Осколки свободы

      Жрец сидел за столом в своей небольшой комнатушке, обставленной весьма просто, внимательно рассматривая вышитый на простыни, в которую был закутан маленький грифончик, родовой герб, при этом он время от времени прикладывался к большой деревянной кружке с тёмным пивом, темно-шоколадному напитку с густой пеной, в котором отчетливо ощущались хмельные нотки и сухое послевкусие. Он частенько так делал, раз за разом рассматривая орнамент в виде зелёных квадратов на белом поле, справа вверху украшенную причудливо выполненной надписью на древнем и уже отчасти забытом грифоньем наречии. Смысл слов уже давно был утерян в веках, однако немолодой грифон все же понял их посыл. Это примерно переводилась как: “Сложим головы, но сохраним честь”. Именно потому, что грифон знал, какому роду принадлежал этот герб и девиз, в его в его сердце понемногу проникало неприятное и склизкое чувство тревоги, а в голову дурные мысли. Он пытался заглушить странные предчувствия при помощи алкоголя, но почему-то всё никак не получалось...       С тех пор как старик спас маленького грифончика от верной смерти, прошло уже четыре года. За это время малыш, которому старый жрец дал имя Фридрих и к которому привязался как к родному сыну, успел немного подрасти и научиться вполне сносно изъясняться на грифоньем, что, впрочем, было вполне естественно для детей его возраста. Также, этот птенец отличался просто неуемной активностью и непоседливостью, помноженных на присущее всем детям любопытство, что частенько приводило к казусам. Например, как-то раз этот маленький непоседа решил, что будет очень неплохой идеей залезть на высокий старый дуб неподалёку от хижины, потому что с него открывался превосходный вид на окрестности. Залезть-то он залез, но вот обратно спуститься уже не мог, так как смотреть вниз он боялся, а крылья, что грифонов, что пегасов в таком возрасте еще не окрепли ни для полётов, ни для планирования. Так он и сидел на дереве несколько часов, пока из ближайшей деревни не вернулся его опекун, куда тот ходил за пропитанием и инструментами.       Сначала жрец ни на шутку перепугался, когда не увидел Фридриха дома. Но быстро взяв себя в лапы, он при помощи простенького заклинания поиска и махового пёрышка птенца обнаружил того сидящим на дереве. Сказать, что старик сильно разозлился, увидев его там, значит ничего не сказать и лишь каким-то чудом ему удалось сохранить самообладание и громко не выругаться на всю округу. И вот, уже через десять минут, держа в лапах замёрзшего и напуганного, но при этом ни менее счастливого от пережитого приключения грифончика, жрец аккуратно снижался, не забывая при этом отчитывать своего пасынка за столь глупый и опасный поступок, на что птенец лишь виновато отводил взгляд и клятвенно заверял, что больше такого не повториться. Однако, на жреца эти заверения не особо-то и подействовали, так как подобные шалости повторялись далеко не в первый раз и по приземлению малолетнего шалопая ждала не самая приятная беседа со старым солдатским ремнём, которую тот стоически вытерпел, практически ни разу не пискнув.       И вот, старик, предаваясь этим воспоминаниям все чётче и чётче осознавал, насколько сильно он привязался к этому мальцу, который уже фактически стал для него сыном. Жрец тяжело вздохнул... Старые раны в его душе вновь занылы, напоминая о горькой потере, и пускай это было очень давно. Пускай увечья, нанесенные войной, и можно залечить, но шрамы, которые они оставляют — невозможно . Та старая боль, нахлынувшая вновь, напомнила ему и помогла осознать для себя, что больше подобной оплошности он не совершит и сделает всё для маленького Фридриха, чтобы защитить его от опасностей окружающего мира до тех пор, пока он сам не научиться это делать, а значит, пришло время помочь ему в этом. Так что спрятав ткань во внутренний карман накидки и, подняв напоследок свою кружку, на дне которой плескалась ещё немного пенного, он залпом её осушил. А затем, утерев клюв и шею лапой, пошёл за писчими принадлежностями.

