* * *
Мелькающие с обеих сторон фонари вечерних улиц своей монотонностью образовали своего рода тоннель для глаз, взгляд которых сосредоточился на постоянно удаляющейся чёрной точке — ориентир, к которому размерено двигался чёрный Мерседес. — Мам, с тобой всё в порядке? Неуверенный голос сына выдернул Реджину из оцепенения, в которое она незаметно для себя впала. — Всё хорошо, дорогой, — она заставила себя расслабить сжимавшие руль пальцы и улыбнуться, надеясь, что в тёмном салоне автомобиля Генри не заметит насколько вымученной была её улыбка. — Почему ты спрашиваешь? — Потому что ты всегда спрашиваешь, как прошёл мой день, а сегодня ты почти всю дорогу молчишь. Слова Генри вызвали чувство вины. Она действительно и двух слов не произнесла с тех пор, как забрала его от друга, и они поехали домой. Слова давались ей с трудом, но она должна взять себя в руки, хотя бы до того момента, пока не окажется в уединении. — Сегодня был тяжёлый день на работе, — Реджине стоило больших трудов, чтобы не разразиться истерическим смехом, который привёл бы к слезам, вызванными не болью, а злостью. Злость и отвращения от себя самой. Она сдерживала себя уже столько времени, поэтому дотерпит до дома, до своей комнаты. — Голова очень сильно разболелась. Не переживай, милый. Дома я приму обезболивающие, и это пройдёт. Если бы было всё так просто с устранением её истинных проблем. Взять таблетку и забыть. Впервые Реджина пожалела, что матери не было рядом. Она бы смогла помочь забыть дочери падение в собственных глазах. Потому что на данный момент Реджина не знала, как она справится с тем, что случилось в её кабинете два часа назад. Пока она только яростно отгоняла от себя произошедшее. Достаточно того, что она смогла сдержать себя и не спалить свой кабинет, после того как рассудок, помутневший от какой-то, почти нездоровой страсти, прояснился, и Реджина в ужасе осознала, что лежит полуголая на своём столе, а сверху тяжело дышащая Свон, пальцы который всё ещё находились в ней! Нет! Реджина сжала челюсть. Сейчас она не могла об этом думать. Не при Генри. — Что ты желаешь на ужин, Генри? — спросила Реджина. Обыденные разговоры, вот о чём она сейчас могла думать. И Генри. Он всегда был её спасением. — Если честно, я уже поел. Мама Джоша приготовила ужин, и сказала, раз тебя ещё нет, я могу поесть с ними, — ответ Генри не подразумевал под собой упрёка. Реджина знала это, но вопреки её уверенности, чувство вины перед сыном только усилилось. Она чувствовала себя виноватой за то, что забрала его так поздно, за то, что ему пришлось есть в чужом доме, в то время как его мать вела себя как портовая шлюха, позволив самому ненавистному ей человеку трахать себя на своём же столе, совершенно позабыв о сыне, позабыв обо всём. Но сильнее всего она чувствовала себя виноватой за то, что испытала облегчение от мысли, что ей не придётся пересиливать себя, чтобы идти на кухню и готовить что-то, что ей всё равно не полезет в горло. Она сомневалась, что на остаток вечера у неё найдутся силы улыбаться, как будто ничего не случилось. Выруливая на их улицу, Реджина глубоко выдохнула. Осталось совсем немного. — Надеюсь, ты поблагодарил миссис Сандерс за её гостеприимство. — Конечно, я же твой сын, — с очаровательным самодовольством произнёс Генри, вызывая у Реджины чувство гордости и мягкую улыбку, на этот раз искреннюю. Она глянула на него, и по хитрой улыбке догадалась, что он намеренно хотел её развеселить. — Ты лучший сын, о котором можно только мечтать, — Реджина ласково провела по его волосам, как обычно немного взъерошенным. Подъехав к дому, Реджина остановила машину перед гаражом. Генри открыл дверь, собираясь выбраться, и активировал тем самым освещение в салоне. Реджина поспешно схватила полы пальто и сжала их плотнее у горла. К счастью Свон не додумалась, или ей просто не хватило умения, оставить засосы, но шею всё равно пересекали красные царапины и пятна, которые скорее всего уже завтра утром исчезнут, а если нет, то их вполне можно будет спрятать под тональным кремом. Реджина бы воспользовалась