* * *
Что ж, этого Реджина не ожидала. Впрочем, их сборище сплошное фрик — шоу. Женщина с членом вписывается в него как нельзя лучше. Наверное, самое разумное это смириться и перестать удивляться, потому что что-то подсказывало, что это не последний сюрприз связанный с этой семейкой. Эмма, вон, на пару с агентом Ноланом, вполне могут занять место в музее Мадам Тюссо. Стоят оба с открытыми ртами и только глазами хлопают. Впрочем, не совсем. Свон бесстыже таращится, ну кто бы сомневался, на пах Доннали. После подобной прямолинейности взгляд Реджины тоже машинально опустился ниже, но Реджина Миллс не Эмма Свон. Она обладала манерами и чувством такта, поэтому мгновенно совладала с собой. На первый взгляд Доннали выглядела невозмутимой, но Реджину не так легко провести. Жизнь научила её читать людей, чем она успешно пользовалась на посту мэра, поэтому чётко выраженные линии скул на смуглом лице и чрезмерно ровная осанка выдавали, что Доннали предельно напряжена. Интересно, с какой реакцией ей уже приходилось сталкиваться, признаваясь в своей истинной сущности? — Ты трансгендер что ли? — ляпнула Свон. Реджина закатила глаза. Ну что за невежество? Реджина тоже об этом подумала, но по её мнению это слишком личная и щекотливая тема, к которой подходят деликатно, а не вот так, в лоб! — Если тебе с этим так легче смириться, то пусть будет так? — сказала Ария, глядя на Рейчел, мягко ей улыбающуюся. — Что значит, пусть будет так? — Эмма, видимо, окончательно отошла от шока. — Так не пойдёт. Вы настаиваете, что вы мои сёстры. И мне хотелось бы знать, кем на самом деле является моя семья! Реджина откинулась в кресле. Она подошла бы к этому вопросу тактичней, но неотесанная прямолинейность Свон могла оказаться на руку. Так они быстрее получат ответы. — Хорошо, я не трансгендерная женщина, — вздохнула Доннали, всем своим видом выдавая, что ей неприятна эта тема, но ей было важнее, чтобы Эмма её приняла. — У меня мужские гены, но я никогда не чувствовала себя мужчиной. В то же время подвергаться хирургическому вмешательству по смене пола я не хочу. Меня всё устраивает. То, что ты видишь, это та, кто я есть. Надеюсь, для тебя этого будет достаточно. — То есть, тебе нравится быть женщиной с членом? — уточнила Эмма. Реджина скривилась. Она не была ханжой, но постоянное озвучивание о наличии чьих-то гениталий резало слух. В конце концов, есть у Доннали что-то в штанах или нет, в их нынешней ситуации несущественно. И по правде сказать, этот разговор начинал утомлять. Разумеется им предстоит ещё многое прояснить, но потребность в небольшой передышке ощущалась всё сильнее. Генри ждал её наверху и у него тоже есть вопросы. К тому же он скорее всего голоден. И о малышах нельзя забывать. — Прошу прощения, но я должна вас прервать, — Реджина поднялась. — Предлагаю сделать перерыв. Мне бы хотелось подняться к сыну и уделить ему внимание. Ещё пару часов назад он лежал без сознания. С помощью вашей сестры он снова здоров, — она посмотрела на Кларк, — Спасибо вам, Кларк. Моя благодарность не имеет границ, — Кларк скромно улыбнулась и кивнула. — Но Генри ребёнок, нуждающийся в своей матери, хотя бы для того, чтобы накормить полноценным ужином, и поправьте меня, если предположу, что нам всем не помешает перекусить. Рейчел, — Реджина перевела взгляд на поднявшуюся со своего места молодую женщину. — Я не знаю, что предпочитают ваши малыши, но думаю, мы найдём на кухне, чем можно их накормить. — Простите, Реджина, что доставляем вам столько неудобств, — Рейчел выглядела виноватой. — Мы можем съездить в ту закусочную… — Глупости, — решительно возразила Реджина. — То, что подают «У бабушки», может быть, вполне сойдёт для взрослого человека, но совершенно неприемлемо для маленьких детей. Идёмте, — она вышла из-за стола и жестом пригласила Рейчел следовать за ней. