, что кружилась голова, так ещё и ноги разболелась, то ли от долгого хождения, то ли от неудобной позы, в которой его обнаружили. – Хорошо. Окси сейчас расстроился или Славе это показалось? Наконец, дождавшись команды друга, парень запрыгнул в машину. Замай заботливо пристегнул его ремнем и закутал оставшимися концами пледа. Он так же дотронулся ладонью до вспотевшего чужого лба, проверяя температуру. Слава же прильнул после к прохладному стеклу машины, и снова начал проваливаться в небытие. Теперь он в безопасности. Замай всю дорогу напряжённо смотрел вперёд и молчал. Иногда поворачивался, чтобы проверить, как там его Славка, иногда пялился в лобовое стекло на тихо сидящего позади Мирона. Он долго о чем-то думал, и наконец решил прервать тишину. – Слава не хочет тебя видеть. Расскажешь почему? Фёдоров ответил не сразу. – Мы расстались. – Снова? Это уже какой по счёту раз? Очередная игра в молчанку. Замай продолжил свой допрос. – Это из-за тебя он так угандошился? – Я не знаю. Чёрт возьми. Мирон действительно не знал. Они закончили отношения по инициативе Машнова. Долго говорили, и вроде, нормально разошлись. Без криков, по крайней мере. И вот они уже пару месяцев не общались, а вчера ему начали названивать его друзья, спрашивая, куда он дел Славу, старательно пытаясь не мешать его с дерьмом. – Я правда не знаю. Мы долго уже не общались. Я сам удивился, когда вы всей толпой начали меня донимать. – Донимать? – переспросил Замай с едва заметным отвращением в голосе. Но Фёдоров это услышал. – Не обижайся. Я ничего ему не сделал. Я сам пиздец как разволновался, после сообщений от Славы. Сразу решил приехать, потому что понял, что что-то не так. Догадался. А потом, он и вовсе начал писать мне такое, что я уже и не знаю, что думать. Голова кругом. Сейчас Слава не хочет со мной разговаривать, но знал бы ты, что он мне писал буквально пару часов назад. – Что он писал? – Андрей почувствовал себя куском дерьма, задавая этот вопрос. Это неправильно, было вмешиваться в жизнь лучшего друга или всё-таки его интерес можно было оправдать беспокойством? В любом случае, Слава и так натерпелся всякого от токсичных людей в своей жизни. Да и сам он стал токсичным. – Он писал, что очень хочет меня увидеть. Что он меня... – Не продолжай, – мужчина прервал его рассказ. – Я не собираюсь копаться в дерьме моего друга. Сам потом расскажет, если захочет. Его лихорадит, давай лучше подумаем сейчас о нём, и его здоровье, а со всем остальным разберёмся, когда он будет в порядке. Фёдорову осталось лишь кивнуть в знак согласия. Дальше они ехали молча. Уже оказавшись дома, они привели парня внутрь, уложили на кровать, предварительно избавившись от запачканной одежды. Окси сидел на стуле, возле кровати, смотря на то, как Замай обтирает мокрой тряпкой вспотевшую кожу. Как он убирает каштановые пряди волос с лица. Музыкант сидел и вспоминал, как он касался этого лица, этого тела. Как его касались в ответ. Сейчас, он чувствовал себя лишним. Глядя на то, как один человек заботится о другом, как его бывший цепляется за чужие сильные руки, просит остаться рядом. Слава даже не смотрит на него, будто бы его тут нет. Только его любящий друг. Человек, который не поступит с ним так же ужасно, как Окси: не сделает настолько больно, не станет пропадать на неизвестный срок, игнорировать, топтать его чувства из-за своих психических и ментальных проблем. Слава был прав. Всегда прав. Их отношения разрушительны, абъюзивны. Они не должны были начаться. Они невозможны. Мирон всего лишь наивный придурок, который поверил в то, что у него ещё есть шанс всё исправить. Все шансы уже давно просраны. А это была лишь банальная ностальгия и наркотический бред. Все эти ебаные сообщения. Всего этого не должно было случиться. Слава никогда не сказал бы ему такое на трезвую голову. Просидев так до утра, вдоволь насмотревшись на Славу, репер наконец вышел из его комнаты. Он потянулся. Поискал съедобное в холодильнике и шкафчиках на кухне. Сварил себе и Замаю кофе. Принёс Славе стакан воды, таблетки, и сменил антихайповца, вновь начиная накладывать Карелину мокрые повязки на лоб, и ещё раз протирая вспотевшую шею, плечи и ключицы, пока Замай мог пойти перекусить и отдохнуть. Мирону было больно видеть, как мучается парень, но врачей они вызвать не могли. Вероятно, это разовая акция, они оба на это надеялись. А если приедут санитары, то сразу упекут в больницу, как наркомана. Блять, да Слава в жизни так не ужирался. Только баловался. И то, говорил, что обязательно бросит. Могло быть так, что всё это случилось и правда из-за него? Из-за Мирона? Подавив в себе всхлип, парень протёр пальцами свои глаза, вытирая скопившуюся влагу. Он наклонился к Славе, беря его за руку, прижимая к своим губам. Целуя. Ещё и ещё раз, чтобы навсегда запечатлеть этот момент в своей памяти. – Прости меня за всё, что было между нами. Даже, если бы Слава был в состоянии услышать, то не услышал бы этот отчаянный едва заметный шёпот. И Мирон знал об этом. Он говорил это скорее для себя, чем для Машнова. Ему было бы безумно стыдно сказать это, будь парень в состоянии ответить. Потому что он знал, какой был бы ответ. В лучшем случае, его бы просто неприняли. Замай застыл в дверях с кружкой сваренного для него кофе. Бесшумно он ушёл на кухню, чтобы сесть у открытого окна, достать сигареты и бесцельно начать смотреть на рассвет. Кофе на вкус был не таким уж отвратительным, как показалось сначала. Вымыв за собой кружку и съев наспех сделанный бутерброд, Фёдоров попрощался с Андреем, попросив, чтобы тот, не говорил, что он тут был, если вдруг Слава не вспомнит части того, что было. Если не вспомнит, что Мирон всё-таки приехал за ним. Замай согласился. Собираясь в прихожей, Мирон залез в Славину куртку. Хорошо было бы её постирать. Они тут разберутся и без него, а он обязан был уйти. Хоть раз засунуть своё эго куда подальше и сделать так, как Слава хочет. А он не желает его видеть. Достав телефон парня, Окси ввёл тот пароль, который знал. Интересно, поменял ли? Мобильник разблокировался, на экране было всего два процента зарядки. Впрочем, этого ему хватит. Он зашёл в сообщения. Взгляд на секунду остановился на словах "Я люблю тебя". Лишь на мгновение. Три точки в правом верхнем углу. Выбрать сообщения. Все. Удалить все.Я знаю, что у тебя будет всё хорошо.