Вкус и форма шоколадки, но это мандарин

       Когда-то я жила в маленьком городе. У меня была маленькая записная книжка с потертыми страницами, в которой бледными чернилами были написаны адреса и телефоны моих друзей. Я знала всю информацию о них наизусть, но трепетно хранила этот блокнотик, полагая, что если я потеряю его, то потеряю и связь с этими людьми. В моменты печали я не спеша перелистывала страницы, и, казалось, мое сердце наполнялось некой нежностью и любовью.        Когда-то я с нетерпением ждала вечер пятницы, чтобы собраться вместе в беседке у Канделарии и всей компанией сыграть в какие-либо игры. Наша компания тогда состояла из девяти человек: Мечи, Люсия, Канде, Альба, Лодо, Хорхе, Рудж, Диего и я. Большая часть из нас могла не придти к Канде в пятницу, но у меня была традиция. На протяжении трех лет я проводила каждую пятницу с Молфесе. Был даже день, когда у меня случился тепловой удар, но я, не слушая уговоров матери, ушла к Канделарии и провела этот вечер просто волшебно. На самом деле, Канде — позитивнейший человек на свете. Она может вызвать улыбку у любого человека в любой момент. Есть в ней что-то такое, что притягивает людей. Именно поэтому мы собирали всю компанию у нее. Для меня же она была человеком, который даст совет, вселит надежду и уверенность. Она учила меня успокаиваться, приводить мысли в порядок. Несколько вечеров пятницы мы пробовали медитировать. Канделария утверждала, что со временем у меня получится не только рассуждать в состоянии релаксации, но и напрямую связываться с людьми, чувствовать их переживания, осознавать себя как неотъемлемую часть мира, сливаться воедино со вселенной, открывать себя ей. Правда, у меня ничего так и не получилось, и Молфесе посоветовала мне очистить мысли. Особенно от Диего, в которого я была влюблена. Но я решила, что это слишком большая жертва. Подруга на это сказала, что моя неочищенная карма когда-нибудь даст о себе знать. Иногда она бывала странной. Со временем Канде стала для меня спасательным жилетом в любой ситуации.        Субботу я проводила с Лодо. Для меня эта девушка была воплощением нежности и женственности. Она учила меня правильно расставлять акценты в одежде, сочетать цвета, предметы гардероба. Помню, как она заставляла меня надеть свои лодочки на небольшое награждение в школе. Помню, как она делала мне макияж на мою первую вечеринку. Она настойчиво учила меня всегда стряхивать кисточку, а я упорно забывала про это. Лодовика закатывала глаза каждый раз, когда я застегивала рубашку на все пуговицы, и каждый раз она расстегивала первые две. Я бесилась от того, что Лодо не разрешает мне носить голубые тени. Сейчас же я ей за это безмерно благодарна. Комельо могла давать советы не только по внешнему виду. Она часто говорила со мной о любви, открывалась мне, и это заставляло меня открыться ей в ответ. В первую очередь к ней я бежала каждый раз, когда Диего предлагал мне встретиться, когда видела его с другими девушками. Весь свой подростковый период я страдала по нему, но мы так и не были вместе. Лодо каждый раз прижимала меня к себе и нежно шептала на ушко: «Все будет хорошо. Мрачные тучки всегда пронзает солнца лучик.» В моменты своей грусти я вспоминаю эти ее слова, и на душе теплеет. В хорошую погоду по вечерам мы хватали велосипеды и ехали с ней за город. Там протекала небольшая речка, и мы устраивались на бугристых берегах. Лодовика рассказывала мне о своей родине — Италии, а я мечтала увидеть все то, о чем она с невероятной любовью и тоской рассказывает. За два года нашего знакомства Лодовика стала моей лучшей подругой, моим лучиком солнца, пронзившим грозовую тучу.        А в воскресенье мы общались с Хорхе. Хорхе был моим соседом и ближайшим другом. Семья Бланко была практически неразлучна с моей семьей, потому с самого детства мы с Хорхе виделись часто. Мы прятались у него в комнате от грозы, бегали к реке в знойный день. Хорхе любил играть в прятки. У него всегда находились места, в которых его невозможно отыскать. Каждый раз, когда я кричала о том, что я сдаюсь, Хорхе с милейшей улыбкой выходил из укрытия. Улыбка у него была просто волшебная. Когда ты ее видишь, ты забываешь обо всех обидах на него, и вот вы уже вместе пьете на кухне чай с малиной, которую он просто обожал. Со временем Хорхе начал пользоваться своей улыбкой, но к тому времени у меня выработался иммунитет