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — приветливая улыбка машинально тронула губы, потому что эта женщина вызывала в ней всё большую симпатию. Рейчел не сразу последовала её приглашению. Сперва она переглянулась с Доннали, отметая у Реджины последние сомнения, кто в этом семействе имеет последнее слово. И только после едва уловимого кивка и невысказанных слов одобрения в глазах, Рейчел присоединилась к Реджине. — Раз уж разговор зашёл о закусочной, — Реджина остановилась перед дверью, — Мисс Свон, заказывать еду с доставкой ваша прерогатива. Надеюсь, вы справитесь с этой задачей и закажете на всех. — Для тебя и Генри тоже заказать? — Эмма почесала нос. Она смотрела Реджине куда-то под ноги. Всё это снова напомнило сына, в чём-то провинившегося и пытающегося как-нибудь загладить вину. Если у него подобные повадки выглядели мило, то с Эммой это начинало раздражать. Как бы не хотелось этого признавать, но ставить на место дерзкую выскочку Свон доставляло больше удовольствия, чем такую… Такая Эмма вызывала у неё скорее жалость, чем ненависть, что само по себе немыслимо. И если быть совсем честной, жалость это последнее, что Реджина хотела бы испытывать к Эмме. Да и ей бы этого не хотелось. Впрочем, с каких пор её интересуют желания Свон? — Для Генри можете заказать пиццу. Обо мне же не стоит беспокоиться. Я обойдусь салатом. Его хватит на всех, — резко ответила Реджина, всё ещё ругая себя за то, что вздумала беспокоиться о душевном состоянии Свон. Она открыла дверь и, пропустив Рейчел вперёд, на пороге обернулась. — И решите уже проблему с агентом Ноланом. Или же вы его вечно в таком состоянии держать намереваетесь? — вздёрнув бровь, она одарила всех выразительным взглядом и вместе с Рейчел покинула кабинет.* * *
Реджина размеренно раскачивала опустевший бокал между пальцев и слепо смотрела перед собой. В первый раз за этот день она наслаждалась одиночеством в своём кабинете. Где-то за дверью доносились голоса, напоминая, что в доме, кроме неё и Генри, всё ещё присутствовали гости. И эти гости сделали из её дома балаган. С тех пор как они с Рейчел покинули кабинет, возможности снова собраться для разговора им не представилось. Даже в дни, когда Генри приглашал друзей, не было такого движения. В отличие от матери, Генри, кажется, наслаждался всей этой суматохой. По доносившимся на лестнице музыке и смеху можно было догадаться, что на втором этаже царило бурное веселье. Когда же Реджина и Рейчел оказались перед комнатой Генри и открыли дверь, из-за шума их никто не заметил, предоставляя возможность насладиться представшей картиной. И там было на что посмотреть. Генри танцевал. И не один. Он держал за руки малышку и двигался под музыку. Скорее это можно было бы назвать дурачеством под музыку, но какая разница, когда маленькая Зои буквально захлёбывалась от радости. Остальные тоже не отставали. Нахалка Кей стояла за Генри и кривлялась, вызывая у Зои ответные кривляния, а другая девушка, кажется, её звали Лекса, кружила Зака на руках, заставляя его заливаться смехом. Всё закончилось, когда Зак заприметил Рейчел и требовательно закричал: «Мама!». Зои тоже оставила Генри и бросилась в ноги матери. Спустя мгновение оба ребёнка как обезьянки облепили Рейчел, которая без усилий удерживала их на руках. Она извинилась перед Реджиной, сказав, что подождёт на кухне, пока та поговорит с сыном. Генри общение с матерью наедине осталось без надобности, при упоминании о кухне. Он хотел знать, что у них на ужин и, Реджина не могла поверить, даже вызвался помогать. Пришлось отложить разговор на попозже. С того момента гам вокруг Реджины не прекращался. Генри и Лекса развлекали малышей не то чтобы у них под ногами, но всё время в непосредственной близости. Реджине и Рейчел иногда приходилось повышать голос, чтобы услышать друг друга. Казалось бы, шум и возня под ногами должны были раздражать, но напротив. На тот момент это служило отвлечением от её душевного состояния. Реджина буквально почувствовала, что вредная близнец Хелен куда-то исчезла, как только они спустились по лестнице. Шквал противоречивых ощущений сотряс её