***
Меня разбудили, сказав, что скоро будут снова снимать «разбор полётов». Это можно было назвать как угодно, но смысл оставался тот же — никакого. Я не видела сути в том, чтобы кучка девочек обсуждали как кто-то идет на свидание, а затем как с него приходят. Этот проект одна пустая трата времени. Я уже забыла, когда занималась чем-то полезным. Соврав сестре в сообщении о том, что я не ходила на свидание, я принялась спускаться к съемкам. Ночью я не могла долгое время уснуть — всё происходящее вокруг не давало мне покоя. Я думала об этих странных мужчинах, о странном поведении кудрявого, о том, что тут всё странно. Слова Гарри, как и тех, кто мне угрожали, засели в голове. Я понимала, что они мне ничего не могли сделать, но холодный пот, а следом неприятные кошмары не покинули меня. Я не знала, чем я порчу шоу, ведь я не пыталась его закрыть или кого-то уволить, но так хотелось. Я не знала, искренний ли Стайлс, но даже если это было так, то я не хотела давать ему какие-либо надежды. Я не знала, что я тут делаю. Всё в один момент стало абсолютно бессмысленным, хотя всё являлось таковым с самого начала. Даже спор с сестрой перестал иметь значение. Я была готова нарушить обещание, что и собиралась сделать на церемонии роз. Я приняла решение, что верну Гарри розу и уеду домой. Так будет правильней для всех. Групповое свидание. Девочки едут кататься на лыжах. Мысли о том, что лучше бы мы вчера занялись этим начали приходить ко мне в голову, но я быстро их отогнала. Мне должно было быть наплевать и на это, но злость на Гарри оставалась, так как я чувствовала, что в горле начинало жечь. Только заболеть мне не хватало. Надо было скорее ехать домой. Я складывала вещи в чемодан, стараясь игнорировать бурные обсуждения девочек об их походе в спа-салон и о том, что их потом навестил холостяк. Вчера, во время группового свидания, остальным участницам предложили пойти отдохнуть, развеяться, на что я еле отказалась. Это было «не по правилам», но после небольшого скандала, я осталась отдыхать в доме одна. И не пожалела — не смогла бы видеть взгляд кудрявого, который заставляет меня врасти в землю и не шевелиться. Я уверена, что тем мужчинам не понравилось моё поведение и они объявятся вновь, но меня уже тут не будет. Моя голова болела так, будто её с трех сторон сдавливали бетонные стены. Изнутри холод пробирал каждую клеточку тела, но также вокруг меня всё горело, что заставляло всё тело трястись. Я никому не сказала, что заболела, да и вообще ни с кем не разговаривала последние двое суток. Сегодня утром мой голос покинул меня так, как завтра вечером я уеду в родной Лондон. Совещаний мне и так хватало, поэтому не хотелось кому-то давать лишних тем для дискуссий. — Какой же он за-а-айка, — запищала одна из дам, а в мой висок стрельнуло что-то так, что захотелось закричать. Я приложила ладони к ушам, стараясь абстрагироваться от их впечатлений. Голова пульсировала, вокруг всё плыло. Я присела на чемодан, стараясь не упасть. Несколько раз сморгнув, резкость в глазах вернулась. Я должна была вытерпеть до завтрашнего вечера, до церемонии. Завтра должно было всё закончиться. — Зря ты не пошла, Адриана, не увидела эти ямочки, — мечтательно улыбаясь, протянула кудрявая девушка.«Надо же, они моё имя помнят. Жаль, я их так и не запомнила… Хотя нет, не жаль».
— Ты, идиотка, она была с ним на свидании и видела его ямочки побольше твоего, — ударив девушку по плечу, рассмеялась вторая. Я лишь закатила глаза и продолжила дальше собирать вещи. Остальные участницы должны были тоже собираться, так как кто-то из них полетит в другую страну, а кто-то — в том числе и я — поедет домой. — Адриана, скажи правду, вы целовались? — сев на подоконник, спросила моя соседка. — Вас это не касается, — прокашлявшись, выдавила я. Мой голос был ниже тона на три, а горло пекло до невозможности. Я надеялась, что они не заметят моё состояние. — Что с твоим голосом? — спросила девушка с кудряшками, а я закинула последний свитер в чемодан и села на него, чтобы было легче его закрыть. — Ничего, — соврала я, пытаясь говорить нормальным голосом, — просто в горло что-то попало. — Ты уверена? — нахмурив брови и сощурив свои глаза, спросила та, что на подоконнике. — Полностью, — застегнув чемодан, я покинула комнату, чтобы избежать дальнейшего допроса.***