им сразу, но кроме помады у неё ничего с собой не было. — Генри, ты иди, я загоню машину в гараж и поднимусь к тебе. — Мам, с тобой правда всё хорошо? — Генри замер в движении. Реджина откашлялась. — Конечно, — но взгляд Генри всё ещё был направлен на сжимающую пальто руку. — Просто замёрзла немного. — Но ты никогда не мёрзнешь и в машине тепло, — вид у Генри стал ещё более обеспокоенным. У Реджины не нашлось ответа на его логическое замечание. — Может ты заболела? — и в точности, как Реджина не раз делала это с ним, он подался к ней и приложил ладонь к её лбу, застав Реджину врасплох. — Горячий. У тебя может быть температура? Ну, знаешь, из-за твоей особенности или у тебя не так всё работает? — сдвинув брови и поджав губы, он будто сам пытался найти решение. — Может быть, ты прав. Я давно не болела, но моя особенность не гарантия против всех вирусных и бактериальных заболеваний, — Реджина заставила себя улыбнуться. Она не врала практически. Она действительно подозревала, что в её непрерывно пылающим изнутри организме все эти паразиты попросту сгорали, не успевая расплодиться. Возможности проверить распространяется ли это на все известные микробы не было, и Реджина не горела желанием это узнать, такой ответ можно было считать вполне правдивым. — Тогда тебе нужно отдыхать, мам, — за пару секунд Генри будто повзрослел, приняв на себя роль взрослого. — Я доделаю уроки, а потом почитаю. Я буду вести себя тихо, а ты должна выпить, — Генри замолк, вспоминая, чем поила его мама, когда он болел. — Ну, у тебя же всегда в запасе всякие лекарства и чай для меня, — он скривился и передёрнулся, снова превращаясь в ребёнка, считающего принятие медикаментов сущим наказанием. — Спасибо, милый. Да, у меня есть всякие лекарства и чаи, — передразнила Реджина сына усмехаясь. Генри снова удалось её рассмешить, за что ей хотелось его обнять и прижать к себе, но из опасения, что он увидит следы на шее или, того хуже, её разорванную блузку, оставила это на следующий раз. Завтра она снова будет той матерью, какую он заслуживает. — А теперь беги, иначе мы оба здесь замерзнем. — Окей, — Генри послушно вышел из машины. — Я буду у себя в комнате, — напомнил он и захлопнул дверцу. Реджина проследила, пока он не зашёл в дом и только потом дистанционно открыла гараж и заехала внутрь. Как только она оказалась в своей комнате и дверь закрылась, сумка полетела на кровать, туда же отправился и пиджак, туфли были сброшены на ходу. Порядок заботил её в последнюю очередь. Она прошла в ванную комнату, и, избегая смотреть в зеркало, сорвала с себя блузку, которая прямиком отправилась в мусорное ведро. Даже если бы стараниями Свон пуговицы не были бы частично вырваны с корнем, эта вещь ни за что бы не заняла место в её гардеробе снова. Так же как и бюстгальтер, застёжка которого не поддалась с первого раза, потому что дрожь в руках усилилась. С глухим рычанием она справилась, как и с брюками. О нижнем белье она даже думать себе запрещала. Комок вещей присоединился к блузке, заполняя небольшое металлическое ведёрко доверху. Наконец она ступила на холодные плиты душевой кабины. На голову и грудь хлынул мощный поток воды, и Реджина дала волю чувствам. Всё тело задрожало, и долго сдерживаемые слёзы покатились из глаз. Шум воды заглушал её плач, срывающийся на рыдания, но сразу же сдерживаемый прижатой ладонью ко рту. Шум воды также поглощал в себя удары другой ладонью по стене. Снова и снова. Как она могла допустить подобное?! Предвидеть такое от Свон было ожидаемым, но что с ней не так?! В какой момент ситуация вышла из-под контроля? Хотя, можно было догадаться в какой. Реджина не просто так заговорила об их общении с Генри. Это был отвлекающий манёвр. После застигнувшем её врасплох вопроса об их возможном знакомстве в прошлом, Реджине просто необходимо было навести Эмму на другие мысли. Тогда она вспомнила о фотографиях, которые она перед самым приходом Свон убрала в ящик стола. Снимки, сделанные Сидни, который по собственной инициативе следил за Эммой и зафиксировал её в различное время суток, в том