изнутри, и только шагающий перед ними вприпрыжку Генри и лепет малышей рядом помогли оттеснить бурлящие эмоции на более удобное время. Реджина сконцентрировалась на детях, приготовлениях к ужину и незатейливым разговором с Рейчел. У Реджины никогда не было подруг. Эмму она категорически исключила из этого списка. Да даже если бы не её предательство, их взаимодействие всё равно нельзя было бы причислить к тому, что в привычном понятии считалось бы дружбой. Разница в возрасте и время их знакомства уже показались бы некоторым людям необычным, не считая того, что Эмма тогда для неё была не просто подругой. Она была её всем, но об этом Реджина запрещала себе думать. Тем приятней оказалось общение с Рейчел. С ней было легко. Они обменивались историями о детях, делились советами, какая заправка к каким салатам лучше подходит, какими уловками они пользовались, чтобы уговорить детей есть овощи и о многом другом. В какой-то момент Реджина почувствовала в себе перемену. Она описала бы это, как невидимая поддержка чьих-то рук при головокружении. Некая душевная стабильность. Она повертела головой и сразу всё поняла. К ним присоединилась Хелен. Её присутствие сказалось не только на Реджине. Атмосфера в помещении изменилась: голоса зазвучали чуть тише, копошение на полу прекратилось, появилась некая гармония. Рейчел вдруг запела. Ее голос полностью ей соответствовал. Мягкий, чудесный, он заполнил помещение. Веселую мелодию с нехитрыми словами подхватили и остальные. Кроме Реджины. С листьями салата в руках и неосознанной широкой улыбкой на губах она наблюдала с каким энтузиазмом близнецы подпевали матери. Генри тоже не отставал. Неудивительно, когда-то Реджина тоже пела ему эту песню. Вместе с текстом шли простые движения, которые взяла на себя Лекса, побуждая детей следовать её примеру. Короткая песенка закончилась, и Рейчел запела следующую, тоже всем знакомую. Тогда и Реджина больше не сдерживалась и присоединилась к веселью. Примерно следующие полчаса запомнились Реджине, как самые приятные полчаса за, как минимум, последние сутки. Их произвольный концерт был прерван трелью дверного звонка. Реджина едва двинулась, чтобы открыть, как Хелен остановила её, сказав, что Эмма и Кей примут доставку. Рейчел отправила Лексу помыть близнецам руки. Генри убежал вместе с ними, но быстро вернулся. Он, Хелен и Рейчел помогали накрывать на стол. Две чашки с салатами, тарелки, столовые приборы, салфетки, напитки и бокалы — всё переместилось в столовую, которая несколько лет не видела такое количество людей. Оставшись одна на кухне, Реджина огляделась. Запланированный ужин или нет, воспитание не позволяло ей принимать гостей как попало. Удостоверившись, что ничего не забыла, она направилась к остальным, чтобы быть встреченной очередной порцией шумной неразберихи. На краю стола возвышалась стопка коробок из-под пицц. Раздачей руководила Рейчел, громко озвучивая и передавая заказанное. Только две персоны не толпились вокруг неё, в ожидании своей очереди. От Доннали другого Реджина и не ожидала, завидев её в стороне, наблюдающую за этим муравейником с улыбкой, которую Реджина определила бы, как покровительственную. В её глазах читалась нежность. В этот момент Реджине стало предельно ясно — эта женщина может выставлять себя какой угодно жёсткой и суровой, но свою семью, со всеми их изъянами и пороками, она любила безоговорочно. В глубине души Реджина ощутила зависть. Зависть, кто бы мог подумать, к Эмме. Ведь у неё теперь есть, наверное, одна из самых ценных вещей на свете — любящая её семья. Люди, которые будут её любить такой, какая она есть. Свою мать она боялась, мужа ненавидела, поэтому к своей семье Реджина причисляла только отца и Генри, а у Эммы теперь целая куча людей, принимающие её просто потому, что она есть. Если Кларк и правда её исцелила, то, быть может, стоит на самом деле задуматься о ещё одном ребёнке? Или двух? У Генри появятся сёстры или братья, которые будут поддерживать его в