* * *

      Найти Фридриха не составило большого труда. Он, как и присуще любому мальчишке его возраста, резвился на улице. И не просто резвился, он играл со своим обожаемым деревянным мечом, который ему подарил опекун на четырехлетие. Замах, удар - и вот уже сухой куст бузины, потрескивая, лишается одной палочки! Это была самая любимая и самая дорогая Фридриху игрушка, с которой он практически никогда не расставался, да что там, он даже спал в обнимку с мечом, предаваясь мечтам, как однажды, когда он вырастет, станет могучим воином, сразит своих врагов и прославит своё имя в веках. Жрец лишь покачал головой. Все эти детские сказки, которые он рассказывал своему воспитаннику по вечерам, не имели практически ничего общего с реальной жизнью, где место лишь есть жестокости, предательству, обману и лицемерию, тем более в нынешние времена. Фридрих вряд ли ещё готов быть узнать о том, что всё в этой жизни имеет свою цену и что реальные герои прошлого отдали слишком высокую цену, дабы таковыми называться. А потому старик не спешил развеивать эти ограниченные и деформированные детским сознанием понятия о геройстве, отваге и чести.Пускай у Фридриха будет настоящее детство, хотя бы ещё пару лет, прежде чем ему предстоит погрузиться в суровую действительность. Так что, отбросив дурные мысли, терзавшие его голову, жрец неторопливо отправился на поиски своего приёмного сына, ориентируясь на крики воронов и весёлый смех своего воспитанника. На лице жреца заиграла едва заметная улыбка. Зачастую чересчур громкие звуки на территории леса приводили лишь к неприятностям, привлекая хищников или, на худой конец разбойников, которые любили разбивать здесь свои лагеря. Но благодаря заклинанию, домик и довольно обширная территория вокруг него представляла из себя скрытый от чужих глаз иллюзией купол, войти или выйти из которого без желания жреца было проблематично, да и приближающихся к его границам незаметно переносило на пару сотен шагов назад... Исходящий от этого заклинания фон отлично растворялся в естественном магическом фоне этого древнего и величественного леса, однако те, кому действительно нужно, все равно смогли бы найти его, при достаточном желании и возможностях. Но нет, все это не выглядело как в сказке, были и свои минусы, ведь многие вокруг понимали, что происходит что-то неправильное, хотя даже так было трудно безошибочно определить что это за заклинание, чтобы впоследствии ликвидировать его. Наконец, спустя семь минут неторопливой прогулки, жрец вышел к маленькой полянке, в центре которой стоял Фридрих. Вокруг грифончика, образуя полукруг, собралось сразу несколько воронов. Птенец время от времени разбрасывал перед ними ягоды черники, с интересом наблюдая, как черные птицы начинали громко браниться между собой и драться, даже не смотря на то, что угощения всегда хватало на всех. А когда все ягоды оказывались съедены, они вновь усаживались на свои прежние места, внимательно разглядывая Фридриха. Вся эта сцена казалась жрецу довольно забавной, однако, долго наблюдать он её не собирался, их ещё ждали дела, а потому, намеренно задев ветку, жрец вышел на поляну. Птицы тут же заголосили а грифончик развернулся на звук, встречаясь взглядом со стариком.       — Привет, папа Сигурд! Ты искал меня? — задорно улыбаясь, произнес Фридрих, в глазах которого, то и дело, поблескивали огоньки счастья. У жреца на душе потеплело. Ему нравилось, когда Фридрих называл его так. Но виду он не показывал, ограничившись лишь коротким кивком. Жрец планировал воспитать его самостоятельным и решительным грифоном, а лишние сантименты могли сделать только хуже. Он и так позволял ему несколько больше, чем зачастую позволяют родители своим детям, но поступать по другому он просто не мог. Призраки прошлого не позволили бы.       —Да, Фридрих, искал. Так что вставай и пойдём, пришло время начать твоё обучение, — грифон слегка тряхнул головой, чуть шире раскрыв глаза от ударившего в нос запаха цветущей гвоздики и лиатрисов, которые, смешиваясь, порождали дивный, душистый, бодрящий и резкий аромат лета.       