числе снующей по утрам перед их домом. Так Реджина пришла к теме о Генри, что неминуемо повлекло упоминание о сыне Эммы. Если бы она знала к чему это приведёт… Реджина скатилась по стенке на пол и, подтянув колени к груди, подставила лицо под струи. Ей до сих пор казалось, что случившееся в кабинете произошло не с ней, а с другой версией её. С какой-то порочной, аморальной, извращённой версией, из другого, параллельного мира, которая каким-то магическим способом на время поменялась с ней местами и позволила делать Свон все те вещи, о которых Реджина вспоминать боялась. Ну не могла она, настоящая она, допустить это безумие! Не могла она с таким исступлением наслаждаться грубыми ласками, истекать, в буквальном смысле, дьявол её возьми, и почти с маниакальной потребностью желать всё большего и большего. Она отдавалась Свон со страстью, о которой в себе и не подозревала. А Эмма брала. Брала жёстко и смело, как будто имела на это право. Почему это не случилось с кем-нибудь другим? Хотя бы с тем же Грэмом, от которого она ещё не так давно желала как раз такого развития событий. Но не с Эммой — без чести, без совести! Со Свон, которую не поощрять нужно было своими, плохо сдерживаемыми стонами, а залепить пощёчину и отшвырнуть подальше, а ещё лучше поджарить на месте. B этом как раз была загвоздка. При первом же контакте, Реджина даже отказалась называть это поцелуем, вся злость, всё презрение улетучились. Их будто полностью поглотило желание. Как бы Реджина не силилась, она не могла испытать даже подобие гнева. Сплошное вожделение и изнывающая нужда по холодным рукам и губам, действующим решительно и умело, без подсказки дающим ей всё, что жаждало её тело. Это было так унизительно. Так постыдно — быть преданной своим телом и разумом. Когда всё закончилось, когда Реджина снова могла мыслить ясно, тогда она почувствовала опустошение и презрение к самой себе. Она освободила в конце концов себя от обмякшего тела, выиграв достаточно расстояния, вот тогда в ней вспыхнуло бешенство, грозящееся разрушить всё вокруг. Обуревавшая её ярость была направлена больше на себя, чем на жалкую Свон, валяющуюся на полу. Свон, которая теперь могла потешить своё самолюбие, что отымела мадам мэр на её рабочем столе, а мадам мэр едва ли не скулила от похоти. Хоть в чём-то Реджина смогла себя сдержать. Она искусала себе губы и руки, но не выпустила в крике переполнявшие её эмоции, даже в момент кульминации. Момент, затмивший собой всё вокруг. При мысли о пике своего позора Реджина вскочила на ноги и схватила мочалку. С какой-то одержимостью она начала тереть своё тело, особенно те места, до которых ненавистные руки и рот касались с особым рвением, будто это могло стереть все воспоминания о них. Она скребла себя пока кожу не начало саднить, а пальцы не онемели. Только тогда Реджина почувствовала себя хоть чуточку чище, менее осквернённой, не такой опозоренной. Вернувшись назад в спальню, обёрнутая в одно полотенце Реджина обнаружила, что провела в душе больше часа. Больше часа самобичевания, не принесшего желаемого равновесия. Она ощущала, что теряет контроль, который ей необходимо вернуть для душевного спокойствия. Должно быть хоть что-то, что поможет вернуть хотя бы часть стабильности. Меряя шагами ковёр на полу вдоль и поперёк, Реджина вдруг остановилась. «Не что-то, а кто-то! Кол-колом вышибают.» От пришедшей на ум мысли, Реджина выдохнула, выпуская из себя напряжение. Грэм ей поможет. Быть может, он и немного неуклюж и нуждается в указаниях, быть может, у него руки не такие сноровистые и язык не такой искусный, и быть может его ритм не такой резкий и чёткий, быть может… С приглушённым проклятьем Реджина сжала кулаки. Она что, только что сравнивала Грэма с…? Нет, даже думать противно. С Грэмом всё пройдёт замечательно. Он приедет, и она добьется от него, чтобы он овладел ею таким образом, что любые воспоминания из того случая в кабинете поблекнут. Реджина ещё раз глянула на часы. Придётся подождать, пока Генри уснёт. У неё достаточно времени, чтобы привести себя в надлежащий для такого