будущем. Воодушевлённая созданием собственной большой и дружной семьи, Реджина перевела взгляд на второго человека, кого, помимо Доннали, не увлекала предстоящая трапеза. Вот кто вызывал сострадание, так как он. Сидя за столом, агент Нолан не шевелился и не производил ни звука, в том-то и заключалась странность его поведения. Как бы ему не обосновали случившееся, считая себя в здравом уме, переработать подобные новости практически невозможно. Не за такой короткий срок, во всяком случае. Не владей Реджина сама суперспособностью, она бы на его месте незамедлительно связалась бы с ближайшей психиатрической больницей, если не для других, то для себя. Мистер Нолан же пребывал в полном спокойствии. По крайней мере, так могло бы показаться, если бы не глаза. Его метающийся взгляд, от Доннали к остальным и обратно, давал намёк, в каком пугающем смятении он бы находился, если бы не Кейлен. По видимому он всё ещё под их влиянием. Наконец все расселись и взялись за поглощение содержимого своих тарелок. Правда, тише в столовой от этого не стало. Однозначно, эта семейка не ведает о манерах поведения. С тяжёлым вздохом, Реджина прошла на своё привычное место, во главе стола, и только тогда заметила стоящую там тарелку с небольшим, но всё-таки, не заказанным ею куском пиццы. Моцарелла, помидоры и рукола — её любимая. На правой стороне, два стула дальше, между Генри и Ноланом, сидела Свон, которая, не поднимая глаз, буркнула что-то о том, что одним салатом сыт не будешь. Реджина не нашла в себе ни сил, ни желания, чтобы отчитывать её за самовольность, поэтому она молча села и втянула в себя вызывающий ещё больший аппетит запах пиццы. Наверное, она действительно голодна, иначе как объяснить повышенное слюноотделение? Реджина взялась за столовые приборы и, отрезав аккуратный кусочек, едва им не поперхнулась, увидев, как Эмма на пару с Генри, очевидно, соревновались, у кого поместится больший кусок пиццы во рту. Напротив них сидели хихикающие Кей и Лекса, которые присоединились к этому беспределу, и вот они уже противостояли друг другу по парам. Первым порывом Реджины было призвать их к порядку, в первую очередь своего сына, полностью позабывшем о воспитании, но она так устала, что решила, ради исключения проигнорировать этот факт, так же как намёк на разлившееся в груди тепло. Вместо этого, чтобы не видеть это варварство она повернулась налево, где с сыном на руках сидела Рейчел. Вот это приятная компания. Юный Закари довольно быстро перебрался к хозяйке дома на колени и завладел её вниманием до самого окончания ужина. Он даже захотел, чтобы Реджина его накормила. Что она сделала с превеликим удовольствием, потому что малыш Зак оказался очаровательным ребёнком. Кажется, он по детски даже флиртовал с ней, легонько проводя ладошкой по её щеке и повторяя, что она красивая или, перебирая прядь волос, говоря, что они мягкие. У Реджины от обилия такой нежности едва ли не слёзы наворачивались. Печально признавать, что подобные слова ей говорили лишь отец и Генри, когда тот был маленьким, но это было давно. «Эмма говорила», — напомнила вредная память. «Эмма много чего говорила, и всё оказалось ложью», — дала самой же себе отпор Реджина, инстинктивно скосив взгляд на Свон. «А всё ли?» — не унимался разум, вызывая мимолётный приступ гнева. В первую очередь на саму себя, а следом и на Свон, на которую, вопреки внутренней потребности, Реджина отказалась смотреть. Реджине и не нужно было смотреть в её направлении, чтобы удостовериться в её присутствии. Факт того, что её предательский организм просто блаженствовал от ощущаемой прохлады, что всегда случалось рядом с Эммой, даже на расстоянии, служило достаточным доказательством. Так же Реджина кожей чувствовала, время от времени бросаемые на нее взгляды. Она буквально мурашками покрывалась. Всякий раз Реджина отвлекала себя тем, что прижимала сильнее к себе Зака. Тем более она правда соскучилась по ощущению, держать на руках льнущее к себе мягкое детское