на нее. По вечерам мы любили жарить зефирки у него во дворе и разговаривать о чем-нибудь. Вскоре у Хорхе появились друзья, но мы все еще общались. Мы общались до последнего. Да, всего один день в неделю, зато какой день! Мы были вместе с самого утра. Я не успевала нанести тушь на оба глаза, как Бланко появлялся в моей комнате. Завтракали мы за городом, куда уезжали сначала на велосипедах, а потом на его мотоцикле, который ему подарили на шестнадцатилетие. Мы садились на наше место в изгибе русла реки, которое мы нашли еще в детстве, он доставал парочку сэндвичей и чай в термосе. После этого мы обычно болтали. Я рассказывала ему все события в школе за неделю, ведь он был на год старше и не был моим одноклассником, впрочем, как и многие мои друзья. В свою очередь он мне рассказывал о своих одноклассниках, о друзьях и о своей девушке, в которой он души не чаял. Мерседес для него была богиней, идолом. Помню, как он был счастлив, когда она согласилась стать его девушкой. Еще месяц он практически не выпускал ее из объятий, показывая всем, что она его и только его. Мы даже как-то раз проводили день втроем. Не очень уж и весело было тогда, ведь мы с ней не слишком ладим с детства. Тогда я радовалась вместе с Хорхе. Иногда даже спрашивала у Лодо то, чем он интересовался, помогая тем самым ему угодить его девушке. Хорхе в свою очередь пытался свести меня с Диего, но ничего не получалось, из-за чего я сильно расстраивалась. Тогда Бланко обнимал меня и целовал в макушку. Я возмущалась, ведь у него есть девушка, но он говорил, что он лишь мой друг. А я добавляла, что он лучший. По вечерам Хорхе играл мне на гитаре, ведь я до мурашек люблю музыку, а иногда и учил меня. Даже сейчас я иногда напеваю мотив из его песен, но не помню ни слова из них.        Иногда мы с Хорхе не выезжали за город, а устраивались на диване в его комнате и так же много говорили. Иногда он меня спрашивал, почему так трудно понять, какие люди на самом деле внутри, ведь снаружи они выглядят совсем по-другому. Я лишь пожимала плечами и говорила фразу, которую придумала в детстве непонятным для меня образом: «Вкус и форма шоколадки, но это мандарин». Хорхе всегда смеялся и спрашивал, каким образом мандарин может иметь форму и вкус шоколада, и каким он цветом: оранжевым или коричневым? Обычно я приводила ему в пример Мерседес, ведь она кажется белой и пушистой, а на деле та еще злюка, и говорила, что, наверное, этот мандарин – блондинка. Хорхе обижался, а я смеялась.        Конечно, мы собирались не только по выходным. По будням я смотрела с Лодовикой «Друзей». Ей всегда очень нравился этот сериал, а я просто смотрела за компанию, лишь со временем он стал для меня любимым. Во время рекламы Лодо часто сравнивала наших друзей с героями сериала. Меня она постоянно сравнивала с Рейчел, при этом упоминая Хорхе в виде Росса. Она говорила, что мы точно так же, любим друг друга, но не подозреваем об этом или осознанно не хотим встречаться. Она почему-то считала нас идеальной парой все два года после своего приезда. Она даже очень огорчилась, когда узнала, что Хорхе начал встречаться с Мечи. Она пыталась с ним поговорить, открыть ему глаза, как она говорила, но мы с ним дружно гнали ее со своими идеями, и я снова бежала к ней за советами по поводу Диего. Обычно я говорила, что мы с Хорхе как Росс и Моника — брат и сестра, на что Комельо смеялась и говорила, что она все равно права.        Иногда мы гуляли и с Хорхе по будням. Один раз мы купили жвачки со вкладышами-татуировками. Не помню, что было нарисовано на них, но помню, как Лодовика бегала за нами с Хорхе по школьному коридору с тряпкой для доски, чтобы оттереть «этот кошмар». В конце концов мы сдались, и Лодовика зачитала нам лекцию о том, что забиваются поры и татуировки это не женственно. Я смиренно кивала головой, а Хорхе говорил, что у него хватает людей, которые могут о нем позаботиться. Лодовику это жутко бесило и, не выдержав, она шлепнула его по щеке тряпкой и сказала, чтобы он шел к своей Мерседес и на глазах у нас не появлялся.        Часто я вспоминаю то, как Канде и Лодо пытались свести меня с Диего. В один вечер пятницы нас было всего шесть человек в беседке Канделарии. Мы не знали, чем заняться, и просто слушали радио и мило болтали. Был невероятно теплый и приятный вечер, в воздухе приятно пахло сиренью и имбирным печеньем, которое мы ели. Из приемника доносилась нежная музыка.