случая вид. Она оденется, спустится вниз, перекусит и позвонит Грэму, чтобы сообщить ему о его счастливом дне, воодушевляла себя Реджина, стоя перед комодом и выбирая нижнее бельё. Уже через пару часов Свон и её выходка будут перечёркнуты. Вытеснены из памяти. Реджине не впервой по новой модифицировать свою память. В том числе со всем, что касается Эммы. Звонок шерифу вышел скомканным и коротким. Без предисловий Реджина заявила, что желает видеть его у себя дома в десять вечера. Грэм сперва замялся и забормотал что-то о своей смене, но после того, как Реджина, включив соблазнительницу, сказала, что его ночные смены раньше им никогда не были помехой, он согласился. Добившись желаемого, Реджина убрала телефон на столик и оглядела свою спальню. Не считая разбросанных прежде вещей, комната находилась в идеальном порядке, но, сидя на краю кровати и машинально водя ладонью по покрывалу, Реджине вдруг пришло в голову, что стоит поменять постельное бельё. Она меняла его на прошлой неделе, но ещё раз не помешает. Заниматься сексом на хрустящих и свежепахнущих простынях намного приятней. Грэм оценит. Приняв решение, Реджина взялась за дело. Когда со спальней было покончено, она окончательно оделась и, стараясь не сильно стучать каблуками, прошла проверить Генри. Часы показывали половину десятого, и он должен был давно спать, но Реджина хотела убедиться и, конечно, она не могла упустить возможности лишний раз полюбоваться им во сне и поцеловать на ночь. Спустившись вниз, Реджина сначала зашла в кабинет и зажгла, своим любимым способом, камин, что доставило ей почти физическое удовольствие. Выпустить немного огня сейчас было весьма кстати. Затем она расставила на отполированном серебряном подносе два бокала и графин со своим любимым яблочным сидром и на всякий случай для шерифа бутылку виски, ему не помешает пару глотков. Может это раскрепостит его и придаст уверенности. Следующим местом стала кухня, где Реджина приготовила лёгкие закуски, к которым всё равно никто не притронется, но это не имело значения. Само их наличие создавало необходимую ей атмосферу. Конечно же, Грэм знал, для чего он ей понадобился в столь позднее время, но сегодня был особый случай, поэтому Реджина хотела, чтобы он почувствовал себя достаточно комфортно, чтобы выполнить отведённую ему роль надлежащим образом. Конечно же, все эти излишние и раздутые приготовления никоим образом не связаны с тем, что Реджина таким способом не давала своим мыслям направиться в другое, опасное русло. Ровно в десять послышался стук в дверь. Реджина одобрительно улыбнулась пунктуальности шерифа. Проходя мимо зеркала она лёгким движением взбила причёску, которую постаралась укладывать не слишком строго. Так же как и макияж, более мягкий. Платье тоже умеренной длины, нежно сиреневого цвета. Мягкие складки наискосок подчёркивали грудь, но не открывали её. Зато сзади плотный материал туго обтягивал её задницу, что Реджина прекрасно осознавала, и намеревалась не один раз повернуться спиной и нагнуться за чем-нибудь перед Грэмом, она придумает за чем. Даже туфли были выбраны не на самом высоком каблуке. Грэм должен хотеть её, а не бояться. Покачивая бёдрами и настраивая себя на игривый лад, Реджина облизала губы, делая их влажными, и с лёгкой улыбкой открыла дверь. — Грэм, — поприветствовала она того. — Мне нравится твоя пунктуальность. Проходи, — она шире открыла дверь, приглашая внутрь. Но шериф не спешил заходить. Увиливая взглядом от глаз Реджины, он почесал свою трехдневную щетину. — В чём дело, шериф? — какое-то гнусное ощущение образовалось в груди Реджины. — Проходи, — она улыбнулась чуть шире и рукой показала вглубь дома. — Вообще-то я не для этого приехал, — решился наконец Грэм. — Ах, вот как, — Реджина застыла с изогнутой бровью. — Да, — смелее продолжил Грэм. — Я не стал говорить этого по телефону, ну сама понимаешь… Это как-то некрасиво. И я уважаю тебя, поэтому приехал сказать… — Сказать что? — Я хочу прекратить нашу договорённость, — выпалил Грэм и, будто предвидя негативную реакцию, отступил на шаг. Улыбка