тельце. Генри вырос так быстро, что Реджина подзабыла, как искренне может обнимать трёхлетний малыш. По окончании ужина Реджина и Рейчел единодушно решили, что те, кто не участвовал в его приготовлении, будут убирать со стола. Сами же переместились в гостиную, где Зак снова предпочёл колени Реджины. Правда ровно до того момента пока не появился Генри с большой коробкой в руках, которую он поставил на пол. Она была заполнена его старыми игрушками. Коробка произвела магнетический эффект на детей и на Генри в том числе. Оставшееся время до сна они были заняты её изучением, разумеется не без участия взрослых. Так они часа полтора строили и рушили башни из деревянных кубиков, строили из них же гаражи и для машинок, с которыми исследовали всю гостиную на четвереньках, имитируя при этом все знакомые им звуки, присущие транспортным средствам. Близнецам особенно понравилось, как Генри изображал гоночные машины. Потом было сражение роботов, озвучивание и наставление по росту всех динозавров, а их у Генри было бесчисленное количество. В какой-то момент Реджине пришлось сдержать рвущееся наружу ругательство, потому что она наткнулась коленом на одну из пластиковых фигурок. Видимо Зак узнал гримасу боли на её лице, потому что он подошёл, чтобы утешить. Он хотел подуть на пострадавшее место, но Реджина успокоила его улыбкой и заверением, что ей уже не больно. Тогда он скромно поцеловал её в щёку и погладил по голове. Он был таким милым, что Реджина всё больше завидовала Рейчел. У неё были целых два таких чуда. Второе, кстати, кажется было очаровано Генри. Зоуи не отходила от него ни на шаг и всё время требовала к себе внимание. Она в целом была более активной, чем её брат, и более шаловливой. Рейчел только и успевала снимать её то со стола, то со стула, откуда та намеревалась добраться до витрины, где её заинтересовали декоративные пасхальные яйца. По ценности они и близко не стояли с Фаберже, поэтому Реджина не очень переживала за их сохранность, но всё же не вмешивалась, когда Рейчел проводила воспитательную работу, внушая дочери, что чужое без спросу брать нельзя. Зоуи кивала, извинялась и бежала к следующему объекту её любопытства. Она ни минуты не сидела на месте. Полная противоположность брату. Малыш Закари часто затихал, чтобы что-то разглядеть и изучить получше или присесть рядом с Реджиной и показать, что он ещё интересного нашёл в коробке. Увлечённая Реджина ни разу не вспомнила ни об Эмме, ни о нависших над ними проблемах. Ей было легко и спокойно в этих четырёх стенах с этими четырьмя людьми. Точнее их было пятеро. Уже какое-то время в гостиной находилась Хелен. Как ни странно кроме неё остальные оставили их в покое. Правда Хелен не участвовал в их играх. Она с ногами забралась в широкое кресло в дальнем углу и что-то читала на планшете. Несмотря на её присутствие, Реджина была уверена, что она не имеет отношение к тому душевному спокойствию и радости, испытываемые ею на тот момент. Реджина наблюдала, как Зоуи и Генри дурачились перед друг другом, когда Рейчел сообщила, что кому-то пора в кровать. Зак прильнул к груди матери и с трудом удерживал глаза открытыми. Нельзя было не улыбнуться при виде этого утомившегося милейшего создания, что Реджина и сделала и понимающе кивнула. Хотя Зоуи не подавала признаки сонливости, она, вопреки ожиданиям, не капризничала, когда ей и Генри велели прибрать все игрушки на место и идти готовиться ко сну. Реджина было глубоко тронута, когда Зак протянул к ней руки, чтобы пожелать спокойной ночи. Зоуи только помахала ей рукой и потянула за собой Генри на выход. Прежде чем убежать вместе с ней, Генри сказал, что хочет ещё почитать перед сном. Реджина не возражала, только напомнила, чтобы он делал это при приличном освещении, а не под одеялом с фонариком. Рейчел поблагодарила за всё и ещё раз извинилась за неудобства. Реджина заверила, что им не за что извиняться, она рада их присутствию, и нисколько при этом не лукавила. Рейчел и малыши