Сигурд молча развернулся в сторону дома, не дожидаясь ответа, однако, спустя несколько секунд, Фридрих нагнал его, пристроившись справа от своего приёмного родителя, пытаясь идти с ним в ногу, но из-за разницы в размерах, получалось как-то не очень.       Какое-то время они шли молча, лишь отдаленное журчание быстрой реки да пение лесных птиц нарушали её, но долго так продолжаться не могло и первым нарушил молчание грифончик.       — Папа Сигурд, скажи, а что мы будем делать? А чему ты будешь меня учить? — затараторил Фридрих. — Ты будешь обучать меня колдовству?! Это так здорово! Жрец глубоко вздохнул.       — Нет, Фридрих, не будем. Ты ещё слишком мал для обучения рунам. Пройдёт ещё много лет и столько же зим, прежде чем ты будешь готов. Обучающийся этому древнему искусству должен быть собран, сдержан, дисциплинирован и обладать определенным багажом знаний, то есть иметь ровно те качества, которых у тебя пока нет, мальчик мой. Мы начнём с чего попроще, а именно, с умения читать и писать, хотя бы на общем наречии. Грифончик сразу сник и замолчал, но спустя минуту вновь поднял голову и спросил.       — Папа Сигурд, я хотел кое-что спросить… — заинтересованно произнес грифончик, пытаясь догонять отца.       — Да? — тоже не менее заинтересованным тоном произнес жрец. Он любил отвечать на расспросы Фридриха, помогать в нелегком детском труде - осваивать окружающий мир.       — Те вороны на поляне… Я ведь давал им даже больше еды, чем им нужно, почему они пытались отобрать еду друг у друга? — поинтересовался тот. — Просто стало любопытно... Жрец улыбнулся и, положив правую лапу на его голову, растрепал ему перья.       — Вот, теперь ты задаешь правильные вопросы, молодец, — кажется жрец и сам чуть чуть улыбнулся.       — А ответ на него очень прост. Каждое разумное существо… будь то грифон, пони, дракон или ворон. В первую очередь каждый размышляет только о своей выгоде, это заложено нашей общей природой — слегка вскинул одну лапу жрец, жестикулируя к сказанному.       — Но ведь есть же в мире сострадание? Ну, как в тех сказках, что ты читал мне на ночь? — послышался детский голосок, приправленный легкими нотками недоумения. Сигурд вновь улыбнулся, заглянув прямо в янтарные глаза своего воспитанника, что были подобны камешкам сапфира.       — А вот ты подумай над этим, а потом расскажи мне, что надумал. Только не торопись, я совершенно тебя не тороплю. Ну что, договорились? — похлопал сына по спине тот.       Фридрих кивнул и дальнейший путь до дома прошёл в полной тишине. Наконец, добравшись до дома, Сигурд отвёл своего воспитанника в общий зал и усадил за небольшой стол возле окна, на котором уже были разложены листы чистой бумаги, несколько книг, чернильница и пять гусиных перьев. Усевшись на соседний стул, старик прочистил горло, прежде чем начать урок.       — Так вот, как я уже говорил, сегодня начинается твоё длительное обучение. Ты научишься не только чтению и письму и литературе, но и арифметике, истории, а также немного богословию. Кроме этого, я буду заниматься твоим физическим воспитанием. Слушай меня внимательно Фридрих, и запомни: Грифон настолько силен — насколько он эрудирован и слово порой ранит сильнее меча. А для жреца это истинно вдвойне, так как ты не сможешь стать достойным заклинателем рун, если твоя память не будет достаточно тренирована. Ты всё понял?       — Да, папа Сигурд, я понял, но откуда у тебя такие знания? Их подарил тебе Адларих, да?!       Послышался слегка приглушенный смех грифона.       — Нет, мальчик мой, Всеотец, конечно, наделен великой силой, но он здесь       совершенно ни при чём. Все эти знания, что я намерен передать тебе, я накопил за всю свою долгую жизнь. И хотя я далеко не эксперт во всём вышеперечисленном, базовые знания я в любом случае дать тебе смогу, а дальше ты уже сам. Ну что, начнём? — стукнул своим когтем по деревянному столу Сигурд.