медленно сползла с губ Реджины. Она опешила. Отказ Грэма сам по себе был противоестественным — он никогда не отказывал. Но хуже того, он никак не вписывался в её детально продуманный сценарий. — Позволь узнать, почему? — в этот момент Реджина пожалела, что не надела свои самые высокие каблуки. Она уперла руки в талию и вздёрнула подбородок. Так как гневных криков не последовало, Грэм выдохнул свободнее. — Сама понимаешь, между нами не было ничего серьёзного. А я хотел бы уже начать настоящие отношения, понимаешь? — Только не говори, что у тебя уже есть кто-то на примете, — пренебрежительная ухмылка сорвалась с её губ. Сама мысль, что её могут заменить, не укладывалась в голове. Никто не отказывал Реджине Миллс, ещё меньше, менял её на кого-то другого! — По правде сказать, да, — Грэм почесал затылок. — Довольно внезапно не находишь? Если учесть, что ты знаешь почти каждого жителя в Сторибруке. — Ну, она недавно в городе… Дальше Реджина не слушала. Её лицо окаменело. Даже гадать не нужно, на кого Грэм положил глаз. Свон! Реджина хотела зарычать. По-настоящему. Выпустить наружу звериный рык, потому что пронзившая её ярость угрожала разорвать тело на куски. — Приятного вечера, шериф, — процедила она и захлопнула дверь с такой силой, что светильник, висящий рядом на стене, задрожал. Но это подрагивание было ничто, по сравнению с тем, как затрясло Реджину. Она заставляла себя дышать глубоко через нос, пока мчалась к кабинету. Там она подлетела к любовно подготовленному подносу, схватила бутылку виски, отвинтила крышку и, заполнив бокал до краёв, выпила его залпом. Горло обожгло, желудок взбунтовался, и Реджина закашлялась. Это было отвратительно, но на удивление помогло частично прийти в себя. Чувствуя мгновенно приливающий жар к щекам, Реджина упала на диван, запрокинула голову и рассмеялась. Громкий, самокритичный, пропитанный отчаянием и унижением смех вырывался из груди, постепенно превращаясь в каркающие звуки. В уголках глаз появились капельки слёз и терялись в глубоких морщинах. В голове не было ни одной ясной мысли, кроме той, что Свон снова перешла ей дорогу. И как! Если это был такой извращённый план — трахнуть Реджину Миллс и лишить её любовника в один день, то можно было только поаплодировать её утончённой подлости. Как, наверное, она сейчас смеялась — слабая, жалкая мадам мэр. Реджина не находила слов, чтобы описать своё состояние. Она дико, от всей души ненавидела Эмму, но вместе с тем, крохотная часть её, где-то глубоко в душе, восхищалась ею: её смелости, упрямству, своенравию, если бы она была мужчиной, можно было сказать мужественностью. Вместе с этим осознанием, в Реджине просыпался какой-то зверский азарт поставить Свон на место; как собаку, прицепить на цепь и сделать послушной, опустить так низко, чтобы в итоге она шагу не смела сделать без разрешения мадам мэр. Реджина резко выпрямилась. Она наконец нашла выход, каким образом вернёт контроль в свои руки. Свон примет в этом непосредственное участие. Реджина уже знала, что она добровольно пойдёт на это. Губы разошлись в улыбку опасного хищника. «Чёрта с два, Грэм получит Эмму!» Следующую порцию виски Реджина смаковала, наблюдая за пламенем в камине и разрабатывая план.* * *
Дверь в участок открылась и громко захлопнулась. Но резкий порыв ветра успел проникнуть в здание. Следуя за форменными ботинками, по полу пополз впущенный в тёплую обитель холодный воздух. Будто выпустив щупальца, он пробирался вперёд, точно зная, куда двигаться, чтобы его свежесть и бодрость оценили по достоинству. После нескольких тёплых дней небо Сторибрука снова потемнело, и северный ветер с самого утра взял на себя все полномочия править погодой. Практически висевшая на стуле Эмма, запрокинула голову назад и увидела шагающего по коридору Грэма. — Ты долго, — приняв нормальное положение и поежившись, она развернулась к нему на стуле. — Помогал Руби с инвентарём на террасе. Нужно было принять меры безопасности, чтобы всё не унесло ветром, если станет хуже, — Грэм подошел к её столу и поставил на угол, единственное