приятные гости во всех отношениях. Про остальных она бы такого не сказала. Быть может, за исключением Хелен. Хелен тоже поднялась, собираясь покинуть гостиную. Реджина решила воспользоваться моментом и поговорить с ней наедине. — Хелен, можно вас попросить остаться на пару минут? Хелен не подала виду, что удивилась. С коротким кивком она последовала приглашающему жесту, устроиться на диване. — Вы продолжаете меня контролировать? — без предисловий начала Реджина. — Почему вы так думаете? — задала Хелен встречный вопрос, заставивший Реджину задуматься. Сложно описать словами, что, по её мнению, она должна чувствовать, и что она не ощущает всё это время. Де-факто так сказать. — Что ж, — неожиданно для себя Реджина занервничала. Хелен смотрела в глаза и, казалось, что видит самое сокровенное, её мысли. Жутковатое ощущение. — Вам не кажется… — продолжила она и тут же замолчала, потому что получилось слишком резко. Хелен ничего ей плохого не сделала. Реджина глубоко вздохнула и внутренне собралась. — Как вы уже поняли, — заговорила она снова, но спокойнее, — у меня с мисс Свон довольно сложные отношения, — Хелен печально улыбнулась. — Поэтому, я уверена, вы согласитесь со мной, что мои негативные к ней чувства вполне оправданы. — Она причинила вам сильную боль и предала ваше доверие, — ответила Хелен с таким понимающим видом, что могло показаться, что Реджина сидит на приёме у психотерапевта. — Ваши негативные чувства, как вы выразились, более чем оправданы. — Тогда, какого дьявола, я не чувствую той ненависти, которая должна меня сжигать изнутри? — выпалила Реджина, вскочив на ноги. — Вместо этого я умиляюсь, сравнивая её с сыном, например, — Реджина всплеснула руками, так ей было самой дико от собственных слов. — Не может этого быть, чтобы я снова заботилась о её самочувствии, вы понимаете? Это полный бред, который объясним только тем, что вы продолжаете воздействовать на мои чувства, — высказав своё мнение, Реджина сверху вниз уставилась на Хелен, всей душой желая услышать подтверждающий её подозрения ответ. В противном случае она не знала, что думать. — Мисс Миллс, — Хелен тоже встала, — я понимаю ваше смятение, — её голос звучал мягко, чуть ли не гипнотизирующе. — И вы должны понять, что мы не можем заставить вас ощущать что-то, чего в вас нет, — Реджине стало не по себе. Ей вдруг захотелось закончить этот разговор, потому что она подозревала, что ей не понравится продолжение. — Вы правы, ненависть, горькая обида, боль, презрение, гнев, — Хелен взяла Реджину за руку, и на миг в её груди всё перечисленное вспыхнуло яркой вспышкой, пресекая возможность видеть, слышать и даже дышать, но тут же улеглось где-то в подсознании. Реджина не сводила с Хелен опешившего взгляда. — Вы правы, отчасти мы воздействуем на вас, но не так как вы думаете. Мы приглушаем лишь только эту вашу часть, позволяя вам осознать, что помимо ненависти и презрения по отношению к Эмме в вас живут ещё и другие чувства, не менее сильные. — Именно этого Реджина и не хотела слышать. Она зажмурилась. — Вы не готовы к ним, это мы тоже понимаем, но вы должны знать о них. Знаете, почему это так важно? — Почему? — спросила Реджина шепотом. Ей казалось, что таким образом правда не будет звучать так оглушающе. — Потому что ненависть не сделает вас счастливой. — А Эмма сделает? — усмехнулась Реджина, но получилось жалко. — Предлагаете, забыть и простить? — Забыть такое невозможно, — Хелен сильнее сжала ладонь Реджины, будто в поддержке. — Мы не в силах изменить прошлое, но в наших силах взять за него ответственность. Вы можете взять ответственность не за то, что случилось, а за то, как вы с этим будете жить. Вы можете решить для себя, желаете ли вы, чтобы ненависть, всё то, что вы только что ощутили, отравляло вам жизнь, или простить и зажить в мире, если не с Эммой, то, что более важно, с самой собой. Прощение — удел сильных. Это не слабость, — Хелен отпустила руку Реджины и направилась из гостиной. — Что с агентом