— Адриана, твоя очередь, — объявила девушка, зайдя ко мне в комнату. Я стала отнекиваться, что не хочу записывать видео-сообщение для холостяка, потому что мне нечего ему сказать, но она отрезала это «так не бывает» и буквально за шкирку меня повела в комнату, рядом с которой стояли пару девушек, которые уже успели наплести кудрявому что-то. Это было одно из правил шоу: каждую неделю, перед церемонией, участницы записывали холостяку видео, в которых могли сказать ему то, что не смогли в течении недели. Хоть я практически не разговаривала всю неделю не только с Гарри, но и вообще со всеми, мне всё равно было нечего ему сказать. Точнее, я не собиралась это передавать через камеру. Я должна была сказать ему лично о том, что уезжаю. Я считала глупостью говорить о своих чувствах какому-то оборудованию, а не человеку в глаза. — Скажи хоть что-то, Адриана, — попросила девушка, которая всегда задаёт нам вопросы о впечатлениях. Я молча сидела перед камерой и не могла выдавить ни слова. Я не хотела, чтобы они услышали мой охрипший голос, не хотела передавать вообще что-то через видео. — Зачем? — спросила я осипшим голосом, но тут же прокашлялась и стала говорить более менее привычно: — Это глупо. Всё это. — Что глупо, Адриана? — всё так же спрашивала она. — Это твой шанс сказать что-то холостяку, почему же это глупо? — Потому что тут нет Гарри, — растягивая рукава свитера, отвечала я, — я не собираюсь говорить Вам и камере то, что Вас не касается, — я посмотрела в сторону, стараясь не корчится от боли в горле, — для меня это глупо. — Последний шанс, Адри… — начал оператор, но я его перебила. — До свидания, — бросила я и, встав со стула, направилась к выходу, скручивай свой хвост в руке.***
Меня пробирала дрожь по всему телу. Голова болела настолько, что я практически не слышала голосов вокруг — мои уши заложило. Меня облегало нежно розовое платье на бретелях в пол. Плечи и руки оставались открытыми, заставляя холод забираться внутрь меня. Хотелось чем-то накрыться, но даже обнять себя руками я не могла — мне сделали уже два замечания, что это смотрится некрасиво в кадре. Я неслышно обозвала их и уткнулась глазами в пол. Гарри всё не приходил, а моё состояние было обморочным. Глаза закрывались, хотелось лечь спать, так как сомкнула их только под утро. Дурацкие мысли не покидали мой разум. Волнение начинало проходить сквозь меня при каждом воспоминание о кудрявом. Я не знала, как правильней поступить: сказать ему при всех девушках об уходе или попросить о личном разговоре. Мне не хотелось с ним находиться наедине, но так же я понимала, что девочкам знать о моих мотивах совсем не обязательно. Конечно, я не собиралась разъяснять Гарри всё, но была уверена, что он спросит о побуждениях к уходу. Я надеялась, что это будет легко, но живот скручивало и руки блуждали по всему платью в поисках чего-нибудь оторвать. Голова кружилась, и я готова была упасть, простояв тут еще от силы полчаса. Я посмотрела в окно, — на улице шел снег, — и прикрыла глаза. Мысли скрутились в узел, я не понимала, где нахожусь. Я знала, что это церемония. Мы стояли в роскошном зале ресторана. Тут было холодно или просто меня трясло из-за температуры. Но вокруг меня будто образовался вакуум, и мозг отключался от реальности. Ноги выли из-за каблуков, я даже не могла сглотнуть образовавшийся ком в горле — оно до безумия болело. Сморгнув подступившие слезы и тяжело вздохнув, я вновь уткнулась в подол платья. Никто не должен был увидеть моего состояния. Я не хотела этого. Звук приближающихся шагов вернул меня в реальность. Я повернула голову вправо и моё сердце замерло на месте. Гарри приближался к стойке с розами и сверлил меня взглядом. Он был расстроен? Почему он так на меня смотрел? Холостяк опустил глаза, после чего я выдохнула, но напряжение повисшее в воздухе заставляло дышать в два раза быстрее. Я чувствовала, что он на меня из-за чего-то обижен. Из-за того, что два дня назад я не пошла с девочками? Но это бессмысленно. «Адриана, перестань, тебе должно быть все равно». Я отвела голову в сторону, чтобы не видеть кудрявого. В груди начинало сдавливать от его присутствия. Почему я чувствовала свою вину перед ним? — Адриана, — сказал холостяк и заставил мою кожу покрыться миллионом мурашек. Он держал в руке розу, которую положит обратно. Его глаза будто смотрели мне в душу от чего ноги вновь вросли в пол. У меня даже не было сил передвинуть их. Я стала глотать воздух ртом, после того как на несколько секунд перед глазами вдруг всё поплыло. Меня окликнули, спросив почему я не иду, и я, подобрав юбку платья, зашагала к парню. Гарри посмотрел на меня обеспокоено, а я стала смотреть куда угодно, но не на него. Его взгляд сводил меня с ума, от чего в груди неприятно сжимало. — С тобой всё хорошо? — негромко спросил он, будто боясь отпугнуть меня. Я кивнула, но не смогла посмотреть на него. Мой взгляд блуждал по розам. Увидеть его ярко-зелёные глаза было выше моих сил. Я не хотела, чтобы он видел меня всю опухшую, слышал охрипший голос. Мне хотелось спрятаться. Я заметила, что он начал протягивать ко мне розу и тут же напряглась. — Нет, — бесшумно сказала я и тут же «прочистила» горло, — я не могу, — вздохнув полной грудью и подняла взгляд на парня. Его глаза были наполнены непониманием и грустью, желание его обнять снова нахлынуло на меня, но я насильно его отогнала. — Я не могу принять эту розу, Гарри, я еду домой.