место, незаграможденное бумагами, увесистый бумажный пакет. — За это бабуля угостила нас бесплатным обедом. — На улице всё настолько плохо? — Эмма вытянула голову и посмотрела из окна. — Пока не настолько, чтобы объявлять об экстренном положении, — Грэм подтянул к себе свободный стул, сел и взялся открывать пакет. — Метеорологи предупреждали о надвигающемся урагане, но по их прогнозам, — он вынул завёрнутый бургер и передал Эмме, — эпицентр пройдёт дальше к юго-востоку, а нас только краем зацепит, — себе он достал похожий бургер и начал разворачивать. — Будем надеяться, что их вычисления верны. Но на всякий случай я уже поговорил с начальником пожарной станции, — он откусил большой кусок и прожевал часть прежде чем продолжить: — Он увеличит количество людей на дежурстве. Добровольные пожарные тоже наготове. Больше мы ничего сделать не можем. В худшем случае, нам всё равно понадобится помощь из округа. — Может, и мне на ночь остаться? — придерживая свой бургер обеими руками, Эмма поглощала сочное мясо и плавленый сыр, параллельно грея заледеневшие пальцы. — Не обязательно, — Грэм покачал головой. — Просто держи телефон под рукой, если понадобишься, я позвоню. Ты своё на сегодня отработала. Тебе нужно отдохнуть. Грэм хоть и руководился благими намерениями, но его заботливый тон не понравился Эмме. Её не нужно опекать или делать поблажки. — Твоё решение было бы таким же, будь я мужчиной? — бросила она и с преувеличенным рвением скомкала бумажку от съеденного бургера. — Хей, — Грэм в капитулирующем жесте поднял руки, — Мои слова никак не связаны с тем, что ты девушка. Честно, — он примирительно улыбнулся. — Я буду даже рад, если ты проведёшь со мной ночь, — Эмма уставилась на него, приоткрыв рот, и он сразу сообразил, как двойственно прозвучали его слова. — Чёрт, извини, я не то хотел сказать. То есть, ты мне нравишься, и я бы… — Эмма сощурила глаза и поджала губы. Грэм заёрзал на стуле, смекнув, что выбрал не самый лучший момент поговорить о своих чувствах. — Но я имел ввиду, смену. Ночную смену. Меня одного здесь будет достаточно. Если начнут поступать вызовы, я тебе позвоню. — Ладно, забыли, — Эмма махнула рукой, давая понять, что тема закрыта. — Что ты там ещё принёс? — она потянулась к пакету и начала в нём копаться с преувеличенным интересом, надеясь, что Грэм не надумает снова заговорить о своей к ней симпатии. Сейчас у неё не было настроения разбираться с этим. — О, луковые кольца! — с искренней улыбкой воскликнула она, вытащив маленькую коробочку. — Как ты и заказывала. — Ага. Но ты не обязан был. У меня и так почти конец смены, и как ты знаешь, чтобы добраться до еды, мне нужно всего лишь спуститься на этаж ниже, — Эмма хмыкнула, отправила первое золотистое кольцо в рот и довольно им захрустела. — Я просто хотел, чтобы мы вместе поели. Лучше бы, конечно, было бы сделать это не на работе, но наши смены… — даже под его щетиной, Эмма заметила выступивший на щеках румянец, и начала жевать ещё активнее, закидывая второе кольцо. — Как-нибудь мы найдём время, чтобы вместе потусоваться, — нейтрально ответила она. — Буду рад, — Грэм весь подбодрился, широко улыбнулся и продолжил есть. Когда в пакете не осталось ничего, кроме бумажных комочков и пустых коробок, Эмма, со стоном, откинулась на спинку стула и погладила живот через толстый свитер. — Спасибо, что накормил. — Всегда пожалуйста, — Грэм встал, взял пакет и понёс к мусорному ведру. — Ты закончила недельный отчёт? — Ага, — Эмма выпрямилась и начала разгребать бумаги на столе, чтобы найти нужную папку. — Вот он, — она помахала ею в воздухе и снова положила на край стола. — Хорошо, — Грэм вернулся к ней. — Завезёшь его в мэрию и отдашь Реджине после смены, — он взял отчёт и начал читать. Эмма подавилась слюной. — Почему я? — с немалым трудом она заставила придать своему голосу непринужденный тон. — Ты же всегда этим занимался, — её вдруг заинтересовал беспорядок на столе, который она начала усердно разбирать. — Не совсем, — не отрываясь от чтения, возразил Грэм. — Отвозит тот, у кого дневная смена. Обычно я