Ноланом. Как он всё воспринял? — неожиданно для себя остановила её Реджина на пороге. — Не беспокойтесь о нём. Он справится, — коротко ответила Хелен. — И ещё кое-что, — она замолчала, будто обдумывала, продолжать или нет. — Вы должны знать, сколько бы вы не ненавидели Эмму, поверьте, себя она презирает больше. Слишком велика её вина перед вами, — на прощание Хелен печально улыбнулась и ушла. Сбитая с толку Реджина оглядела гостиную отсутствующим взглядом и последовала за Хелен. Она направилась в кабинет. После всего сказанного ей нужно было выпить что-то покрепче. Неизвестно сколько времени она просидела в тишине своего кабинета, вертя в руке пустой бокал. Звук резко открывшейся двери оторвал её от его созерцания. — Оу, прости, я не знала, что ты тут, — Эмма переступила порог и застыла. Кто ещё мог так нагло ворваться в её личное пространство, принося с собой прохладу, желаемую организмом, вопреки всем разумным доводам. Только почему-то Реджина не злилась. И вовсе не из-за слов Хелен. Она просто дико устала и желала, чтобы этот день скорее закончился, но раз Свон тут, то скоро подойдут и остальные, так как они ещё не договорили. — Полагаю, ваши сёстры к нам сейчас присоединятся? — глядя перед собой, спросила Реджина. Она не хотела видеть Эмму. Достаточно того, что она её чувствовала. — Эм, вообще-то нет. Ария сказала, что на сегодня с нас хватит. Все устали и лучше продолжить завтра, — ответила Эмма, топчась на месте. — Ну конечно, Ария сказала, — проворчала Реджина. В другой раз она бы возмутилась. Самовольное руководство Доннали начинало досаждать, но не сегодня, так как такое решение было полностью в её интересах. — Тогда, что вы хотели, мисс Свон? — Я, — Эмма замялась, — просто гостевые комнаты все заняты. Дэвид будет спать в гостиной, и я подумала, что смогла бы переночевать на… — снова молчание. Реджина подняла глаза. Эмма неуверенно косилась на занятый Реджиной диван. Тогда она увидела, что при Эмме подушка и старое вязаное одеяло Генри. — Если ты не возражаешь, конечно, — Эмма почесала затылок и огляделась себе через плечо. — Я могу и на полу… — Ох, прекрати вести себя, как бедная родственница, — Реджина фыркнула. — В моём доме достаточно места, — чувствуя нарастающее раздражение, она резко поднялась и прошла к столу. Как только Эмма озвучила место своего ночлега, первым, что пришло на ум, это — как она тут будет спать. Этот диван совершенно не пригоден для сна. Внезапное беспокойство об удобствах Свон вызывало злость на саму себя. Она снова заботилась о ней. Это должно прекратиться. — Мой кабинет в вашем распоряжении, — она громко опустила бокал на стол, развернулась и, не глядя на Эмму, прошла мимо неё к двери. — Подожди, — Реджина остановилась, но не развернулась. Она не хотела говорить. Меньше всего с Эммой. — Джина… Реджина вздрогнула. Тихий голос вкупе с давно забытым прозвищем переносил её на много лет назад и воспроизводил в памяти светлые, счастливые дни. У Реджины сейчас не осталось сил, прятать свою уязвимость. — Не надо, — тихо попросила она, надеясь, что Эмма хоть раз послушает. — Прости, — последовал, длинный тяжёлый вздох. Реджина тоже выдохнула. — Реджина… — было слышно, как Эмма с трудом подбирает слова. — Я не жду, что ты меня простишь. Я этого не заслужила. Я не могу ничего изменить, но я сожалею обо всём, что я тебе причинила. Той ночью… — Реджина закрыла глаза, но боль от воспоминаний от этого не утихла. — Не знаю, почему я это сделала. С момента нашего знакомства, ты стала самым дорогим мне человеком. Ты была всем для меня. Причинять тебе вред, это совсем не то, что я хотела. — А что ты хотела? — Любить, — тихое признание заставило сердце сжаться. — Я всегда тебя любила. Даже сейчас, — непрошеные слёзы застелили Реджине глаза. — Всё, чего я желала, это сделать тебя счастливой. — Только почему-то твоя любовь не приносит мне ничего, кроме боли, — отозвалась Реджина дрожащим голосом и спешно покинула кабинет, тихо прикрыв за собой дверь.