Мерседес лежала у Хорхе на плече, а он приобнимал ее и перебирал в руках пряди ее светлых волос. На эту парочку можно было смотреть бесконечно и умиляться, но было грустно, ведь прямо передо мной сидел Диего, отрывая от нечего делать лепестки на веточке сирени. Мне безумно хотелось ощущать его теплые объятия, чувствовать, какого это — быть его девушкой. После очередного моего грустного вздоха Канде резко обняла Лодовику. — Мы — пара. Хорхе и Мерседес тоже пара. Кого же не хватает? — Канде хитро посмотрела на Диего. — Ну же, Диего, не стесняйся, Мартина не кусается, — Лодовика подмигнула ему и указала взглядом на меня. — И у нее нет парня, который побьет тебя за обычное объятие после школы, — поддержал Хорхе.        Диего улыбнулся, поднял свой стул, подошел с ним ко мне, сел на него и прижал меня к себе. По телу пробежалось куча мурашек, приятное тепло разлилось внутри меня. Это было настолько приятно, что трудно это описать словами. Я провела остаток вечера в его объятиях, вдыхая его одеколон и периодически бросая благодарные взгляды на друзей. До сих пор запахи сирени и имбирного печенья наводят на меня теплые воспоминания, от которых меня переполняет нежность. После этого Канде иногда кричала «По парам!», после чего Диего меня обнимал, а я вновь чувствовала себя невероятно приятно.        Один вечер мы проводили с Хорхе в кругу наших семей. Мы часто общались, и наши родители думали, что мы сможем стать парой. Со стороны, возможно, это выглядело и так. В тот вечер Хорхе рассказывал мне какую-то смешную историю, я смеялась, старший Бланко накалывал сосиски на шампур, мой отец возился с углем и следил за огнем, периодически посматривая на нас, матери бурно обсуждали детскую еду и выбирали лучшую фирму пюре для самого младшего Бланко — годовалого Даниэля. Когда сосиски были пожарены, все сели за стол. Мы ели, что-то обсуждая и, как обычно, разговор зашел о нас с Хорхе. Мы с ним в тот момент планировали, как проведем воскресенье на этой неделе, как неожиданно мой отец посмотрел на нас. — Вы так много времени проводите вместе. Иногда кажется, что вы пара не только в наших мечтах. — И поэтому хочу вам посоветовать предохраняться, — продолжил за моего отца папа Хорхе.        Спустя секунду Хорхе звонко рассмеялся, а я почувствовала, как пылают мои щеки. Нет, ну как они могли такое подумать о нас? — Что? — папа с удивлением посмотрел на старшего Бланко. — Моей дочери шестнадцать, ей рано даже думать о таком. — В тайне от родителей можно, — сказал отец Хорхе и похлопал моего отца по плечу. — Хорхе уже семнадцать, самое время. И Тинита тоже не ребенок.        Хорхе перестал смеяться и повернул голову ко мне. Я посмотрела на него, не понимая, что смешного он увидел во всей этой ситуации. А он просто взял со стола баночку малинового джема, поднес к моим щекам и снова рассмеялся. После этого я игнорировала его два дня, настолько сильной была моя обида.        Помню, как я уезжала в семнадцать лет из этого городка. Слезы текли по моим щекам не останавливаясь. Лодовика и Канделария плакали вместе со мной, крича, что не отпустят. Хорхе долго и крепко меня обнимал, а когда выпустил из объятий прошептал, что будет скучать и ждать меня, приказал быть сильной и добиться успеха в жизни. Я слышала, как в этот момент вздохнула Лодовика. Так она вздыхает только тогда, когда ее любимая пара в сериале сходится. Я не сдержалась и закатила глаза, а Хорхе мягко рассмеялся и обнял меня в последний раз. Диего преподнес мне на прощание веточку сирени и объятия. В этот момент мне окончательно расхотелось уезжать. Я была крайне удивлена, когда Мерседес подошла ко мне и крепко обняла. Мы всегда с ней общались не очень хорошо, давно позабыв о причине разногласий. Когда Мечи отстранилась, она достала из сумочки плитку шоколада. На мой удивленный взгляд она ответила: «Помнишь, что ты говорила Хорхе обо мне? Я всегда называла тебя шоколадкой за спиной». Я посмотрела на Хорхе, а он отвел взгляд. Предатель. В последний раз обнявшись со всеми, я подошла ближе к поезду, в который мать и отец уже вносили последний чемодан. Я не хотела входить в поезд, но мне пришлось. Переезд открывал для меня и моей семьи много новых возможностей, и я до сих пор так и не пожалела о нем.        Когда-то я жила в маленьком городе. И маленькому городу принадлежит моя маленькая душа.