* * *

      Вечерело. Солнце медленно, но неумолимо закатывалось за горизонт, озаря древнюю Эквестрийскую столицу последними жаркими лучами и окрашивая узкие городские улочки в приятные оранжевые тона. Великий обряд Светил, закончился всего двадцать минут назад, а потому на улицах было ещё полно народу. Некоторые лавки и мастерские всё ещё работали в надежде распродать залежалый товар втридорога припозднившимся горожанам и пиллигримам, а кто-то уже закрывался и считал прибыль. Очередной день подошёл к концу и всего черезе час, когда последние лучи светила скроются за горизонтом, уступив место Луне, а над городом пробьёт свой набат великий городской колокол, лишь заступившая на пост ночная стража будет патрулировать улицы, предотвращая попытки грабежей, поджогов или насилия.       Однако для старшего дознавателя Эквестрийской церкви Брайт Шайна, работа только начиналась. Это был рослый и сильный единорог, с шерстью цвета предзакатных сумерек, могучей комплекцией и добрым выражением мордочки, больше подобающим сельскому священнику, чем представителю высшей иерархии Эквестрийской церкви. Однако, это впечатление было обманчиво и за добродушной маской провинциала скрывался по настоящему безжалостный и изощренный ум, отправивший на тот свет великое множество как еретиков, так и собственных конкурентов, в конечно счёте всего за двадцать лет проделав путь от рядового проповедника да старшего дознавателя. Его многие боялись, ещё больше — ненавидели. От него пытались избавиться великое множество раз: запугивали, хотели подкупить, фабриковали ложные обвинения, даже нанимали убийц, но все их усилия пошли прахом, а всё из-за абсолютной неподкупности и фанатизму, которыми отличался Брайт.       И вот, вернувшись после вечерней молитвы всего несколько минут назад в свой небольшой, скромно обставленный кабинет и усевшись за стол, старший дознаватель приступил к работе, с особой щепетильностью перебирая копытами аккуратно сложенные папки с документами, когда в дверь слегка постучали.       — Войдите! — сказал единорог, не отрывая взгляда от работы. Дверь с лёгким скрипом открылась и на пороге показался ничем не примечательный ультрамариновый пегас, одетый в простую и удобную серую рясу рядового священнослужителя, держа в копытах перед собой небольшую папку, с исписанными в ней листами бумаги.       — А, брат Темпест, прошу вас, проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Я надеюсь, что цель, которая привела вас сюда в столь поздний час, крайне важна, в противном случае, я буду… — задумался тот, приставив копыто к подбородку.       — Ммм… буду несколько разочарован напрасно потраченным временем. Так что оставьте все эти формальности и переходите сразу к делу, — прямо высказался Брайт. Пегас, названный Темпестом, глубоко вздохнул и, нервно сглотнув, перешёл к сути своего визита.       — Дурные вести из грифоньего королевства. Нашим дознавателям, путём кропотливой работы над архивами и сопоставлением уже известных фактов удалось выяснить, что уничтожение язычников и повстанцев из княжеского рода Штауфенов так и не было завершено окончательно.       Услышав это, старший дознаватель впервые за всю беседу удосужился поднять взгляд на своего собеседника, а тот в свою очередь продолжал.       — Повторно допросив свидетелей, а также сопоставив между собой ряд фактов и имеющих место несостыковок, следствие пришло к выводу, что самому младшему представителю княжеского рода удалось избежать гибели при помощи магии придворного жреца, это подтверждает исследование остаточного магического фона в крепости, а он сам был заменён на тело сына простой замковой служанки. В этом нам признался один из лакеев замковой обслуги, согласившийся сотрудничать со следствием в обмен на предоставление неприкосновенности ему и его семье. По словам словам свидетеля, ему, ровно как и остальным участвовавшим в этой авантюре, была предложена значительная сумма денег в обмен на молчание, но он, как истинно почитающий культ Светил, решил открыть нам правду. Однако, в ходе делопроизводства наши следователи также выяснили, что истинной причиной являлась попытка завладеть долей своих подельников. Все они, включая самого свидетеля, уже взяты под стражу и направляются в Швацбург для предстоящего суда.       После этих слов в кабинете повисло молчание, лишь постукивание старшего дознавателя копытом по столу нарушало её. Наконец, спустя несколько минут, единорог вновь обратил внимание на докладчика, после чего сказал:       — Вот оно значит как. Не даром я с самого начала считал, что дело это не так просто как кажется. Получается, один из них всё же выжил, да? Что ж, эту досадную оплошность необходимо исправить любой ценой. Пусть наши агенты и соглядатаи в Гриффиштаадте перероют всю страну. Пусть проверят все случаи усыновления подкидышей, даже среди знати, пусть перероют все сиротские приюты и заглянут в самые глухие углы королевства, но найдут и доставят мне этого ребёнка. Я беру это дело под свой личный контроль. Свободен. Жду первых отчетов не позднее чем к концу месяца.       Пегас встал и, учтиво поклонившись, вышел из кабинета закрыв за собой дверь. Оставшись наедине с собой, старший дознаватель подошёл к окну, ловя последние моменты уходящего дня. И всё же вечерний город был потрясающе красив, отметил про себя Брайт Шайн, предаваясь своим рассуждениям.