Нанеси меня на бумагу

Как интересно иногда слушать чьи-то истории. Истории одного дня. Истории, забытые в пыльных углах. Истории великой любви. Первой встречи. Сумасшедшей и сжигающей, как искры, влюблённости. Любви от макушки до кончиков пальцев. Истории, после которых тоже хочется любить. Я слышала лишь одну такую историю, и самое необычное в ней то, что она произошла почти на моих глазах. Она во всех подробностях развернулась у меня под носом, а я всё прошляпила. Чуть отвернулась — и обзора, как на ладони, будто и не бывало. Вы уже догадались, о чьей истории любви я так спешу рассказать? Подождите! Прежде, чем Вы ответите, я хочу сказать ещё несколько слов. Даже самый внимательный человек бы в жизни не увидел того притяжения, которое они теперь не стесняются показывать. Это самое неожиданное и, пожалуй, самое завораживающее. Могли ли мы, делая ставки на любовь, сказать, что они найдут друг в друге всё? От а до я, от альфы до омеги, от и до — абсолютная гармония. Они точно реальны? Может, просто из мыльной оперы сбежали? И ладно — Вы уже точно знаете, о ком мы так неаккуратно шепчемся. Просто... А знаете, чем первая встреча Лены и Татьяны Александровны отличается от нашей? Или — может отличаться. Я тут лишь строю догадки. Не говорю фактами, нет. Встретившись впервые, столкнувшись взглядами, они обе в тот момент подумали, что, может, именно сейчас имеют право стать счастливыми. Что, может, именно сейчас имеют право найти человека, а в человеке — жизнь. Огромную жизнь, картинки которой так трудно поддаются сортировке. Лена говорит, что дело было точно не в костюме Татьяны Александровны. Определённо — не в макияже, не в духах [хотя, признаюсь, даже я повелась на духи. Как флакончик выглядит?]. Лена говорит, что дело было чёрт-знает-в-чём. Может, вот так выглядит любовь? Когда чёрт-знает-что и ты просто согреваешь человеку руки уже на второй встрече. Татьяна Александровна говорит, что второй раз они встретились случайно. Я не верю в случайности. Но есть ли у нас сейчас выбор? Вы помните старый парк с соснами, убегающими в небо? Это те самые, которые над головой оставляют только кляксу голубого, а по ней иногда пролетают птицы. Если бы мне сказали, что наши случайные встречи назначены там, я бы его полюбила. Я ходила бы через него, сидела бы на поломанных скамейках. Пускала бы мыльные пузыри, потому что я всегда ношу их в рюкзаке. Лена возвращалась через него с работы. Возможно, это не самый короткий путь. Возможно, короче было бы вообще не делать крюк через этот парк. А кто её остановит? Она в тот день освободилась пораньше. По прогнозу обещали метель. Она — и ещё меня считает ребёнком! — была одета по-весеннему. Но всё равно пошла через парк. Потому что... должна была? Вы часто встречаете гуляющих в этом парке? Часто встречаете людей, которые вообще говорят о прогулках в этом парке? Он глухой, пустынный. Его забыли, словно он был страшным сном. Здесь можно потеряться и больше никогда не найтись. Татьяна Александровна была в тёплом шарфе и варежках. Она не хотела, чтобы её нашли. Она запивала свою грусть свежим воздухом и падающими на волосы снежинками. Отзывается ли в Вас то, что дом Татьяны Александровны всегда был для неё полем боя за возможность быть собой? Холодок по коже от этих мыслей. Отзывается ли в Вас то, что она никогда не была по-настоящему счастлива и пыталась хоть куда убежать от своего мнимого благополучия? Мне больно об этом думать. И что-то же она нашла в Лене в тот день. Спасение? Свободу? Счастье? Не знаю. Они обе не говорят. Просто рассказывают, что просидели в парке до темноты. О чём говорили? А чёрт-знает-о-чём. Может, молчали. Может, смотрели друг на друга и на звёзды, что, впрочем, одно и то же. Самое-самое в этом то, что в тот же вечер они разделили главное — тепло. И я сейчас не только о тех варежках, которыми они менялись постоянно. Я сейчас о том, что называется... Хотя Вы и сами, конечно, знаете, как это называется. Мне сложно представить их друг без друга. Сложно представить, как бы они справлялись, если бы тот день не был именно тем днём. Наверное, звёзды сошлись. Возможно, было благословение. Есть вариант, что случайности не случайны, как не считает Татьяна Александровна. В любом случае, одно мы знаем наверняка: они друг друга любят до безумия. Эта история любви меня... поражает? Нет, сомневаюсь. Восхищает? Да, но не совсем об этом. Эта история любви меня успокаивает. Она даёт мне какую-то крохотную надежду, что однажды, может, по зиме я пойду в парк. Я спрячусь в нём от кого-то, кто не даёт мне дышать. Я сяду на скамейку, буду думать. А Вы будете идти с работы. Сойдутся ли наши звёзды тогда? Делаем ставки. Но я всё равно буду пытаться согревать Вам руки, а на вопросы, почему именно Вы, говорить, что чёрт-его-знает. М.