Addicted

Дни в Синдрии тянулись яркой насыщенной чередой. Уиллоу, обычно быстро привыкающая ко всему новому, никак не могла насытиться этой маленькой восхитительной страной, находя в ней всё новые и новые развлечения и заводя новые знакомства. Конечно, везде и всюду ей сопровождал Ананд, — не мог же он пускать девушку одну гулять в совсем незнакомом ей месте? И плевать, что она выучила растановку улиц в два раза быстрее его, и плевать, что мать с доброй усмешкой качает головой на его объяснения, почему он никак не выбьет денёк, чтобы помочь ей с торговлей, приговаривая:  — Вот как в бордель, так ты эту девку пустил. А здесь, среди порядочных людей, чего боишься, глупый?  — Мам, ты сама меня учила, что даже в самой хорошей семье может вырасти плохой человек, так же как в самой плохой, — хороший. — Ананд, краснея, опускал голову и пересчитывал распроданный за день матерью товар. — И вообще, если есть какие-то мысли или желание что-то сказать, не откладывай, говори.  — Да признай уже, что боишься, кабы она в поганого Джудала не влюбилась, да чтобы Аладдин вдруг не объявился и не отправил её домой. Парень краснел, что-то бормотал себе под нос и никак не осознавал собственных назревавших чувств, а мать продолжала глумиться над мальчишкой да вспоминать с друзьями собственную молодость и первую любовь. Ананд прекрасно понимал, что даже если у него и есть какие-либо чувства к иномирянке, она всё равно уйдёт восвояси при первой же возможности ради «гребанного диплома, младшей сестры и вкуснейшего кофе на соседней улице». Поэтому и старался не думать, не смотреть на неё, да даже разговоры старался перевести на какие-то нейтральные неинтересные темы, лишь бы не начать говорить о личном, не узнать её лучше и не сознаться в итоге в своих чувствах. Ананд всё прекрасно понимал. В отличии от Джудала. Тёмный Маги использовал предоставленное время с угодной ему пользой. Он доставал Уиллоу в любом месте и в любое время, заводил в безлюдные местечки, преподносил небольшие подарки (в том числе красивые найденные ракушки, коими теперь изобильно была заполнена тумбочка в комнате девушки) и постоянно пытался перевести разговоры на личную тему. Джудал нагло спрашивал у девушки насчёт первой любви, первого секса и первого раза, когда ей разбили сердце, а так же, конечно же, не менее нагло пытался разузнать, не занимает ли кто-нибудь в её сердце сейчас особое местечко. Но, видать, на иномирянок обаяние и харизма парня не действовали, поэтому раз за разом он терпел неудачу. В конце концов, Уиллоу была девочкой проницательной и весьма стойкой. И даже если в её мыслях начиналась суматоха, а сердце начинало биться в непонятных ей чувствах, каждый вечер её разум и тело расслаблялись под спокойные разговоры с синдрийской королевой, в какое-то мгновение ставшей Уиллоу подругой. Они не говорили ни о чём серьёзном, глупо шутили и пытались размышлять над философскими вопросами, всеми силами отгоняя собственные проблемы. И если у Уиллоу это получалось мастерски, то Когьёку было всё сложнее и сложнее утаивать свои грусть и обиду от того, что где бы она теперь не встретила Джудала, он всегда был с иномирянкой и смотрел на неё так, как ни разу в жизни не смотрел больше ни на кого. Уж Когьёку-то знает.  — Кстати, всё хотела спросить… Когьёку обернулась и вопросительно наклонила голову. Уиллоу оторвала затуманенный взгляд от бокала вина и с интересом уставилась на королеву.  — Король Синдбад. Какие у вас с ним отношения?  — Он мой муж, и…  — Нет-нет, — замотала головой шатенка. — Это всё понятно. Я спрашиваю про ваши взаимоотношения. Любите друг друга? Или сошлись ради мира ваших народов? Или здесь замешана односторонняя любовь или жажда власти? Когьёку вновь почувствовала колющую боль в груди и невольно сжала руки. Будь она трезва или с другим собеседником, её голос озвучил был заученную фразу о том, что они с Синдбадом глубоко уважают и любят друг друга, и что брак их будет нерушим и принесёт мир на землю. Но опьянение что алкоголем, что вкусом приятельской дружбы, давало о себе знать.  — Сначала я его любила, — неуверенно произнесла синдрийская королева, опустив в миг отяжелевшие плечи. — Как дура за ним бегала, считала его идеалом. До сих пор не понимаю, каким чудом мы поженились, но уж лучше бы этого не происходило. Видишь ли, его сердце оказалось занято другим человеком. Заинтригованная, Уиллоу, валявшаяся всё это время на кровати, приподнялась на локтях и подползла поближе к собеседнице.  — Даже не думай, хоть я и пьяна, но не расскажу тебе об этом человеке. В общем, уже будучи королевой Синдрии, я узнала об этом. Признаюсь, чувства к Синдбаду долго ещё мучили меня, но потом у меня получилось как-то это переосмыслить и отпустить.  — То есть ты поняла, что любишь другого? Что поделать, даже будучи пьяной Уиллоу подмечала все мелкие детали, а уж что касается области девичьей любви, — спасибо, жизнь, — проницательности ей было не занимать. Увидев в ответ несмелый кивок, девушка перевернулась на спину так, чтобы видеть лицо Когьёку.  — И кто же этот счастливчик? Когьёку почувствовала, как к горлу подкатывает горячая обида и, до боли прикусив губу, уже не сдерживая слёзы вскочила с кровати и резко откинула уже пустую бутылку из-под вина.  — Не твоего ума дело! Непонимание. Смятение. Горечь. Уиллоу во все глаза смотрела в спину Когьёку, совсем не понимая, откуда у девушки такая реакция на столь банальный вопрос обычных подружек? Если она больше не любит Синдбада, то кто может быть её возлюбленным? Кто-то из генералов? А может, тут вообще попахивает инцестом? Или… Неожиданная догадка заставила смущенно отвести взгляд. Сказать, что от такой мысли стало неловко, — ничего не сказать. И от этой неловкости нужно было срочно как-то избавиться. Или же показать и собственное неловкое положение дел.  — Кажется, мне нравится Ананд. Тихие слова разорвали ночную тишину. Когьёку тяжело вздохнула, собирая в целое осколки своей твёрдости, и с полуулыбкой обернулась к Уиллоу.  — Он хороший парень. Тебе стоило бы ему признаться, уверена, он тоже испытывает к тебе симпатию.  — Я боюсь, — честно призналась девушка. — Боюсь, что если всё хорошо сложится, то мне больше не захочется возвращаться домой, пусть именно из-за этой моей цели так и получилось, что мы с ним хорошо знакомы. Я никогда не знаю, как работает мой мозг, когда я влюблена. Да и потом, меня беспокоит, на самом деле, что в таком случае будет с Джудалом… Он конечно последний мудак и тот ещё идиот, но, кажется, его чувства искренни, и отступать он не хочет.  — Он считает, что ты его родственная душа. Та, с кем ему суждено быть в каждой жизни, с кем он должен встретиться в любом мире, в любое время, и та, чьё сердце он обязан завоевать. Уиллоу увидела, как плечи Когьёку покрылись дрожью. Королева поспешно прикрыла заслезившиеся глаза ладонью. Не прибегая к помощи лишних слов, иномирянка поднялась с кровати и, слегка пошатываясь, заключила Когьёку в свои объятия. Плечом она почти тут же почувствовала влагу. В нос ударил запах персиков.  — Значит, всё-таки он твой возлюбленный?.. Может быть, он одумается и всё как-нибудь образуется, когда я уйду?  — Никто не знает, когда Аладдин вернётся и сможет ли он в самом деле отправить тебя домой. Да и потом, — девушка подняла заплаканное лицо, глядя прямо в глаза собеседницы. — Если здесь живёт твоя любовь, стоит ли тебе вообще покидать этот мир?  — Если моя любовь помешает мне разумно решать, возвращаться мне домой или нет, то стоит. Когьёку тонула в зелени девичьих глаз и никак не могла понять, как всё так получилось. Почему Уиллоу была именно такой, какая она есть? Почему именно она зацепила Джудала? Почему она, Когьёку, сильная и бесстрашная, когда-то думавшая даже запачкать руки в крови человека, что помешает её счастливой любви, сейчас так не хочет отрывать взгляд от этих спокойных уверенных глаз, а руки от тонких горячих плеч? Королева даже не заметила, как Уиллоу переплела её пальцы со своими и повалила на кровать. Иномирянка знала, что делала, — ей не раз приходилось успокаивать сердца брошенных, обманутых или просто несчастных дам. Впиваясь в королевские мягкие губы своими, Уиллоу знала, что ни одной из них это не поможет и от проблем не спасёт. Когьёку же ничего не знала. Уже. Переполненная тяжелыми эмоциями, она не могла, да и не хотела сопротивляться странным действиям. К тому же, поцелуи Уиллоу были нежны, горячее дыхание приятно обжигало кожу, а руки девушки явно знали, что делать, медленно проникая под одежду и точечными, едва ощущаемыми движениями лаская кожу то где-то в ключицах, то на животе, то на внутренней поверхности бёдер. Быть может, королева всё-таки оттолкнула бы девушку, когда та припала губами к её груди, а пальцами коснулась промежности, но доселе незнакомый приятный жар в низу живота останавливал, заставляя лишь судорожно сжимать плечи Уилллоу и выдыхать прерывистые стоны. Уиллоу не помнила, как оказалась снизу. Аристократически бледные маленькие ладони неумело массировали её грудь, когда она слегка протрезвела и посмотрела в глаза Когьёку. На какой-то момент ей захотелось крепко-крепко зажмуриться, что она и сделала, а после увидеть серые глаза. Но почему-то на мгновение малиновые глаза королевы сверкнули алым, отчего по коже прошли неприятные мурашки. Откидывая все мысли и страхи прочь, девушка взяла лицо Когьёку в свои руки и, притянув, вновь вцепилась в её губы мокрым и, пожалуй, слишком долгим поцелуем. Лишь бы забыться от всех проблем. Лишь бы ничего не бояться. Лишь бы не думать о всех тех, с кем ей хотелось разделить когда-то постель и с кем в итоге она её делила. Девушки с упоением падали в объятья страстной ночи, чтобы хотя бы на время забыть обо всём.

