Нечистые

Волемира неуютно чувствовала себя без оружия и в компании этой мутантки. Хотя лапы её были опущены, она напряженно осматривала… Руины. Да. Снова руины — люди даже собственные развалины не привели в порядок, в отличие от фурри, восстанавливающих руины их цивилизации. Безалаберность… Хотя, наверное, им этого и не нужно, с этими изменёнными телами и самосознание людей должно было измениться. То, что они потеряли цивилизованность, показывало даже то, что шерсть на четырёх нижних конечностях Натальи свалялась от не ухоженности. В поселениях выживших и сохранивших свою и чужую культуру фуррей расчёсывались все, у кого было что расчесать - такая же гигиеническая необходимость, как чистка зубов смолой или расщеплённой деревянной палочкой. - А где другие люди? - поинтересовалась тем временем Викелла. - У всех свои дела, - ответила самка. Волемира с тоской посмотрела на рухнувшие или опасно наклонившиеся фонарные столбы, на покосившиеся дома, но ничего не сказала. Тем временем Наталья прибавила шагу и повела самок к стоящему на берегу прохладного озера невысокому кирпичному зданию, сохранившемуся намного лучше других. Самки впервые услышали признак обитания - пение одинокой женщины, доносившееся из разрушенного дома. Аккомпанировала ему лишь застывшая тишина, что в сочетании со странным текстом и разорённым городским пейзажем производила жуткое впечатление - будто её исполнял призрак. Люди! Не всякому слуху верьте. Правда не всё, что предскажет опыт. Чаще бывает, что так и будет, Но из закона есть исключения. В древнее время драконы-юши Мощи своей возгордясь безмерно Ложно решили, что даже Правда Им не указ; и по первой мысли Всякому делу их нужно сбыться. Прежде всего они жаждут Силы: Не для того, чтоб другими править (Ибо считали, что даже слабый При чешуе побеждать способен Всяких существ с уязвимой шкурой), А для побед над другим драконом. Так завелось у драконов мира: "Враг мой - мой брат, сродным - все в семье их, Ей клан противник, а клану - род весь, Всем из народа - родная раса, Расе родной - расы остальные, Ну а вселенная враг всей жизни, Сам же Создатель враг для вселенной". Как-то дракон с чешуёю алой (Был он таким, потому что кровью Он умывался младенцев малых) Гордостью полон, решил и дальше Вширь разрастись, чтоб не всякий ящер Мог бы пробить чешую и мускул, Вырвать червивое юши сердце. Он для того пожирал и братьев, Что с этим зверем гнездо делили. После, отъевшись, напал на город. Семь городов по двенадцать тысяч Только людей он в живот засунул. Сам Авваатер стоит пустынный, Прежде в нём предки свагоров жили, Только и их себе в пасть отправил С несколько гор ставший ростом юша, Жир на костях и крови отъевший. Всякий роптал: и велнар, и нелюдь, Даже свагоры все разлетелись, Мирдал слезою кипящей плакал, Сил не имея с врагом сразиться. Пуще рыдали все люди мира В миг потеряв в ненасытном брюхе Шесть дюжен тысяч сограждан мирных - Праведных, криведных, всех без меры. Видели это другие юши, Даже они испугались зверя, Глотка которого и дракона Ловко ловила летящим в небе. Только один, Айролаз-язычник Сын Иресара (кто был бездушен), Из Детей Древа - вперёд он вышел, Молвил он речь, расправляя крылья: "Что же вы, храбрые Дети Света? Разве такими вас быть Кон учит? Даже мы, грязные Дети Древа, Знаем, что трусость лишь вниз утащит, В тёмный огонь за могильным камнем. Буду готов я за Чистых жерву Дать, и пускай хоть она не ценна, Будет она всякой Правде в пользу: Лягу костьми для защиты мира От посягательств дракона злого". Вместе с другими еретиками Он на дракона того с налёта Сразу напал, без предупреждения. Дрались драконы и все погибли Кроме жирдяя, чьё сердце вовне Вырвано бывшее из грудины, Было растерзано грозным когтем Храброго, честного Айролаза Прежде чем в крошку он был раздавлен Толстым хвостом толщиною с гору. Даже без сердца зверюга-юша В мрак уползла, закрывая раны, Больше на Хардол не нападая. Вдруг просыпается мёртвый юша, Кто Айролаз, кто сын Иресара. Видит: спускаются с неба судьи, Светлые высшего выше чина: Первым спускается Ра, сын Рода, Следом за ним и Ну'ур, сын Тигра, Третьей спускается Данадара, Солкар, их секретарь - последним. Так говорит Айролазу Солкар: "Мы награждаем тебя за подвиг. Ныне проснулся ты после смерти В месте, где проведёшь посмертье. Юши-драконы с душой бездушны, Души их мы после смерти гасим, Чтобы потом не смогли родиться, Мир совершенный грехом напортить. Ты же, пускай отродясь язычник, Но поступил благородней Светлых. Ты не молился при жизни Вышню, И не блюстил Карбы Кона Рода, Так что нельзя тебя в рай отправить Или в реальность вернуть воскресшим. Мы тебе шас отдаём в награду: Шанс быть от первого дня в Поконе, Быть окрещённым в него с рожденья. Если прославишься человеком Без чешуи и зубов и крыльев, Если без лишней гордыни вовсе Сможешь жизнь провести достойно, Будет и рай для тебя доступен, Первому юше, который душу Смог сохранить даже после смерти". Привлечённые пением самки двинулись дальше за Наталией, заметно обрадованной произведённым эффектом. Войдя внутрь здания, они миновали вход и оказались в достаточно большой комнате, где на старом потрёпанном диване, развёрнутом ко входу, восседал ещё один... Человек. - Это не ваши ли эксперименты? - шепнула ошарашенная Викелла. - Считай, что мои, - так же, без слов приветствия, ответила женщина. От привычных Викелле людей в ней оставались только голова и руки - за исключением красных глаз с вертикальным зрачком и цепких когтей. Остальное тело принадлежало скорее дракону - с серой шерстью и такими же серыми перепончатыми крыльями. Русые волосы не поседели, но лицо покрывали морщины, да и сам взгляд казался старым и умудрённым. - А зовут меня Эслинн. Все ваши просьбы и требования вы можете смело открывать мне, потому что выше меня только Нгорортуглип, но ему не хватает простой человеческой смекалки, как и в принципе логики любого обитателя этой вселенной. - Вопрос у меня к тебе только один, - хмыкнула Волемира. - Как вы вообще смогли приручить этого нава? И что вы с ним собираетесь делать? - Это уже два вопроса, - заметила женщина. - Может, ты хочешь спросить ещё что-то? Не стесняйся. - Мы выслушаем всё по-порядку, - Викелла свела руки на груди, не желая уходить от темы. - Разберёмся в вопросах по-очереди. - В таком случае позвольте мне, как хозяйке, начать первой, - но Эслинн напомнила о своей позиции силы. - Вы необычные существа - с вами впервые удалось завести диалог. Прежде драконы не летали так далеко, боялись, и, как и антро, любой контакт сводили к перестрелке. Но ты, Спика - Наталья уже о тебе рассказала - заметила Нгорортуглипа и не попыталась его уничтожить на месте, как любой другой вспыльчивый дракон. Вы, Волемира и Наталья, не похватали автоматы, когда вас позвала Наташа. Скажете, остальные поступили бы так же, если бы мы дали им шанс? Мы всегда давали шанс. Наши мутанты это не зомби, чтобы нападать на всё вокруг и впрыскивать всюду свои споры. Ваши пленители этим шансом не воспользовались и открыли огонь первыми. Именно через вас появился первый шанс поговорить и договориться. Долго же мы его ждали, и не уверенна, что дождёмся снова. Можете считать себя особенными, но мне кажется, вы просто умнее остальных. К тому же, вам повезло иметь некоторые гены, что позволили вам пережить ответный удар мутантов по атаковавшему их бронетранспортёру - в этом отношении вы действительно особенные. А ко Спике у меня есть отдельный вопрос. Если ваша раса не чувствует угрызений совести, используя чужие души, почему мы должны, используя чужие мозги? И неужели вам трудно подкупить и задобрить нас мозгами ваших преступников, а не их энергией? Это же ничего не стоит для вас, вы просто выкидываете серое вещество гнить, не умея извлекать из него пользу. А мы могли бы научить вас этому, показать это вам на своём примере. - Речь пылкая, а толку в ней немного... - вопреки своим словам Волемира медленно кивнула. - Ты права в том, что мы особенные, но разве же в этом наша вина или наша заслуга? Отвечая на твои вопросы - нет, не все такие. И вовсе не потому, что они так настроены к вам изначально - одни знают, а другие помнят, что вы творили с фурри, когда стояли у власти. Не кажется ли тебе, что мозги ваших предков усохли от бесконечных захватов и завоеваний, потому под конец драконы и уничтожили всех