Если я - папа, то ты - мама!

- Да, я согласна, - взволнованным голосом посреди кухни. - На что ты «согласна», Тао? Совсем уже крышей двинулся? – ЧанЁль, зевая, заходит на кухню и лениво почёсывает живот. – Дорамы на тебя плохо влияют. - Это не я заставляю ДжонИна во время секса пищать, чтобы изобразить «накажи свою девочку». Отвратно это слушать, между прочим. – Тао кривит губы. – Так что не мешай мне признаваться в любви ещё горячему чайнику в это холодное утро. – Рука любовно поглаживает крышку. - А, у чайника «носик» длиннее, вот почему ты про себя в женск… Ай! – ЧанЁль хватается за голову и косится на только подошедшего ДжонИна, у которого на голове воронье гнездо, а вместо глаз – две щёлочки с недосыпа. - Ты на чужие «носики» слюни не пускай, понял? - ДжонИн утыкается носом своему парню в плечо, что служит сигналом - ЧанЁлю придётся умывать сегодня сразу два лица, ибо кое-кто просто не в состоянии. Тао провожает взглядом удаляющуюся пару, после чего с неохотой выпускает из рук чайник. На столе на подносе стоит уже готовый чай, который пришлось всё утро заваривать – Тао, конечно, любит свою бабушку и многому у неё научился, но вспоминать, как правильно сделать особенный чай пришлось долго. - Хён, тебе КёнСу просил передать, - Тао проскальзывает к лидеру в комнату с дымящейся кружкой и довольно улыбается, читая на чужом лице изумление. – И попросил пожелать хорошего дня. ДжунМён кивает смущённо и делает первый глоток, жмурясь от удовольствия. Тао довольно улыбается, потому что с аналогичной реакцией (окей, КёнСу настороженно отпил чай, потому что скиллы ДжунМёна в готовке всё ещё не прокачаны) чай принял и КёнСу. Тао – ребёнок (опустим сопоставимость этого факта с действительностью). А дети должны жить в счастливых семьях.