закидываю бумаги в воскресенье в почтовый ящик. Но из-за урагана нам велели сделать исключение и отчитаться сегодня. Никто не знает, чем мы будем заняты в следующие дни. А это её первая полноценная дневная смена с тех пор, как она приступила к работе, логически заключила Эмма и выругалась про себя. После инцидента в кабинете Эмма много, очень много думала о Реджине, особенно перед сном снова и снова прокручивая в голове каждую минуту. Просыпаясь утром и отправляясь на работу, она ожидала, что в любой момент может наткнуться на мадам мэр и содрогалась от этой возможности. Даже звонки в участок она принимала с муторным чувством беспокойства в груди. Всё потому, что ей так и не пришло на ум, как она должна вести себя при их следующей встрече. По правде сказать, Эмма ожидала, что на следующий день её будет ожидать, как минимум, уведомление об увольнении, а если совсем не повезёт, то обвинение о домогательстве. Последнее конечно перебор, так как мадам мэр добровольно участвовала в их коротком, но бурном помешательстве. Всё же от неё стоило ожидать чего угодно, если учесть, как сильно она желает избавиться от помощника шерифа. Эмма действительно ждала расправы, поэтому подвох ей чудился на каждом углу. Не желая ухудшать своё положение возможностью, лишний раз пересечься с Реджиной, Эмма во время пробежек изменила свой маршрут таким образом, чтобы даже близко не оказаться рядом с белым особняком. Она даже общение с Генри свела к минимуму, ссылаясь на занятость на работе и мнимые сверхурочные. Пацан, кажется, даже внимания не обратил, продолжая заваливать её телефон картинками и рассказывая о своих делах. О Реджине он говорил мало, и каким бы сильным не было её желание узнать побольше, она не решалась задавать ему вопросы, опасаясь, что он поделится её интересом с матерью. Поэтому новость о том, что скоро ей придётся предстать перед мадам мэр, застала Эмму врасплох. Она даже близко не была готова к этому! — Всё как надо, — одобрил шериф, дочитав отчёт и передав папку Эмме. — Мадам мэр придирчивая, знаешь… Первое время она часто заставляла меня переписывать, аргументируя неточностями и грамматическими ошибками, — Грэм закатил глаза, и Эмма нервно усмехнулась, представив себе отчётливую картину негодующей Реджины. — Ты с ней разговаривал? — спросила она, стараясь не проявлять чрезмерного любопытства. — Эм, нет, — Грэм замялся и отвёл взгляд. — Я, вроде как, впал у неё в немилость, — он скривился и почесал затылок. — Чем ты - то ей не угодил? — В среду вечером она попросила меня к ней приехать, ну, сама можешь себе представить зачем, — он пристыженно пожал плечами. — Я приехал и сказал, что хочу прекратить наши встречи, — с некой надеждой он посмотрел на Эмму, которая сдерживала себя, чтобы не стукнуть кулаком по чему-нибудь, в худшем случае по физиономии Грэма. Ещё как она понимала, с какой целью Реджина позвала Грэма к себе. Только зачем? Ей что, их раза не хватило? У них был просто улетный секс. Короткий, спонтанный, но дико охренительный. «Так, какого хрена пару часов спустя ей понадобился Грэм?» — возмущалась Эмма, с остервенением перекладывая бумаги с места на место, не задумываясь, что завтра ей придётся всё сортировать по новой. «Её либидо настолько ненасытное, что ей нужно несколько раз в день с разными людьми? Или она хотела что-то доказать? Кому? Себе? Ей?» Эмма начала закипать. Если бы Грэм не отказал ей, то Реджина позволила бы ему оттрахать себя. Снова. После их близости. Эмма бросила возиться с бумагами и схватила куртку со спинки стула. Ей нужно было срочно убираться отсюда, иначе она сделает что-нибудь, о чем потом пожалеет — врежет Грэму по физиономии, к примеру. Неважно, что его вины тут нет. — Ты куда? — недоумённо спросил Грэм, наблюдая за спешными сборами Свон. — В мэрию, как ты и сказал, — Эмма не смотрела на него. Она разложила собранные вещи по карманам куртки и взяла папку. — Лучше сейчас, пока буря совсем не разыгралась, — она натянуто улыбнулась, махнула Грэму папкой и пошла на выход. — Звони, если что, — невнятный ответ донёсся до неё уже на