нас? - О чём ты говоришь? Наши предки не имеют отношения к тому, что происходит сейчас, потому что ныне живут совсем другие люди - это очевидно, - обвела Эслинн комнату крылом. - Некоторые из ваших считают, что мы и не люди вовсе, но нет - мы и есть люди. Только мы желаем воспользоваться своим шансом, как Айролаз из былины моей родины. Люди ведь тоже живут не на одной-единственной планете, как и антропоморфы, и драконы... Но в отличии от тех и других, все люди объединились добровольно, чувствуя братьев друг в друге. Этим мы лучше вас, и желаем вам передать то же умение. Не примитивными методами наших предков, а нынешними, развитыми. - Мы тоже живём вместе... Объединяемся... - не особо пылко возразила самка. - У вас не семья, а стая, - покачала головой крылатая мутантка. - Это большая разница. Вами движет потребность в сексе, потомстве или еде, в безопасности или просто приятном времяпрепровождении. Людьми движут большие чувства и большие смыслы. - Откуда нам было это знать, госпожа? - удивилась бело-чёрная. -Чего-о?! - драконесса, прежде сонно выслушивавшая полные человеческой пропаганды речи Эслинн и всё ждавшая конкретных предложений, встрепенулась, когда Волемира внезапно как-то слишком странно ответила. - При всём уважении к ней, она тебе не госпожа. А мне тем более. Хороши вы, люди, самая дружелюбная раса! Только вот дружелюбная лишь против всех остальных. Что вам мешает свои понимание и сплочённость экстраполировать на другие народы, не относиться к ним, как к былинным драконам-дегенератам и пушистым дилдо? А ещё удивляетесь, почему вас никто не любит, почему по вам все стреляют... - Низшие расы сами осознают своё место, - Эслинн вытянула руку-лапу вперёд. - Д-да... - Викелла перетаптывалась на месте. - Она права, Спика... Наши предки были глупцами, дозволившими себя поработить. В чём же проблема, что люди воспользовались их тупостью? - Зато они дали нам знания, - продолжила Волемира. - Кем бы мы были сейчас, если бы не они? Дрались бы на копьях и спаривались с самцами, которые относились бы к нам так, как ни один человек не относился! Люди хотя бы ценили нас как дорогие вещи. - Тогда позвольте и мне своё место осознать, - поднялась Спика с неожиданной решительностью. Эслинн, чувствуя угрозу, встала с дивана сразу после. - "Всякому делу их нужно сбыться" - так что моей волей, а не твоей! Эслинн была готова отбиться и уже подала команду мутантам утихомирить разбуянившуюся чешуйчатую, но та не на неё набросилась, а сгребла Волемиру, повисшую в её лапах испуганным кульком. - Самая суть эгоизма драконов, мои дорогие фурри! - усмехалась Эслинн, довольная быстро подтянувшимися мутантами, что закрыли собой все выходы - двери и окна - растянувшись по ним мясистой мембраной. - Неудивительно, что с новыми телами люди получили и новые способности, - огрызнулась Спика. - Только на меня твои штучки не подействуют. - Стоило попробовать, - заметила Эслинн. - Но раз шутки кончились, может, просто сдашься? - Хозяйка первая, - переложив в левую лапу Волемиру и рыкнув от того, что на протез опёрлось больше веса, в правой чешуйчатая проявила драконью винтовку и без сожалений выстрелила. Эслинн то ли предугадала действие самки, то ли ей просто повезло - она успела отскочить в сторону. Спика колебалась секунду - ей очень не хотелось оставлять одну из членов команды... Но двоих самок она бы навряд ли смогла вынести, даже если и вынесет, то скорость полёта это точно бы уменьшило. Потому она прижала волчицу к груди и на полной скорости пронеслась мимо словно загипнотизированной Викеллы в спасительную дыру. Да, всего мгновение назад её ещё не было... Но в винтовке пока оставались заряды, и один из них оставил от разжиревшего мутанта во весь дверной проём лишь дверной проём, в который, чуть не споткнувшись своей искусственной ногой, Спика втиснулась даже с безвольным грузом. - Ну что, Воля, кто тут на деле "госпожа"? - радостно взмыла чешуйчатая в спасительное небо. В ответ волчица только вздохнула и крепче прижалась к спасительнице. - Сильно тебя потрепали... морально, - та и сама прижала ко груди Волю плотнее. - Но скоро мы от них ни чешуи, ни шерстинки не оставим…