Нанеси меня на бумагу

Этот странный мир! Как непозволительно глупо влюбляться с первого взгляда. Как непростительно смешно влюбляться с первого взгляда в человека, которого ты рискуешь уже никогда не встретить. И как определённо необдуманно с моей стороны навсегда запомнить глаза женщины, которую я не знаю. Но Ваш взгляд, прекрасный и настолько зелёный, что тотчас же хочется нырнуть в большое облако свежей травы, сбил меня с ног. Я не упала буквально, в реальной жизни, а лишь мысленно свалилась ниже некуда. Влюбилась, проще говоря. В Ваших глазах я увидела звёзды. Сияющие так ярко, так неистово, что невольно я бросилась ругать себя за оставленные дома солнцезащитные очки. Так обжигающе-горячо, что мгновениями я испытывала жалость к себе, что не могу оторвать от Вас взгляд. Мой – бледно-зелёный с крапинками карего и медовым ободком вокруг чернющего зрачка – потерял свою значимость. Любой смысл. Ваш, самый яркий из зелёных, – и большего в этом существовании мне не надо. Я бы убила кого угодно за один Ваш взгляд, не будь мой так плотно к Вам приклеен. Я в своей голове извечно рисую кривые линии на Ваших худых обнажённых плечах. Обвожу каждую родинку, собирая на ладони веснушки – неземную любовь солнышка к Вам. Касаюсь порхающими мотыльками, танцующими в вальсе движениями Вашей бархатистой кожи. Которая реагирует и отвечает даже на волнительные выдохи где-то далеко и близко. Мурашки. И Ваши плечи вздрагивают, словно бы в лихорадке. Но через толики секунды Вы выпрямляете спину, вытягиваетесь струной, и по шее скользит единственная прозрачная капля пота, запутываясь в цепочке с кулоном. Я помню, в тот день, когда я впервые Вас увидела, на Вас был светлый летний сарафан. Он так мило оттенял Ваш почти воздушный, невесомый загар. Который, расплескавшись от лица на шею и плечи, пробирался ниже, под ключицы, к груди. Я смотрела на Вас, и немое восхищение застыло где-то под рёбрами. Ваши губы теперь рифмуются с одним-единственным смыслом жизни. Я рассмотрела каждую трещинку, каждую чуть неуверенную, точно из-под кисти художника-новичка, чёрточку, все несимметричные уголки. Я могу по памяти восстановить несколько чарующе особенных, ни на что не похожих улыбок. Могу воссоздать и Вашу манеру вздёргивать правый уголок, заставляющий губы сделаться тоньше и будто бы даже бледнее. Вашу привычку закусывать нижнюю губу, когда остаётся заметный намётанному глазу след. Я всё время пытаюсь повторить то, что Вы тогда шептали Татьяне Александровне. Движения Ваших губ, постоянные вдохи и выдохи. Вы говорили быстро-быстро, вкладывая максимум информации в малейшее сотрясание воздуха. Но я не умею читать шевеления губ. Даже по эмоциям не гадаю. Поэтому мне остаётся надеяться, что с Ваших уст слетали почти что песни. И Ваш голос – уверена, он потрясающий. От Вас пахнет жасмином. Знаете, когда он расцветает по весне, целый город оказывается под покрывалом этого до одурения нежный аромата. Можно часами бродить по улицам, прекрасно осознавая, что жасминовый цвет уже впился даже под кожу. Что ещё неделю, как бы ни натирала себя гелем для душа с цитрусовыми, будешь пахнуть сентиментальностью. Вы когда-то жили там, где круглый год цветёт жасмин? Он как будто шаг в шаг – и всё только за Вами. Он впитался. Проник не просто под кожу – гораздо глубже. Ближе к сердцу, чтобы быть не обычной деталькой в механизме. Чтобы быть самим механизмом, который заставляет таких, как я, терять головы. Иначе объяснить это вечно обнимающее Вас за плечи облако моего любимого аромата я не могу. И хотела бы я обнимать Вас так же. Зарываясь носом в светлые волосы, болтая на ухо ерунду. Чтобы точно знать, что в моей квартире весна живёт ежедневно. Ежеминутно. Ежесекундно. Мне кажется, Вы несёте свет. Моя Леди N, которую я совсем, совершенно, абсолютно не знаю. Но в которую я совсем, совершенно, абсолютно влюблена. И это не игра, не ложь. Лишь очередная детская чушь, в которую снова никто не поверит. Поэтому я делаю ставку, что больше никогда Вас не увижу. И ставлю на кон всё своё и чужое. В этом мире нет ничего, кроме апельсинов и пения у костра под звуки старой гитары какого-то плохого друга. Мне шестнадцать, и я не верю в чудеса. Да, город наш очень маленький, что шутки про «метр на метр», возможно, сочинялись под него. Но эта огромная разношёрстная толпа никогда не позволит мне встретить Вас на его улицах-венах. Мне в ней не удастся – банально – выцепить Ваш невероятный взгляд. Ухватиться за него, как за спасательный круг. Услышать в голове щелчок от даже не секундного контакта через чей-то неровный смех и резкие взмахи ладоней. Но, знаете, когда Татьяна Александровна обняла меня, я ответила ей и Ваши глаза вдруг резко посинели, я поняла, что вляпалась по самое не хочу. Маша.