***

Стены дворца только-только пустили внутрь первые лучи в рассвета, а в коридорах уже раздавались шаги королевы. Когьёку так и не смогла уснуть после страстной ночи, разгоряченное сердце никак не могло сравнять ритм своего биения. В её голове были винно-алые влюбленные глаза, затуманенные очи цвета мокрой травы и сладость теплого карамельно-карего взора. Ей очень хотелось взглянуть в одни из этих глаз прямо сейчас, услышать один из этих ставших ей дорогими и важными голос, губы беззвучно шептали имена, будто молитву к Соломону. И, видимо, Соломон её услышал, ибо в ответ её шагам она услышала шлёпающую босую походку. Подняв голову, она обожглась жестоким непонятным взглядом Джудала. Взгляд Когьёку скользнул по растрёпанным ухоженным волосам, обкусанным бледным губам и сильно сжатой в ладони палочке. В юноше явно что-то поменялось. Это было с самого его сновидения с экзотической танцовщицей, но теперь изменения куда сильнее бросались в глаза, пусть малознающий Джудала человек и не заметил бы. Ведь, казалось бы, чего ожидать во взгляде человека, который погубил тысячи людей либо по приказу, либо по своей забаве, кроме жестокости? Но Когьёку видела в кровавом взгляде азарт и веселье, тогда как теперь в нём отражалась пугающая серьёзность.  — Милый Джудал?.. Голос королевы эхом отразился от стен, будто специально подчёркивая её неуверенность и испуг. У неё появилось стойкое ощущение, что парень прекрасно знает о том, как она провела последнюю ночь, отчётливо слышал пьяные разговоры в темноте. Стыд и чувство вины накатили огромной волной.  — Ты моя возлюбленная дочь Империи Коу. Сердце ускорило ритм, надеясь на лучшее, но холодный рассудок заставлял молчать и ждать окончание речи Маги.  — Я люблю тебя как свою родную сестру. Как великого воина и великолепную женщину. Ты действительно поражаешь своей стойкостью и тем, как быстро ты смогла повзрослеть, выйдя замуж за Синдбада. И, наверно, я хотел бы тебя любить так, как любишь меня ты, но сердцу-то ведь не прикажешь. Раздался тихий отчаянный смех. Когьёку передёрнула плечами и затаила дыхание, когда увидела, что красный кристалл направлен прямо на неё.  — Именно из-за своей любви к тебе я сделаю тебя счастливой, но ты больше не коснёшься Уиллоу. Вы с Синдбадом всё-таки построите свою любовь и прославитесь как великолепнейшая королевская пара. Я обещаю. Когьёку разом поняла, к чему всё это ведёт. Заклинание, изменяющее поток Рух, заставляющего человека испытывать или не испытывать какие-либо чувства. Это было обидно, казалось несправедливостью и безумием. Но могла ли она пойти против чувств Джудала?  — Ты же знаешь, — мягкие губы растянулись в грустной улыбке, — Синдбад меня не любит.  — Это было бы проблемой только если об этом знал бы мелкий. Я разберусь. Алый свет обвил тело девушки, мягко проникая куда-то внутрь, всё ближе к сердцу и всё больнее. Она смирилась, ведь так будет лучше. Смирилась, ведь знает Джудала и представляет, что теперь творилось в его душе. Ей только не хотелось бы забывать этот взгляд, полный противоречивой любви и ласки. Скупую слезу в уголке его правого глаза. Но королева должна принимать любые подарки как данность.