улице, прежде чем захлопнулась дверь. Путь до мэрии оказался достаточно долгим, чтобы Эмма успела успокоиться из-за ненасытности Реджины. Её намерения пали крахом — спасибо Грэм — накручивать себя из-за этого дальше было бессмысленно, так как у Эммы не было права что-то предъявлять Реджине. Пока, по крайней мере. Несмотря на обстоятельства, в глубине души она лелеяла надежду, что после случившегося, у неё будет шанс всё изменить. Успокоившись по поводу одного, Эмму начало потряхивать при мысли о неизбежной встрече, меньше чем через пять минут. Единственное, что её отвлекало, это покачивание машины от резких порывов ветра. Что-то ей подсказывало, что синоптики немного ошиблись с прогнозами, и настоящей бури им не избежать. Добравшись до места, Эмма припарковала машину как можно ближе к зданию. Она так и не придумала, что скажет Реджине и решила действовать по ситуации. Взяв папку с соседнего сидения, она двинулась, как ей показалось, на свою казнь. Тишина внутри разительно отличалась от завываний ветра снаружи. Эмма проделала недолгий путь под звук своих одиноких шагов, чтобы в конце концов оказаться перед столом секретарши мадам мэр. — Я помощник шерифа Свон. Отчёт принесла, — доложила Эмма сидевшей за столом девушке. Темнокожая, с длинными вьющимися иссиня-чёрными волосами, с милой улыбкой и самыми белыми зубами, которые Эмме доводилось видеть, она могла бы приглянуться ей, встреться они в другом месте в другое время. — Мадам мэр ожидала вас чуть позже, — секретарша слегка нахмурилась и глянула в еженедельник, видимо сопоставляя время. — Мне нужно доложить, — она потянулась к телефону внутренней связи. Эмма небрежно пожала плечами, показывая, что не торопится. — Мадам мэр, к вам помощник шерифа Свон с отчётом, — сказала секретарша в трубку. — Да, раньше. Сказать, чтобы подождала? — развернувшись к двери и покачиваясь на пятках, Эмма краем глаза наблюдая за разговором и заметила, как уголки полных губ растянулись в несмелой улыбке. — Хорошо, мадам мэр. Спасибо и до понедельника. Приятных выходных, — она положила трубку и открыто улыбнулась Эмме. — Я должна сказать тебе спасибо, — Эмма озадаченно выгнула бровь. — Встреча с тобой была последней на сегодняшний день. Так как ты уже здесь, мадам мэр меня отпустила раньше. Я Тамара, кстати, — она протянула руку. — Эмма, — Эмма пожала руку. — Приятно познакомиться. — Взаимно. Я много о тебе слышала, — брови Эммы поднялись в вопросе. — Город маленький, люди разговаривают… — Тамара хмыкнула и полезла рукой под стол, вынимая оттуда сумку. — Я пойду. Мне сказали, что сегодня на улицу лучше нос лишний раз не высовывать. — Точно, — подтвердила Эмма. — Будь осторожна. — Ты заходи, — Тамара указала на дверь. — Она ждёт. Эмма кивнула. Чувствуя, как ускоряется пульс, она сделала два шага, отделяющие её от двери и на секунду замерла, ощущая, что следующий шаг будет шагом на плаху. — До встречи, — услышала она позади себя и вяло махнула в ответ. Сделав глубоко вдох, Эмма для приличия постучала, открыла дверь и вошла. Её взгляд машинально устремился к столу. На секунду сознание перенеслось назад во времени, воспроизводя картины двухдневной давности, от которых в горле пересохло, а низ живота конвульсивно сжался. На удивление, Реджины не оказалось в её рабочем кресле. — Добрый день, мисс Свон, — Эмма дёрнула головой влево и сглотнула. Реджина восседала в кресле, как истинная королева на троне. Короткие рукава серого платья открывали тонкие руки, свободно лежащие на подлокотниках. Средняя длина платья также не скрывала стройные, перекинутые друг на друга ноги, короткие волосы, как всегда, уложенные в идеальной укладке, а губы, как показалось Эмме, сегодня были накрашены особенно ярко. Она невольно облизала свои. — Закройте дверь на замок, — услышала Эмма низкий, выходящий откуда-то из глубин грудной клетки голос. Он, будто был способен вызывать вибрацию воздуха, и, достигнув Эммы, заставить её задрожать. Эмма отвела руку назад и повернула замок с глухим щелчком. Ей вдруг показалось, что она захлопнула дверцу в собственную клетку.